Душа солдата || «Известия» 29 августа 1943 года

[inomoderator]

Мы сидим в лесу на поваленном дереве. Небольшую поляну со всех сторон обступают ветвистые ели, невысокие березы. Под деревьями блестят лужи. Вешняя вода залила глубоко отпечатавшиеся следы людей, недавно проехавших повозок, коней. Теплый, влажный воздух словно оцепенел и не шелохнется в лучах неяркого солнца, едва пробивающегося сквозь завесу облаков. Тишиной и миром веет от этой картины пробуждающейся природы.

Мой собеседник в простой солдатской шинели, - Терёша, как все его здесь зовут, - задумчиво смотрит куда-то вдаль, поверх деревьев, затем переводит взгляд вниз и, наконец, неторопливо говорит:

- Что рана? Поболит, да и перестанет. Душу трудно успокоить. Пулю доктор вынет, а если сердце ноет, - никто, кроме самого себя, не поможет. У меня одно средство - убью немца, и душе легче.

Мерно льётся речь. Как будто даже несколько равнодушно, словно о ком-то постороннем Терёша рассказывает свою биографию. Обстоятельно, не пропуская ни одной подробности, вспоминает он один эпизод за другим. В его рассказе нет ни тени рисовки, как нет и презрительной кичливости, наигранного пренебрежения опасностью. Война очень трудна. На каждом шагу подстерегает смерть, но всякий, кому доверено оружие, не может его положить до тех пор, пока он жив или пока не уничтожен последний немец на нашей земле. Вот мысль, которую настойчиво высказывает Терёша.

Мимо нас бежит боец, широко размахивая котелком.

- Здравствуй, Терёша! - кричит он с подчеркнутой теплотой и дружелюбием.

- Здравствуй, - негромко и очень серьезно отвечает Терёша.

- Как здоровье, Терёша? - приветливо кричит ещё издали повозочный.

- Привет, Терёша! - раздаётся то с одной, то с другой стороны.

Просто, даже на первый взгляд несколько сдержанно отвечает Терёша на эту дань уважения и симпатии. Чувствуется, что эта популярность и положение общего любимца пришли без его старания и усилий. Истоки этих симпатий далеки и сложны. В сельской кузнице, в родной деревне Котловка Удмуртской АССР Терентий Иванович Мохначев приобрел осанку и силу богатыря. В широкой душе русского человека, в глубокой привязанности к родной земле почерпнул мощь духа.

Терёшей назвали его друзья в день первого большого сражения на берегу Десны летом 1941 года. Два шрама приобрел в этом бою Терентий Иванович. Его часть лежала в окопах метрах в 500 от берега. Справа, слева и позади находился лес. Терёша был на правом фланге, застыл около пулемёта почти у самой опушки леса. Немцы находились за Десной и, по всем данным, готовились к переправе.

В середине дня перед окопами появилась вражеская разведка. Полтора десятка автоматчиков двигались во весь рост цепью, наполовину скрытой высокой травой. Терёша нажал гашетку пулемёта. Короткая очередь, двое немцев упали. Остальные исчезли в траве и, вероятно, поползли назад. Через три часа на поляну, где принимал боевое крещение бывший колхозный кузнец, навалились отборные силы немцев. Воздух задрожал от рева самолётов. 40 «Юнкерсов» вынырнули из облаков и, по выражению Терёши, «чуть не сбивали колёсами пилотку». На бреющем полете обрушились они на окопы. Одновременно из-за реки, из лесу выскочили три десятка танков, а за ними пехота. Терёша крикнул своему соседу:

- Передай по цепочке - немцы идут!

Голос бойца потерялся в грохоте разрывов. Трижды передавал Терёша, что идут немцы, но не получил в ответ никакого приказания. Нужно было действовать самостоятельно. Пулеметчик оглянулся вокруг и крикнул:

- Огонь!

В то же мгновение он нажал гашетку своего пулемёта. Спокойно, как бывалый воин, Терентий Иванович поймал на мушку ближайшую группу немцев. Шесть дисков один за другим были расстреляны. Патроны кончились. Терёша оглянулся. Второй номер лежал мертвым, и никто не мог поднести патроны. Пулемётчик схватил винтовку и стрелял до тех пор, пока не выпустил последнего патрона. Немцы подползли к его окопу почти вплотную. Терёша видел, как погиб пулемётчик, дравшийся на левом фланге. Понял, что остался один, и только после этого пополз назад. В лощине он наткнулся на труп убитого бойца, подобрал его автомат и снова бросился в бой. Он собрал бойцов и повел их в атаку. Ещё пять немцев легло от меткой автоматной очереди. Но в это время почти в двух шагах лопнула мина. Два осколка впились в живот и ногу. Терёша медленно опустился в траву. Отложив в сторону автомат, он достал бинт, но не успел перевязаться. Прямо над ним стоял немецкий офицер с поднятым автоматом и кричал:

- Рус, ты в плену!

Терёша схватил свой автомат и перерезал немца почти пополам. Взмахнув руками, офицер выронил автомат и повалился на землю. Из-за его спины вынырнуло двое солдат. Пулемётчик свалил и их и лишь затем, отстреливаясь, начал отходить в лес. Он шёл с трудом, волоча простреленную ногу, кое-как закрыв рану.

Терёша, раненый, остался в немецком тылу. В глухой деревушке кузнец отлежался, нашёл друзей. Богатырское здоровье помогло ему встать на ноги. С трогательной заботой этот суровый человек ухаживал за больными товарищами, доставал для них картошку, молоко, как умел, лечил, где-то раздобыл лошадей, припрятал до лучших времен оружие. Настал день, когда он и его товарищи уже могли передвигаться без посторонней помощи. Все томительные дни бездействия Терёша жил ради этой минуты. Без активной борьбы, без участия в войне он уже себя не представлял.

Однажды ночью «госпиталь» снялся с места и ушёл в лес. Так появился в этих краях ещё один партизанский отряд. Вся окрестная детвора работала на «дядю Терёшу». Ни один немец не мог появиться поблизости, чтобы немедленно в лес не помчался юный гонец.

- Дядя Терёша, - крикнул ещё издали вихрастый Колька, шустрый и ловкий, - немцы по избам ходят, все отнимают: кур, гусей.

- Сколько их? - спросил Терёша.

- Восемь человек, на машине приехали.

В сумерках из лесу выехали две подводы. На передней сидел Терёша, а рядом с ним Колька. В деревне, около одного из домов стоял немецкий грузовик. Окна избы ярко светились, изнутри доносился пьяный галдеж. Партизаны подошли вплотную, заглянули в окно.

Немцы уже перепились: один валялся под столом, другой тащил на кровать сопротивляющуюся, рыдающую девушку. Оставив у окна своих товарищей, Терёша ворвался в дом.

- Руки вверх, бандиты! - крикнул он.

Офицер, менее пьяный, чем солдаты, пытался выхватить пистолет. Но в это мгновение со звоном разлетелось стекло, и сквозь окно хлестнула очередь. Немцы кинулись к винтовкам, но раньше, чем кто-нибудь успел опомниться, Терёша заколол пятерых штыком, двух уложили партизанские пули. На выстрелы сбежалась деревня. Возвратив крестьянам отнятое немцами добро, отряд Терёши на немецкой машине скрылся в лесу.

Шли дни, отряд рос. Однажды ребята прибежали в деревню, в которой находился Терёша, и сообщили, что сюда движется большой отряд немцев с пушками, миномётами и шестью танками. Партизаны решили принять неравный бой. Терёша со своим пулемётом лежал на краю деревни в снежном окопчике. Был март. Яркое солнце играло на поверхности слежавшегося, твёрдого снега. Вдали, на краю поля пулемётчик увидел грязнобелую коробку танка. За машиной, словно муравьи, ползли чёрные точки, хорошо заметные на снегу. Терёша подсчитал свои запасы. Три с половиной ленты. «Немного, нужно экономить», - подумал Терёша. Танк шёл прямо на окопчик пулемётчика, но, очевидно, ещё ничего не замечал. Боец выждал ещё несколько минут, затем дал первую очередь. Автоматчики заметались по снегу, легли, танк остановился и с места открыл огонь. Немцы собрали убитых, и танк осторожно двинулся вперед.

После каждой очереди Терёши танк останавливался, но немцы упорно лезли вперёд. До танка оставалось не более тридцати метров. Слева по снегу в обход ползли автоматчики. Кончились патроны. Терёша выбрался из окопчика и пополз по тропинке. Он слышал за собой тяжёлый рёв мотора, трескотню, унылый свист пуль. Тропинка уводила в деревню, за дома, к своим. Оставалось переползти через бугорок снега около плетня. Ещё одно усилие, и он будет по ту сторону. В это время его, очевидно, заметил автоматчик. Острая боль судорогой свела правую ногу. «Ранен», - подумал Терёша. Оглянувшись, он увидел, как гусеницы танка сплющили окопчик. Через секунду танк раздавит и его. Терёша вскочил, рванулся вперёд, но тут же упал. Вторая пуля впилась в плечо.

Острый, солёный вкус крови на языке вернул сознание. Захлебываясь собственной кровью, последним усилием воли Терёша поднял непослушные веки и тут же опустил их, замер без движения. Рядом стояли два немецких автоматчика. Один из них снял лыжу и ткнул носком сапога в бок. Терёша едва не закричал от боли, но не сделал ни одного движения. Немцы постояли над неподвижным телом пулемётчика, что-то пробормотали, решили, очевидно, что перед ними мертвый, и пошли дальше.

Три долгих дня с перебитыми рукой и ногой Терёша лежал на снегу у околицы деревни. Проблески сознания сменялись горячечным бредом. В забытье раненый слышал доносившуюся из деревни пальбу, пытался раскрыть рот, крикнуть, но силы его оставили, и он лежал неподвижно, как мертвец. Снег под ним от тепла тела, от горячей крови протаял до самой земли. Ночью на третьи сутки в полусне больному почудился родной голос.

- Вижу я, - рассказывает Терёша, - стоит надо мной мой сынишка и говорит: «Папка, что с тобой?» Откуда у меня взялись силы, не знаю, но только вскочил я и побрел. Скоро снова упал, но слов сына забыть не могу.

Всю ночь раненый полз по снегу. Больные рука и нога висели, как гири, ползти можно было только на боку. Под утро пулемётчик выбрался на дорогу. Попытался подняться на ноги, упал. Отдышавшись, пополз снова, пока не наткнулся на завал. Он знал, что близко где-то свои. Осторожно, чтобы не напороться на мину, миновал завал, опять оказался на дороге и с дьявольским упорством потащился дальше. У второго завала его остановил окрик:

- Кто там?

Это были свои, партизаны. Его подобрали, отогрели, перевязали раны. Через несколько дней самолёт доставил героя в Москву, а спустя месяц Терёша был уже на ногах и упрямо заявил врачам:

- На фронт отправляйте.

На этот раз фронтовая судьба свела бывшего кузнеца с молодым, только-что назначенным комбатом. С первых же дней комбат стал приглядываться к бывалым солдатам. Интуиция подсказала ему, что в лице Терёши он имеет искусного воина, верного боевого товарища. Бывший партизан стал ординарцем комбата. Любовное, отеческое отношение к молодому начальнику Терёша сумел сочетать с беспрекословным уважением к своему командиру.

Батальон наступал на тяжёлом участке фронта, ломал давние и тщательно подготовленные укрепления врага. Немцы сопротивлялись всей силой хорошо пристрелянного оружия. В воздухе стоял адский грохот. Комбат, впервые столкнувшийся с войной в таком масштабе, был взволнован своей ответственностью за исход боя. Терёша неотступно находился около командира. Спокойный, как всегда, он мягко сказал комбату:

- Все идёт хорошо.

Нам рассказал об этом эпизоде сам командир батальона. Он прочно осел в его памяти. Простые слова солдата, может быть, немыслимые при иных обстоятельствах, оказались лучшей дружеской поддержкой и ещё более упрочили отношения этих двух людей. Они приобрели тот особый сердечный характер, какой носит солдатская дружба, скрывающаяся под внешне суровым обликом.

Однажды простуда свалила Терёшу. Его отвели в санроту. Через пару часов он явился к своему начальнику и ровным голосом отрапортовал:

- Ординарец Мохначев явился из санроты. Здоров. Температура понизилась, была 39, теперь - 38.

Таков этот неутомимый солдат, скромный, неприхотливый, преданный душой и телом своему командиру, переносящий без ропота все тяготы и опасности войны. Никто не знает, когда он спит, никто не видит его недовольным. Ему достаточно сухаря, чтобы быть сытым. Он всегда на ногах, и нет для него больше радости, чем прибавить к своему счёту ещё одного уничтоженного немца. Терёша аккуратно ведет этот счёт.

В редкие минуты отдыха он забирается в дальний уголок землянки и тщательно выводит строки письма в далёкую деревню Котловка. Окончив его, он долго роется в вещевом мешке, затем вкладывает в конверт фотографию. Каждый раз это другая фотография. На её обороте надпись: «Этого фрица я убил тогда-то и там-то»: В этой войне от руки Терёши нашли могилу уже 137 немцев. Несмотря на свои девять ран, он так же бодр, как и в первые дни войны. Пламя ненависти к врагу не угасает у него в груди. В прошлой войне отец Терёши заслужил два Георгия и, вернувшись домой, завещал сыну быть храбрым и бить немцев, не щадя жизни. Сын свято хранит завет отца. Он ненавидит немцев и всё, что с ними связано. Он не хранит никаких трофеев, но с поля боя приносит всегда фотографии лично им убитых немцев. Он бережно прячет их до очередного письма на родину.

В дни затишья ординарец частенько обращается к командиру:

- Товарищ комбат, разрешите увеличить счёт.

Нередко комбат идёт вместе с ординарцем. Они забираются в передний окоп, вплотную к немцам. Терёша берет винтовку, тщательно прицеливается. Выстрел. Комбат видит сквозь стекла бинокля, как летит кувырком фигурка в мутнозеленой шинели. Терёша находит врага там, где бессильно нормальное человеческое зрение. Ненависть к врагу и природный талант стрелка сделали Терёшу снайпером высокого класса.

***

Мы прощаемся с Терёшей.

- Завтра пойду на охоту, крупная будет птица, - медленно говорит Терёша, и улыбка сползает с его лица. Вздрагивают мускулы лица, холодеет взгляд этого всегда спокойного человека.

Великая священная ненависть переполняет душу солдата. || В.Антонов, спец. корреспондент «Известий». ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 28 апреля.

+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +

Жажда мести

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 28 апреля. (Спецкор ТАСС). В подразделении, которым командует капитан Лагунов, много бойцов из кубанских станиц. Проходя мимо родных мест, большинство из них не нашло своей хаты, своих родных.

- На месте родного дома в станице Воронежской я увидел груду обгорелых развалин, - рассказывает автоматчик Степан Филипенко. - Сестру немцы отправили в Германию в рабство, а мать исчезла куда-то бесследно. Клянусь, товарищи, отомстить немецким палачам! Я не пожалею ни сил своих, ни жизни для выполнения боевой задачи. Я буду мстить, буду беспощадно уничтожать фашистских гадов.

+ + + + + + + + +

Источник: « Известия» №100, 29 апреля 1943 года

# А.Первенцев. Мы - русские! || «Известия» №122, 26 мая 1943 года
# Письмо раненого героя || «Красная звезда» №82, 8 апреля 1943 года
# П.Павленко. Простые рассказы || «Красная звезда» №95, 23 апреля 1943 года