Киберпреступность и органы
Однажды к вашему покорному слуге стукнулся в аську человек за консультацией по кардерскому делу. В середине разговора я поинтересовался, с кем имею честь. Он и говорит, дескать, моё "резюме" вы можете увидеть на сайте ФСБ, в разделе "розыск", там, сразу после Басаева. Я удивляюсь: тут написано, что разыскиваемый арестован. Он говорит, что так и есть, а аськается и скайпится он из следственного изолятора. На тот момент это было единственное дело кардеров в РФ. Кстати, доказать вину так и не смогли.
В продолжение вчерашнего текста о роли вузов в формировании киберкриминальной среды сегодня мы рассмотрим другую сторону киберпреступности. Какие имеются средства для предотвращения преступных посягательств в сфере высоких технологий?
В российском законодательстве предусмотрены наказания за "высокотехнологичные" правонарушения - неправомерный доступ к компьютерной информации, создание вредоносных программ, нарушение авторских прав на ПО и т.д. Статистика МВД говорит нам, что эти правонарушения пресекаются, и дела расследуются в изрядном количестве. Но ближайшее рассмотрение показывает, что статистика лукавит. Количество действительно велико, но вот качество... Все раскрытые компьютерные преступления - это простейшие их виды, совершённые малолетними "хацкерами". По-настоящему сложных и масштабных компьютерных дел на счету правоохранительных органов нет.
Объяснение сему факту предельно простое.
Чтобы раскрыть и расследовать высокотехнологичное преступление, нужно разбираться в этих самых "высоких" технологиях не хуже самого преступника. А есть ли в наших органах соответствующие специалисты? Казалось бы, при описанном в предыдущей статье переизбытке образованных кадров они должны быть. А вот - нету!
Российские правоохранительные органы не имеют возможности нанимать специалистов высокой квалификации в области ИТ. Эта невозможность обусловлена не только недостатком средств в бюджете. Но и особенностями их распределения. Квалифицированный ИТ-специалист может устроиться по специальности в банк или иное частное предприятие на оклад от 1800 долларов в месяц. Если не повезёт, и придётся менять профессию, то он может стать продавцом с окладом в 400-600 долларов в месяц. А на должности офицера милиции ему могут предложить никак не более 300. Причём, от квалификации оклад не зависит. Просто повысить зарплату специалистам не позволяет сама система организации государственной службы. Невозможно себе представить, чтобы солдат получал больше генерала, даже если реальная польза от такого солдата больше.
Как вы понимаете, при таком положении вещей трудно ожидать, что правоохранительные органы приобретут нужных ИТ-специалистов для расследования сложных компьютерных преступлений. Даже имевшиеся специалисты почти все утеряны.
Не только карательная система является преградой на пути преступности. Мораль удерживает граждан от совершения преступлений так же, как и страх перед возможным наказанием. Многие люди, которые могли бы влиться в преступный мир, не делают этого исключительно из уважения к обществу, потому что они воспитаны в духе законопослушности. К сожалению, этой законопослушности не способствует резкая смена общественной формации и кардинальное изменение идеологии, которые произошли в России при жизни нынешнего поколения. Кроме того, сказывается древняя русская традиция - "суровые наказания, строгие законы, но необязательное их исполнение". Преодолеть эту вековую традицию не удалось ни царю-просветителю Петру Великому, ни товарищу Сталину, ни нынешнему Президенту.
Кроме традиционной незаконопослушности россиян, есть и ещё один важный фактор. Интернет, виртуальный мир до сих пор не вполне подвластен офлайновому законодательству. Ещё лет 10 назад можно было сказать, что в Интернете царит "закон джунглей". Ныне уже не так, но, тем не менее, настоящего закона в Интернете пока нет.
Настоящий закон приходит тогда, когда появляется настоящий Капитал. Только крупный капитал может потребовать чёткого, исполняемого и равного для всех законодательства. Только крупный капитал в силах добиться этого. История развития капитализма говорит нам, что только с появлением серьёзных финансовых интересов приходит закон и порядок. А до той поры властвует либо анархия, либо деспотизм.
Интернет ещё слишком молод, чтобы в нём выработались общие для всех обычаи, которые затем станут законами, как это происходило в реальном мире. В Интернете ещё слишком мало финансовых интересов, чтобы такие законы были навязаны извне - железной рукой большого капитала. Но оба процесса идут. Сетевые обычаи появляются и постепенно кодифицируются. Финансовых интересов в Сети всё больше и больше.
Относительная безнаказанность сетевых преступлений (подчёркиваю - относительная) является дополнительным фактором развития киберпреступности в России и во всём мире.
Итак, мы видим, что современная уникальная ситуация ставит Россию на особое место в плане киберпреступности и борьбы с нею.
Что мы можем сделать для предотвращения вала киберпреступлений, который грозит всему миру (ведь Интернет не знает государственных границ)?
Мы видим два основных пути решения проблемы. Первый - создание дополнительных рабочих мест для русских ИТ-специалистов. Второй путь - оказание помощи государственным правоохранительным органам со стороны коммерческих и общественных организаций в деле раскрытия и расследования высокотехнологичных преступлений.
В продолжение вчерашнего текста о роли вузов в формировании киберкриминальной среды сегодня мы рассмотрим другую сторону киберпреступности. Какие имеются средства для предотвращения преступных посягательств в сфере высоких технологий?
В российском законодательстве предусмотрены наказания за "высокотехнологичные" правонарушения - неправомерный доступ к компьютерной информации, создание вредоносных программ, нарушение авторских прав на ПО и т.д. Статистика МВД говорит нам, что эти правонарушения пресекаются, и дела расследуются в изрядном количестве. Но ближайшее рассмотрение показывает, что статистика лукавит. Количество действительно велико, но вот качество... Все раскрытые компьютерные преступления - это простейшие их виды, совершённые малолетними "хацкерами". По-настоящему сложных и масштабных компьютерных дел на счету правоохранительных органов нет.
Объяснение сему факту предельно простое.
Чтобы раскрыть и расследовать высокотехнологичное преступление, нужно разбираться в этих самых "высоких" технологиях не хуже самого преступника. А есть ли в наших органах соответствующие специалисты? Казалось бы, при описанном в предыдущей статье переизбытке образованных кадров они должны быть. А вот - нету!
Российские правоохранительные органы не имеют возможности нанимать специалистов высокой квалификации в области ИТ. Эта невозможность обусловлена не только недостатком средств в бюджете. Но и особенностями их распределения. Квалифицированный ИТ-специалист может устроиться по специальности в банк или иное частное предприятие на оклад от 1800 долларов в месяц. Если не повезёт, и придётся менять профессию, то он может стать продавцом с окладом в 400-600 долларов в месяц. А на должности офицера милиции ему могут предложить никак не более 300. Причём, от квалификации оклад не зависит. Просто повысить зарплату специалистам не позволяет сама система организации государственной службы. Невозможно себе представить, чтобы солдат получал больше генерала, даже если реальная польза от такого солдата больше.
Как вы понимаете, при таком положении вещей трудно ожидать, что правоохранительные органы приобретут нужных ИТ-специалистов для расследования сложных компьютерных преступлений. Даже имевшиеся специалисты почти все утеряны.
Не только карательная система является преградой на пути преступности. Мораль удерживает граждан от совершения преступлений так же, как и страх перед возможным наказанием. Многие люди, которые могли бы влиться в преступный мир, не делают этого исключительно из уважения к обществу, потому что они воспитаны в духе законопослушности. К сожалению, этой законопослушности не способствует резкая смена общественной формации и кардинальное изменение идеологии, которые произошли в России при жизни нынешнего поколения. Кроме того, сказывается древняя русская традиция - "суровые наказания, строгие законы, но необязательное их исполнение". Преодолеть эту вековую традицию не удалось ни царю-просветителю Петру Великому, ни товарищу Сталину, ни нынешнему Президенту.
Кроме традиционной незаконопослушности россиян, есть и ещё один важный фактор. Интернет, виртуальный мир до сих пор не вполне подвластен офлайновому законодательству. Ещё лет 10 назад можно было сказать, что в Интернете царит "закон джунглей". Ныне уже не так, но, тем не менее, настоящего закона в Интернете пока нет.
Настоящий закон приходит тогда, когда появляется настоящий Капитал. Только крупный капитал может потребовать чёткого, исполняемого и равного для всех законодательства. Только крупный капитал в силах добиться этого. История развития капитализма говорит нам, что только с появлением серьёзных финансовых интересов приходит закон и порядок. А до той поры властвует либо анархия, либо деспотизм.
Интернет ещё слишком молод, чтобы в нём выработались общие для всех обычаи, которые затем станут законами, как это происходило в реальном мире. В Интернете ещё слишком мало финансовых интересов, чтобы такие законы были навязаны извне - железной рукой большого капитала. Но оба процесса идут. Сетевые обычаи появляются и постепенно кодифицируются. Финансовых интересов в Сети всё больше и больше.
Относительная безнаказанность сетевых преступлений (подчёркиваю - относительная) является дополнительным фактором развития киберпреступности в России и во всём мире.
Итак, мы видим, что современная уникальная ситуация ставит Россию на особое место в плане киберпреступности и борьбы с нею.
Что мы можем сделать для предотвращения вала киберпреступлений, который грозит всему миру (ведь Интернет не знает государственных границ)?
Мы видим два основных пути решения проблемы. Первый - создание дополнительных рабочих мест для русских ИТ-специалистов. Второй путь - оказание помощи государственным правоохранительным органам со стороны коммерческих и общественных организаций в деле раскрытия и расследования высокотехнологичных преступлений.