НОВЫЕ АssАССИНЫ ч. III
Часть II
«Психиатрия, психология и психотерапия сегодня превратились в инструмент манипуляции сознания, маскируя свои истинные цели, как научное исследование и понимание внутренней жизни индивида. Манипуляция человеком объявляется формированием свободного человека.»[163]
Эрих Фромм,
философ и социолог
Томас Мур, автор книги «Рецепты от несчастья», считает, что применение таких препаратов как риталин влечёт за собой «угрозу» для целого поколения детей: «Лекарство выдаётся для кратковременного контроля поведения, а вовсе не для того, чтобы снизить реальную опасность для здоровья ребёнка. Такой широкомасштабный химический контроль за человеческим поведением ранее в нашем обществе не выходил за пределы приютов и домов для сумасшедших[67]». Сам Хаксли тоже в течении всей своей биографии не слазил с различного рода психотропных веществ, «LSD» - было последним словом, которое с трудом вывела рука умирающего фантазёра[70], перед смертью которому жена вколола очередную инъекцию детища Альберта Хофманна и Артура Штоля[71].
Сегодня техника хирургического вмешательства в мозг почти не употребляется, сузился спрос и на психоанализ, их сменила химиотерапия, которая, как форма психологического контроля более проста, доступна по цене, не требует больших временных затрат, и в целом, более экономична нежели “conditioning”, психоанализ и хирургия. Сегодняшняя психотерапия сделала значительный прогресс в сравнении с методами психиатрии 50-60-ых годов, использование психотропных средств все таки более гуманно. Их появление предвидел еще в 50-ые годы Олдос Хаксли, назвавший эти средства одним словом - “Сома”. Приняв “Сому”, герои Хаксли, в «Этом прекрасном, прекрасном мире», погружаются в эйфорию, в которой исчезают как внутренние конфликты, так и конфликты с обществом. “Сома” решает все проблемы общества и индивида. Химическая терапия, основанная на преамбуле, что психологические проблемы - это недостаточность или переизбыток тех или иных хими¬ческих элементов в организме человека, постепенно вытеснила с авансцены психоанализ и психологический тренаж». [163]
Михаэль Гофман «Человек-Постчеловек»
Карта средневекового Базеля из библиотеки Иерусалимского университета
Но был ли английский писатель обычным фантазёром? Ведь недаром он предлагал президенту Парапсихологического фонда Эйлину Гаррету использовать наркотические средства в изучении паранормальных явлений. Случайно ли Альберт Хофманн станет соавтором книги "Путь в Элевсин" Р. Г. Уоссона, посвященную наркотическим аспектам античных мистических ритуалов? Нужно хорошо разбираться в том, «что» представляли из себя сами элевсинские мистерии, не даром же испытавший на себе действие LSD Хофманн будет потом вспоминать, как ему стало казаться, что в него «вселился демон»[72]. Относительно происхождения оплотов современной фарминдустрии нужно обратить внимание на еще одно странное обстоятельство: во второй половине XIX века в Базеле вдруг случилась острая нужда в красильных фабриках, по официальной версии так появились и «Sandoz» и «Hoffmann-La Roche» в 1886 году, лишь двумя годами ранее «Ciba-Geigy».
Открытие этих красильных фабрик лишь вторая волна, начатая в предместьях Франкфурт-на-Майне, когда в 1863 году открылись «Hoechst» и «Bayer».
Далее, по странной случайности, вместо красящих веществ в лабораторных колбах компаний начинают появляться всевозможные наркотические вещества, изменяющие состояние сознания: «Bayer» дает миру героин, «Hoechst» - кокаин, «Sandoz» - LSD, Hoffmann-La Roche - транквилизаторы на основе «валиума». Может быть между психотропными препаратами и изучением паранормальных явлений и нет ничего общего, а может и есть. Так или иначе, но подтверждение наличия эзотерической традиции города Базель будет описано в главе о знаменитом психиатре Карле Г. Юнге, также трудившимся в этом швейцарском городе, и имевший не последнее отношение к розенкрейцерскому обществу.
Ведьмам и колдунам всегда приходилось туго, пока они, сменив название, не становились благопристойными членами общества»
Чарльз Форт «Вулканы небес»
Причем, с учетом того, что последнее сожжение на костре еретика (еврея) по приговору "суда веры" состоялось в 1826 году[74] можно как минимум предположить, что прикрывшись вывеской химической лаборатории «красильные концерны» изначально ставили себе более широкие задачи поиска своего «философского камня». При этом в невидимый стороннему наблюдателю процесс вовлечен довольно узкий круг людей, объединенных географией, временем и не исключено, что и более глубокой связью.
Так Фридрих Хофман (1660-1742) был основателем концепции динамического движения жизненных «тонусов», которая впервые связала в единый комплекс процессы кровообращения и пищеварения, подчинив их «нервным флюидам (или эфирам), исходящим из мозгового желудка». Об авторе знаменитого «Щелкунчика», Эрнсте Теодоре Вильгельме Гофмане писал известный романист:
Мы не станем утверждать, что воображение Гофмана было порочным или извращенным, мы только подчеркиваем его необузданность и чрезмерное пристрастие ко всему нездоровому и страшному. … Эти порожденные им самим видения порой настолько оживали в его глазах, что он уже не в силах был их выносить, и ночью … Гофман часто будил жену, чтобы она сидела у стола, пока он пишет, и своим присутствием защищала его от фантомов его же собственного больного воображения…. В самом деле, образы Гофмана столь близки видениям, возникающим при неумеренном курении опиума, что, говоря о них, нельзя не рассматривать все его творчество как случай, требующий скорее медицинского вмешательства».
Вальтер Скотт,
"О сверхъестественном в литературе и, в частности, о сочинениях Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана"
По мнению Вальтера Скотта «приступы нервной горячки» в течении его жизни распространились «и на разум» Гофмана, таким образом повторив судьбу разума его матери, в результате чего воспитывался он дядей Отто, талантливым юристом и мистиком. Примечательно, что его лучший друг и одноклассник Теодор Готтлиб фон Гиппель воспитан был тоже своим дядей, бургомистром Кенигсберга, другом Иммануила Канта и масоном ложи «Три короны» - Теодором Готлибом Гиппелем, который своим многотомным романом “Жизненные пути по восходящей линии” сделает “любовь к смерти” - “фишкой” немецкого романа[161][162].
Далее: Август-Вильгельм фон Хофман с 1868 по 1892 год 14 раз подряд избирался президентом Химического общества Германии, как раз он открыл и исследовал тот самый формальдегид[55]. Генерал Макс Гофман - автор «плана Гофмана», предусматривавшего вторжение в Советскую Россию объединенных войск Германии, Франции и Великобритании. Позади «плана Гофмана» стоял Арнольд Рехберг, «частный политик», представитель калиевой (опять же химической) промышленности Германии[121]. В книге Вольфганга Руге (Как Гитлер пришел к власти) Пауль Хофман (Гофман) назван финансистом нацистов «из кругов химической промышленности». В ярком списке Гофманов того времени есть даже лама Анагарика Говинда, урожденный Эрнст Лотар Гоффман, немецкий буддолог 30-х гг.[130].
В 1971 году Эбби Хофман (Гофман) издаст подробные инструкции по ограблению магазина и выращиванию конопли под названием «Сопри эту книгу». Издание запретят в Канаде и США за пропаганду преступлений[118]. А наш современник, Брюс Хоффман - вице-президент преславутой «Rand Corporation». Конечно, это не означает, что все Хофманны являются родственниками основателя «Hoffmann-La Roche», но уж однофамильцами и часто коллегами являются как минимум. Кроме того, популяризации LSD мир обязан Альберту Хофману, героина Феликсу Хофманну. В 1891 году последний окончил Университет Мюнхена, где обучался у будущего лауреата Нобелевской премии Адольфа фон Байера, по чьей рекомендации всю жизнь проработал в компании «Farbenfabriken vorm. Friedr. Bayer&Co» в Швейцарии вплоть до своей кончины в 1946 году[76]. В лаборатории Адольфа фон Байера в Мюнхене работал первооткрыватель новокаина Альфред Айнхорн, который был преподавателем в г. Дармштадт, когда «Merck» налаживал первое в мире промышленное производство кокаина, фундаментальное исследование которого в лаборатории Айнхорна начал его ученик, коллега, а затем и руководитель, будущий Нобелевский лауреат Рихард Мартин Вильштеттер, когда оба еще сотрудничали с «Hoechst»[50].
Карта средневекового Хёхста
История «Hoechst» - это история еще одной красильной фабрики. В 1863 году в городке Хёхст на реке Майне два деверя: Ойген Луциус и гамбургский коммерсант Карл Майстер, женатые на дочерях художника из Франкфурта-на-Майне Якоба Беккера основали фабрику по производству красителей из камнеугольной смолы. Через два года пост технического директора занял студенческий друг Луциуса химик Адольф Брюнинг и на свет появился концерн Hoechst, своим созданием в 1894 году противодифтерийной сыворотки положивший основу массовой вакцинации в Германии. Годом раньше компания выпустила в свет «анальгин» (антипирин), продукт, обеспечивший Hoechst мировую известность, производные которого и по сей день составляет около 50% от производства всех жаропонижающих и анальгетических средств[50], в числе которых «баралгин», «пенталгин», «спазмалгон». Позже такая популярность препарата скорее негативно отразилась на имидже компании. Выяснилось, что «анальгин» ведет к утрате большого количества белых кровяных клеток и прекращение их воспроизводства со всеми вытекающими последствиями, среди которых 28-кратное увеличение риска смертельного поражения костного мозга.
Еще «анальгин» или более привычный для Европы «дипирон» обладает тератогенным эффектом и может привести к различным патологиям плода, таким как полидактилия, когда у ребенка более 5 пальцев. Он также вызывает лекарственную зависимость у новорожденных. Употребление «напроксена» (финалгель, фастум и т.д.) вызывает повышенное артериальное давление, что приведёт к сердечно-сосудистым заболеваниям новорожденного. С первых дней жизни ребенок обречен страдать от судорог, повышенного артериального давления, учащенного сердцебиения, что ведет к разного рода сердечно-сосудистым заболеваниям[5]. Несмотря на то, что в 1976 году министр здравоохранения Франции перевел «норамидопирин»-«анальгин» в разряд "очень токсичных субстанций", потребовалось еще десять лет, чтобы отловить все аналоги препарата[30].
Через два года после решения министра здравоохранения Франции отдел лекарственной эпидемиологии Бостонского университета поставил задачу собрать все данные о пациентах, поступивших с агранулоцитозом - изменением белых кровяных клеток, вызываемым анальгетиками дипироновой группы (анальгин). Эксперимент должен был охватить всех поступивших с этими состояниями больных в семи городах с общим населением 22,3 миллиона человек: Барселоне, Ульме, Западном Берлине, Милане, Будапеште, Софии и Стокгольме, а также в Израиле, Бразилии и Индонезии.
После того как к участию в проекте подключилось финансирование патентодержателя анальгина - фирмы Hoechst результаты международного исследования получились совершенно абсурдными, и вопрос о связи смертельного заболевания костного мозга с «дипироном» только запутался. В Барселоне и двух германских городах, где исследователи начинали работу без финансирования от корпорации, были получены шокирующие результаты: риск агранулоцитоза при использовании «дипирона» был в 23,7 раз выше, чем без применения этого лекарства. Зато в Израиле и Будапеште смертоносный побочный эффект препарата получился ничтожным - 1,1 случая на миллион пользователей в неделю. В Бразилии и Индонезии исследования были просто сорваны, что дало возможность компании публично заявлять, что «основной вопрос с дипироном теперь снят». Однако американская медицинская общественность, инициировавшая исследование, охарактеризовала такое толкование как «вводящее в заблуждение» и распространила заявление, в котором прямо было указано, что с учетом реального объема использования этого лекарства по вине корпорации ежегодно случается свыше 7000 смертей. Не поверил магнатам и германский орган регламентации лекарственных средств - BGA - он также счел толкование результатов Бостонского исследования со стороны Hoechst неприемлемым. В 1983 году здравоохранительное ведомство Израиля изъяло с рынка сразу все комбинированные продукты с «дипироном», нанеся огромный убыток своим производителям, коммерсантам и аптекам, но сохранив здоровье гораздо большему числу граждан[5]. За период с июля 1981 г. по июль 1986 г. в Германии 94 человека умерли после того, как приняли лекарства, содержащие «дипирон», после чего на слушании, проводившемся в сентябре 1986 года, немецкие чиновники разбили все аргументы защиты Hoechst и в начале 1987 г. компания "добровольно" изъяла анальгетик «баралгин» с германского рынка[30]. Вслед за США, Великобританией и Германией «дипирон» запретили государственные органы Австралии, Норвегии, Канады, Швеции, Дании, Греции, Ирландии, Израиля, Италии, Японии, Бангладеш, Египта, Фиджи, Малайзии, Новой Зеландии, Филиппин, Саудовской Аравии, Сингапура, Венесуэлы, Пакистана.
Надвигался один из самых впечатляющих крахов в истории фармацевтики. Но тут на счастье корпорации Hoechst и ее партнеров случился развал СССР, и все произведённые тонны «анальгина»-«дипирона» отправились на постсоветское пространство[5]. Вскоре, в 1996 году и сам концерн влился в «Novartis», где присоединился к швейцарским братьям по цеху, своей лабораторией составив компанию «Sandoz» и Ciba-Geigy[54]. Это не первый случай, когда «Hoechst» пригласили к устройству Нового Мирового Порядка. В своё время победное шествие компании закончилось вместе с первой мировой войной, хотя семьи учредителей сумели сохранить большинство капитала вплоть до основания в 1925 г. акционерного общества химиков "ИГ Фарбениндустри"[50].
Передел по результатам Первой Мировой привел к смене собственников немецких компаний, и вплоть до 1938 года директором "ИГ Фарбениндустри" был Макс Варбург. Его банкирская династи, согласно книги Д. Колемана «Комитет 300» финансировала базельскую лабораторию «Sandoz». Клан этот родом из Франкфурта на Майне, откуда берут начало знаменитые Ротшильды, в 1814 году семейства породнились[80]. Основателя клана Ротшильдов, кстати, звали так же, как и знаменитую фармакологическую компанию - Байер, по названию местности в Германии, впрочем, как и у Варбургов, есть в этом что-то от уголовной практики связывать собственное имя с географией, в чем новая мировая элита подражала прежней аристократии.
21 сентября 1769 года основатель клана Маейр Амшель Байер прибивал вывеску на одном из домов еврейского квартала Франкфурта на Майне. На вывеске был изображен герб земли Гессен-Ханау, куда входил Франкфурт на Майне, а ниже шел текст следующего содержания: «М.А. Ротшильд, официальный придворный торговый агент Его Высочества принца Уильяма Гессенского». Курфюрст Уильям (Вильгельм) IX, ландграф Гессе-Касселя, чей герб был известен в Германии со Средних веков, являлся внуком Георга II Английского, кузеном Георга III, а также племянником короля Дании и зятем короля Швеции. Очевидно, его родственники были людьми влиятельными, но что было гораздо важнее для Майера Ротшильда, так это тот факт, что большинство европей¬ских монархов были должниками скромного властите¬ля земли Гессен[77], и это во многом сыграет решающую роль в становлении самих Ротшильдов. После того как сыновья Майер Амшель расселились по разным странам создавать будущую империю, старший сын со своим отцом переселился в пятиэтажный франкфуртский особняк, который разделил с семьёй другого банкира - Шиффа[81]. Если вы обратили внимание, то выходцем из Гессена был также клан Хофманнов, до того как перебрался в Базель, там обучался один из Мерков. Но это еще не всё: основным бизнесом гессенского курфюста были, как бы сейчас сказали частные военные компании, что приносило ему очень и очень существенный доход. 40 млн. долларов заплатила Великобритания за использование 16 800 гессенских солдат во время Американской революции. Так в Америку попал предок Рокфеллеров, гессенский наёмник Роггенфелдер, что по-немецки означает «ржаное поле»[40].
Герб Hessen
У этой истории о «фармабаронах» есть и еще один «гессенский след». «Наследил», как и положено «Гофман», хотя и косвенно. Генрих Хофман (Гофман), чьё фотографическое ателье находилось по соседству со штабом «NSDAP», стал «придворным» фотографом главы Третьего рейха. Ева Браун была работницей его ателье. Гесс познакомил Гофмана с доктором Мореллем, а тот свёл с ним Гитлера. Игорь Бунич в книге «Лабиринты Безумия» называет обоих: и Гофмана, и Морелля «темными личностями». И на самом деле, о «хасане ас-саббахе» третьего рейха известно немного, он родился в Гессене, в тот же год, что и Гитлер, Альберт Шпеер в своих мемуарах вспоминает, что Теодор Мо¬релль был учеником русского ученого Ильи Мечникова. Доктор Теодор Морелль появился около фюрера в 1935 году и не расставался с ним до самого конца. Ни одному человеку Гитлер не доверял так, как ему, и загородный дом Морелля был единственным, куда Гитлер без охраны захаживал «попить чаю». Секрет этого «попить чаю» заключался в том, что еще в 1941 году у Гитлера обнаруживаются отеки на икрах, вызванные проблемами с сердечно-сосудистой системой. Для решения этой медицинской проблемы именно Морелль делает первый шаг к сильнодействующим препаратам. Вернер Мазер, подробно изучивший их состав, всего с 1936 по 1945 год набралось более 30 наименований, нашёл подтверждение тому, что Морель действительно изготавливал по собственному рецепту из первитина и корамина так называемые «золотые таблетки», которыми подчевал фюрера. Стимуляторы оказывали серьезное воздействие на психику Гитлера. В своей статье «Адольф Гитлер накануне и после смерти» специалист Центрального архива ФСБ России Александр Калганов последующий период жизни фюрера описывает так: «От последствий нервного потрясения Гитлера лечил профессор Теодор Морелль, который описывался современниками как шарлатан, совершенно далёкий от каких-либо научных представлений о медицине. Он активно потчевал фюрера знахарскими средствами и лекарствами собственного изобретения, составленными на основе стрихнина, гормонов, белладонны, морфия и других наркотических веществ. Секрет успеха и непререкаемого авторитета Морелля объяснялся быстрым эффектом его снадобий, приняв которые, Гитлер сразу чувствовал огромный прилив сил. В течение 1944-1945 годов ему ежедневно делали инъекции мореллевских “чудо-препаратов”. В результате, все свидетели последних дней Гитлера отмечали его опухшее лицо, поседение, сгорбленность, дрожание рук и ноги, хриплый, прерывающийся голос и тусклые глаза». Министр пропаганды, шеф-идеолог третьего рейха Йозеф Геббельс сидел на морфии, поскольку считал, что болен решительно всем, Так, 13 апреля 1943 года Геббельс пишет в своём дневнике об "ужаснейших коликах в почках" и "варварских болях", «которые удаётся снять только профессору Морелю, который сделал мне укол морфия». Обратив внимание на возбуждённые реакции фюрера на «чудодейственные» инъекции доктора Морелля, первым его «спалил» Герман Геринг, так как сам подсел на морфий после ранения во время пивного путча. В результате зависимости Геринг в 1925 году ложится в клинику, но всё завершается лишь серией попыток покончить с собой[89][145][146][147][151].
Но этот рассказ уже заступает за границу истории о настоящей «тайной диктатуре», той, о которой Бенджамин Раш и помыслить не мог, но весьма метко заметил в 1938 году Генри Эрнст в книге «Гитлер против СССР»:
Коричневый «Интернационал» без мировой войны - это нелепость. Люди, которые стоят за кулисами этого движения, работают неслышно и основательно. Они не разбалтывают секретов, как профессор Банзе; они не бьют в барабаны, как Гитлер; они почти всегда молчат, но они видят и рассчитывают с математической бесстрастностью каждое изменение в обстановке, каждую новую перспективу. Дьявольское преступление мировой войны, зрелище отравленного газами и умирающего мира для них только одно из слагаемых - последнее слагаемое перед подведением итогов.»
Оглавление
«Психиатрия, психология и психотерапия сегодня превратились в инструмент манипуляции сознания, маскируя свои истинные цели, как научное исследование и понимание внутренней жизни индивида. Манипуляция человеком объявляется формированием свободного человека.»[163]
Эрих Фромм,
философ и социолог
Томас Мур, автор книги «Рецепты от несчастья», считает, что применение таких препаратов как риталин влечёт за собой «угрозу» для целого поколения детей: «Лекарство выдаётся для кратковременного контроля поведения, а вовсе не для того, чтобы снизить реальную опасность для здоровья ребёнка. Такой широкомасштабный химический контроль за человеческим поведением ранее в нашем обществе не выходил за пределы приютов и домов для сумасшедших[67]». Сам Хаксли тоже в течении всей своей биографии не слазил с различного рода психотропных веществ, «LSD» - было последним словом, которое с трудом вывела рука умирающего фантазёра[70], перед смертью которому жена вколола очередную инъекцию детища Альберта Хофманна и Артура Штоля[71].
Сегодня техника хирургического вмешательства в мозг почти не употребляется, сузился спрос и на психоанализ, их сменила химиотерапия, которая, как форма психологического контроля более проста, доступна по цене, не требует больших временных затрат, и в целом, более экономична нежели “conditioning”, психоанализ и хирургия. Сегодняшняя психотерапия сделала значительный прогресс в сравнении с методами психиатрии 50-60-ых годов, использование психотропных средств все таки более гуманно. Их появление предвидел еще в 50-ые годы Олдос Хаксли, назвавший эти средства одним словом - “Сома”. Приняв “Сому”, герои Хаксли, в «Этом прекрасном, прекрасном мире», погружаются в эйфорию, в которой исчезают как внутренние конфликты, так и конфликты с обществом. “Сома” решает все проблемы общества и индивида. Химическая терапия, основанная на преамбуле, что психологические проблемы - это недостаточность или переизбыток тех или иных хими¬ческих элементов в организме человека, постепенно вытеснила с авансцены психоанализ и психологический тренаж». [163]
Михаэль Гофман «Человек-Постчеловек»
Карта средневекового Базеля из библиотеки Иерусалимского университета
Но был ли английский писатель обычным фантазёром? Ведь недаром он предлагал президенту Парапсихологического фонда Эйлину Гаррету использовать наркотические средства в изучении паранормальных явлений. Случайно ли Альберт Хофманн станет соавтором книги "Путь в Элевсин" Р. Г. Уоссона, посвященную наркотическим аспектам античных мистических ритуалов? Нужно хорошо разбираться в том, «что» представляли из себя сами элевсинские мистерии, не даром же испытавший на себе действие LSD Хофманн будет потом вспоминать, как ему стало казаться, что в него «вселился демон»[72]. Относительно происхождения оплотов современной фарминдустрии нужно обратить внимание на еще одно странное обстоятельство: во второй половине XIX века в Базеле вдруг случилась острая нужда в красильных фабриках, по официальной версии так появились и «Sandoz» и «Hoffmann-La Roche» в 1886 году, лишь двумя годами ранее «Ciba-Geigy».
Открытие этих красильных фабрик лишь вторая волна, начатая в предместьях Франкфурт-на-Майне, когда в 1863 году открылись «Hoechst» и «Bayer».
Далее, по странной случайности, вместо красящих веществ в лабораторных колбах компаний начинают появляться всевозможные наркотические вещества, изменяющие состояние сознания: «Bayer» дает миру героин, «Hoechst» - кокаин, «Sandoz» - LSD, Hoffmann-La Roche - транквилизаторы на основе «валиума». Может быть между психотропными препаратами и изучением паранормальных явлений и нет ничего общего, а может и есть. Так или иначе, но подтверждение наличия эзотерической традиции города Базель будет описано в главе о знаменитом психиатре Карле Г. Юнге, также трудившимся в этом швейцарском городе, и имевший не последнее отношение к розенкрейцерскому обществу.
Ведьмам и колдунам всегда приходилось туго, пока они, сменив название, не становились благопристойными членами общества»
Чарльз Форт «Вулканы небес»
Причем, с учетом того, что последнее сожжение на костре еретика (еврея) по приговору "суда веры" состоялось в 1826 году[74] можно как минимум предположить, что прикрывшись вывеской химической лаборатории «красильные концерны» изначально ставили себе более широкие задачи поиска своего «философского камня». При этом в невидимый стороннему наблюдателю процесс вовлечен довольно узкий круг людей, объединенных географией, временем и не исключено, что и более глубокой связью.
Так Фридрих Хофман (1660-1742) был основателем концепции динамического движения жизненных «тонусов», которая впервые связала в единый комплекс процессы кровообращения и пищеварения, подчинив их «нервным флюидам (или эфирам), исходящим из мозгового желудка». Об авторе знаменитого «Щелкунчика», Эрнсте Теодоре Вильгельме Гофмане писал известный романист:
Мы не станем утверждать, что воображение Гофмана было порочным или извращенным, мы только подчеркиваем его необузданность и чрезмерное пристрастие ко всему нездоровому и страшному. … Эти порожденные им самим видения порой настолько оживали в его глазах, что он уже не в силах был их выносить, и ночью … Гофман часто будил жену, чтобы она сидела у стола, пока он пишет, и своим присутствием защищала его от фантомов его же собственного больного воображения…. В самом деле, образы Гофмана столь близки видениям, возникающим при неумеренном курении опиума, что, говоря о них, нельзя не рассматривать все его творчество как случай, требующий скорее медицинского вмешательства».
Вальтер Скотт,
"О сверхъестественном в литературе и, в частности, о сочинениях Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана"
По мнению Вальтера Скотта «приступы нервной горячки» в течении его жизни распространились «и на разум» Гофмана, таким образом повторив судьбу разума его матери, в результате чего воспитывался он дядей Отто, талантливым юристом и мистиком. Примечательно, что его лучший друг и одноклассник Теодор Готтлиб фон Гиппель воспитан был тоже своим дядей, бургомистром Кенигсберга, другом Иммануила Канта и масоном ложи «Три короны» - Теодором Готлибом Гиппелем, который своим многотомным романом “Жизненные пути по восходящей линии” сделает “любовь к смерти” - “фишкой” немецкого романа[161][162].
Далее: Август-Вильгельм фон Хофман с 1868 по 1892 год 14 раз подряд избирался президентом Химического общества Германии, как раз он открыл и исследовал тот самый формальдегид[55]. Генерал Макс Гофман - автор «плана Гофмана», предусматривавшего вторжение в Советскую Россию объединенных войск Германии, Франции и Великобритании. Позади «плана Гофмана» стоял Арнольд Рехберг, «частный политик», представитель калиевой (опять же химической) промышленности Германии[121]. В книге Вольфганга Руге (Как Гитлер пришел к власти) Пауль Хофман (Гофман) назван финансистом нацистов «из кругов химической промышленности». В ярком списке Гофманов того времени есть даже лама Анагарика Говинда, урожденный Эрнст Лотар Гоффман, немецкий буддолог 30-х гг.[130].
В 1971 году Эбби Хофман (Гофман) издаст подробные инструкции по ограблению магазина и выращиванию конопли под названием «Сопри эту книгу». Издание запретят в Канаде и США за пропаганду преступлений[118]. А наш современник, Брюс Хоффман - вице-президент преславутой «Rand Corporation». Конечно, это не означает, что все Хофманны являются родственниками основателя «Hoffmann-La Roche», но уж однофамильцами и часто коллегами являются как минимум. Кроме того, популяризации LSD мир обязан Альберту Хофману, героина Феликсу Хофманну. В 1891 году последний окончил Университет Мюнхена, где обучался у будущего лауреата Нобелевской премии Адольфа фон Байера, по чьей рекомендации всю жизнь проработал в компании «Farbenfabriken vorm. Friedr. Bayer&Co» в Швейцарии вплоть до своей кончины в 1946 году[76]. В лаборатории Адольфа фон Байера в Мюнхене работал первооткрыватель новокаина Альфред Айнхорн, который был преподавателем в г. Дармштадт, когда «Merck» налаживал первое в мире промышленное производство кокаина, фундаментальное исследование которого в лаборатории Айнхорна начал его ученик, коллега, а затем и руководитель, будущий Нобелевский лауреат Рихард Мартин Вильштеттер, когда оба еще сотрудничали с «Hoechst»[50].
Карта средневекового Хёхста
История «Hoechst» - это история еще одной красильной фабрики. В 1863 году в городке Хёхст на реке Майне два деверя: Ойген Луциус и гамбургский коммерсант Карл Майстер, женатые на дочерях художника из Франкфурта-на-Майне Якоба Беккера основали фабрику по производству красителей из камнеугольной смолы. Через два года пост технического директора занял студенческий друг Луциуса химик Адольф Брюнинг и на свет появился концерн Hoechst, своим созданием в 1894 году противодифтерийной сыворотки положивший основу массовой вакцинации в Германии. Годом раньше компания выпустила в свет «анальгин» (антипирин), продукт, обеспечивший Hoechst мировую известность, производные которого и по сей день составляет около 50% от производства всех жаропонижающих и анальгетических средств[50], в числе которых «баралгин», «пенталгин», «спазмалгон». Позже такая популярность препарата скорее негативно отразилась на имидже компании. Выяснилось, что «анальгин» ведет к утрате большого количества белых кровяных клеток и прекращение их воспроизводства со всеми вытекающими последствиями, среди которых 28-кратное увеличение риска смертельного поражения костного мозга.
Еще «анальгин» или более привычный для Европы «дипирон» обладает тератогенным эффектом и может привести к различным патологиям плода, таким как полидактилия, когда у ребенка более 5 пальцев. Он также вызывает лекарственную зависимость у новорожденных. Употребление «напроксена» (финалгель, фастум и т.д.) вызывает повышенное артериальное давление, что приведёт к сердечно-сосудистым заболеваниям новорожденного. С первых дней жизни ребенок обречен страдать от судорог, повышенного артериального давления, учащенного сердцебиения, что ведет к разного рода сердечно-сосудистым заболеваниям[5]. Несмотря на то, что в 1976 году министр здравоохранения Франции перевел «норамидопирин»-«анальгин» в разряд "очень токсичных субстанций", потребовалось еще десять лет, чтобы отловить все аналоги препарата[30].
Через два года после решения министра здравоохранения Франции отдел лекарственной эпидемиологии Бостонского университета поставил задачу собрать все данные о пациентах, поступивших с агранулоцитозом - изменением белых кровяных клеток, вызываемым анальгетиками дипироновой группы (анальгин). Эксперимент должен был охватить всех поступивших с этими состояниями больных в семи городах с общим населением 22,3 миллиона человек: Барселоне, Ульме, Западном Берлине, Милане, Будапеште, Софии и Стокгольме, а также в Израиле, Бразилии и Индонезии.
После того как к участию в проекте подключилось финансирование патентодержателя анальгина - фирмы Hoechst результаты международного исследования получились совершенно абсурдными, и вопрос о связи смертельного заболевания костного мозга с «дипироном» только запутался. В Барселоне и двух германских городах, где исследователи начинали работу без финансирования от корпорации, были получены шокирующие результаты: риск агранулоцитоза при использовании «дипирона» был в 23,7 раз выше, чем без применения этого лекарства. Зато в Израиле и Будапеште смертоносный побочный эффект препарата получился ничтожным - 1,1 случая на миллион пользователей в неделю. В Бразилии и Индонезии исследования были просто сорваны, что дало возможность компании публично заявлять, что «основной вопрос с дипироном теперь снят». Однако американская медицинская общественность, инициировавшая исследование, охарактеризовала такое толкование как «вводящее в заблуждение» и распространила заявление, в котором прямо было указано, что с учетом реального объема использования этого лекарства по вине корпорации ежегодно случается свыше 7000 смертей. Не поверил магнатам и германский орган регламентации лекарственных средств - BGA - он также счел толкование результатов Бостонского исследования со стороны Hoechst неприемлемым. В 1983 году здравоохранительное ведомство Израиля изъяло с рынка сразу все комбинированные продукты с «дипироном», нанеся огромный убыток своим производителям, коммерсантам и аптекам, но сохранив здоровье гораздо большему числу граждан[5]. За период с июля 1981 г. по июль 1986 г. в Германии 94 человека умерли после того, как приняли лекарства, содержащие «дипирон», после чего на слушании, проводившемся в сентябре 1986 года, немецкие чиновники разбили все аргументы защиты Hoechst и в начале 1987 г. компания "добровольно" изъяла анальгетик «баралгин» с германского рынка[30]. Вслед за США, Великобританией и Германией «дипирон» запретили государственные органы Австралии, Норвегии, Канады, Швеции, Дании, Греции, Ирландии, Израиля, Италии, Японии, Бангладеш, Египта, Фиджи, Малайзии, Новой Зеландии, Филиппин, Саудовской Аравии, Сингапура, Венесуэлы, Пакистана.
Надвигался один из самых впечатляющих крахов в истории фармацевтики. Но тут на счастье корпорации Hoechst и ее партнеров случился развал СССР, и все произведённые тонны «анальгина»-«дипирона» отправились на постсоветское пространство[5]. Вскоре, в 1996 году и сам концерн влился в «Novartis», где присоединился к швейцарским братьям по цеху, своей лабораторией составив компанию «Sandoz» и Ciba-Geigy[54]. Это не первый случай, когда «Hoechst» пригласили к устройству Нового Мирового Порядка. В своё время победное шествие компании закончилось вместе с первой мировой войной, хотя семьи учредителей сумели сохранить большинство капитала вплоть до основания в 1925 г. акционерного общества химиков "ИГ Фарбениндустри"[50].
Передел по результатам Первой Мировой привел к смене собственников немецких компаний, и вплоть до 1938 года директором "ИГ Фарбениндустри" был Макс Варбург. Его банкирская династи, согласно книги Д. Колемана «Комитет 300» финансировала базельскую лабораторию «Sandoz». Клан этот родом из Франкфурта на Майне, откуда берут начало знаменитые Ротшильды, в 1814 году семейства породнились[80]. Основателя клана Ротшильдов, кстати, звали так же, как и знаменитую фармакологическую компанию - Байер, по названию местности в Германии, впрочем, как и у Варбургов, есть в этом что-то от уголовной практики связывать собственное имя с географией, в чем новая мировая элита подражала прежней аристократии.
21 сентября 1769 года основатель клана Маейр Амшель Байер прибивал вывеску на одном из домов еврейского квартала Франкфурта на Майне. На вывеске был изображен герб земли Гессен-Ханау, куда входил Франкфурт на Майне, а ниже шел текст следующего содержания: «М.А. Ротшильд, официальный придворный торговый агент Его Высочества принца Уильяма Гессенского». Курфюрст Уильям (Вильгельм) IX, ландграф Гессе-Касселя, чей герб был известен в Германии со Средних веков, являлся внуком Георга II Английского, кузеном Георга III, а также племянником короля Дании и зятем короля Швеции. Очевидно, его родственники были людьми влиятельными, но что было гораздо важнее для Майера Ротшильда, так это тот факт, что большинство европей¬ских монархов были должниками скромного властите¬ля земли Гессен[77], и это во многом сыграет решающую роль в становлении самих Ротшильдов. После того как сыновья Майер Амшель расселились по разным странам создавать будущую империю, старший сын со своим отцом переселился в пятиэтажный франкфуртский особняк, который разделил с семьёй другого банкира - Шиффа[81]. Если вы обратили внимание, то выходцем из Гессена был также клан Хофманнов, до того как перебрался в Базель, там обучался один из Мерков. Но это еще не всё: основным бизнесом гессенского курфюста были, как бы сейчас сказали частные военные компании, что приносило ему очень и очень существенный доход. 40 млн. долларов заплатила Великобритания за использование 16 800 гессенских солдат во время Американской революции. Так в Америку попал предок Рокфеллеров, гессенский наёмник Роггенфелдер, что по-немецки означает «ржаное поле»[40].
Герб Hessen
У этой истории о «фармабаронах» есть и еще один «гессенский след». «Наследил», как и положено «Гофман», хотя и косвенно. Генрих Хофман (Гофман), чьё фотографическое ателье находилось по соседству со штабом «NSDAP», стал «придворным» фотографом главы Третьего рейха. Ева Браун была работницей его ателье. Гесс познакомил Гофмана с доктором Мореллем, а тот свёл с ним Гитлера. Игорь Бунич в книге «Лабиринты Безумия» называет обоих: и Гофмана, и Морелля «темными личностями». И на самом деле, о «хасане ас-саббахе» третьего рейха известно немного, он родился в Гессене, в тот же год, что и Гитлер, Альберт Шпеер в своих мемуарах вспоминает, что Теодор Мо¬релль был учеником русского ученого Ильи Мечникова. Доктор Теодор Морелль появился около фюрера в 1935 году и не расставался с ним до самого конца. Ни одному человеку Гитлер не доверял так, как ему, и загородный дом Морелля был единственным, куда Гитлер без охраны захаживал «попить чаю». Секрет этого «попить чаю» заключался в том, что еще в 1941 году у Гитлера обнаруживаются отеки на икрах, вызванные проблемами с сердечно-сосудистой системой. Для решения этой медицинской проблемы именно Морелль делает первый шаг к сильнодействующим препаратам. Вернер Мазер, подробно изучивший их состав, всего с 1936 по 1945 год набралось более 30 наименований, нашёл подтверждение тому, что Морель действительно изготавливал по собственному рецепту из первитина и корамина так называемые «золотые таблетки», которыми подчевал фюрера. Стимуляторы оказывали серьезное воздействие на психику Гитлера. В своей статье «Адольф Гитлер накануне и после смерти» специалист Центрального архива ФСБ России Александр Калганов последующий период жизни фюрера описывает так: «От последствий нервного потрясения Гитлера лечил профессор Теодор Морелль, который описывался современниками как шарлатан, совершенно далёкий от каких-либо научных представлений о медицине. Он активно потчевал фюрера знахарскими средствами и лекарствами собственного изобретения, составленными на основе стрихнина, гормонов, белладонны, морфия и других наркотических веществ. Секрет успеха и непререкаемого авторитета Морелля объяснялся быстрым эффектом его снадобий, приняв которые, Гитлер сразу чувствовал огромный прилив сил. В течение 1944-1945 годов ему ежедневно делали инъекции мореллевских “чудо-препаратов”. В результате, все свидетели последних дней Гитлера отмечали его опухшее лицо, поседение, сгорбленность, дрожание рук и ноги, хриплый, прерывающийся голос и тусклые глаза». Министр пропаганды, шеф-идеолог третьего рейха Йозеф Геббельс сидел на морфии, поскольку считал, что болен решительно всем, Так, 13 апреля 1943 года Геббельс пишет в своём дневнике об "ужаснейших коликах в почках" и "варварских болях", «которые удаётся снять только профессору Морелю, который сделал мне укол морфия». Обратив внимание на возбуждённые реакции фюрера на «чудодейственные» инъекции доктора Морелля, первым его «спалил» Герман Геринг, так как сам подсел на морфий после ранения во время пивного путча. В результате зависимости Геринг в 1925 году ложится в клинику, но всё завершается лишь серией попыток покончить с собой[89][145][146][147][151].
Но этот рассказ уже заступает за границу истории о настоящей «тайной диктатуре», той, о которой Бенджамин Раш и помыслить не мог, но весьма метко заметил в 1938 году Генри Эрнст в книге «Гитлер против СССР»:
Коричневый «Интернационал» без мировой войны - это нелепость. Люди, которые стоят за кулисами этого движения, работают неслышно и основательно. Они не разбалтывают секретов, как профессор Банзе; они не бьют в барабаны, как Гитлер; они почти всегда молчат, но они видят и рассчитывают с математической бесстрастностью каждое изменение в обстановке, каждую новую перспективу. Дьявольское преступление мировой войны, зрелище отравленного газами и умирающего мира для них только одно из слагаемых - последнее слагаемое перед подведением итогов.»
Оглавление