Вечер памяти Кормильцева в театре "Практика"
Благодарю за то, что перепечатали мою запись из другого блога.
Давайте и заметку из здешнего блога перепечатаем - со свежими фотографиями.
На Троекуровском кладбище. Очередная годовщина смерти Ильи Кормильцева, 5 февраля 2011 (Егор Белкин и Александр Коротич).
12 марта в театре "Практика" был вечер Кормильцева. Конферанс осуществлялся надписями на двух мониторах над сценой. Так что один час - без воды. И без слез. Участники вечера - поэты, драматурги, актеры, режиссеры, музыканты, которые читали произведения Ильи. Рокеров было лишь трое, и один без инструмента.
Актер Вадим Демчог прочитал " Поминки".
Худрук Эдуард Бояков прочитал Серийный кошмар и К автобиографии:
"мы стартовали с Гагариным
практически одновременно:
каждый - в свой космос"
Как раз в 1961 году родились Бутусов, Умка и Чиж, а Илья - на пару лет раньше. Но строфа получилась прекрасной.
Алексей Могилевский, саксафонист Наутилуса до 1997 года, родственник Ильи, исполнил с листа под минусовку и живой саксофон свою новую песню " Золотой Дирижабль". Этот стих возник у Ильи в то же самое время, когда и остальные тексты для "Яблоко-Китая", был опубликован на официальном сайте "Нау" с предложением кому-нибудь озвучить. Надо же такому было получиться,что озвучили через десять лет. Но там и правда строка-веха в конце: "Я еще не хочу умирать. Я уже не боюсь умереть".
Потом Марат galerist Гельман читал Кормильцева. Сказал что не делал этого, наверное, с седьмого класса школы. Но ради Ильи сделал бы и не такое. Безо всякого выражения исполнил "Robert Johnson's blues":
На перекрестке дорог мне повстречался дьявол,
на перекрестке дорог мне повстречался дьявол.
он сказал: ты будешь петь, но потеряешь душу,
ты продашь мне душу и получишь процент с продажи.
Это было, когда моя луна стала черной,
это было, когда моя луна смотрела, как череп.
На перекрестке дорог мне повстречался дьявол,
он подарил мне струны из жил Иуды.
Когда я играю, я помню, что сказал мне дьявол,
и когда я пою, я помню, что сказал мне дьявол.
Он обещал вернуться за мной и найти мое тело
в грязной канаве.
Я выпил слишком много виски, я раздвигал слишком много ног,
я выпил слишком много виски, я раздвигал слишком много ног,
с тех пор как мне повстречался дьявол на перекрестке дорог.
Потом поэт Всеволод emelind Емелин с выражением прочитал "Крылья".
Потом Евгений Бунимович зачитал возможно самую совершенную статью Кормильцева, напечатнную в 2004 году в журнале "Ом". Кажется, она называется "No future". В Билингве ее раздают сейчас бесплатно, а в Интернете мне она не попадалась. Сам Бунимович внешне похож на Илью - ростом, фигурой, очками. Поэтому было сильное вживание в образ. Бунимович заполировал свое выступление стихом " В период борьбы с длинными волосами".
Иван Вырыпаев, драматург, исполнил "Железнодорожника".
Актер Алексей Черных исполнил сказку "Отец и Федор". Наизусть. А вот все остальные кроме него и Емелина читали с листочков - неужели не могли выучить короткие стихи? В сказке, как в "Кыси" - антиутопия с древнерусским уклоном: там есть Бхаг, хмарь, кусачие лягушки, уд смертный и уд семенной. И тоже про мутантов. О нелегком взрослении пильщика суков, на которых сидят.
Настя Колманович, актриса и продюсер, прочитала сразу несколько текстов: "Музыка на песке", "Джульета", "Заноза" и еще про то, что все надоело и что жить в аду невозможно (хотя на самом деле мы в нем и живем).
Дима bykov Быков прочитал два своих стиха памяти Кормильцева. Нормально так. Сами стихи на четыре с минусом, но очень вписывались во все, что происходило на сцене. Так что термин "презумпция непиарности", который я на днях придумал, подходил для всех выступавших и для Быкова в том числе.
Глеб Самойлов из "Агаты Кристи" исполнил "Мир - это больница для ангелов" - новый стих, написанный Ильей уже в Лондоне.
Мир - это больница для ангелов, которые разучились летать
И позабыли дорогу на небо, свалившись с лестницы,
как героини латиноамериканских сериалов.
Их можно легко опознать по увечной походке,
По стыдливым взглядам, опущенным в кружки с кофе,
по тому, что, даже одетые в хорошие костюмы,
Они всегда чем-то неуловимо смахивают на бомжей.
И с каждым днем они все меньше и меньше
верят в свое исцеление,
Все реже и реже пытаются украдкой взглянуть вверх:
Не дай Бог, еще и выздоровеешь -
И что там тогда делать, на этом небе?
Все дети пристроены, все внуки здесь;
И вообще - кто мне сказал, что я когда-то был ангелом?..
И вот посреди подобных размышлений
Плечи их неожиданно раскрываются,
стыд покидает глаза,
А тела медленно растворяются в воздухе вместе с кустами азалий,
бутоны которых ангелы только что
задумчиво сшибали концами своих тросточек.
Худрук Эдуард Бояков прочитал Космонавта. И наконец, исполнил "Ворота откуда я вышел", первую песню про куннилингус, о которой я узнал из комментариев в своем ЖЖ, когда высказал гипотезу, что это я написал первый стих на эту тему.
Далее - выход на сцену дедушки свердловского рока Александра Пантыкина, лидера группы «Урфин Джюс», с которой Илья сотрудничал еще до знакомства с «Наутилусом». Пантыкин под пианино, взятое из московского дома Кормильцева и ставшее теперь реквизитом театра, спел два классических произведения «Урфин Джюса» 25-летней давности: "Полный круг" и "Чего это стоило мне".
Средства от концерта пойдут Каролине, младшей дочери Ильи - в Лондон. Ей же пойдет остаток от ранее собранных средств: типа собрали миллион восемьсот рублей, мильон истратили на похороны, а остаток (это около 15 тыс. фунтов стерлингов) решили дать дочке на учебу.
И немного о себе в контексте. Когда я ехал на концерт, phoneme с которой нам было четыре остановки по дороге, язвительно спрашивала меня "Ты на все вечера памяти ходишь?". Потому что для интернетчиков девяностых я линкуюсь на слово "смерть". Правильный же ответ: после вечеров памяти Высоцкого в 80-х - почти ни на какие. Правда, в последнее лето был на вечере памяти одной поэтессы, бывшей жены korovin. Со мной была девушка-контактер. Она рассказывала, что покойная присутствовала на вечере памяти её, выражала своё отношения к выступавшим: к мужикам - теплое, к женщинам - не очень (вероятно, женская дружба, действительно, специфическая штука). И тут во время вечера я вспомнил об этом и подумал: "Интересно, Илья сейчас здесь? Читает наши мысли?"). Это я к чему... Просто вырисовывается эффектная концовка.
Когда я на обратном пути вышел на Садовое, то перед моим взором нарисовались две пары изумительных ног. Юбка и брюки. Я шел за ними, не отрывая глаз, пока великолепные ноги не свернули в арку к Булгаковскому центру. Я зачарованно отправился за ними. А там за столиком кафе сидел-курил упомянутый Коровин. Во время рукопожатия я произнес: "А я - с вечера Кормильцева, там было супер".
Источник текста.
Фотографии взял у Константина const740 Преображенского.
Давайте и заметку из здешнего блога перепечатаем - со свежими фотографиями.
На Троекуровском кладбище. Очередная годовщина смерти Ильи Кормильцева, 5 февраля 2011 (Егор Белкин и Александр Коротич).
12 марта в театре "Практика" был вечер Кормильцева. Конферанс осуществлялся надписями на двух мониторах над сценой. Так что один час - без воды. И без слез. Участники вечера - поэты, драматурги, актеры, режиссеры, музыканты, которые читали произведения Ильи. Рокеров было лишь трое, и один без инструмента.
Актер Вадим Демчог прочитал " Поминки".
Худрук Эдуард Бояков прочитал Серийный кошмар и К автобиографии:
"мы стартовали с Гагариным
практически одновременно:
каждый - в свой космос"
Как раз в 1961 году родились Бутусов, Умка и Чиж, а Илья - на пару лет раньше. Но строфа получилась прекрасной.
Алексей Могилевский, саксафонист Наутилуса до 1997 года, родственник Ильи, исполнил с листа под минусовку и живой саксофон свою новую песню " Золотой Дирижабль". Этот стих возник у Ильи в то же самое время, когда и остальные тексты для "Яблоко-Китая", был опубликован на официальном сайте "Нау" с предложением кому-нибудь озвучить. Надо же такому было получиться,что озвучили через десять лет. Но там и правда строка-веха в конце: "Я еще не хочу умирать. Я уже не боюсь умереть".
Потом Марат galerist Гельман читал Кормильцева. Сказал что не делал этого, наверное, с седьмого класса школы. Но ради Ильи сделал бы и не такое. Безо всякого выражения исполнил "Robert Johnson's blues":
На перекрестке дорог мне повстречался дьявол,
на перекрестке дорог мне повстречался дьявол.
он сказал: ты будешь петь, но потеряешь душу,
ты продашь мне душу и получишь процент с продажи.
Это было, когда моя луна стала черной,
это было, когда моя луна смотрела, как череп.
На перекрестке дорог мне повстречался дьявол,
он подарил мне струны из жил Иуды.
Когда я играю, я помню, что сказал мне дьявол,
и когда я пою, я помню, что сказал мне дьявол.
Он обещал вернуться за мной и найти мое тело
в грязной канаве.
Я выпил слишком много виски, я раздвигал слишком много ног,
я выпил слишком много виски, я раздвигал слишком много ног,
с тех пор как мне повстречался дьявол на перекрестке дорог.
Потом поэт Всеволод emelind Емелин с выражением прочитал "Крылья".
Потом Евгений Бунимович зачитал возможно самую совершенную статью Кормильцева, напечатнную в 2004 году в журнале "Ом". Кажется, она называется "No future". В Билингве ее раздают сейчас бесплатно, а в Интернете мне она не попадалась. Сам Бунимович внешне похож на Илью - ростом, фигурой, очками. Поэтому было сильное вживание в образ. Бунимович заполировал свое выступление стихом " В период борьбы с длинными волосами".
Иван Вырыпаев, драматург, исполнил "Железнодорожника".
Актер Алексей Черных исполнил сказку "Отец и Федор". Наизусть. А вот все остальные кроме него и Емелина читали с листочков - неужели не могли выучить короткие стихи? В сказке, как в "Кыси" - антиутопия с древнерусским уклоном: там есть Бхаг, хмарь, кусачие лягушки, уд смертный и уд семенной. И тоже про мутантов. О нелегком взрослении пильщика суков, на которых сидят.
Настя Колманович, актриса и продюсер, прочитала сразу несколько текстов: "Музыка на песке", "Джульета", "Заноза" и еще про то, что все надоело и что жить в аду невозможно (хотя на самом деле мы в нем и живем).
Дима bykov Быков прочитал два своих стиха памяти Кормильцева. Нормально так. Сами стихи на четыре с минусом, но очень вписывались во все, что происходило на сцене. Так что термин "презумпция непиарности", который я на днях придумал, подходил для всех выступавших и для Быкова в том числе.
Глеб Самойлов из "Агаты Кристи" исполнил "Мир - это больница для ангелов" - новый стих, написанный Ильей уже в Лондоне.
Мир - это больница для ангелов, которые разучились летать
И позабыли дорогу на небо, свалившись с лестницы,
как героини латиноамериканских сериалов.
Их можно легко опознать по увечной походке,
По стыдливым взглядам, опущенным в кружки с кофе,
по тому, что, даже одетые в хорошие костюмы,
Они всегда чем-то неуловимо смахивают на бомжей.
И с каждым днем они все меньше и меньше
верят в свое исцеление,
Все реже и реже пытаются украдкой взглянуть вверх:
Не дай Бог, еще и выздоровеешь -
И что там тогда делать, на этом небе?
Все дети пристроены, все внуки здесь;
И вообще - кто мне сказал, что я когда-то был ангелом?..
И вот посреди подобных размышлений
Плечи их неожиданно раскрываются,
стыд покидает глаза,
А тела медленно растворяются в воздухе вместе с кустами азалий,
бутоны которых ангелы только что
задумчиво сшибали концами своих тросточек.
Худрук Эдуард Бояков прочитал Космонавта. И наконец, исполнил "Ворота откуда я вышел", первую песню про куннилингус, о которой я узнал из комментариев в своем ЖЖ, когда высказал гипотезу, что это я написал первый стих на эту тему.
Далее - выход на сцену дедушки свердловского рока Александра Пантыкина, лидера группы «Урфин Джюс», с которой Илья сотрудничал еще до знакомства с «Наутилусом». Пантыкин под пианино, взятое из московского дома Кормильцева и ставшее теперь реквизитом театра, спел два классических произведения «Урфин Джюса» 25-летней давности: "Полный круг" и "Чего это стоило мне".
Средства от концерта пойдут Каролине, младшей дочери Ильи - в Лондон. Ей же пойдет остаток от ранее собранных средств: типа собрали миллион восемьсот рублей, мильон истратили на похороны, а остаток (это около 15 тыс. фунтов стерлингов) решили дать дочке на учебу.
И немного о себе в контексте. Когда я ехал на концерт, phoneme с которой нам было четыре остановки по дороге, язвительно спрашивала меня "Ты на все вечера памяти ходишь?". Потому что для интернетчиков девяностых я линкуюсь на слово "смерть". Правильный же ответ: после вечеров памяти Высоцкого в 80-х - почти ни на какие. Правда, в последнее лето был на вечере памяти одной поэтессы, бывшей жены korovin. Со мной была девушка-контактер. Она рассказывала, что покойная присутствовала на вечере памяти её, выражала своё отношения к выступавшим: к мужикам - теплое, к женщинам - не очень (вероятно, женская дружба, действительно, специфическая штука). И тут во время вечера я вспомнил об этом и подумал: "Интересно, Илья сейчас здесь? Читает наши мысли?"). Это я к чему... Просто вырисовывается эффектная концовка.
Когда я на обратном пути вышел на Садовое, то перед моим взором нарисовались две пары изумительных ног. Юбка и брюки. Я шел за ними, не отрывая глаз, пока великолепные ноги не свернули в арку к Булгаковскому центру. Я зачарованно отправился за ними. А там за столиком кафе сидел-курил упомянутый Коровин. Во время рукопожатия я произнес: "А я - с вечера Кормильцева, там было супер".
Источник текста.
Фотографии взял у Константина const740 Преображенского.