о филологии и академии
Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН
Я молодой ученый. Правда, гуманитарий, т.е. к моим занятиям вряд ли применимо слово "science". Но я лично не разделяю науки на "естественные" и "неестественные". Филология - древнейшая, универсальная область знаний. У нее очень мощные традиции, укорененные во всех великих письменностях: филологические знания изложены на древнегреческом, на санскрите, на древнекитайском. У нас, филологов, есть свои - безумно сложные - методы работы с материалом. Филологи комментируют, переводят, реконструируют тексты, собирают их, издают, интерпретируют... Филология - это высокая культура работы с текстовыми источниками. Если вы откроете Большую Советскую Энциклопедию на слове "Филология", то найдете содержательную статью Сергея Сергеевича Аверинцева - лучшее, что сказано о филологии. Аверинцев говорит о трех филологических дисциплинах: лингвистике (изучение языковой ткани текстов), литературоведении (изучение эстетических аспектов текста) и (!) истории (изучение реальных фактур, запечатленных в текстах). Быть настоящим филологом (таким, как Сергей Сергеевич Аверинцев) значит владеть знаниями широчайшего диапазона и навыками тончайшей работы с текстом. Настоящий филолог обладает дисциплинированным умом, тонким вкусом, здравым смыслом, скрупулезностью. Я знаю филологов-архивистов, филологов-полевиков, филологов-эрудитов, филологов-концептуальщиков. И я точно знаю, что у всех у них есть великая миссия - хранить, обрабатывать и транслировать текстовое наследие человечества. Отсюда - специфика филологии.
Современная система знаний филологию похоронила. Есть обособившаяся лингвистика, которая изучает такие своеобразные языковые факты, что к филологической миссии уже мало подходит. Есть несколько маргинализованное литературоведение, которое стремится сегодня интегрироваться с какими-нибудь более "жизненными" дисциплинами: культурологией, антропологией, социологией даже. Вот на этом поле литературоведение и становится маргинальным занятием. Фольклористы и диалектологи все более тяготеют к растворению в этнографии. Историки уже и не вспоминают почти о филологических корнях.
К чему я все это говорю? Филология как универсальная область знаний о текстовом наследии человечества сохраняется преимущественно в системе РАН - в академических институтах. Да, существует вузовская наука, но она... как бы сказать... суетлива, разбросана - и не обеспечивает сегодня филологической миссии. Её обеспечивают Пушкинский Дом и прочие академические структуры, занятые тщательной, бесконечной по объемам обработкой текстового наследия. Мы, университетские филологи, дрейфуем к локальным и непременно актуальным темам. Да и не может вузовский работник тащить на себе великую миссию - архивы, ежедневный рутинный труд, профессиональный диалог с историко-культурным наследием. Академия наук - великий бастион фундаментальной филологии. Между прочим, на Западе ученые уже перестают понимать даже слово "филология". Потому что их университетская наука работает в режиме проектов. А наша академическая Наука работает в режиме миссии. Уверен, что это относится не только к академической филологии, но и ко всем направлениям ведущих, старейших, крепких академических институтов.
РАН - это система, которая понимает Науку как миссию. И это очень характерно для нашей культуры, для нашего жизненного уклада. Думаю, "Суть времени", организующая митинг 13-го октября отличается от всех защитников РАН именно тем, что понимает это великое назначение Академии. РАН нужно отстоять во что бы то ни стало. И не стоит сталкивать РАН с университетской наукой. У нас должны быть и проекты, и миссия. Мы так устроены, что без великой миссии все проекты становятся бизнес-проектами. Или симулякрами.
Илья Роготнев, Пермский государственный национальный исследовательский университет