Русский корпус в Югославии 1941-45
Статья, написанная для "Труда", но не напечатанная
Когда последние пароходы покидали Севастополь в ноябре 1920 года, увозя с собой десятки тысяч беженцев и вполне сохранившую боеспособность Русскую армию, никто из уезжавших не думал, что это надолго, для большинства - навсегда. Армия и флот сохранялись как военная сила и все надеялись в скором времени возобновить войну с ненавистным большевистским режимом. Армия была в основном собрана в трех больших лагерях - регулярные «цветные» полки на полуострове Галлиполи, а казаки Дона, Терека и Кубани на острове Лемнос и в Чаталадже недалеко от Константинополя. Начальником штаба 1-го корпуса, стоявшего в Галлиполи, был генерал Борис Штейфон, с которым мы еще встретимся. Но уже по прошествии года стало понятно, что уставшие от Первой мировой войны страны не торопятся ввязываться в новую войну с Советской Россией с туманными перспективами. Смысл сохранения белой армии как вооруженной силы с каждым днем терял смысл, да и существование неподконтрольной по сути никому вооруженной силы вряд ли внушало оптимизм какой-либо из стран Европы. Французы и англичане поощряли отъезд военных и членов семей в соседние страны, стараясь добиться от болгарских и сербских властей предоставления им поселиться на их территории. В результате большинство русских эмигрантов разъехались по всему миру, больше всего осело во Франции, Турции, Германии, Чехии и Китае. Значительное число эмигрантов отправилось за океан, в Соединенные Штаты. Политические предпочтения также играли роль: если в Чехии и Франции были в основном либерально настроенные русские, то монархисты оставались в Болгарии и Сербии, которая вскоре стала называться Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев, а затем королевством Югославией. Сербское правительство благосклонно встретило русских беженцев, которым был присвоен особый юридический статус; хотя территория страны значительно увеличилась за счет отторгнутых у Австро-Венгрии земель, в большинстве своем они поселились на территории «старой» Сербии, где жило больше 2/3 русских эмигрантов в Югославии. Положение их резко изменилось после апреля 1941 года. Соглашение югославского правительства с Германией, последовавший переворот и вторжение германских войск кардинально изменили положение в стране.
Слепленная из лоскутков Югославия рассыпалась на глазах, ее территория, хотя и была оккупирована немецкими, итальянскими и болгарскими войсками, но полностью контролировать горные и лесистые районы страны они не могли. С лета 1941 года стало разворачиваться партизанское движение. Причем, ситуация была там сильно запутанной - к национальным противоречиям между завоевателями и местными населением добавлялись религиозные между католиками (хорватами и словенцами), мусульманами (боснийцами) и православными (сербами) и политические между сторонниками правых и левых партий. В Югославии началась полномасштабная гражданская война, лишь отчасти приглушенная присутствием оккупационных сил. Коммунистические партизаны начали совершать нападения на семьи русских эмигрантов, в основном, проживавшие в сельских отдаленных районах страны. Только за лето 1941 года погибло больше 300 человек, включая женщин и детей. Русские эмигранты обратились с просьбой организовать воинское соединения для противостояния этой угрозе - они видели в борьбе с коммунистами здесь продолжение своей борьбы с большевиками в войне гражданской. Никто еще не представлял себе масштабов нацистского террора, а Гитлер с его партией выглядели защитниками консервативных ценностей. Поэтому не было ничего зазорного в том, чтобы выступить их союзниками в борьбе с коммунистической угрозой здесь, на Балканах, а там, глядишь и в России. Недаром приказ генерала Скородумова о формировании русского охранного корпуса заканчивался словами «С Божьей помощью, при общем единодушии, и выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию». Командование корпуса считало, что без помощи русских эмигрантов и создания Русской армии, Германии не удастся одолеть большевистский режим в России, а потому скоро они будут нужны для окончательной победы в закончившейся двадцать лет назад гражданской войне.
Но германское командование и политическое руководство нацистов не рассматривало такой возможности. Одни были уверены в собственных силах, а вторые не могли допустить мысли о том, что низшие расы могут на равных выступать с Тысячелетним Рейхом. Поэтому генерал Скородумов был отстранен от командования и через два дня арестован гестапо. Его место занял начальник штаба корпуса генерал-майор Борис Штейфон, ветеран русско-японской, первой мировой и гражданской войн, происходивший из еврейского крещеного рода. По условиям, достигнутым с немцами, подчиненным германскому командованию был только командир корпуса, а все остальные его чины не входили в состав вермахта.
Корпус состоял из пяти полков и в своей максимальной численности в 1944 году насчитывал 11 тысяч человек, в основном русских эмигрантов из Сербии, Болгарии и Румынии, в его составе были даже 300 советских военнопленных. Попытки создать вербовочные пункты на оккупированной территории СССР были вскоре пресечены немцами, которые опасались любой активности.
Солдаты и офицеры носили обмундирование и снаряжение югославской армии, но с необычной системой обозначения воинских званий: на плечах у них были погоны с обозначением последнего звания в белой армии, а на петлицах и рукавах - новое звание в составе корпуса. Старые звания сказывались также и на наказаниях: так обычного рядового можно было распоряжением командира полка посадить под арест на 30 суток, а имевшего в русской армии офицерское звание - максимум на 7! Как когда-то в гражданскую, в корпусе был переизбыток офицеров. Например, технической ротой командовал полковник, а взводами полковники и подполковники. 4-й взвод был полностью составлен из бывших русских офицеров-летчиков и носил неофициальное название «авиационный».
Однажды капитан роты юнкеров услышал шум в спальне и, войдя туда, увидел, что совсем юные кадеты играют в индейцев. Так за ротой закрепилась кличка «индейцы», даже тогда, когда они уже были выпущены и как взрослые бойцы вступили в бой. Даже тогда их роту продолжали называть «индейской», командира за глаза называли «вождем», а все чины имели клички «Петушиная голова», «Воробей», «Соколиный глаз» и другие. В домах, где они останавливались, на стенах рисовали индейские головы, вигвамы и вешали птичьи перья.
Поначалу использовались боевые уставы русской императорской армии, но вскоре поняли, что они устарели, и стали пользоваться красноармейскими, а в 1943 перешли на немецкие. Тогда же окончательно переоделись и в немецкую форму.
В политической и военной неразберихе, которая царила в Югославии, они боролись с красными партизанами, действуя совместно с прогерманскими сербскими охранными частями генерала Недича, стараясь сохранять дружественный нейтралитет по отношению к сербским четникам, которые были по своим взглядам монархистами и националистами и представляли верное королевскому правительству в изгнании подполье, и враждебный нейтралитет к хорватским усташам. Главная задача корпуса состояла в охране территории от нападений партизан, однажды они прикрыли сербское население, которое бежало от преследований хорватских националистов.
Однажды на должность офицера связи при корпусе был назначен молодой немецкий майор, который хотел среди прочего заниматься воспитанием офицеров корпуса в понятиях офицерской чести, долга и дисциплины. Этот майор не происходил из военной семьи и не пользовался популярностью в Русском корпусе, на две трети состоявшем из русских офицеров старой армии. А когда узнали об этом намерении, то оскорбленные офицеры решили вызвать майора на дуэль и стали выяснять, каковы на этот счет правила в немецкой армии. Когда же эта история достигла дошла до германского командования, то оно поспешило отстранить молодого майора и назначило на эту должность другого офицера, хорошо говорившего по-русски и воевавшего еще в Первую мировую.
Ситуация на полях сражений Второй мировой постепенно менялась, в 1943 году капитулировала фашистская Италия, которая несла на себе основные усилия по оккупации Югославии, в 1944 году Болгария и Румыния перешли на сторону союзников, а лидер коммунистического подполья Тито настолько усилился, что перешел в наступление. Ему удалось убедить всех союзников, что именно на него надо сделать ставку в борьбе против Германии, тем более, что сербские националисты вместе с немцами теперь открыто выступали против коммунистических партизан. Ввиду наступления войск Тито и Красной армии встал вопрос о прорыве русского корпуса на запад, через Хорватию и Словению в Австрию, чтобы не попасть в руки заклятых врагов. Части корпуса, все время действовавшие отдельными отрядами, впервые за все время войны оказался собранным воедино. Здесь в Загребе от сердечного приступа умер командир корпуса генерал Штейфон (похоронен в Любляне) и командование корпусом принял полковник Рогожин. Известие о капитуляции Германии застало корпус русских эмигрантов в Любляне, надо было пробиться через перевал, чтобы оторваться от титовских партизан и сдаться англичанам. Вместе с русским корпусом отступали и деморализованные остатки вермахта. На штурм туннеля Караванки пошли русские 4-й и 5-й полки, что позволило овладеть проходом и пробиться в Австрию. 12 мая 3500 человек русского корпуса сложили оружие перед англичанами. Они избегли печальной участи, постигшей казаков под Лиенцем - поскольку служащие в корпусе никогда не были советскими подданными, то они не подлежали репатриации в СССР, где их наверняка ждала бы смерть в лагере, тем более, что после расследования выснилось, что в военных преступлениях и карательных операциях против населения корпус не участвовал. Им даже сохранили часть оружия для несения караульной службы. В конце лета 1945 года их стали отпускать на работы небольшими группами, а после проведенного расследования 1 ноября было принято решение отпустить их с получением прав гражданских лиц, все получили от английских властей соответствующие документы. Последними 1 февраля 1946 года были демобилизованы отдаленные рабочие команды. Так закончил свой путь русский добровольческий корпус, которым командовал внук русского еврея, и который сражался вместе с вермахтом и сербскими националистами против коммунистических партизан Тито.
Русская эмиграция в Югославии после войны постепенно ассимилировалась. Во многом это произошло, когда Тито не стал подчиняться давлению Сталина, что переросло в многолетний конфликт - социалистическая Югославия потом даже не входила в Варшавский договор. В период максимального обострения отношений в 1948-53 годах эмигрантов и их потомков преследовали и увольняли с работы, люди опасались говорить на родном языке, не декларировали себя русскими. Это окончательно добило русскую диаспору: в результате в Сербии потомки эмигрантов, рожденные после 50-х годов, как правило уже по-русски не говорят и русскими себя не считают.
Этот корпус был уникальным формированием второй мировой войны - они были как бы машиной времени перенесены из двадцатилетней давности и продолжали вести свою незавершенную войну против большевиков, которая для них отнюдь не закончилась с эвакуацией из Крыма в ноябре 1920 года.
Когда последние пароходы покидали Севастополь в ноябре 1920 года, увозя с собой десятки тысяч беженцев и вполне сохранившую боеспособность Русскую армию, никто из уезжавших не думал, что это надолго, для большинства - навсегда. Армия и флот сохранялись как военная сила и все надеялись в скором времени возобновить войну с ненавистным большевистским режимом. Армия была в основном собрана в трех больших лагерях - регулярные «цветные» полки на полуострове Галлиполи, а казаки Дона, Терека и Кубани на острове Лемнос и в Чаталадже недалеко от Константинополя. Начальником штаба 1-го корпуса, стоявшего в Галлиполи, был генерал Борис Штейфон, с которым мы еще встретимся. Но уже по прошествии года стало понятно, что уставшие от Первой мировой войны страны не торопятся ввязываться в новую войну с Советской Россией с туманными перспективами. Смысл сохранения белой армии как вооруженной силы с каждым днем терял смысл, да и существование неподконтрольной по сути никому вооруженной силы вряд ли внушало оптимизм какой-либо из стран Европы. Французы и англичане поощряли отъезд военных и членов семей в соседние страны, стараясь добиться от болгарских и сербских властей предоставления им поселиться на их территории. В результате большинство русских эмигрантов разъехались по всему миру, больше всего осело во Франции, Турции, Германии, Чехии и Китае. Значительное число эмигрантов отправилось за океан, в Соединенные Штаты. Политические предпочтения также играли роль: если в Чехии и Франции были в основном либерально настроенные русские, то монархисты оставались в Болгарии и Сербии, которая вскоре стала называться Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев, а затем королевством Югославией. Сербское правительство благосклонно встретило русских беженцев, которым был присвоен особый юридический статус; хотя территория страны значительно увеличилась за счет отторгнутых у Австро-Венгрии земель, в большинстве своем они поселились на территории «старой» Сербии, где жило больше 2/3 русских эмигрантов в Югославии. Положение их резко изменилось после апреля 1941 года. Соглашение югославского правительства с Германией, последовавший переворот и вторжение германских войск кардинально изменили положение в стране.
Слепленная из лоскутков Югославия рассыпалась на глазах, ее территория, хотя и была оккупирована немецкими, итальянскими и болгарскими войсками, но полностью контролировать горные и лесистые районы страны они не могли. С лета 1941 года стало разворачиваться партизанское движение. Причем, ситуация была там сильно запутанной - к национальным противоречиям между завоевателями и местными населением добавлялись религиозные между католиками (хорватами и словенцами), мусульманами (боснийцами) и православными (сербами) и политические между сторонниками правых и левых партий. В Югославии началась полномасштабная гражданская война, лишь отчасти приглушенная присутствием оккупационных сил. Коммунистические партизаны начали совершать нападения на семьи русских эмигрантов, в основном, проживавшие в сельских отдаленных районах страны. Только за лето 1941 года погибло больше 300 человек, включая женщин и детей. Русские эмигранты обратились с просьбой организовать воинское соединения для противостояния этой угрозе - они видели в борьбе с коммунистами здесь продолжение своей борьбы с большевиками в войне гражданской. Никто еще не представлял себе масштабов нацистского террора, а Гитлер с его партией выглядели защитниками консервативных ценностей. Поэтому не было ничего зазорного в том, чтобы выступить их союзниками в борьбе с коммунистической угрозой здесь, на Балканах, а там, глядишь и в России. Недаром приказ генерала Скородумова о формировании русского охранного корпуса заканчивался словами «С Божьей помощью, при общем единодушии, и выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию». Командование корпуса считало, что без помощи русских эмигрантов и создания Русской армии, Германии не удастся одолеть большевистский режим в России, а потому скоро они будут нужны для окончательной победы в закончившейся двадцать лет назад гражданской войне.
Но германское командование и политическое руководство нацистов не рассматривало такой возможности. Одни были уверены в собственных силах, а вторые не могли допустить мысли о том, что низшие расы могут на равных выступать с Тысячелетним Рейхом. Поэтому генерал Скородумов был отстранен от командования и через два дня арестован гестапо. Его место занял начальник штаба корпуса генерал-майор Борис Штейфон, ветеран русско-японской, первой мировой и гражданской войн, происходивший из еврейского крещеного рода. По условиям, достигнутым с немцами, подчиненным германскому командованию был только командир корпуса, а все остальные его чины не входили в состав вермахта.
Корпус состоял из пяти полков и в своей максимальной численности в 1944 году насчитывал 11 тысяч человек, в основном русских эмигрантов из Сербии, Болгарии и Румынии, в его составе были даже 300 советских военнопленных. Попытки создать вербовочные пункты на оккупированной территории СССР были вскоре пресечены немцами, которые опасались любой активности.
Солдаты и офицеры носили обмундирование и снаряжение югославской армии, но с необычной системой обозначения воинских званий: на плечах у них были погоны с обозначением последнего звания в белой армии, а на петлицах и рукавах - новое звание в составе корпуса. Старые звания сказывались также и на наказаниях: так обычного рядового можно было распоряжением командира полка посадить под арест на 30 суток, а имевшего в русской армии офицерское звание - максимум на 7! Как когда-то в гражданскую, в корпусе был переизбыток офицеров. Например, технической ротой командовал полковник, а взводами полковники и подполковники. 4-й взвод был полностью составлен из бывших русских офицеров-летчиков и носил неофициальное название «авиационный».
Однажды капитан роты юнкеров услышал шум в спальне и, войдя туда, увидел, что совсем юные кадеты играют в индейцев. Так за ротой закрепилась кличка «индейцы», даже тогда, когда они уже были выпущены и как взрослые бойцы вступили в бой. Даже тогда их роту продолжали называть «индейской», командира за глаза называли «вождем», а все чины имели клички «Петушиная голова», «Воробей», «Соколиный глаз» и другие. В домах, где они останавливались, на стенах рисовали индейские головы, вигвамы и вешали птичьи перья.
Поначалу использовались боевые уставы русской императорской армии, но вскоре поняли, что они устарели, и стали пользоваться красноармейскими, а в 1943 перешли на немецкие. Тогда же окончательно переоделись и в немецкую форму.
В политической и военной неразберихе, которая царила в Югославии, они боролись с красными партизанами, действуя совместно с прогерманскими сербскими охранными частями генерала Недича, стараясь сохранять дружественный нейтралитет по отношению к сербским четникам, которые были по своим взглядам монархистами и националистами и представляли верное королевскому правительству в изгнании подполье, и враждебный нейтралитет к хорватским усташам. Главная задача корпуса состояла в охране территории от нападений партизан, однажды они прикрыли сербское население, которое бежало от преследований хорватских националистов.
Однажды на должность офицера связи при корпусе был назначен молодой немецкий майор, который хотел среди прочего заниматься воспитанием офицеров корпуса в понятиях офицерской чести, долга и дисциплины. Этот майор не происходил из военной семьи и не пользовался популярностью в Русском корпусе, на две трети состоявшем из русских офицеров старой армии. А когда узнали об этом намерении, то оскорбленные офицеры решили вызвать майора на дуэль и стали выяснять, каковы на этот счет правила в немецкой армии. Когда же эта история достигла дошла до германского командования, то оно поспешило отстранить молодого майора и назначило на эту должность другого офицера, хорошо говорившего по-русски и воевавшего еще в Первую мировую.
Ситуация на полях сражений Второй мировой постепенно менялась, в 1943 году капитулировала фашистская Италия, которая несла на себе основные усилия по оккупации Югославии, в 1944 году Болгария и Румыния перешли на сторону союзников, а лидер коммунистического подполья Тито настолько усилился, что перешел в наступление. Ему удалось убедить всех союзников, что именно на него надо сделать ставку в борьбе против Германии, тем более, что сербские националисты вместе с немцами теперь открыто выступали против коммунистических партизан. Ввиду наступления войск Тито и Красной армии встал вопрос о прорыве русского корпуса на запад, через Хорватию и Словению в Австрию, чтобы не попасть в руки заклятых врагов. Части корпуса, все время действовавшие отдельными отрядами, впервые за все время войны оказался собранным воедино. Здесь в Загребе от сердечного приступа умер командир корпуса генерал Штейфон (похоронен в Любляне) и командование корпусом принял полковник Рогожин. Известие о капитуляции Германии застало корпус русских эмигрантов в Любляне, надо было пробиться через перевал, чтобы оторваться от титовских партизан и сдаться англичанам. Вместе с русским корпусом отступали и деморализованные остатки вермахта. На штурм туннеля Караванки пошли русские 4-й и 5-й полки, что позволило овладеть проходом и пробиться в Австрию. 12 мая 3500 человек русского корпуса сложили оружие перед англичанами. Они избегли печальной участи, постигшей казаков под Лиенцем - поскольку служащие в корпусе никогда не были советскими подданными, то они не подлежали репатриации в СССР, где их наверняка ждала бы смерть в лагере, тем более, что после расследования выснилось, что в военных преступлениях и карательных операциях против населения корпус не участвовал. Им даже сохранили часть оружия для несения караульной службы. В конце лета 1945 года их стали отпускать на работы небольшими группами, а после проведенного расследования 1 ноября было принято решение отпустить их с получением прав гражданских лиц, все получили от английских властей соответствующие документы. Последними 1 февраля 1946 года были демобилизованы отдаленные рабочие команды. Так закончил свой путь русский добровольческий корпус, которым командовал внук русского еврея, и который сражался вместе с вермахтом и сербскими националистами против коммунистических партизан Тито.
Русская эмиграция в Югославии после войны постепенно ассимилировалась. Во многом это произошло, когда Тито не стал подчиняться давлению Сталина, что переросло в многолетний конфликт - социалистическая Югославия потом даже не входила в Варшавский договор. В период максимального обострения отношений в 1948-53 годах эмигрантов и их потомков преследовали и увольняли с работы, люди опасались говорить на родном языке, не декларировали себя русскими. Это окончательно добило русскую диаспору: в результате в Сербии потомки эмигрантов, рожденные после 50-х годов, как правило уже по-русски не говорят и русскими себя не считают.
Этот корпус был уникальным формированием второй мировой войны - они были как бы машиной времени перенесены из двадцатилетней давности и продолжали вести свою незавершенную войну против большевиков, которая для них отнюдь не закончилась с эвакуацией из Крыма в ноябре 1920 года.