Holy kiss
6 января я приземлился в парижском аэропорту и прямо оттуда поехал в Лион, где на следующий день узнал о расстреле редакции «Шарли Эбдо». Вечером мы с Денисом Локтье пошли на стихийный многотысячный митинг перед мэрией, а 8 января я снова уехал по делам в Париж, где на следующий день узнал о захвате и расстреле заложников, частичном закрытии метро и аэропорта. 10 января улетел в Израиль (мой рейс не задержали), откуда вернулся в Москву вчера.
Мое отношение к богам, религиям, попам и верующим всех мастей подробно изложено в посте от 9 января, написанном за несколько часов до захвата заложников; желающие смертельно оскорбиться могут освежить воспоминания. Мое отношение к пишущим «конечно, нельзя убивать за карикатуры, но...» тоже не изменилось: вы трусливые лицемерные дегенераты, и ваше блядское «но» перечеркивает всю елейную лживую хуйню, предшествующую этому союзу.
Отдельно отмечу, что я против превентивного насилия над верующими и против любого наказания за мысли и слова, сколь бы радикальными они ни были. Наказывать надо за насильственные действия - по законам светского государства. Все церкви на земле должны стать (и станут) музеями, но к этому опять-таки не надо принуждать. Достаточно перестать кормить их на деньги налогоплательщиков и обязать платить налоги. Рыночные механизмы творят чудеса.
В Израиле мы с Лешей провели десять прекрасных дней, неравномерно распределив их между Тель-Авивом, Иерусалимом и Хайфой. Само собой, я не мог не воспользоваться запредельной концентрацией культовых учреждений на квадратный метр святой земли, чтобы не выразить в меру скромных сил любовь к ближнему своему.
И в первый же день (так вышло) мы поцеловались перед гробом господним в Храме гроба господня.
- А ВЫ ЗНАЕТЕ ПОЧЕМУ ЭТИ КОЗЛЫ НЕ ПОШЛИ В МИЧЕТЬ ИЛИ В СИНАГОГУ(? ОСОБЕННО В МИЧЕТЬ? - сказала бы по этому поводу выдающаяся певица современности бессмертными словами своей самой известной песни.
Поскольку мы не козлы, а котики, и не хотим никого обидеть пренебрежением, уже на следующий день мы сделали селфи в главном зале Большой иерусалимской синагоги (она же Гейхал Шломо).
Понимая, однако же, что наиболее ортодоксальные иудеи брезгливо воротят нос от новодела, мы не поленились и дошли до Стены плача (она же Западная стена), где немного поменяли ракурс.
Наконец, на третий день мы успели вписаться в последние пять минут последнего часа (12:30-13:30), когда неверным дозволено попирать грешными стопами краеугольный камень мироздания на территории мечети Купол скалы.
Полная женщина средних лет возмущенно воскликнула: «You can’t do it here! It’s a holy place!», на что я кротко возразил: «It’s a holy kiss». Продолжить дискуссию не получилось: к нам подбежали суровые бородатые мужчины с автоматами и вежливо, но настойчиво проводили к выходу.
А мы как раз собирались покушать пойти. Всем чмоки.
UPD. Этика поведения.
UPD2. Вопрос «А зачем вы вообще это делали?» далеко не всем показался риторическим, поэтому поясню:
Мое отношение к богам, религиям, попам и верующим всех мастей подробно изложено в посте от 9 января, написанном за несколько часов до захвата заложников; желающие смертельно оскорбиться могут освежить воспоминания. Мое отношение к пишущим «конечно, нельзя убивать за карикатуры, но...» тоже не изменилось: вы трусливые лицемерные дегенераты, и ваше блядское «но» перечеркивает всю елейную лживую хуйню, предшествующую этому союзу.
Отдельно отмечу, что я против превентивного насилия над верующими и против любого наказания за мысли и слова, сколь бы радикальными они ни были. Наказывать надо за насильственные действия - по законам светского государства. Все церкви на земле должны стать (и станут) музеями, но к этому опять-таки не надо принуждать. Достаточно перестать кормить их на деньги налогоплательщиков и обязать платить налоги. Рыночные механизмы творят чудеса.
В Израиле мы с Лешей провели десять прекрасных дней, неравномерно распределив их между Тель-Авивом, Иерусалимом и Хайфой. Само собой, я не мог не воспользоваться запредельной концентрацией культовых учреждений на квадратный метр святой земли, чтобы не выразить в меру скромных сил любовь к ближнему своему.
И в первый же день (так вышло) мы поцеловались перед гробом господним в Храме гроба господня.
- А ВЫ ЗНАЕТЕ ПОЧЕМУ ЭТИ КОЗЛЫ НЕ ПОШЛИ В МИЧЕТЬ ИЛИ В СИНАГОГУ(? ОСОБЕННО В МИЧЕТЬ? - сказала бы по этому поводу выдающаяся певица современности бессмертными словами своей самой известной песни.
Поскольку мы не козлы, а котики, и не хотим никого обидеть пренебрежением, уже на следующий день мы сделали селфи в главном зале Большой иерусалимской синагоги (она же Гейхал Шломо).
Понимая, однако же, что наиболее ортодоксальные иудеи брезгливо воротят нос от новодела, мы не поленились и дошли до Стены плача (она же Западная стена), где немного поменяли ракурс.
Наконец, на третий день мы успели вписаться в последние пять минут последнего часа (12:30-13:30), когда неверным дозволено попирать грешными стопами краеугольный камень мироздания на территории мечети Купол скалы.
Полная женщина средних лет возмущенно воскликнула: «You can’t do it here! It’s a holy place!», на что я кротко возразил: «It’s a holy kiss». Продолжить дискуссию не получилось: к нам подбежали суровые бородатые мужчины с автоматами и вежливо, но настойчиво проводили к выходу.
А мы как раз собирались покушать пойти. Всем чмоки.
UPD. Этика поведения.
UPD2. Вопрос «А зачем вы вообще это делали?» далеко не всем показался риторическим, поэтому поясню:
- Я за право кого угодно целоваться с кем угодно и где угодно: это нормально, пристойно, законно и касается только целующихся, а не присутствующих и сочувствующих.
- Храм, синагога и мечеть для меня не сакральнее музея, театра или библиотеки, в которых и смысла много больше, и целоваться куда приятнее.
- Далеко не последний мотив - события 7 и 9 января и особенно реакция на эти события со стороны «защитников святынь» вроде Кадырова, Цорионова и им подобных.