Здравствуй, Родина
Отдохнуть в поездке - фигня, любой лох справится. А вот превратить возвращение в феерию дано не всем, тут талант нужен. Скажем, из Варшавы я летел кругами, а из Нью-Йорка - на урагане, словно Дороти в «Стране Оз». Я не нарочно, честное слово, оно само.
После волшебного Нового года в Германии, после потрясающей недели в Чехии нам с Мишелем предстояла длинная и скучная дорога домой: ранним утром поезд из Праги, днем самолет из Берлина, поздним вечером аэроэкспресс из Шереметьева. Но скучать не пришлось.
В шестиместном купе с розетками и шторками мы сидели вдвоем и чувствовали себя королями вплоть до станции Бад Шандау, где немецкие пограничники вошли проверять паспорта. Мы вспомнили холодную весну 1939 года несколько удивились, ибо Шенген, ну да хрен бы с ним, честным людям скрывать нечего. Однако и после ухода суровых мужчин в форме поезд никуда особенно не торопился. Минут через пятнадцать в купе заглянул веселый начальник состава; смысл его объяснений сводился к тому, что Maschine kaputt, почему - непонятно, когда починят - неизвестно. Так что если б мы, например, собирались в Дрезден, разумней было бы пересесть на эс-бан и домчаться вихрем, но поскольку мы торопимся в аэропорт Шёнефельд, до которого еще километров двести, нужно просто расслабиться и получать удовольствие.
Выбирать не приходилось, поэтому мы нервно бегали в тапках по перрону медитативно вычисляли, что подоспеет раньше: аварийный локомотив или следующий поезд. Локомотив оказался проворнее, и мы доехали до вокзала Зюйдкрёйц на каких-то полтора часа позже, чем рассчитывали, но все равно внезапно, и высаживались в диком кипеше. «Ты ничего не забыл?» - «Кажется, ручку». - «Блин, я тоже». - «Может, хрен с ними?» - «Да ладно, стоянка долгая, я быстро». (Что значит пишущие люди.) Я забежал в поезд, двери плавно закрылись, вагончик тронулся, перрон остался. Нелегкая уносила меня на вокзал Хауптбанхоф, от которого до аэропорта добираться несколько дольше, а Мишель остался на платформе с двумя чемоданами, тремя сумками, билетами, деньгами, радужным зонтиком, зачем-то купленным в Праге, и Костей Лазаревым, которому мы решили этот зонтик подарить.
Не теряя присутствия духа, я таки забрал ручки из купе и стал названивать на внезапно недоступные номера. Потеряв присутствие духа, пошел бить морду начальнику состава: Костя уверял, что за это должны вернуть 25% стоимости билета. Начальник объяснил, что его морда маленькая и что лучше разгромить инфоцентр Хауптбанхофа, раз уж мне все равно туда. Тем временем ребята дозвонились сами, пообещали догнать и спасти. В инфоцентре сидели улыбчивые бальзаковские дамы, которых я бить не стал, ибо джентльмен и сексист. В знак благодарности мне вручили три конверта (хватило бы и одного) с подробнейшими анкетами на немецком, которые можно заполнять по букве в день и отправить в течение года во Франкфурт-на-Майне, после чего толику бабла действительно вернут, чтобы спасти реноме пунктуальной нации.
Пока я выжимал из ситуации максимум, подоспели ребята, мы обнялись, расцеловались и поскакали к эс-бану. С плохо скрываемым облегчением Костя посадил нас на S7, вытер пот зонтиком и ушел к Сереже Невскому слушать кофейную кантату, а мы весело мчались к Осткрёйцу, вычисляя серийного убийцу в винтажной айпадной игре. Не успел полковник откинуть копыта, как объявили нашу станцию, и мы высадились в диком кипеше. «Ты ничего не забыл?» - «Бля, бумажник!» - «Ты с ума сошел? Поезд ушел уже! Много там было?» - «Ну как сказать... 350 евро, банковская карта и проездной на год». - «И что теперь делать?» - «Ехать в аэропорт». Медленно и печально мы поднялись на пересадочную платформу. В ожидании S9 я еще раз машинально обшарил сумку и внезапно обнаружил бумажник, резко похудевший после избавления от крон. Мишель произнес несколько слов без падежей, пообещал сбросить на рельсы и вообще вел себя предвзято. Художника обидеть каждый может.
Оба мы догадывались, что такой волшебный день не может кончиться спокойно, однако весь дальнейший путь был подозрительно гладким. Быстро доехали до Шёнефельда, зарегистрировались, погуляли по дьютику, прошли паспортный контроль, сели на самолет, взлетели, приземлились, прошли паспортный контроль, получили чемоданы, сели на аэроэкспресс и в начале первого были на Белорусской. Мишель протянул кассирше 350 р. и транспортную карту студента, чтобы продлить ее на январь. «Студенческий покажите». - «С собой нет». - «Без студенческого не продлеваем». - «Зачем вам студенческий, если на карте моя фотография?» - «Молодой человек, у нас есть правило». - «Вы можете его показать?» - «Всё перед вами». - «Мы его не видим». - «Не мешайте работать». - «Продление карты - ваша работа. Мы хотим поговорить со старшим кассиром».
Старшая вышла к нам и повторила ту же мантру, отчаянно жестикулируя. Мы и ее попросили показать волшебное правило. Она долго и безуспешно водила пальцем по всем их циркулярчикам; кассирша тем временем бубнила: «Оно есть, оно точно есть, я помню!» - и наконец торжествующе ткнула в бумажонку, пришпиленную у компа: «А что я говорила? Вот же написано: „...при себе иметь студенческий билет, продленный на текущий год“. Ну что, будете поездку брать?» Раздраженный Мишель достал полтинник, но я его остановил: «Погоди, дай посмотрю... Пардон, здесь речь идет не о продлении карты, а о выдаче новой взамен утерянной. Вы свои правила читаете вообще?» Раздраженная старшая ушла кому-то звонить, потом вернулась и объявила: «Диспетчер сказал, что студенческий нужен». - «Какая разница, кто и что вам сказал? Покажите нам это правило». - «Я не могу вам его показать. Это коммерческие документы». - «Какие коммерческие документы, что вы несете? Все ваши правила опубликованы открыто. Покажите правило или продлите карту».
И нам продлили карту. Напоследок, конечно, буркнули: «В следующий раз берите студенческий», на что я ответил: «В следующий раз учите правила». Здравствуй, Родина, нам тебя не хватало!.. Я это, в общем, не к тому рассказываю, чтобы обличить нехороших кассирш: они всего лишь винтики бюрократической машины, каждый из которых боится получить нагоняй от винтика повыше. Я к тому, что машина эта состоит не из одного только Путина; исчезни он завтра, жизнь наша медом не потечет. Конечно, можно не тратить нервы и заплатить 28 рублей, это же не деньги. Конечно, можно везде и всюду носить с собой паспорт, студенческий, полис, страховку и справку из КВД. Конечно, можно выполнять все правила, действительные и мнимые, ходить строем и трахаться по расписанию. А можно просто потихоньку менять жизнь вокруг себя. Если каждый из нас не будет лениться выкручивать винтики с синдромом вахтера, бюрократическая машина однажды развалится. Не ленитесь, а?
После волшебного Нового года в Германии, после потрясающей недели в Чехии нам с Мишелем предстояла длинная и скучная дорога домой: ранним утром поезд из Праги, днем самолет из Берлина, поздним вечером аэроэкспресс из Шереметьева. Но скучать не пришлось.
В шестиместном купе с розетками и шторками мы сидели вдвоем и чувствовали себя королями вплоть до станции Бад Шандау, где немецкие пограничники вошли проверять паспорта. Мы вспомнили холодную весну 1939 года несколько удивились, ибо Шенген, ну да хрен бы с ним, честным людям скрывать нечего. Однако и после ухода суровых мужчин в форме поезд никуда особенно не торопился. Минут через пятнадцать в купе заглянул веселый начальник состава; смысл его объяснений сводился к тому, что Maschine kaputt, почему - непонятно, когда починят - неизвестно. Так что если б мы, например, собирались в Дрезден, разумней было бы пересесть на эс-бан и домчаться вихрем, но поскольку мы торопимся в аэропорт Шёнефельд, до которого еще километров двести, нужно просто расслабиться и получать удовольствие.
Выбирать не приходилось, поэтому мы нервно бегали в тапках по перрону медитативно вычисляли, что подоспеет раньше: аварийный локомотив или следующий поезд. Локомотив оказался проворнее, и мы доехали до вокзала Зюйдкрёйц на каких-то полтора часа позже, чем рассчитывали, но все равно внезапно, и высаживались в диком кипеше. «Ты ничего не забыл?» - «Кажется, ручку». - «Блин, я тоже». - «Может, хрен с ними?» - «Да ладно, стоянка долгая, я быстро». (Что значит пишущие люди.) Я забежал в поезд, двери плавно закрылись, вагончик тронулся, перрон остался. Нелегкая уносила меня на вокзал Хауптбанхоф, от которого до аэропорта добираться несколько дольше, а Мишель остался на платформе с двумя чемоданами, тремя сумками, билетами, деньгами, радужным зонтиком, зачем-то купленным в Праге, и Костей Лазаревым, которому мы решили этот зонтик подарить.
Не теряя присутствия духа, я таки забрал ручки из купе и стал названивать на внезапно недоступные номера. Потеряв присутствие духа, пошел бить морду начальнику состава: Костя уверял, что за это должны вернуть 25% стоимости билета. Начальник объяснил, что его морда маленькая и что лучше разгромить инфоцентр Хауптбанхофа, раз уж мне все равно туда. Тем временем ребята дозвонились сами, пообещали догнать и спасти. В инфоцентре сидели улыбчивые бальзаковские дамы, которых я бить не стал, ибо джентльмен и сексист. В знак благодарности мне вручили три конверта (хватило бы и одного) с подробнейшими анкетами на немецком, которые можно заполнять по букве в день и отправить в течение года во Франкфурт-на-Майне, после чего толику бабла действительно вернут, чтобы спасти реноме пунктуальной нации.
Пока я выжимал из ситуации максимум, подоспели ребята, мы обнялись, расцеловались и поскакали к эс-бану. С плохо скрываемым облегчением Костя посадил нас на S7, вытер пот зонтиком и ушел к Сереже Невскому слушать кофейную кантату, а мы весело мчались к Осткрёйцу, вычисляя серийного убийцу в винтажной айпадной игре. Не успел полковник откинуть копыта, как объявили нашу станцию, и мы высадились в диком кипеше. «Ты ничего не забыл?» - «Бля, бумажник!» - «Ты с ума сошел? Поезд ушел уже! Много там было?» - «Ну как сказать... 350 евро, банковская карта и проездной на год». - «И что теперь делать?» - «Ехать в аэропорт». Медленно и печально мы поднялись на пересадочную платформу. В ожидании S9 я еще раз машинально обшарил сумку и внезапно обнаружил бумажник, резко похудевший после избавления от крон. Мишель произнес несколько слов без падежей, пообещал сбросить на рельсы и вообще вел себя предвзято. Художника обидеть каждый может.
Оба мы догадывались, что такой волшебный день не может кончиться спокойно, однако весь дальнейший путь был подозрительно гладким. Быстро доехали до Шёнефельда, зарегистрировались, погуляли по дьютику, прошли паспортный контроль, сели на самолет, взлетели, приземлились, прошли паспортный контроль, получили чемоданы, сели на аэроэкспресс и в начале первого были на Белорусской. Мишель протянул кассирше 350 р. и транспортную карту студента, чтобы продлить ее на январь. «Студенческий покажите». - «С собой нет». - «Без студенческого не продлеваем». - «Зачем вам студенческий, если на карте моя фотография?» - «Молодой человек, у нас есть правило». - «Вы можете его показать?» - «Всё перед вами». - «Мы его не видим». - «Не мешайте работать». - «Продление карты - ваша работа. Мы хотим поговорить со старшим кассиром».
Старшая вышла к нам и повторила ту же мантру, отчаянно жестикулируя. Мы и ее попросили показать волшебное правило. Она долго и безуспешно водила пальцем по всем их циркулярчикам; кассирша тем временем бубнила: «Оно есть, оно точно есть, я помню!» - и наконец торжествующе ткнула в бумажонку, пришпиленную у компа: «А что я говорила? Вот же написано: „...при себе иметь студенческий билет, продленный на текущий год“. Ну что, будете поездку брать?» Раздраженный Мишель достал полтинник, но я его остановил: «Погоди, дай посмотрю... Пардон, здесь речь идет не о продлении карты, а о выдаче новой взамен утерянной. Вы свои правила читаете вообще?» Раздраженная старшая ушла кому-то звонить, потом вернулась и объявила: «Диспетчер сказал, что студенческий нужен». - «Какая разница, кто и что вам сказал? Покажите нам это правило». - «Я не могу вам его показать. Это коммерческие документы». - «Какие коммерческие документы, что вы несете? Все ваши правила опубликованы открыто. Покажите правило или продлите карту».
И нам продлили карту. Напоследок, конечно, буркнули: «В следующий раз берите студенческий», на что я ответил: «В следующий раз учите правила». Здравствуй, Родина, нам тебя не хватало!.. Я это, в общем, не к тому рассказываю, чтобы обличить нехороших кассирш: они всего лишь винтики бюрократической машины, каждый из которых боится получить нагоняй от винтика повыше. Я к тому, что машина эта состоит не из одного только Путина; исчезни он завтра, жизнь наша медом не потечет. Конечно, можно не тратить нервы и заплатить 28 рублей, это же не деньги. Конечно, можно везде и всюду носить с собой паспорт, студенческий, полис, страховку и справку из КВД. Конечно, можно выполнять все правила, действительные и мнимые, ходить строем и трахаться по расписанию. А можно просто потихоньку менять жизнь вокруг себя. Если каждый из нас не будет лениться выкручивать винтики с синдромом вахтера, бюрократическая машина однажды развалится. Не ленитесь, а?