Крест и свастика: нацистская партия и немецкие церкви
Веймарофобия
И всё же действия этих «раскольников» не отражают поведения основных немецких церквей, которые нередко считали политику нацистов достаточно приемлемой. Когда Гитлер получил господство над Германией, христиане ответили только бездействием, а иногда и молчаливой поддержкой. Одной из главных причин такого смирения христиан перед нацистами была неприязнь по отношению к либеральному веймарскому правительству. Легче всего это понять с точки зрения протестантов.
Со времён лютеранской реформации в XVI в. главы различных немецких государств управляли протестантскими церквями. После объединения Германии в 1871 г. церкви стали крепко связаны с империей кайзера и охотно проповедовали политические взгляды довоенного правительства, включая милитаристические заявления имперского строя. К примеру, в 1913 г. журнал Protestantenblatt («Протестантский листок») выражал мнение, что «пацифизм - это богохульство». При такой твёрдой поддержке имперского строя большинству протестантов было сложно принять поражение своей страны в 1918 г., а к Веймарской республике они испытывали глубокое недоверие. Скептическое отношение только усилилось после решения веймарского правительства отделить церковь от государства, подчеркнув этим личный характер религии. Протестанты вынуждены были принять новые законы и приспособиться к обстоятельствам, в которых они больше не имели государственной поддержки.
Этот переворот и то, что социалисты и католики получили, очевидно, наибольшую выгоду от нового политического порядка, подтолкнули большинство протестантского духовенства в сторону правого крыла политики. Пауль Альтхаус, президент Лютеранского сообщества, нападал на некоторые основополагающие ценности веймарского государства, заявляя, что он «против безответственности, контрацепции и абортов, против либер-капитализма и марксисткого духа в экономике и общественной жизни, против размывания государства, против изнеженной пацифичности политического облика, против разрушения уголовного права и отмены смертной казни». Подобная ненависть к излюбленным ценностям веймарского государства была широко распространена среди протестантов и подталкивала их к участию в свержении социалистических симпатий к Веймарской республике. В 1925 г. перед президентскими выборами пастор Берлинской церкви призывал своих прихожан голосовать не за социалиста, а за его соперника-националиста Гинденбурга, заявляя: «Сегодня день, когда немцы должны сделать выбор. Сегодня народ должен показать, вернётся ли он к старой вере».
Казалось бы, Веймарская республика могла ожидать поддержки хотя бы от католической церкви. Веймарская республика покончила с неофициальной враждебностью национального правительства по отношению к католикам, тлевшей со времён Бисмарка. Католическая партия «Центр» (Zentrum) стала ведущим звеном в каждом коалиционном правительстве в 1920-х. Католикам позволили создать новые епархии, монастыри и около тысячи новых религиозных установлений. Тем не менее, католическая церковь по-прежнему смотрела на веймарскую конституцию с враждебностью, которую можно объяснить двумя причинами.
Во-первых, очевидно, что большинство немцев было шокировано своим поражением в 1918 г. и последующим Версальским договором. Католики ничем не отличались от остальных немцев, с большим трудом принимавших веймарский строй. Мюнхенский архиепископ Фаульхабер сказал, что учреждению этого строя «сопутствовала лжеприсяга и государственная измена». Во-вторых, как и большинство протестантов, католики, очевидно, не могли принять либеральную веймарскую политику в области образования, абортов и гражданских браков, оскорблявшую их базовые верования. Католическая церковь считала невозможной поддержку Веймарской республики, несмотря на преимущества, которые та дала католической общине.
Когда нацистская партия проявила себя основным противником веймарского строя, христиане должны были решить - принять ли её как жизнеспособную альтернативу. Многие христиане сомневались в нацистах и неприязненно относились к уличному насилию, агрессии и даже язычеству, с которыми ассоциировалась эта партия. Тем не менее, по отношению к нацистам, - которые, казалось, заслуживали доверия, - всегда существовала известная двойственность чувств; и в течение 1920-х гг. стремительно увеличивалось число христиан, предложивших нацистам свою поддержку, включая даже Мартина Нимёллера, который голосовал за НСДАП на каждых выборах, начиная с 1924 г.
За всем этим вызывал подлинное смущение один момент - за что стояли нацисты? В одном протестантском памфлете спрашивалось: «Чьи взгляды не отражает национал-социализм? Язычники и лютеране, патриоты-агностики и верующие католики, консерваторы и либералы, аристократы и пролетариат… никто не знает, куда это приведёт». Гитлер, пытаясь завоевать поддержку верующих, во весь голос преувеличивал традиционные стороны нацистской политики. Когда требовалось, он подчёркивал высокую роль религии в оформлении немецких ценностей, а в 1933 г. он назвал церковь - «важнейшим фактором сохранения нашей национальности».
Многие христиане хорошо понимали, что некоторые нацисты были настроены против основ христианского вероучения и даже предпочитали неоязычество. Тем не менее, христиане были довольны отказом Гитлера признавать подобные элементы влиятельной частью нацистской партии. Идеолог нацистской партии Розенберг вынужден был опубликовать свою критику христианства («Миф двадцатого века») в частном порядке. Придя к власти, нацисты признали семь католических праздников нерабочими днями и сделали изучение религии обязательным предметом в школе. В рядах штурмовиков (СА) поощрялось посещение церкви, резко увеличилось число крещёных. Несмотря на это, некоторые христиане по-прежнему относились к нацистской партии с недоверием, но достаточно было и таких, которые, исходя из презумпции невиновности, поддерживали нацистов.
Нацисты у власти
Немецкие протестанты стали наиболее страстными сторонниками нового строя. Это движение возникло из неприязни протестантов к Веймарской республике и отражало крайние националистические взгляды внутри самой протестантской церкви. Ведущие протестантские богословы проповедовали германизированное христианство и обсуждали такие проблемы, как был ли Христос арийцем или евреем, стоит ли отвергнуть Ветхий Завет как откровенно еврейскую книгу. Несмотря на явную надуманность, эти идеи оказались популярны и «германо-христиане» оказались в большинстве на протестантских выборах в июле 1933 г. Гитлер решил использовать «германо-христианство» с целью «подравнять» лютеранские церкви и обеспечил избрание имперского епископа Мюллера руководителем всех 28 протестантских церквей.
Последовала резкая контратака со стороны умеренных протестантов. В 1934 г. Мартин Нимёллер создал Чрезвычайный союз пасторов - позже известный под именем Исповедующей церкви - радикальное богословие «германо-христиан» подверглось нападкам. Сперва Гитлер попытался сломить сопротивление мятежных пасторов-протестантов, и два епископа были арестованы. Тем не менее, непрекращающийся взрыв протеста заставил Гитлера отступить, и епископы были освобождены.
«Германо-христианство» продолжало оставаться сектой в рамках протестантской церкви, но их влияние с каждым годом уменьшалось. Интересно отметить, что это происшествие не доказало невозможности сосуществования лютеран и нацистов. Члены Исповедующей церкви по-прежнему одобряли отдельные политические решения нацистов, но возражали против попыток нацистов контролировать их церковь. Руководитель Исповедующей церкви в Саксонии позже признал: «Симпатизируя национал-социализму, я всё же признавал ошибочным вторжение политики в дела церкви»
Римско-католическая церковь хорошо осознавала необходимость сотрудничать с нацистами. Правящие круги католиков понимали, что всегда остаётся возможность того, что нацисты объявят международную католическую церковь дестабилизирующей силой внутри немецкого народа, как это сделал Бисмарк во время Культуркампфа (Культурной борьбы) в 1870-х. Эта обеспокоенность заставила Рим полностью взаимодействовать с нацистским правительством. Католическая партия Центр оказала достаточную поддержку нацистам в принятии Закона о чрезвычайных полномочиях в марте 1933 г. В ответ нацисты в июле подписали с Ватиканом конкордат, который покончил с организованным участием католиков в политике, а в оплату церковь получила контроль над своими школами и молодёжными организациями. В Риме были и те, кто ставил под сомнение разумность подписания конкордата, но остальные, включая самого папу, считали, что столкновение между нацизмом и католичеством неизбежно, и что конкордат позволит церкви находиться в более устойчивом положении, когда столкновение произойдёт.
Опасность изначального примирения с нацистами в оплату за официальное признание была в том, что католики оказались в ловушке ситуации, в которой они могли согласно конкордату защищаться против вмешательства нацистов в их дела, но не могли подвергать опасности сам конкордат, выступая против политики нацистов. В 1936 г. правящие круги католиков выразили нацистам протест за их распоряжение снять кресты со школьных стен, а в 1937 г. папа опубликовал энциклику «С глубокой тревогой» (Mit brennender Sorge), в которой высказался против посягательства нацистов на условия конкордата. Вышеупомянутый архиепископ Гален в 1941 г. проповедовал против нацистской программы эвтаназии, призывая отказаться от массового убийства инвалидов.
В целом же, католическая церковь не осуждала излишеств нацистов, особенно после того, как в 1939 г. понтификом стал пронемецкий папа Пий XII. Новый глава католиков осудил советское вторжение в Финляндию, назвав его «хладнокровным, просчитанным преступлением, не имеющим подобия», зато никаких заявлений не было сделано по поводу нападения нацистов на католическую Польшу, даже после убийства четырёх польских епископов и более 2 000 служителей церкви и монахов. К своему позору католическая церковь смогла предложить только весьма неясно сформулированные порицания Холокосту, подобные посланию папы на Рождество 1942 г., в котором он упомянул сотни и тысячи тех, кого несправедливо предали смерти, но не стал обвинять ни одну сторону за развязывание войны. Ватикан действительно помогал многим евреям скрыться из нацистской Европы, обеспечивая их паспортами и прибежищем, а некоторые священники и епископы вели подрывную работу против нацистов. Тем не менее, католические власти не стали подвергать опасности свои отношения с Гитлером открытым осуждением политики нацистов.
Евангельские церкви (баптисты и методисты) в начале 1930-х, как и католики, находились в похожем положении. Они также имели дело с предрассудками имперского строя до 1914 г., вроде запрета местным властям выдавать паспорта баптистам в 1870-х. В результате, евангелики, как и католики, использовали Первую мировую войну, как возможность доказать свою лояльность немецкому народу, и такой образ действий не позволил им принять более толерантный веймарский строй в 1920-х. Густав Нагель, глава Объединения немецких евангеликов (основные баптистские и методистские церкви), в период с 1920 по 1935 гг. написал несколько книг, выразив в них страстное желание видеть во главе Германии единоличного, сильного вождя, который бы твёрдо противостоял социализму и большевизму.
В 1933 г. евангелики были определённо готовы оказать радушный приём нацистскому строю. Пастор Мёбиус, священнослужитель из Шлезвиг-Гольштейна, считал, что к 1932 г. большинство евангеликов поддерживали нацистов. Другой евангелик, Доктор Кертц, в 1933 г. писал о нацистах: «Мы действительно должны благодарить Бога за решительную волю правительства очистить и поддержать семейную жизнь… Более того, благословенны наши дети, что ныне больше уразумения порядка и дисциплины, самоотречения и преданности Отечеству». Нацисты в 1933 г. предложили евангеликам официальное признание. Как и в случае с католиками, такое предложение препятствовало возможной критике евангеликов по отношению к нацистам в 1930-х., так как в интересах евангеликов было скорее поддерживать своё признание, чем критиковать излишества нацистов. На евангелической конференции в Оксфорде в 1937 г. немецкие делегаты отреагировали на осуждения нацистов со стороны других ораторов, заявив, что в самой Германии они были «благодарны за полную свободу проповедовать слово Божие и помощь в создании министерства евангелизации, за пастырское воспитание, общественные устремления и строительство церквей».
Страх перед большевизмом
Наравне с желанием защитить церковные учреждения, многие христиане разделяли, как минимум, часть нацистской идеологии и с радостью приняли их приход к власти. Католический епископ Бюргер нашёл в себе силы заявить: «Имперское правительство давно имеет единые цели с католической церковью». Первейшая из этих целей была ненависть к коммунизму. С 1922 г. в России большевистский строй систематически вытравливал христианство, тысячи священников и епископов были казнены или отправлены в заключение, в то время как монастыри были полностью уничтожены. Такая политика большевиков потрясла большинство христиан, и эти чувства в течение 1930-х только усиливались из-за событий в Испании. Летом 1936 г. к власти в Испании пришло радикальное левое правительство, которое немедленно осуществило ряд антицерковных мер. Предположительно, 12 епископов и более 5 000 священников были казнены в течение следующих нескольких месяцев, что поразительно напоминало гонения на церковь в России.
Ненависть к коммунизму стала главным пунктом соглашения между всеми церквями и нацизмом. В 1936 г. отношения между католической церковью и нацистами начали ухудшаться, таким образом, события в Испании и СССР были использованы католичеством для усиления своей руководящей роли. В ноябре 1936 г. произошла важная встреча между Гитлером и мюнхенским архиепископом Фаульхабером, который собирался убедить Гитлера подчиниться условиям конкордата 1933 г. Однако разговор приобрёл совершенно другое направление, и Гитлер сообщил Фаульхаберу, что «если национал-социализм не победит большевизм, это станет концом христианства и церквей в Европе». Архиепископ согласился с основными пунктами доводов Гитлера, а от попыток архиепископа возражать против преследования католической церкви Гитлер с лёгкостью отмахнулся. Следствием этой встречи стала публикация Фаульхабером пастырского письма, в котором он - весьма далекий от критики нацистов - заявил:
Большевизм начал свой поход из России в страны Европы, особенно в нашу страну… Адольф Гитлер заранее предвидел поход большевизма и направил свой разум и силы на предотвращение этой огромной угрозы всему немецкому народу… Имперские епископы считают своим долгом сделать всё возможное для поддержки вождя Рейха, действующего всеми доступными способами ради этой защиты
Таким образом, нацисты получили возможность использовать страх католиков перед большевизмом для ослабления сопротивления своей политике. Такая зависимость в отношениях только увеличивалась в ходе войны. После начала операции Барбаросса в 1941 г., архиепископ Ягер осудил русских из-за их недостаточной веры в Бога, как «людей, практически выродившихся до уровня животных». В Риме были подготовлены иезуитские, капуцинские и базилианские миссионеры, чтобы отправиться в Советский Союз и начать обращение русских в католичество. Немецкое посольство в Ватикане докладывало, что папа верил: «воля провидения в том, что большевизм должен быть разбит»
Церкви и евреи
Основные церкви Германии всегда верили, что крещение способно спасти душу еврея. Эта идея подрывала расовую политику, в которую так страстно верил Гитлер, поэтому иудейство постоянно увязывалось с большевизмом, чтобы завоевать христианское признание расовой идеологии нацистов. В 1936 г. Геббельс утверждал:
Большевизм - это паталогическое преступное безумие, выдуманное и возглавленное евреями с целью уничтожить цивилизованные европейские народы и установить международное еврейское мировое господство… В действительности, большевизм есть наиболее радикальное царство крови и ужаса, из всех существовавших на планете. Евреи выдумали его, чтобы сделать свою власть неприступной и евреи имеют такую власть сегодня.
Далёкие от отторжения подобных заявлений из-за свойственного им антисемитизма христиане приняли расовую политику нацистов гораздо легче, чем можно было ожидать. В апреле 1933 г. глава лютеранской церкви Бранденбурга, Отто Дибелиус, в ходе радиопередачи поддерживал арест «коммунистических агитаторов» и защищал устранения евреев из правительства, считая необходимым уменьшить их несоразмерное влияние на жизнь Германии. Даже соперник нацистов Бонхёффер считал, что еврейский вопрос действительно существует, и с этим вопросом «наше государство обязано разобраться, и несомненно государство в этом случае имеет право использовать новые методы». Бонхёффер позже признал, что рассматривал погром во время Хрустальной ночи, как «доказательство Божьей кары евреям».
Даже члены Исповедующей церкви соглашались с ранними заявлениями нацистов в отношении евреев. Епископ Вюрм, арестованный нацистами в 1934 г. за противодействие «германо-христианству», в декабре 1938 г. писал: «Я ни одну секунду не подвергал сомнению право государства бороться с еврейством, с этим опасным элементом. Со времён моей юности я был согласен с тем суждением… что еврейство разрушительно влияет на религиозные, нравственные, литературные, экономические и политические сферы жизни». Мартин Нимёллер находил «приемлемыми» законные меры против евреев, потому что евреи частично несли ответственность за установление Веймарской республики. Как бы то ни было, Исповедующая церковь всегда подчёркивала, что крещения вполне достаточно для вступления в лоно церкви, а многие её члены отвергали расовую заострённость нюрнбергских законов 1935 г. И хотя очевидно, что антисемитизм подтолкнул многих немецких христиан к молчаливому принятию фашизма, следует помнить, что немало было и тех, кто выступал против политики нацистов и был за это гоним.
Заключение
Таким образом, очевидно, что большинство христиан, живущих в Германии в 1930-х были готовы примириться с фашизмом из-за неприязни к альтернативе. Угроза смертельно ядовитого антицерковного большевизма постоянно напоминала христианам о том бедствии, которое может обрушиться на них, если народ будет неосмотрителен. Впрочем, значительная часть немецких христиан с такой же неприязнью относилась и к более умеренным формам правления, таким как либерализм и социализм, так как выдвинутые ими ценности были неприемлемы для большинства христианских церквей. Многие христиане, столкнувшиеся с этой дилеммой, склонились перед консервативным обликом фашизма, зачастую надеясь, что наиболее радикальные политические меры никогда не будут осуществлены. Эта надежда свидетельствует об ужасном просчёте, но, только рассуждая задним умом, можно было бы помочь христианам избежать этого просчёта.
Автор: Уилл Сондерс (Will Saunders) Перевод: Игорь Олейник
Оригинал: History Review September 2003. Will Saunders "Cross and swastika: The Nazi Party and the German Churches" pp 9-14
Материал по теме: Папа Пий XII и холокост
От переводчика: Если ты, дорогой читатель, не доволен содержанием статьи, тебе сюда. А если ты недоволен качеством перевода, то пиши там, где тебе удобней: в комментариях, личных сообщения, по почте.
И всё же действия этих «раскольников» не отражают поведения основных немецких церквей, которые нередко считали политику нацистов достаточно приемлемой. Когда Гитлер получил господство над Германией, христиане ответили только бездействием, а иногда и молчаливой поддержкой. Одной из главных причин такого смирения христиан перед нацистами была неприязнь по отношению к либеральному веймарскому правительству. Легче всего это понять с точки зрения протестантов.
Со времён лютеранской реформации в XVI в. главы различных немецких государств управляли протестантскими церквями. После объединения Германии в 1871 г. церкви стали крепко связаны с империей кайзера и охотно проповедовали политические взгляды довоенного правительства, включая милитаристические заявления имперского строя. К примеру, в 1913 г. журнал Protestantenblatt («Протестантский листок») выражал мнение, что «пацифизм - это богохульство». При такой твёрдой поддержке имперского строя большинству протестантов было сложно принять поражение своей страны в 1918 г., а к Веймарской республике они испытывали глубокое недоверие. Скептическое отношение только усилилось после решения веймарского правительства отделить церковь от государства, подчеркнув этим личный характер религии. Протестанты вынуждены были принять новые законы и приспособиться к обстоятельствам, в которых они больше не имели государственной поддержки.
Этот переворот и то, что социалисты и католики получили, очевидно, наибольшую выгоду от нового политического порядка, подтолкнули большинство протестантского духовенства в сторону правого крыла политики. Пауль Альтхаус, президент Лютеранского сообщества, нападал на некоторые основополагающие ценности веймарского государства, заявляя, что он «против безответственности, контрацепции и абортов, против либер-капитализма и марксисткого духа в экономике и общественной жизни, против размывания государства, против изнеженной пацифичности политического облика, против разрушения уголовного права и отмены смертной казни». Подобная ненависть к излюбленным ценностям веймарского государства была широко распространена среди протестантов и подталкивала их к участию в свержении социалистических симпатий к Веймарской республике. В 1925 г. перед президентскими выборами пастор Берлинской церкви призывал своих прихожан голосовать не за социалиста, а за его соперника-националиста Гинденбурга, заявляя: «Сегодня день, когда немцы должны сделать выбор. Сегодня народ должен показать, вернётся ли он к старой вере».
Казалось бы, Веймарская республика могла ожидать поддержки хотя бы от католической церкви. Веймарская республика покончила с неофициальной враждебностью национального правительства по отношению к католикам, тлевшей со времён Бисмарка. Католическая партия «Центр» (Zentrum) стала ведущим звеном в каждом коалиционном правительстве в 1920-х. Католикам позволили создать новые епархии, монастыри и около тысячи новых религиозных установлений. Тем не менее, католическая церковь по-прежнему смотрела на веймарскую конституцию с враждебностью, которую можно объяснить двумя причинами.
Во-первых, очевидно, что большинство немцев было шокировано своим поражением в 1918 г. и последующим Версальским договором. Католики ничем не отличались от остальных немцев, с большим трудом принимавших веймарский строй. Мюнхенский архиепископ Фаульхабер сказал, что учреждению этого строя «сопутствовала лжеприсяга и государственная измена». Во-вторых, как и большинство протестантов, католики, очевидно, не могли принять либеральную веймарскую политику в области образования, абортов и гражданских браков, оскорблявшую их базовые верования. Католическая церковь считала невозможной поддержку Веймарской республики, несмотря на преимущества, которые та дала католической общине.
Когда нацистская партия проявила себя основным противником веймарского строя, христиане должны были решить - принять ли её как жизнеспособную альтернативу. Многие христиане сомневались в нацистах и неприязненно относились к уличному насилию, агрессии и даже язычеству, с которыми ассоциировалась эта партия. Тем не менее, по отношению к нацистам, - которые, казалось, заслуживали доверия, - всегда существовала известная двойственность чувств; и в течение 1920-х гг. стремительно увеличивалось число христиан, предложивших нацистам свою поддержку, включая даже Мартина Нимёллера, который голосовал за НСДАП на каждых выборах, начиная с 1924 г.
За всем этим вызывал подлинное смущение один момент - за что стояли нацисты? В одном протестантском памфлете спрашивалось: «Чьи взгляды не отражает национал-социализм? Язычники и лютеране, патриоты-агностики и верующие католики, консерваторы и либералы, аристократы и пролетариат… никто не знает, куда это приведёт». Гитлер, пытаясь завоевать поддержку верующих, во весь голос преувеличивал традиционные стороны нацистской политики. Когда требовалось, он подчёркивал высокую роль религии в оформлении немецких ценностей, а в 1933 г. он назвал церковь - «важнейшим фактором сохранения нашей национальности».
Многие христиане хорошо понимали, что некоторые нацисты были настроены против основ христианского вероучения и даже предпочитали неоязычество. Тем не менее, христиане были довольны отказом Гитлера признавать подобные элементы влиятельной частью нацистской партии. Идеолог нацистской партии Розенберг вынужден был опубликовать свою критику христианства («Миф двадцатого века») в частном порядке. Придя к власти, нацисты признали семь католических праздников нерабочими днями и сделали изучение религии обязательным предметом в школе. В рядах штурмовиков (СА) поощрялось посещение церкви, резко увеличилось число крещёных. Несмотря на это, некоторые христиане по-прежнему относились к нацистской партии с недоверием, но достаточно было и таких, которые, исходя из презумпции невиновности, поддерживали нацистов.
Нацисты у власти
Немецкие протестанты стали наиболее страстными сторонниками нового строя. Это движение возникло из неприязни протестантов к Веймарской республике и отражало крайние националистические взгляды внутри самой протестантской церкви. Ведущие протестантские богословы проповедовали германизированное христианство и обсуждали такие проблемы, как был ли Христос арийцем или евреем, стоит ли отвергнуть Ветхий Завет как откровенно еврейскую книгу. Несмотря на явную надуманность, эти идеи оказались популярны и «германо-христиане» оказались в большинстве на протестантских выборах в июле 1933 г. Гитлер решил использовать «германо-христианство» с целью «подравнять» лютеранские церкви и обеспечил избрание имперского епископа Мюллера руководителем всех 28 протестантских церквей.
Последовала резкая контратака со стороны умеренных протестантов. В 1934 г. Мартин Нимёллер создал Чрезвычайный союз пасторов - позже известный под именем Исповедующей церкви - радикальное богословие «германо-христиан» подверглось нападкам. Сперва Гитлер попытался сломить сопротивление мятежных пасторов-протестантов, и два епископа были арестованы. Тем не менее, непрекращающийся взрыв протеста заставил Гитлера отступить, и епископы были освобождены.
«Германо-христианство» продолжало оставаться сектой в рамках протестантской церкви, но их влияние с каждым годом уменьшалось. Интересно отметить, что это происшествие не доказало невозможности сосуществования лютеран и нацистов. Члены Исповедующей церкви по-прежнему одобряли отдельные политические решения нацистов, но возражали против попыток нацистов контролировать их церковь. Руководитель Исповедующей церкви в Саксонии позже признал: «Симпатизируя национал-социализму, я всё же признавал ошибочным вторжение политики в дела церкви»
Римско-католическая церковь хорошо осознавала необходимость сотрудничать с нацистами. Правящие круги католиков понимали, что всегда остаётся возможность того, что нацисты объявят международную католическую церковь дестабилизирующей силой внутри немецкого народа, как это сделал Бисмарк во время Культуркампфа (Культурной борьбы) в 1870-х. Эта обеспокоенность заставила Рим полностью взаимодействовать с нацистским правительством. Католическая партия Центр оказала достаточную поддержку нацистам в принятии Закона о чрезвычайных полномочиях в марте 1933 г. В ответ нацисты в июле подписали с Ватиканом конкордат, который покончил с организованным участием католиков в политике, а в оплату церковь получила контроль над своими школами и молодёжными организациями. В Риме были и те, кто ставил под сомнение разумность подписания конкордата, но остальные, включая самого папу, считали, что столкновение между нацизмом и католичеством неизбежно, и что конкордат позволит церкви находиться в более устойчивом положении, когда столкновение произойдёт.
Опасность изначального примирения с нацистами в оплату за официальное признание была в том, что католики оказались в ловушке ситуации, в которой они могли согласно конкордату защищаться против вмешательства нацистов в их дела, но не могли подвергать опасности сам конкордат, выступая против политики нацистов. В 1936 г. правящие круги католиков выразили нацистам протест за их распоряжение снять кресты со школьных стен, а в 1937 г. папа опубликовал энциклику «С глубокой тревогой» (Mit brennender Sorge), в которой высказался против посягательства нацистов на условия конкордата. Вышеупомянутый архиепископ Гален в 1941 г. проповедовал против нацистской программы эвтаназии, призывая отказаться от массового убийства инвалидов.
В целом же, католическая церковь не осуждала излишеств нацистов, особенно после того, как в 1939 г. понтификом стал пронемецкий папа Пий XII. Новый глава католиков осудил советское вторжение в Финляндию, назвав его «хладнокровным, просчитанным преступлением, не имеющим подобия», зато никаких заявлений не было сделано по поводу нападения нацистов на католическую Польшу, даже после убийства четырёх польских епископов и более 2 000 служителей церкви и монахов. К своему позору католическая церковь смогла предложить только весьма неясно сформулированные порицания Холокосту, подобные посланию папы на Рождество 1942 г., в котором он упомянул сотни и тысячи тех, кого несправедливо предали смерти, но не стал обвинять ни одну сторону за развязывание войны. Ватикан действительно помогал многим евреям скрыться из нацистской Европы, обеспечивая их паспортами и прибежищем, а некоторые священники и епископы вели подрывную работу против нацистов. Тем не менее, католические власти не стали подвергать опасности свои отношения с Гитлером открытым осуждением политики нацистов.
Евангельские церкви (баптисты и методисты) в начале 1930-х, как и католики, находились в похожем положении. Они также имели дело с предрассудками имперского строя до 1914 г., вроде запрета местным властям выдавать паспорта баптистам в 1870-х. В результате, евангелики, как и католики, использовали Первую мировую войну, как возможность доказать свою лояльность немецкому народу, и такой образ действий не позволил им принять более толерантный веймарский строй в 1920-х. Густав Нагель, глава Объединения немецких евангеликов (основные баптистские и методистские церкви), в период с 1920 по 1935 гг. написал несколько книг, выразив в них страстное желание видеть во главе Германии единоличного, сильного вождя, который бы твёрдо противостоял социализму и большевизму.
В 1933 г. евангелики были определённо готовы оказать радушный приём нацистскому строю. Пастор Мёбиус, священнослужитель из Шлезвиг-Гольштейна, считал, что к 1932 г. большинство евангеликов поддерживали нацистов. Другой евангелик, Доктор Кертц, в 1933 г. писал о нацистах: «Мы действительно должны благодарить Бога за решительную волю правительства очистить и поддержать семейную жизнь… Более того, благословенны наши дети, что ныне больше уразумения порядка и дисциплины, самоотречения и преданности Отечеству». Нацисты в 1933 г. предложили евангеликам официальное признание. Как и в случае с католиками, такое предложение препятствовало возможной критике евангеликов по отношению к нацистам в 1930-х., так как в интересах евангеликов было скорее поддерживать своё признание, чем критиковать излишества нацистов. На евангелической конференции в Оксфорде в 1937 г. немецкие делегаты отреагировали на осуждения нацистов со стороны других ораторов, заявив, что в самой Германии они были «благодарны за полную свободу проповедовать слово Божие и помощь в создании министерства евангелизации, за пастырское воспитание, общественные устремления и строительство церквей».
Страх перед большевизмом
Наравне с желанием защитить церковные учреждения, многие христиане разделяли, как минимум, часть нацистской идеологии и с радостью приняли их приход к власти. Католический епископ Бюргер нашёл в себе силы заявить: «Имперское правительство давно имеет единые цели с католической церковью». Первейшая из этих целей была ненависть к коммунизму. С 1922 г. в России большевистский строй систематически вытравливал христианство, тысячи священников и епископов были казнены или отправлены в заключение, в то время как монастыри были полностью уничтожены. Такая политика большевиков потрясла большинство христиан, и эти чувства в течение 1930-х только усиливались из-за событий в Испании. Летом 1936 г. к власти в Испании пришло радикальное левое правительство, которое немедленно осуществило ряд антицерковных мер. Предположительно, 12 епископов и более 5 000 священников были казнены в течение следующих нескольких месяцев, что поразительно напоминало гонения на церковь в России.
Ненависть к коммунизму стала главным пунктом соглашения между всеми церквями и нацизмом. В 1936 г. отношения между католической церковью и нацистами начали ухудшаться, таким образом, события в Испании и СССР были использованы католичеством для усиления своей руководящей роли. В ноябре 1936 г. произошла важная встреча между Гитлером и мюнхенским архиепископом Фаульхабером, который собирался убедить Гитлера подчиниться условиям конкордата 1933 г. Однако разговор приобрёл совершенно другое направление, и Гитлер сообщил Фаульхаберу, что «если национал-социализм не победит большевизм, это станет концом христианства и церквей в Европе». Архиепископ согласился с основными пунктами доводов Гитлера, а от попыток архиепископа возражать против преследования католической церкви Гитлер с лёгкостью отмахнулся. Следствием этой встречи стала публикация Фаульхабером пастырского письма, в котором он - весьма далекий от критики нацистов - заявил:
Большевизм начал свой поход из России в страны Европы, особенно в нашу страну… Адольф Гитлер заранее предвидел поход большевизма и направил свой разум и силы на предотвращение этой огромной угрозы всему немецкому народу… Имперские епископы считают своим долгом сделать всё возможное для поддержки вождя Рейха, действующего всеми доступными способами ради этой защиты
Таким образом, нацисты получили возможность использовать страх католиков перед большевизмом для ослабления сопротивления своей политике. Такая зависимость в отношениях только увеличивалась в ходе войны. После начала операции Барбаросса в 1941 г., архиепископ Ягер осудил русских из-за их недостаточной веры в Бога, как «людей, практически выродившихся до уровня животных». В Риме были подготовлены иезуитские, капуцинские и базилианские миссионеры, чтобы отправиться в Советский Союз и начать обращение русских в католичество. Немецкое посольство в Ватикане докладывало, что папа верил: «воля провидения в том, что большевизм должен быть разбит»
Церкви и евреи
Основные церкви Германии всегда верили, что крещение способно спасти душу еврея. Эта идея подрывала расовую политику, в которую так страстно верил Гитлер, поэтому иудейство постоянно увязывалось с большевизмом, чтобы завоевать христианское признание расовой идеологии нацистов. В 1936 г. Геббельс утверждал:
Большевизм - это паталогическое преступное безумие, выдуманное и возглавленное евреями с целью уничтожить цивилизованные европейские народы и установить международное еврейское мировое господство… В действительности, большевизм есть наиболее радикальное царство крови и ужаса, из всех существовавших на планете. Евреи выдумали его, чтобы сделать свою власть неприступной и евреи имеют такую власть сегодня.
Далёкие от отторжения подобных заявлений из-за свойственного им антисемитизма христиане приняли расовую политику нацистов гораздо легче, чем можно было ожидать. В апреле 1933 г. глава лютеранской церкви Бранденбурга, Отто Дибелиус, в ходе радиопередачи поддерживал арест «коммунистических агитаторов» и защищал устранения евреев из правительства, считая необходимым уменьшить их несоразмерное влияние на жизнь Германии. Даже соперник нацистов Бонхёффер считал, что еврейский вопрос действительно существует, и с этим вопросом «наше государство обязано разобраться, и несомненно государство в этом случае имеет право использовать новые методы». Бонхёффер позже признал, что рассматривал погром во время Хрустальной ночи, как «доказательство Божьей кары евреям».
Даже члены Исповедующей церкви соглашались с ранними заявлениями нацистов в отношении евреев. Епископ Вюрм, арестованный нацистами в 1934 г. за противодействие «германо-христианству», в декабре 1938 г. писал: «Я ни одну секунду не подвергал сомнению право государства бороться с еврейством, с этим опасным элементом. Со времён моей юности я был согласен с тем суждением… что еврейство разрушительно влияет на религиозные, нравственные, литературные, экономические и политические сферы жизни». Мартин Нимёллер находил «приемлемыми» законные меры против евреев, потому что евреи частично несли ответственность за установление Веймарской республики. Как бы то ни было, Исповедующая церковь всегда подчёркивала, что крещения вполне достаточно для вступления в лоно церкви, а многие её члены отвергали расовую заострённость нюрнбергских законов 1935 г. И хотя очевидно, что антисемитизм подтолкнул многих немецких христиан к молчаливому принятию фашизма, следует помнить, что немало было и тех, кто выступал против политики нацистов и был за это гоним.
Заключение
Таким образом, очевидно, что большинство христиан, живущих в Германии в 1930-х были готовы примириться с фашизмом из-за неприязни к альтернативе. Угроза смертельно ядовитого антицерковного большевизма постоянно напоминала христианам о том бедствии, которое может обрушиться на них, если народ будет неосмотрителен. Впрочем, значительная часть немецких христиан с такой же неприязнью относилась и к более умеренным формам правления, таким как либерализм и социализм, так как выдвинутые ими ценности были неприемлемы для большинства христианских церквей. Многие христиане, столкнувшиеся с этой дилеммой, склонились перед консервативным обликом фашизма, зачастую надеясь, что наиболее радикальные политические меры никогда не будут осуществлены. Эта надежда свидетельствует об ужасном просчёте, но, только рассуждая задним умом, можно было бы помочь христианам избежать этого просчёта.
Автор: Уилл Сондерс (Will Saunders) Перевод: Игорь Олейник
Оригинал: History Review September 2003. Will Saunders "Cross and swastika: The Nazi Party and the German Churches" pp 9-14
Материал по теме: Папа Пий XII и холокост
От переводчика: Если ты, дорогой читатель, не доволен содержанием статьи, тебе сюда. А если ты недоволен качеством перевода, то пиши там, где тебе удобней: в комментариях, личных сообщения, по почте.