Миф 51.
51. Нет никаких проблем с инфляцией и безработицей, поскольку и та, и та практически полностью отсутствуют.
Инфляция при золотом денежном обращении (с полным покрытием денежной массы золотым запасом) была практически невозможной. Финансовый механизм исключал монетарную гиперинфляцию, но отнюдь не исключало рост цен неинфляционной природы, то есть вызванный превышением спроса над предложением. Поскольку в России того времени расходы домохозяйств росли быстрее, чем производство потребительских товаров и услуг в материальном выражении, такой ценовой рост происходил, и был хорошо заметен населению. Между 1897 (введение золотого рубля) и 1913 годами розничные цены выросли на 59%, что соответствует 3.2% в год. Рост цен в большей степени касался продовольствия и товаров первой необходимости, в то время как дорогие промышленные товары имели тенденцию к удешевлению. Апологетические авторы, приводящие данные о росте экономики и доходов в дореволюционной России, неизменно забывают корректировать результаты на индекс цен.
Городской безработицы в эпоху Николая II практически не было, хотя спрос на рабочие руки сильно колебался. Причина этому заключалась в том, что значительная часть рабочего населения (и горожан в целом) еще не порвала связь с деревней. В годы снижения спроса на наемный труд крестьяне-отходники (то есть сезонные и временные рабочие) возвращались обратно в деревню, не найдя работы в городе.
Совершенно по-другому выглядела ситуация в деревне. Быстрый рост населения, начавшийся в середине XIX века, не сопровождался столь же быстрым расширением обрабатываемых земель; предел роста запашки в центральных губерниях, уже почти лишенных леса, был давно достигнут. Деревенское население росло, количество домохозяйств также росло (но не так быстро), а размер душевого надела непрерывно уменьшался. Ситуация, которую дореволюционные авторы (народнического толка) считали "крестьянским малоземельем", по существу была безработицей, загнанной в деревню - не крестьянам не хватало земли, а самих крестьян было слишком много для имеющейся земли. По оценке агрономов, анализировавших трудозатраты в крестьянских хозяйствах, 40-45% населения деревни были экономически бесполезно. Разумеется, крестьяне и сами не были такому обороту дела и искали себе занятий вне деревни, но город предъявлял ограниченный спрос на неквалифицированные рабочие руки, заставляя неудачливых кандидатов в рабочие возвращаться в родной дом, где в любом случае они могли худо-бедно прокормиться.
Народ (а ним вместе и значительная часть интеллигенции) видел проблему не в отсутствии рабочих мест в городе, а в наличии помещичьего землевладения. Крестьяне ненавидели помещиков и только ждали удобного случая с ними разделаться. С 1903-1904 годов начались огромные по размаху аграрные волнения, доходившие до массовых разграблений и сожжений усадеб. С экономической точки зрения, этот кризис был проявлением именно массовой безработицы.
Инфляция при золотом денежном обращении (с полным покрытием денежной массы золотым запасом) была практически невозможной. Финансовый механизм исключал монетарную гиперинфляцию, но отнюдь не исключало рост цен неинфляционной природы, то есть вызванный превышением спроса над предложением. Поскольку в России того времени расходы домохозяйств росли быстрее, чем производство потребительских товаров и услуг в материальном выражении, такой ценовой рост происходил, и был хорошо заметен населению. Между 1897 (введение золотого рубля) и 1913 годами розничные цены выросли на 59%, что соответствует 3.2% в год. Рост цен в большей степени касался продовольствия и товаров первой необходимости, в то время как дорогие промышленные товары имели тенденцию к удешевлению. Апологетические авторы, приводящие данные о росте экономики и доходов в дореволюционной России, неизменно забывают корректировать результаты на индекс цен.
Городской безработицы в эпоху Николая II практически не было, хотя спрос на рабочие руки сильно колебался. Причина этому заключалась в том, что значительная часть рабочего населения (и горожан в целом) еще не порвала связь с деревней. В годы снижения спроса на наемный труд крестьяне-отходники (то есть сезонные и временные рабочие) возвращались обратно в деревню, не найдя работы в городе.
Совершенно по-другому выглядела ситуация в деревне. Быстрый рост населения, начавшийся в середине XIX века, не сопровождался столь же быстрым расширением обрабатываемых земель; предел роста запашки в центральных губерниях, уже почти лишенных леса, был давно достигнут. Деревенское население росло, количество домохозяйств также росло (но не так быстро), а размер душевого надела непрерывно уменьшался. Ситуация, которую дореволюционные авторы (народнического толка) считали "крестьянским малоземельем", по существу была безработицей, загнанной в деревню - не крестьянам не хватало земли, а самих крестьян было слишком много для имеющейся земли. По оценке агрономов, анализировавших трудозатраты в крестьянских хозяйствах, 40-45% населения деревни были экономически бесполезно. Разумеется, крестьяне и сами не были такому обороту дела и искали себе занятий вне деревни, но город предъявлял ограниченный спрос на неквалифицированные рабочие руки, заставляя неудачливых кандидатов в рабочие возвращаться в родной дом, где в любом случае они могли худо-бедно прокормиться.
Народ (а ним вместе и значительная часть интеллигенции) видел проблему не в отсутствии рабочих мест в городе, а в наличии помещичьего землевладения. Крестьяне ненавидели помещиков и только ждали удобного случая с ними разделаться. С 1903-1904 годов начались огромные по размаху аграрные волнения, доходившие до массовых разграблений и сожжений усадеб. С экономической точки зрения, этот кризис был проявлением именно массовой безработицы.