Николай Лесков - Леди Макбет Мценского уезда
Переиначивая знаменитое высказывание Карамзина "И крестьянки любить умеют", можно сказать, что "и в наших селениях бывает разыгрываются шекспировские страсти". Может быть, именно эту цель преследовал Лесков, заимствуя для заглавия своего произведения наименование одной из самых известных трагедий Шекспира. Страсть, слепая ревность, похоть, безумное влечение не имеют национальности и могут иметь место, как в обстановке высшего цивилизованного общества, так и в самом глухом медвежьем углу. Многие человеческие чувства универсальны вне зависимости от принадлежности к роду и племени.
Если в большинстве своих произведений Лесков напирает именно на "русскость" своих героев, едва ли этой "русскостью" не оправдывая их прегрешения, то здесь благодаря интертекстуальности с "Макбет" национальность нарочито снимается. Такое могло бы произойти и в туманной Шотландии, и в российской глубинке (как показывает Лесков), и в какой-нибудь Югославии (привет Анджею Вайде).
"Сонетка имела вкус, блюла выбор и даже, может быть, очень строгий выбор; она хотела, чтобы страсть приносили ей не в виде сыроежки, а под пикантною, пряною приправою, с страданиями и с жертвами".
Вместе с тем Лесков, прекрасно разбиравшийся в человеческих эмоциях, внутренних терзаниях и исканиях (он мне все больше в этом смысле начинает Достоевского напоминать) прекрасно и вместе с тем пугающе рассказывает о том, что бывает с человеком, который дает себя обуять "русской скуке", той самой скуке, "от которой весело, говорят, даже удавиться" или удавить других. Если Гончаров в "Обломове" рисует скуку смирную, ленивую, то у Лескова скука страшная, темная, сводящая человека с ума. Скука и страсть - вот две движущих силы этой небольшой, но мощной повести.
Автор не дает ответа на один вопрос, который занимает меня теперь: в чем отличие любви от страсти, была ли между Катериной Львовной и Сергеем любовь или страсть? Склоняюсь к тому, что все же - страсть. Любовь, наверное, все же - чувство созидающее, страсть - разрушающее и никого не жалеющее. Страсть, а не любовь толкает Катерину на ее проступки: и специальными грибками свекра покормить (чтоб не мешал) и мужа подсвечником по голове хватить (чтоб не мешал) и несчастное дитя удушить (чтоб не мешал).
"Фиона была русская простота, которой даже лень сказать кому-нибудь: "прочь поди" и которая знает только одно, что она баба. Такие женщины очень высоко ценятся в разбойничьих шайках, арестантских
партиях и петербургских социально-демократических коммунах".
Катерина ужасна. Ей нет и не может быть оправдания, но ее все же хочется понять, а через это понимание и все те унижения, что ей приходится в итоге испытать, ее еще и пожалеть хочется. Хочется и страшно жалеть такого страшного человека. И все же она, несомненно, лучше Сергея. Она творила зло в плену страсти (это не оправдание, но...), а для чего соучастником был он? Лишь бы натешиться молодым белым телом купчихи и, поматросив, бросить?
Если в большинстве своих произведений Лесков напирает именно на "русскость" своих героев, едва ли этой "русскостью" не оправдывая их прегрешения, то здесь благодаря интертекстуальности с "Макбет" национальность нарочито снимается. Такое могло бы произойти и в туманной Шотландии, и в российской глубинке (как показывает Лесков), и в какой-нибудь Югославии (привет Анджею Вайде).
"Сонетка имела вкус, блюла выбор и даже, может быть, очень строгий выбор; она хотела, чтобы страсть приносили ей не в виде сыроежки, а под пикантною, пряною приправою, с страданиями и с жертвами".
Вместе с тем Лесков, прекрасно разбиравшийся в человеческих эмоциях, внутренних терзаниях и исканиях (он мне все больше в этом смысле начинает Достоевского напоминать) прекрасно и вместе с тем пугающе рассказывает о том, что бывает с человеком, который дает себя обуять "русской скуке", той самой скуке, "от которой весело, говорят, даже удавиться" или удавить других. Если Гончаров в "Обломове" рисует скуку смирную, ленивую, то у Лескова скука страшная, темная, сводящая человека с ума. Скука и страсть - вот две движущих силы этой небольшой, но мощной повести.
Автор не дает ответа на один вопрос, который занимает меня теперь: в чем отличие любви от страсти, была ли между Катериной Львовной и Сергеем любовь или страсть? Склоняюсь к тому, что все же - страсть. Любовь, наверное, все же - чувство созидающее, страсть - разрушающее и никого не жалеющее. Страсть, а не любовь толкает Катерину на ее проступки: и специальными грибками свекра покормить (чтоб не мешал) и мужа подсвечником по голове хватить (чтоб не мешал) и несчастное дитя удушить (чтоб не мешал).
"Фиона была русская простота, которой даже лень сказать кому-нибудь: "прочь поди" и которая знает только одно, что она баба. Такие женщины очень высоко ценятся в разбойничьих шайках, арестантских
партиях и петербургских социально-демократических коммунах".
Катерина ужасна. Ей нет и не может быть оправдания, но ее все же хочется понять, а через это понимание и все те унижения, что ей приходится в итоге испытать, ее еще и пожалеть хочется. Хочется и страшно жалеть такого страшного человека. И все же она, несомненно, лучше Сергея. Она творила зло в плену страсти (это не оправдание, но...), а для чего соучастником был он? Лишь бы натешиться молодым белым телом купчихи и, поматросив, бросить?