Горными тропами. Рассказ иеромонаха А.
Горными тропами
Беседа с иеромонахом А. о его паломничествах в горы Абхазии
(1990-е - начало 2000-х гг.)
Оглавление
Горными тропами Беседа с иеромонахом А. о его паломничествах в горы Абхазии (1990-е - начало 2000-х гг.)
«Пасека», «Гостиница», монах Варлаам, иеромонах Мардарий, иеросхимонах Паисий
Монах Михаил, иеросхимонах Рафаил, иеромонах Гавриил
Матушка Ольга
Амткел, монах Константин, иеромонах Николай, инок Евгений
Псху, Чедым
- Батюшка, Вас отец Кирилл [архимандрит Кирилл (Павлов), старец, духовник Троице-Сергиевой Лавры] благословил поехать в Абхазскую пустыню, в горы? Он сам благословил Вас или Вы просились?
- Просились, и он благословлял… Хотелось прикоснуться к пустынному житию, познакомиться с настоящими подвижниками, молитвенниками, поучиться у них. Мы несколько раз там были, раз пять-шесть, наверное…
- Жили в горах?
- Поднимались в горы и по нескольку дней оставались там. Я хотел там и навсегда остаться - но этого отец Кирилл не благословил…
- Видимо, не было воли Божией?
- Да… В пустыне ведь тоже разные подвижники бывают, некоторые даже впадают в прелесть - потому что приходят неподготовленными и сразу за молитву берутся. От частого повторения у них появляется молитва, бывает, даже самодвижная. Но поскольку нет постепенности - сразу с нижней ступеньки на верхнюю, - поэтому и скатываются, не могут устоять. В духовной жизни должна быть постепенность.
- А как Вы впервые приехали в Абхазию?
- В первый раз - когда еще учился в семинарии. Отец Кирилл благословил поехать в Абхазию и дал адрес матушки Ольги на ул. Казбеги в Сухуме. Было это в 1985 году.Мы поехали с иеродиаконом Т., тогда еще тоже студентом семинарии. Матушка Ольга жила с отцом Григорием, диаконом, а что она была монахиней, я тогда не знал. Матушка и отец диакон ко всем были приветливы, отец Григорий - молчаливый, а матушка Ольга была такая любвеобильная, обращение ее ко всем было такое мягкое и ласковое. Она к себе сразу расположила, и впоследствии, когда я приезжал в Абхазию, всегда у них останавливался.
Матушка поселила нас в специальную комнатку для гостей. Мы же хотели попасть в пустыню, встретиться с пустынниками, посмотреть на настоящих подвижников. А матушка нам и говорит, так, по-простому: «А, вы в лес хотите? Ну, ладно, пока здесь поживите, а потом и туда попадете». Говорила она как будто со властью, чувствовалась сила в ее словах: «Попадете, попадете…»
«Пасека», «Гостиница», монах Варлаам, иеромонах Мардарий, иеросхимонах Паисий
Пожили мы у матушки какое-то время: огород копали, еще что-то делали по хозяйству - помогали ей. Было это в июне. Времени уже немного оставалось - нужно было возвращаться в семинарию, - я и говорю матушке: «Матушка, нам надо в лес». Она отвечает: «Ну, ладно». Помолилась, и мы поехали. Не помню, провожал ли нас кто… Приехали в Азанту - это горное селение. Там нас ждал отец Паисий [Уваров, †2002], и дальше сопровождал. Разбудил нас в три часа ночи и в темноте, с «жучками» (так называются специальные фонарики: они светят и издают такое жужжание, и это отпугивает зверей), - мы пошли в горы. Шли долго, наконец, пришли на «Пасеку», где нас встретил монах Варлаам.
Пасека - это у пустынников как бы перевалочная база. Домик там. Есть места для ночлега внизу, и на чердаке есть местечко. Недалеко от Пасеки, часах в полутора ходьбы в горы, жили матушки-пустынницы.
Отец Варлаам взял на себя подвиг молчания - не разговаривал совсем. Мы что-то говорим ему, спрашиваем, а он отвечает знаками, как немой. Только потом мы поняли, что у него такой подвиг, а сразу недоумевали. Но как-то надо же общаться - стали писать на бумаге. Отец Варлаам согласился проводить нас дальше.
Немного отдохнули на Пасеке. Утром проснулись, чтобы двигаться дальше в путь, смотрим - а отец Варлаам жарит грибы, - уже успел насобирать в лесу грибов. Таких вкусных грибов я никогда не ел. А мы голодные были после перехода. Хлеб пустыннический, компот из дикой алычи. Наелись, отдохнули, отец Варлаам показывает нам: в путь, - объясняя знаками, что нам предстоит тяжелый переход.
А цель наша была - «Гостиница», о ней я потом скажу.
Вышли после обеда. Идем втроем, с рюкзаками. На пути встретилось первое препятствие - слом и галька, на которой можно легко посунуться вниз. Я остановился в страхе - как же дальше идти? Коленки дрожат, холодный пот. Отец Варлаам прошел вперед, показав, что можно пройти, вернулся назад. Видит, что мы боимся, - дал мне свои пустыннические четки, все истертые, намоленные. Я взялся за них - сразу страх пропал, и спокойно прошел это опасное место. А отца Т. отец Варлаам за руку взял и провел.
Первое препятствие миновали. Доходим до горной речки. Она быстрая такая, вода несется - страшно смотреть. А отец Варлаам показывает нам жестами, что надо ее переходить. Мы с отцом Т. опять сникли. Отец Варлаам закатил подрясник, разулся и вступил в реку. Мы за ним. А вода так напирает, что, если споткнешься, легко унесет - такое сильное течение. Вода холодная, ледяная и очень вкусная - пьешь не напьешься...
Прошли второе препятствие. Идем дальше. Уже смеркается. Тут подошли к нам туристы, спрашивают о чем-то. Мы ответить не можем. Они тогда к отцу Варлааму обратились, и он с ними на бумаге стал переписываться, долго они так беседовали. Выяснив интересующие их вопросы, они пошли в свою сторону. А мы в свою. Нашли место уединенное, тихое, плато такое - с одной стороны обрыв, с другой лес… Тихое - это относительно, потому что в горах все время горные речки и водопады шумят и везде, куда ни пойдешь, этот шум слышится.
Стало темно, похолодало. Отец Варлаам развел костер, достал котелок, сварили что-то, покушали, чайку попили. И - на ночлег. Страшновато - тут же и змеи, и медведи могут быть… Но отец Варлаам не выказывает никакого страха, и мы, глядя на него, тоже ободрились. Расположились прямо у костра. Спать не хочется. Посмотришь - такие чинары громадные, лес сказочный. Звезды яркие, крупные, как будто совсем рядом - только молиться… Вообще Абхазия - сказочная страна. Впечатление незабываемое…
Помолились, отдохнули… Отец Варлаам разбудил нас рано, объясняется жестами: вперед, вперед. Умылись, помолились - и вперед. У горной речки попили холодной водички с сахаром и хлебом - это был наш завтрак - так вкусно! Потому что не было времени что-то готовить. Идем дальше.
А пустынники, когда идут, они все правило заменяют молитвой Иисусовой - тысячи молитв произносят. Полунощница, утреня, вечерня, повечерие, утреня, часы, каноны - все заменяется Иисусовой молитвой с избытком, кроме Литургии. За Обедницу тоже читают сто или двести молитв... Сколько идешь - 5-6 часов, и все читаешь молитву. А без молитвы там нельзя, иначе можно сорваться в пропасть или от зверей пострадать…
Переправившись через реку Схапач - приток Келасури, - дошли до места, где отвесная скала и маленький водопад. Со скалы свешена веревка. Отец Варлаам показывает нам, что надо подниматься. Как же подниматься? В школе по канату лазили - но там толстый был канат, а тут тонкая веревка. Да еще с рюкзаком. Набрались мужества и стали подниматься: первый отец Варлаам, потом я, отец Т. за мной - с трудом поднимаемся. Думал - сердце выскочит. Страшно - вдруг веревка оборвется, ногами упираешься в скалу, в выступы на ней. Вот - поднялись… Пришли наконец в пустыннические кельи - «Гостиницу».
Место это называется «Гостиница», потому что все паломники сюда приходят. Встретил нас послушник Валерий (впоследствии он принял монашество - монах Василий (Шумский), сейчас он на Валааме, уже игумен). Недалеко от отца Валерия жил еще один пустынник - послушник Вадим, а подальше - иеромонах Мардарий [Данилов, †2009, похоронен в Задонском Рождество-Богородицком монастыре].
Мы голодные, уставшие, еле живые - но довольные. Валерий предложил нам пустынническую трапезу: хлеб (они сами хлеб пекли - такой замечательный!), гречневую кашу. Простая пища оказалась такой вкусной - то ли потому что с молитвой готовят, то ли потому что мы были такие голодные и уставшие. Такой трапезы я, пожалуй, больше нигде не ел.
Пообедали, и тут пришел пустынник иеромонах Мардарий. Мы взяли у него благословение. По его словам, по поведению, я понял, что это человек особенный - любвеобильный, кроткий. Отец Мардарий пригласил нас к себе в келью, и мы с ним там послужили всенощное бдение - под Петра и Павла.
Отец Мардарий хорошо пел киевским распевом (он начинал свой монашеский путь в Киево-Печерской Лавре). Говорит нам: «Когда причащаетесь, не надо много спать, приходите пораньше». Поисповедовал нас. Причастились запасными Дарами на Обеднице. Среди пустынников редко кто служит Литургию, обычно служат Обедницу и на ней причащаются. Богослужение это было незабывамым; то ли за молитвы отца Мардария, то ли за труды пустынные, - было очень благодатно…
Послушник Вадим жил в крайне аскетических условиях. Говорит: «Меня мыши беспокоят, но я с ними дружу - подкармливаю их немного… Мыши-то ладно - повадилась ко мне змея. Приползет в келью - я ее по хвосту похлопаю, она и уползет». Блаженный такой был. Постник, молитвенник, лет тридцать с лишним было ему.
А мы удивлялись и тому, что увидели в Гостинице: кельи маленькие, окошки узкие, стены черные от копоти, прокопченные. Там на нас напали блохи… А пустынные блохи - они особые, жестокие такие. Отец Т. говорил: «Я все готов терпеть, но блох не смогу потерпеть». Мы только успевали отбиваться от них. А отец Мардарий - блаженный, будто его блохи и не кусают, или привык уже. Они в основном на новых - на тех, кто с мира приходит, - набрасываются. Так нас они искусали!.. Потом мне подсказали, что перед сном надо снять всю одежду, вытряхнуть и снова надеть - на час-два облегчение. А потом опять начинают кусать. Снова раздеваешься, вытряхиваешь - и это немного помогает. Такое терпение надо…
На «Пасеке» мы побывали еще раз, когда второй приехали в Абхазию… Когда мы шли туда второй раз, уже выпал большой снег. Надо было переходить ущелье, через которое образовался ледяной мост - снег как-то спрессовался… Смотрим: большие трещины на этом «мосту» с одной и с другой стороны, по метру шириной - а надо по нему переходить. Другой путь есть, но далеко обходить. Перешли - может быть, только по молитве Господь сохранил. А шли назад - этот мост уже рухнул. Пришлось обходить ущелье другим путем. Опасно там…
Во второй наш приезд мы побывали у отца Паисия - там, где он подвизался в горах. Пришли к нему, он сидит возле кельи, - такая маленькая пустынническая келья, - и штопает одежду. Удивили его молчаливость, смирение. Он постоянно в молитве пребывал.
Отец Паисий стал расспрашивать нас - как там Лавра, как отцы… В словах он был очень сдержан и никого не осуждал, было видно, что себя контролирует - говорит и молитву держит. Для меня это было примером - как нужно беседовать, как обуздывать свой язык…
Как-то шли втроем или вчетвером, уже не помню точно, - отец Паисий впереди, я за ним, потом отец Т. Впереди косогор. Уже смеркалось. Вдруг слышим шум - как будто танк несется. Мы в ужасе остановились, смотрим - огромная туша несется, медведь… Прямо перед нами проскочил (видимо, испугался нас, мы же с «жучками» шли, которые жужжат и светятся). Как ринулся под откос - чуть ли не в пропасть, ветки хрустят, деревья ломаются… А отец Паисий невозмутим, молится. Я удивился его бесстрашию… Настоящий монах.
В следующий раз ходили мы в горы с отцом Е. Он хорошо знал горы, потому что какое-то время жил там. Жил он с отцом Виталием (Голубем, он сейчас в Сухуме, немощный уже) и с отцом Серафимом (который потом на Валаам уехал). Рассказывал, как старец его смирял, какое правило давал, как они молились. Потом отец Е. ушел на Валаам, а с Валаама опять вернулся в пустыню.
Монах Михаил, иеросхимонах Рафаил, иеромонах Гавриил
Ходили мы и к отцу Михаилу - это самый дальний пустынник, очень интересный человек. До пустыни он в миру жил, молился, постился, вериги носил. Было это в советское время - его поймали, в тюрьму посадили, показывали даже по телевизору. Много претерпел. При этом говорил: «В тюрьме мне хорошо было, потому что там давали пайку и кроме пайки ничего не съешь, а я страдал чревоугодием». А для молитвы важно держать постоянство и соблюдать меру в пище. В тюрьме его заставляли работать в воскресенье, он отказывался - его в карцер сажали… Потом уехал в Абхазию и поселился в самом отдаленном месте в горах. К отцу Михаилу очень трудно было пробраться: нужно было миновать обрыв, дальше перейти реку и подняться на гору - на этой горе он жил. Его келья была отсечена рекой от тропы, по которой ходили охотники, туристы, и поэтому мало кто знал, где он живет.
Подошли мы к тому месту вечером. Никак не могли найти дорогу к келье - отец Е. уже ее позабыл. Перешли реку, поднялись наверх. Стемнело, надо как-то устраиваться ночевать, вернулись на тропу. А был уже октябрь. В горах холоднее, чем внизу, один километр вверх - на шесть градусов холоднее. Набрали мы листьев, сделали горку, я залез в нее, о. Е. устроился рядом в этой горке. Так переночевали - без костра. Замерзли - хорошо, теплая одежда была в рюкзаках. Страшновато было, я все время просыпался - боялся медведей. Утром пошли по горе, стали кричать, звать отца Михаила, молитву Иисусову кричали изо всех сил - чтобы он нас услышал. И правда - услышал он наши крики. Смотрим - кусты шевелятся, появляется шапка, потом борода - выходит старец, древний такой, а за ним матушка идет. Это была мать Мария, монахиня, она неподалеку от отца Михаила жила - поотдаль была у нее келья. Такие рабы Божии, смиренные, простые - не от мира сего. Мы обрадовались, отец Михаил обнял нас, поприветствовал…
- Он услышал, что Вы кричите и пошел навстречу? Он же не знал, что Вы должны прийти.
- Не знал, конечно, телефонов же не было… Да там в горах и не работают телефоны…
Потом мы поняли, почему заблудились - в горах вообще легко заблудиться, чуть только рассеялся, перестал молиться, понадеялся на себя - тут же и ошибся. Сколько пустынников погибают из-за этого!
Отец Михаил повел нас к себе - высоко, жил он на самой вершине. Там громадная пихта растет, а под пихтой его келья - чтобы с вертолета не видно было. В советские времена пустынников сильно преследовали, разыскивали, сбрасывали с обрывов, огнеметами жгли. Сколько они потерпели страданий, сколько мучеников там безвестных!.. Поэтому они умели скрываться. Под вечно зеленой пихтой келья с вертолета не видна и дым рассеивался в ветках (топили обычно ночами, чтобы никто не заметил)…
Кельи пустынники обычно строят из каштанов, потому что каштан хорошо колется, ровно. Бьют колуном, и получаются доски, и из них делают и стены, и кровлю, и полы. Снаружи стены для тепла обмазывают глиной. Окна кто целлофаном закрывает, а кто и стеклами. У отца Михаила были стекла. И так по мудрому все устроено - одна комнатка и сени. Под корнями пихты - люк, открываешь - а там погреб сделан, продукты хранятся.
Отец Михаил угостил нас пустыннической трапезой…
- Тогда он уже пожилым человеком был?
- Да, старец такой.
- А сейчас где он?
- Сейчас он уже почил. Царство Небесное. Монах Михаил… Скончался он в городе - спустился, потому что немощен уже был, болел. Мать Мария была его послушницей…
- Он упоминается в книге монаха Меркурия (Попова) «Записки пустынножителя», недавно изданной Свято-Тихоновским университетом…
- Отец Михаил положил нас отдыхать в келье, и сам тут же устроился. Я заметил, что он всю ночь молился - немножко задремает и опять молится, и так всю ночь.
Пришли мы к нему как раз на Преподобного Сергия (8 октября), а на другой день была память апостола Иоанна Богослова. Отец Михаил говорит: «Давайте служить будем». Послужили вечерню, утреню накануне, а утром - Обедницу, и запасными Дарами причастились.
- Есть чин особый, как причащаться запасными Дарами?
- У пустынников есть на это особое благословение. Послужили Обедницу, и в конце Обедницы все причастились. И мать Мария тоже причащалась. Потом была трапеза…
Мы попросили отца Михаила, чтобы он провел нас назад особой дорогой. Обычно пустынники ходят через Келасури, через Схапач. А есть другая дорога - хребтами, и мы попросили, чтобы он показал нам эту дорогу. Эту дорогу любил иеромонах Гавриил [Крылов], потому что там открывается красивый вид на горы. Он там на высоте и почил.
Я хотел идти хребтами еще и потому, что боялся возвращаться той же дорогой - там есть одно место - пропасть, а внизу страшная река, и надо по бревнышку эту пропасть переходить. Чуть неправильное движение, и можно улететь в эту бездну. Два раза я переходил это место - конечно, впечатляет. Когда перейдешь такую пропасть, жизнь становится особенно радостной... А после этого опасного перехода надо сразу в гору подниматься, и там есть еще одно опасное место, где можно поскользнуться… За рододу хватаешься - и так поднимаешься. Родода (рододендрон) многим пустынникам спасла жизнь. Это такое вечно зеленое растение высотой полтора-два метра, растет на клонах гор. С нее собирают мед. Этот мед называют «дурным», он в маленьких дозах лечебный, а в больших опасен, можно отравиться - становишься как пьяный, в глазах двоится, кажется, что умираешь. Некоторые, не зная, поели много этого меда и пострадали…
И отец Михаил согласился нас провести хребтами. Вышли в три часа дня. Проходили мимо огородиков отца Михаила (у него три огородика было на некотором расстоянии друг от друга - метров двести, триста - чтобы не заметил никто): картошка там растет, репка, еще что-то, грядки в разных местах… Дальше по пути отец Михаил показал нам место, где подвизался отец Рафаил - гора высотой 2000 метров. В то время его уже там не было - он раньше там подвизался… Как он там жил столько лет - такой слабенький, хиленький?..
- Трудно представить, к тому же там все эти блохи, мыши…
- Медведи… Отец Рафаил рассказывал, как раз он в пропасть свалился. Они с отцом Паисием жили вначале неподалеку от Пасеки. Там и климат помягче, зелень. А потом отец Рафаил захотел еще более уединенного жития, и ушел повыше, и там жил один. Отец Паисий только приносил ему ноши - крупы, муку, хлеб, дровишки помогал заготовлять, навещал его. Когда отец Паисий приходил, для отца Рафаила была Пасха. Консервы принесет, а в пустыне консервы - это деликатес, утешение большое. Потому что все время сидишь на крупе - перловка, пшено, гречка… И хлеб - и все, это постоянная пища, однообразная. Пустынники, конечно, - большие постники, подвижники. Чтобы так жить, надо иметь большую любовь к уединению, к молитве - чтобы все эти лишения претерпевать…
Поднимаемся выше. Стали попадаться какие-то незнакомые растения метра два высотой. Оказалось, это черника. В средней полосе она низенькая, а там - целые деревья, и ягоды крупные такие - горная черника. А мы проголодались и пить захотели. Поели этой черники, подкрепились - вкусная она, особенная... Идем дальше. Начался дождь, а в горах дождь в октябре - это сурово. К тому же один наш фонарик вышел из строя… Пустынники берут два целлофана - одним накрываются сверху, и рюкзак им покрывают, а другой повязывают впереди как фартук, поясом подвязывают. Идешь по мокрой траве (а трава там по пояс, а то и по грудь), и вся вода стекает. На ногах резиновые сапоги - и остаешься сухим, от дождя такое приспособление хорошо защищает.
Идем, видим - впереди огонек. А кругом уже стемнело - темнеет там быстро. Хорошо, что с отцом Михаилом - он-то дорогу знает, с ним - как за каменной стеной, проводник надежный. Подходим поближе - какой-то домик в горах. Встречают нас люди с оружием, оказалось, это горцы - охотники. Видят, что мы замерзшие, промокшие, говорят нам: «Заходите». Зашли, смотрим: шкура медведя сушится, мясо варится. Думаем: «Куда мы попали - то ли разбойники, то ли охотники». Но отец Михаил невозмутим, молится и ничего не боится. Глядя на него, и мы ободрились. Охотники узнали отца Михаила, разговорились, напоили нас чаем. Отдохнули - но надо дальше идти, оставаться у них на ночь мы не могли. Дождь перестал. Идем дальше - все выше. Лес кончился, начались альпийские луга. Дошли до места, где почил отец Гавриил.
Отец Гавриил (из Троице-Сергиевой Лавры) очень любил горы - это особый был пустынник. Он любил ходить этим путем - хребтами. Но, теряя ориентиры, часто сбивался с пути, бывало блуждал по нескольку дней. А один раз даже в пропасть упал - но выкарабкался, Господь спас. А когда ушел в последний раз, было уже холодное время, и, то ли от холода, то ли от сердечного приступа, в горах и скончался. Только весной нашли его уже мертвым. Там его и похоронили. Мы послужили литию на могилке - такая простая могилка, крестик из камней. Пустынник - так в горах, в пустыне и скончался.
Идем дальше, опять дождь пошел, ночь, сил уже почти нет идти. Стали искать привал. Нашли подходящее место - а как костер развести? Без костра невозможно, замерзнешь - ведь середина октября. А пустынники умеют и в такую погоду разводить костер. Берут веточки, верхний слой состругивают, внутри - сухое дерево, и из этих стружечек костер разжигают. Потом подбрасывают еловые ветки (лапник), сучья, а потом ожно и палки, бревнышки - они всю ночь тлеют… Отец Михаил разжег костер, чай приготовили, подкрепились немного и улеглись на бревнах около костра. Лежишь - один бок греется, потом перевернешься на другой бок, спину согреешь… Утром проснулись, помолились - и опять в путь.
Путь этот очень длинный - тот, где пропасть, хотя и опаснее, но короче. Но зато очень красивый. Смотришь: вершины горные, хребты заснеженные, красота неописуемая - сразу усталость пропадает. Начался спуск - с горы легче идти…
Пришли к матушке Ольге. Матушка обрадовалась, обогрела нас своим теплом, любовью. Такая заботливая она была.
Матушка Ольга
Матушка Ольга несла подвиг странноприимства, принимала всех пустынников, помогала всем. Она - чадо схиархимандрита Виталия Глинского (Сидоренко, †1992).
- А отец Тихон (Агриков) тоже у нее жил?
- Он в Сухуме жил, домик у него был - то ли купили ему, то ли подарили. Жил сокровенно. Каждый день служил Литургию - это великий подвиг… Был он очень мудрый и умел скрываться. В схиме он Пантелеимон (†2000). К нему как-то отец Феодор приехал из Троице-Сергиевой Лавры (Андрющенко, †2012), а отец Тихон говорит ему: «Я тебя не знаю». А они дружили раньше. Юродствовал. Потому что он столько натерпелся.
- А отец Федор тогда лег в лужу и лежал, пока отец Тихон его не принял. Он тоже блаженный был... Потом отец Тихон уехал из Сухума и жил в Таининском (по Ярославской дороге), хотя и недолго, там и почил…
- В Сухуме матушку Ольгу почитают как старицу, потому что у нее был дар рассуждения. Она могла как-то человека утешить, направить, понять его душу, даже спасти, из бездны вытащить. И, конечно, была молитвенница…
- Она много рассказывала об отце Виталии, о пустынниках.
- А трапеза была общая, все вместе кушали?
- Да, был длинный стол на улице - там же тепло… Как-то раз отец Рафаил приехал к матушке Ольге. А матушка знала, что в пустыне для него лакомством были консервы. И вот она открыла консервы - банок пять или даже больше, высыпала в миску: «Отец Рафаил, ешь!» Он посмотрел, улыбается… Потом стала обличать его: «Враг наделает дорог и катает вас». Отец Рафаил смирился… Потом она приняла схиму - схимонахиня Виталия. Я ее уже не застал в схиме, позже она приняла, а тогда была матушка Ольга. В последний мой приезд она говорила мне: «Ну ты меня поминай, хоть немножко молись обо мне». Я заметил в ней дар прозорливости. Кое-что она сказала мне, по чему я понял, что она стяжала этот дар. Но не показывала этого, прикрывала, юродствовала.
- Как так получается - будто простая мирская женщина, и такие дары стяжала.
- Она под руководством жила. Рассказывала об отце Серафиме (Романцове, † 1976) - как исповедовалась у него, как он наставлял ее, какие советы давал.
- В Сухуме тогда были великие старцы Глинские, и они ее наставили…
- Да… Не знаю, Владыку Зиновия (в схиме Серафим (Мажуга), †1985) видела она или нет, а отца Серафима и отца Андроника (Лукаша, †1974) помнила…
- Матушка Ольга много рассказывала о войне, как они войну пережили в Сухуми. Там была настоящая война, рвались снаряды. Рассказывала о своем почившем брате Алексии, уже почившем. Как-то видела она своих усопших родственников - всех видела, а Алексия среди них не было. Думает: в чем дело? А он был очень чистый, девственник. Потом смотрит: Алексий бежит, радостный такой, веселый, подбегает, матушка его спрашивает: как ты, где ты? А он отвечает: хорошо, слава Богу, но мы не здесь, а в другом месте. Всех поприветствовал и убежал - как ангел, светящийся такой, радостный. А он мученик был, разорвался во время войны на снаряде…
Про отца Виталия рассказывала. Когда о. Виталий жил в горах, однажды надо было пойти помочь брату, а у него сапог не было - то ли отдал их кому… И он босиком по снегу пошел, чтобы помочь брату. У него было большое послушание. Когда еще в Глинской пустыни был, то всю братию почитал за ангелов - такое смирение у него было. За такое смирение Господь и давал ему много. Никогда никого не осуждал. Матушка Ольга вспоминала, что отец Виталий благословлял в море купаться. Говорил: «Туда же 600 источников впадают - исцеляйтесь!» Его спрашивают: «Батюшка, как же туда ходить, там все голые?» - «Да?! А я смотрел и ни одного голого там не видел».
Он без паспорта жил. Раз идут они с каким-то братом, вдруг подъезжает милиция на мотоциклах: «Ваши документы!» А отец Виталий к ним: «Вы мои ангелы, ангелы-хранители...» Те растерялись - такая любовь их обезоружила. «Но иногда, - говорил, - меня ангелы брали, гладили (значит, били, колотили)». А раз спускался с гор, вдруг кусты раздвигаются - и ствол на него направлен. Какие-то звуки непонятные. Потом поднимается из кустов такой громадный детина, смотрит на пустынника испуганно - хотел убить его, но произошла осечка. Покачал головой и убежал. Отец Виталий спустился вниз, в селение, и встретил там того детину. Купил большой кулек конфет, пряников - дает ему. Тот совсем растерялся… Еще матушка рассказывала: один раз шел отец Виталий с чадами - навстречу пьяный мужик, страшный такой, яростный, все поразбегались - отец Виталий один остался. Мужик подходит, а он к нему с такой любовью, что-то сказал ласковое - и тот его не тронул. Такой старец был любвеобильный…
Продолжение
Беседа с иеромонахом А. о его паломничествах в горы Абхазии
(1990-е - начало 2000-х гг.)
Оглавление
Горными тропами Беседа с иеромонахом А. о его паломничествах в горы Абхазии (1990-е - начало 2000-х гг.)
«Пасека», «Гостиница», монах Варлаам, иеромонах Мардарий, иеросхимонах Паисий
Монах Михаил, иеросхимонах Рафаил, иеромонах Гавриил
Матушка Ольга
Амткел, монах Константин, иеромонах Николай, инок Евгений
Псху, Чедым
- Батюшка, Вас отец Кирилл [архимандрит Кирилл (Павлов), старец, духовник Троице-Сергиевой Лавры] благословил поехать в Абхазскую пустыню, в горы? Он сам благословил Вас или Вы просились?
- Просились, и он благословлял… Хотелось прикоснуться к пустынному житию, познакомиться с настоящими подвижниками, молитвенниками, поучиться у них. Мы несколько раз там были, раз пять-шесть, наверное…
- Жили в горах?
- Поднимались в горы и по нескольку дней оставались там. Я хотел там и навсегда остаться - но этого отец Кирилл не благословил…
- Видимо, не было воли Божией?
- Да… В пустыне ведь тоже разные подвижники бывают, некоторые даже впадают в прелесть - потому что приходят неподготовленными и сразу за молитву берутся. От частого повторения у них появляется молитва, бывает, даже самодвижная. Но поскольку нет постепенности - сразу с нижней ступеньки на верхнюю, - поэтому и скатываются, не могут устоять. В духовной жизни должна быть постепенность.
- А как Вы впервые приехали в Абхазию?
- В первый раз - когда еще учился в семинарии. Отец Кирилл благословил поехать в Абхазию и дал адрес матушки Ольги на ул. Казбеги в Сухуме. Было это в 1985 году.Мы поехали с иеродиаконом Т., тогда еще тоже студентом семинарии. Матушка Ольга жила с отцом Григорием, диаконом, а что она была монахиней, я тогда не знал. Матушка и отец диакон ко всем были приветливы, отец Григорий - молчаливый, а матушка Ольга была такая любвеобильная, обращение ее ко всем было такое мягкое и ласковое. Она к себе сразу расположила, и впоследствии, когда я приезжал в Абхазию, всегда у них останавливался.
Матушка поселила нас в специальную комнатку для гостей. Мы же хотели попасть в пустыню, встретиться с пустынниками, посмотреть на настоящих подвижников. А матушка нам и говорит, так, по-простому: «А, вы в лес хотите? Ну, ладно, пока здесь поживите, а потом и туда попадете». Говорила она как будто со властью, чувствовалась сила в ее словах: «Попадете, попадете…»
«Пасека», «Гостиница», монах Варлаам, иеромонах Мардарий, иеросхимонах Паисий
Пожили мы у матушки какое-то время: огород копали, еще что-то делали по хозяйству - помогали ей. Было это в июне. Времени уже немного оставалось - нужно было возвращаться в семинарию, - я и говорю матушке: «Матушка, нам надо в лес». Она отвечает: «Ну, ладно». Помолилась, и мы поехали. Не помню, провожал ли нас кто… Приехали в Азанту - это горное селение. Там нас ждал отец Паисий [Уваров, †2002], и дальше сопровождал. Разбудил нас в три часа ночи и в темноте, с «жучками» (так называются специальные фонарики: они светят и издают такое жужжание, и это отпугивает зверей), - мы пошли в горы. Шли долго, наконец, пришли на «Пасеку», где нас встретил монах Варлаам.
Пасека - это у пустынников как бы перевалочная база. Домик там. Есть места для ночлега внизу, и на чердаке есть местечко. Недалеко от Пасеки, часах в полутора ходьбы в горы, жили матушки-пустынницы.
Отец Варлаам взял на себя подвиг молчания - не разговаривал совсем. Мы что-то говорим ему, спрашиваем, а он отвечает знаками, как немой. Только потом мы поняли, что у него такой подвиг, а сразу недоумевали. Но как-то надо же общаться - стали писать на бумаге. Отец Варлаам согласился проводить нас дальше.
Немного отдохнули на Пасеке. Утром проснулись, чтобы двигаться дальше в путь, смотрим - а отец Варлаам жарит грибы, - уже успел насобирать в лесу грибов. Таких вкусных грибов я никогда не ел. А мы голодные были после перехода. Хлеб пустыннический, компот из дикой алычи. Наелись, отдохнули, отец Варлаам показывает нам: в путь, - объясняя знаками, что нам предстоит тяжелый переход.
А цель наша была - «Гостиница», о ней я потом скажу.
Вышли после обеда. Идем втроем, с рюкзаками. На пути встретилось первое препятствие - слом и галька, на которой можно легко посунуться вниз. Я остановился в страхе - как же дальше идти? Коленки дрожат, холодный пот. Отец Варлаам прошел вперед, показав, что можно пройти, вернулся назад. Видит, что мы боимся, - дал мне свои пустыннические четки, все истертые, намоленные. Я взялся за них - сразу страх пропал, и спокойно прошел это опасное место. А отца Т. отец Варлаам за руку взял и провел.
Первое препятствие миновали. Доходим до горной речки. Она быстрая такая, вода несется - страшно смотреть. А отец Варлаам показывает нам жестами, что надо ее переходить. Мы с отцом Т. опять сникли. Отец Варлаам закатил подрясник, разулся и вступил в реку. Мы за ним. А вода так напирает, что, если споткнешься, легко унесет - такое сильное течение. Вода холодная, ледяная и очень вкусная - пьешь не напьешься...
Прошли второе препятствие. Идем дальше. Уже смеркается. Тут подошли к нам туристы, спрашивают о чем-то. Мы ответить не можем. Они тогда к отцу Варлааму обратились, и он с ними на бумаге стал переписываться, долго они так беседовали. Выяснив интересующие их вопросы, они пошли в свою сторону. А мы в свою. Нашли место уединенное, тихое, плато такое - с одной стороны обрыв, с другой лес… Тихое - это относительно, потому что в горах все время горные речки и водопады шумят и везде, куда ни пойдешь, этот шум слышится.
Стало темно, похолодало. Отец Варлаам развел костер, достал котелок, сварили что-то, покушали, чайку попили. И - на ночлег. Страшновато - тут же и змеи, и медведи могут быть… Но отец Варлаам не выказывает никакого страха, и мы, глядя на него, тоже ободрились. Расположились прямо у костра. Спать не хочется. Посмотришь - такие чинары громадные, лес сказочный. Звезды яркие, крупные, как будто совсем рядом - только молиться… Вообще Абхазия - сказочная страна. Впечатление незабываемое…
Помолились, отдохнули… Отец Варлаам разбудил нас рано, объясняется жестами: вперед, вперед. Умылись, помолились - и вперед. У горной речки попили холодной водички с сахаром и хлебом - это был наш завтрак - так вкусно! Потому что не было времени что-то готовить. Идем дальше.
А пустынники, когда идут, они все правило заменяют молитвой Иисусовой - тысячи молитв произносят. Полунощница, утреня, вечерня, повечерие, утреня, часы, каноны - все заменяется Иисусовой молитвой с избытком, кроме Литургии. За Обедницу тоже читают сто или двести молитв... Сколько идешь - 5-6 часов, и все читаешь молитву. А без молитвы там нельзя, иначе можно сорваться в пропасть или от зверей пострадать…
Переправившись через реку Схапач - приток Келасури, - дошли до места, где отвесная скала и маленький водопад. Со скалы свешена веревка. Отец Варлаам показывает нам, что надо подниматься. Как же подниматься? В школе по канату лазили - но там толстый был канат, а тут тонкая веревка. Да еще с рюкзаком. Набрались мужества и стали подниматься: первый отец Варлаам, потом я, отец Т. за мной - с трудом поднимаемся. Думал - сердце выскочит. Страшно - вдруг веревка оборвется, ногами упираешься в скалу, в выступы на ней. Вот - поднялись… Пришли наконец в пустыннические кельи - «Гостиницу».
Место это называется «Гостиница», потому что все паломники сюда приходят. Встретил нас послушник Валерий (впоследствии он принял монашество - монах Василий (Шумский), сейчас он на Валааме, уже игумен). Недалеко от отца Валерия жил еще один пустынник - послушник Вадим, а подальше - иеромонах Мардарий [Данилов, †2009, похоронен в Задонском Рождество-Богородицком монастыре].
Мы голодные, уставшие, еле живые - но довольные. Валерий предложил нам пустынническую трапезу: хлеб (они сами хлеб пекли - такой замечательный!), гречневую кашу. Простая пища оказалась такой вкусной - то ли потому что с молитвой готовят, то ли потому что мы были такие голодные и уставшие. Такой трапезы я, пожалуй, больше нигде не ел.
Пообедали, и тут пришел пустынник иеромонах Мардарий. Мы взяли у него благословение. По его словам, по поведению, я понял, что это человек особенный - любвеобильный, кроткий. Отец Мардарий пригласил нас к себе в келью, и мы с ним там послужили всенощное бдение - под Петра и Павла.
Отец Мардарий хорошо пел киевским распевом (он начинал свой монашеский путь в Киево-Печерской Лавре). Говорит нам: «Когда причащаетесь, не надо много спать, приходите пораньше». Поисповедовал нас. Причастились запасными Дарами на Обеднице. Среди пустынников редко кто служит Литургию, обычно служат Обедницу и на ней причащаются. Богослужение это было незабывамым; то ли за молитвы отца Мардария, то ли за труды пустынные, - было очень благодатно…
Послушник Вадим жил в крайне аскетических условиях. Говорит: «Меня мыши беспокоят, но я с ними дружу - подкармливаю их немного… Мыши-то ладно - повадилась ко мне змея. Приползет в келью - я ее по хвосту похлопаю, она и уползет». Блаженный такой был. Постник, молитвенник, лет тридцать с лишним было ему.
А мы удивлялись и тому, что увидели в Гостинице: кельи маленькие, окошки узкие, стены черные от копоти, прокопченные. Там на нас напали блохи… А пустынные блохи - они особые, жестокие такие. Отец Т. говорил: «Я все готов терпеть, но блох не смогу потерпеть». Мы только успевали отбиваться от них. А отец Мардарий - блаженный, будто его блохи и не кусают, или привык уже. Они в основном на новых - на тех, кто с мира приходит, - набрасываются. Так нас они искусали!.. Потом мне подсказали, что перед сном надо снять всю одежду, вытряхнуть и снова надеть - на час-два облегчение. А потом опять начинают кусать. Снова раздеваешься, вытряхиваешь - и это немного помогает. Такое терпение надо…
На «Пасеке» мы побывали еще раз, когда второй приехали в Абхазию… Когда мы шли туда второй раз, уже выпал большой снег. Надо было переходить ущелье, через которое образовался ледяной мост - снег как-то спрессовался… Смотрим: большие трещины на этом «мосту» с одной и с другой стороны, по метру шириной - а надо по нему переходить. Другой путь есть, но далеко обходить. Перешли - может быть, только по молитве Господь сохранил. А шли назад - этот мост уже рухнул. Пришлось обходить ущелье другим путем. Опасно там…
Во второй наш приезд мы побывали у отца Паисия - там, где он подвизался в горах. Пришли к нему, он сидит возле кельи, - такая маленькая пустынническая келья, - и штопает одежду. Удивили его молчаливость, смирение. Он постоянно в молитве пребывал.
Отец Паисий стал расспрашивать нас - как там Лавра, как отцы… В словах он был очень сдержан и никого не осуждал, было видно, что себя контролирует - говорит и молитву держит. Для меня это было примером - как нужно беседовать, как обуздывать свой язык…
Как-то шли втроем или вчетвером, уже не помню точно, - отец Паисий впереди, я за ним, потом отец Т. Впереди косогор. Уже смеркалось. Вдруг слышим шум - как будто танк несется. Мы в ужасе остановились, смотрим - огромная туша несется, медведь… Прямо перед нами проскочил (видимо, испугался нас, мы же с «жучками» шли, которые жужжат и светятся). Как ринулся под откос - чуть ли не в пропасть, ветки хрустят, деревья ломаются… А отец Паисий невозмутим, молится. Я удивился его бесстрашию… Настоящий монах.
В следующий раз ходили мы в горы с отцом Е. Он хорошо знал горы, потому что какое-то время жил там. Жил он с отцом Виталием (Голубем, он сейчас в Сухуме, немощный уже) и с отцом Серафимом (который потом на Валаам уехал). Рассказывал, как старец его смирял, какое правило давал, как они молились. Потом отец Е. ушел на Валаам, а с Валаама опять вернулся в пустыню.
Монах Михаил, иеросхимонах Рафаил, иеромонах Гавриил
Ходили мы и к отцу Михаилу - это самый дальний пустынник, очень интересный человек. До пустыни он в миру жил, молился, постился, вериги носил. Было это в советское время - его поймали, в тюрьму посадили, показывали даже по телевизору. Много претерпел. При этом говорил: «В тюрьме мне хорошо было, потому что там давали пайку и кроме пайки ничего не съешь, а я страдал чревоугодием». А для молитвы важно держать постоянство и соблюдать меру в пище. В тюрьме его заставляли работать в воскресенье, он отказывался - его в карцер сажали… Потом уехал в Абхазию и поселился в самом отдаленном месте в горах. К отцу Михаилу очень трудно было пробраться: нужно было миновать обрыв, дальше перейти реку и подняться на гору - на этой горе он жил. Его келья была отсечена рекой от тропы, по которой ходили охотники, туристы, и поэтому мало кто знал, где он живет.
Подошли мы к тому месту вечером. Никак не могли найти дорогу к келье - отец Е. уже ее позабыл. Перешли реку, поднялись наверх. Стемнело, надо как-то устраиваться ночевать, вернулись на тропу. А был уже октябрь. В горах холоднее, чем внизу, один километр вверх - на шесть градусов холоднее. Набрали мы листьев, сделали горку, я залез в нее, о. Е. устроился рядом в этой горке. Так переночевали - без костра. Замерзли - хорошо, теплая одежда была в рюкзаках. Страшновато было, я все время просыпался - боялся медведей. Утром пошли по горе, стали кричать, звать отца Михаила, молитву Иисусову кричали изо всех сил - чтобы он нас услышал. И правда - услышал он наши крики. Смотрим - кусты шевелятся, появляется шапка, потом борода - выходит старец, древний такой, а за ним матушка идет. Это была мать Мария, монахиня, она неподалеку от отца Михаила жила - поотдаль была у нее келья. Такие рабы Божии, смиренные, простые - не от мира сего. Мы обрадовались, отец Михаил обнял нас, поприветствовал…
- Он услышал, что Вы кричите и пошел навстречу? Он же не знал, что Вы должны прийти.
- Не знал, конечно, телефонов же не было… Да там в горах и не работают телефоны…
Потом мы поняли, почему заблудились - в горах вообще легко заблудиться, чуть только рассеялся, перестал молиться, понадеялся на себя - тут же и ошибся. Сколько пустынников погибают из-за этого!
Отец Михаил повел нас к себе - высоко, жил он на самой вершине. Там громадная пихта растет, а под пихтой его келья - чтобы с вертолета не видно было. В советские времена пустынников сильно преследовали, разыскивали, сбрасывали с обрывов, огнеметами жгли. Сколько они потерпели страданий, сколько мучеников там безвестных!.. Поэтому они умели скрываться. Под вечно зеленой пихтой келья с вертолета не видна и дым рассеивался в ветках (топили обычно ночами, чтобы никто не заметил)…
Кельи пустынники обычно строят из каштанов, потому что каштан хорошо колется, ровно. Бьют колуном, и получаются доски, и из них делают и стены, и кровлю, и полы. Снаружи стены для тепла обмазывают глиной. Окна кто целлофаном закрывает, а кто и стеклами. У отца Михаила были стекла. И так по мудрому все устроено - одна комнатка и сени. Под корнями пихты - люк, открываешь - а там погреб сделан, продукты хранятся.
Отец Михаил угостил нас пустыннической трапезой…
- Тогда он уже пожилым человеком был?
- Да, старец такой.
- А сейчас где он?
- Сейчас он уже почил. Царство Небесное. Монах Михаил… Скончался он в городе - спустился, потому что немощен уже был, болел. Мать Мария была его послушницей…
- Он упоминается в книге монаха Меркурия (Попова) «Записки пустынножителя», недавно изданной Свято-Тихоновским университетом…
- Отец Михаил положил нас отдыхать в келье, и сам тут же устроился. Я заметил, что он всю ночь молился - немножко задремает и опять молится, и так всю ночь.
Пришли мы к нему как раз на Преподобного Сергия (8 октября), а на другой день была память апостола Иоанна Богослова. Отец Михаил говорит: «Давайте служить будем». Послужили вечерню, утреню накануне, а утром - Обедницу, и запасными Дарами причастились.
- Есть чин особый, как причащаться запасными Дарами?
- У пустынников есть на это особое благословение. Послужили Обедницу, и в конце Обедницы все причастились. И мать Мария тоже причащалась. Потом была трапеза…
Мы попросили отца Михаила, чтобы он провел нас назад особой дорогой. Обычно пустынники ходят через Келасури, через Схапач. А есть другая дорога - хребтами, и мы попросили, чтобы он показал нам эту дорогу. Эту дорогу любил иеромонах Гавриил [Крылов], потому что там открывается красивый вид на горы. Он там на высоте и почил.
Я хотел идти хребтами еще и потому, что боялся возвращаться той же дорогой - там есть одно место - пропасть, а внизу страшная река, и надо по бревнышку эту пропасть переходить. Чуть неправильное движение, и можно улететь в эту бездну. Два раза я переходил это место - конечно, впечатляет. Когда перейдешь такую пропасть, жизнь становится особенно радостной... А после этого опасного перехода надо сразу в гору подниматься, и там есть еще одно опасное место, где можно поскользнуться… За рододу хватаешься - и так поднимаешься. Родода (рододендрон) многим пустынникам спасла жизнь. Это такое вечно зеленое растение высотой полтора-два метра, растет на клонах гор. С нее собирают мед. Этот мед называют «дурным», он в маленьких дозах лечебный, а в больших опасен, можно отравиться - становишься как пьяный, в глазах двоится, кажется, что умираешь. Некоторые, не зная, поели много этого меда и пострадали…
И отец Михаил согласился нас провести хребтами. Вышли в три часа дня. Проходили мимо огородиков отца Михаила (у него три огородика было на некотором расстоянии друг от друга - метров двести, триста - чтобы не заметил никто): картошка там растет, репка, еще что-то, грядки в разных местах… Дальше по пути отец Михаил показал нам место, где подвизался отец Рафаил - гора высотой 2000 метров. В то время его уже там не было - он раньше там подвизался… Как он там жил столько лет - такой слабенький, хиленький?..
- Трудно представить, к тому же там все эти блохи, мыши…
- Медведи… Отец Рафаил рассказывал, как раз он в пропасть свалился. Они с отцом Паисием жили вначале неподалеку от Пасеки. Там и климат помягче, зелень. А потом отец Рафаил захотел еще более уединенного жития, и ушел повыше, и там жил один. Отец Паисий только приносил ему ноши - крупы, муку, хлеб, дровишки помогал заготовлять, навещал его. Когда отец Паисий приходил, для отца Рафаила была Пасха. Консервы принесет, а в пустыне консервы - это деликатес, утешение большое. Потому что все время сидишь на крупе - перловка, пшено, гречка… И хлеб - и все, это постоянная пища, однообразная. Пустынники, конечно, - большие постники, подвижники. Чтобы так жить, надо иметь большую любовь к уединению, к молитве - чтобы все эти лишения претерпевать…
Поднимаемся выше. Стали попадаться какие-то незнакомые растения метра два высотой. Оказалось, это черника. В средней полосе она низенькая, а там - целые деревья, и ягоды крупные такие - горная черника. А мы проголодались и пить захотели. Поели этой черники, подкрепились - вкусная она, особенная... Идем дальше. Начался дождь, а в горах дождь в октябре - это сурово. К тому же один наш фонарик вышел из строя… Пустынники берут два целлофана - одним накрываются сверху, и рюкзак им покрывают, а другой повязывают впереди как фартук, поясом подвязывают. Идешь по мокрой траве (а трава там по пояс, а то и по грудь), и вся вода стекает. На ногах резиновые сапоги - и остаешься сухим, от дождя такое приспособление хорошо защищает.
Идем, видим - впереди огонек. А кругом уже стемнело - темнеет там быстро. Хорошо, что с отцом Михаилом - он-то дорогу знает, с ним - как за каменной стеной, проводник надежный. Подходим поближе - какой-то домик в горах. Встречают нас люди с оружием, оказалось, это горцы - охотники. Видят, что мы замерзшие, промокшие, говорят нам: «Заходите». Зашли, смотрим: шкура медведя сушится, мясо варится. Думаем: «Куда мы попали - то ли разбойники, то ли охотники». Но отец Михаил невозмутим, молится и ничего не боится. Глядя на него, и мы ободрились. Охотники узнали отца Михаила, разговорились, напоили нас чаем. Отдохнули - но надо дальше идти, оставаться у них на ночь мы не могли. Дождь перестал. Идем дальше - все выше. Лес кончился, начались альпийские луга. Дошли до места, где почил отец Гавриил.
Отец Гавриил (из Троице-Сергиевой Лавры) очень любил горы - это особый был пустынник. Он любил ходить этим путем - хребтами. Но, теряя ориентиры, часто сбивался с пути, бывало блуждал по нескольку дней. А один раз даже в пропасть упал - но выкарабкался, Господь спас. А когда ушел в последний раз, было уже холодное время, и, то ли от холода, то ли от сердечного приступа, в горах и скончался. Только весной нашли его уже мертвым. Там его и похоронили. Мы послужили литию на могилке - такая простая могилка, крестик из камней. Пустынник - так в горах, в пустыне и скончался.
Идем дальше, опять дождь пошел, ночь, сил уже почти нет идти. Стали искать привал. Нашли подходящее место - а как костер развести? Без костра невозможно, замерзнешь - ведь середина октября. А пустынники умеют и в такую погоду разводить костер. Берут веточки, верхний слой состругивают, внутри - сухое дерево, и из этих стружечек костер разжигают. Потом подбрасывают еловые ветки (лапник), сучья, а потом ожно и палки, бревнышки - они всю ночь тлеют… Отец Михаил разжег костер, чай приготовили, подкрепились немного и улеглись на бревнах около костра. Лежишь - один бок греется, потом перевернешься на другой бок, спину согреешь… Утром проснулись, помолились - и опять в путь.
Путь этот очень длинный - тот, где пропасть, хотя и опаснее, но короче. Но зато очень красивый. Смотришь: вершины горные, хребты заснеженные, красота неописуемая - сразу усталость пропадает. Начался спуск - с горы легче идти…
Пришли к матушке Ольге. Матушка обрадовалась, обогрела нас своим теплом, любовью. Такая заботливая она была.
Матушка Ольга
Матушка Ольга несла подвиг странноприимства, принимала всех пустынников, помогала всем. Она - чадо схиархимандрита Виталия Глинского (Сидоренко, †1992).
- А отец Тихон (Агриков) тоже у нее жил?
- Он в Сухуме жил, домик у него был - то ли купили ему, то ли подарили. Жил сокровенно. Каждый день служил Литургию - это великий подвиг… Был он очень мудрый и умел скрываться. В схиме он Пантелеимон (†2000). К нему как-то отец Феодор приехал из Троице-Сергиевой Лавры (Андрющенко, †2012), а отец Тихон говорит ему: «Я тебя не знаю». А они дружили раньше. Юродствовал. Потому что он столько натерпелся.
- А отец Федор тогда лег в лужу и лежал, пока отец Тихон его не принял. Он тоже блаженный был... Потом отец Тихон уехал из Сухума и жил в Таининском (по Ярославской дороге), хотя и недолго, там и почил…
- В Сухуме матушку Ольгу почитают как старицу, потому что у нее был дар рассуждения. Она могла как-то человека утешить, направить, понять его душу, даже спасти, из бездны вытащить. И, конечно, была молитвенница…
- Она много рассказывала об отце Виталии, о пустынниках.
- А трапеза была общая, все вместе кушали?
- Да, был длинный стол на улице - там же тепло… Как-то раз отец Рафаил приехал к матушке Ольге. А матушка знала, что в пустыне для него лакомством были консервы. И вот она открыла консервы - банок пять или даже больше, высыпала в миску: «Отец Рафаил, ешь!» Он посмотрел, улыбается… Потом стала обличать его: «Враг наделает дорог и катает вас». Отец Рафаил смирился… Потом она приняла схиму - схимонахиня Виталия. Я ее уже не застал в схиме, позже она приняла, а тогда была матушка Ольга. В последний мой приезд она говорила мне: «Ну ты меня поминай, хоть немножко молись обо мне». Я заметил в ней дар прозорливости. Кое-что она сказала мне, по чему я понял, что она стяжала этот дар. Но не показывала этого, прикрывала, юродствовала.
- Как так получается - будто простая мирская женщина, и такие дары стяжала.
- Она под руководством жила. Рассказывала об отце Серафиме (Романцове, † 1976) - как исповедовалась у него, как он наставлял ее, какие советы давал.
- В Сухуме тогда были великие старцы Глинские, и они ее наставили…
- Да… Не знаю, Владыку Зиновия (в схиме Серафим (Мажуга), †1985) видела она или нет, а отца Серафима и отца Андроника (Лукаша, †1974) помнила…
- Матушка Ольга много рассказывала о войне, как они войну пережили в Сухуми. Там была настоящая война, рвались снаряды. Рассказывала о своем почившем брате Алексии, уже почившем. Как-то видела она своих усопших родственников - всех видела, а Алексия среди них не было. Думает: в чем дело? А он был очень чистый, девственник. Потом смотрит: Алексий бежит, радостный такой, веселый, подбегает, матушка его спрашивает: как ты, где ты? А он отвечает: хорошо, слава Богу, но мы не здесь, а в другом месте. Всех поприветствовал и убежал - как ангел, светящийся такой, радостный. А он мученик был, разорвался во время войны на снаряде…
Про отца Виталия рассказывала. Когда о. Виталий жил в горах, однажды надо было пойти помочь брату, а у него сапог не было - то ли отдал их кому… И он босиком по снегу пошел, чтобы помочь брату. У него было большое послушание. Когда еще в Глинской пустыни был, то всю братию почитал за ангелов - такое смирение у него было. За такое смирение Господь и давал ему много. Никогда никого не осуждал. Матушка Ольга вспоминала, что отец Виталий благословлял в море купаться. Говорил: «Туда же 600 источников впадают - исцеляйтесь!» Его спрашивают: «Батюшка, как же туда ходить, там все голые?» - «Да?! А я смотрел и ни одного голого там не видел».
Он без паспорта жил. Раз идут они с каким-то братом, вдруг подъезжает милиция на мотоциклах: «Ваши документы!» А отец Виталий к ним: «Вы мои ангелы, ангелы-хранители...» Те растерялись - такая любовь их обезоружила. «Но иногда, - говорил, - меня ангелы брали, гладили (значит, били, колотили)». А раз спускался с гор, вдруг кусты раздвигаются - и ствол на него направлен. Какие-то звуки непонятные. Потом поднимается из кустов такой громадный детина, смотрит на пустынника испуганно - хотел убить его, но произошла осечка. Покачал головой и убежал. Отец Виталий спустился вниз, в селение, и встретил там того детину. Купил большой кулек конфет, пряников - дает ему. Тот совсем растерялся… Еще матушка рассказывала: один раз шел отец Виталий с чадами - навстречу пьяный мужик, страшный такой, яростный, все поразбегались - отец Виталий один остался. Мужик подходит, а он к нему с такой любовью, что-то сказал ласковое - и тот его не тронул. Такой старец был любвеобильный…
Продолжение