Целая жизнь три: Керчь, война, бухло и сиськи
Иногда с погодой не везло, по 2-3 дня кряду шёл дождь и мне приходилось сидеть дома. Конечно это была лютая тоска, от которой у меня достаточно быстро ехала крыша. Начиная с какого-то не настолько уж младенческого возраста, для меня это значило облачение в сто одёжек, длительный поход в магазин на Семь Ветров за кукурузными хлопьями (сразу 10 пачек, они не стоили почти ничего и я их обожал), а потом бесконечное чтение в компании с этими самыми хлопьями с периодическими тоскливыми взглядами за окно, не появилось ли уже наконец солнце.
Кстати, о Семи Ветрах - так вот поэтично назывался район, куда я должен был пилить пешком в гору по каменистой дороге порядка получаса в одну сторону. Рядом с нами был лишь один магазин (на автобусном круге) и там как правило не было ничего, кроме банок со сгущённым молоком и банок же с кабачковой икрой. На Семи Ветрах же можно было купить что-то пороскошнее, например, свежее молоко, синюю курицу, макароны или советское квадратное печенье. Это к вопросу о разносолах в СССР, учитывая то, что Керчь был всё же портовым городом, то есть, снабжение у него было получше, чем во многих других местах.
Если дождь затягивался на несколько дней, то, видя мои муки, мама как правило брала меня в центр. Если честно, мне это никогда не нравилось, но это было намного лучше, чем сидеть во времянке и считать слонов. Чтобы добраться до города, нам нужно было час ждать чрезвычайно вонючий автобус, а потом ещё порядка часа, как правило, стоя в плотной толпе, трястись в нём до самого центра. Кроме уже названного Аджимушкая и Митридата, Керчь для меня ограничивалась центральной улицей и набережной. Маму всегда интересовала именно та улица, так как там были магазины... Я их ненавидел лютой ненавистью. Я не понимал, из чего состоял скотский быт советских граждан, я не знал о таком понятии, как дефицит, я не понимал, зачем нужно было заходить во все магазины подряд и подолгу смотреть на каждый прилавок. Разумеется, в итоге мама покупала кучу всего того, что полностью отсутствовало в Харькове: ткань для новых штор, расписную эмалированную посуду, морскую рыбу. Для неё это было интересной охотой за дефицитом, для меня же - нуднейшим и бездарнейшим времяпрепровождением. Я таскался за мамой и без конца ныл, пока меня не затыкали мороженым :) Вдруг понял, что и сейчас моё поведение в магазинах никак не поменялось, только теперь меня затыкают уже хорошим бухлом и распальцатой выпечкой. Расту, да.
Местом особого поклонения как мамы, так и иногда приезжавшего к нам папы, был рыбный магазин, который, кажется, назывался «Океан». От аналогичного харьковского он отличался тем, что посередине прилавка высился огромный аквариум, где плавала живая рыба, которую ты мог тут же и купить, тогда как в рыбном магазине в Харькове из живности я видел только толстую продавщицу и мух, причём, мухи были явно живее продавщицы. Родители блестели глазами и восторгались камсой на развес (костлявая дрянь, до сих пор не понимаю, как это можно есть), а я сразу утыкался носом в тот аквариум. Эй, граждане, зачем вам эта мёртвая тухлятина, тогда как прямо тут, у вас перед глазами, плавает живая рыба?! Практически рыба-кит! Нет, есть её не надо, вы посмотрите, какая она классная! Она плавает! Ок, камса, да... камса... три кило, рад за вас...
Один магазин сменялся другим и так до бесконечности. Хоть какой-то смысл во всём этом появился для меня лет в 13, когда портовый город начал одаривать меня винилами, которых на пушечный выстрел не было в Харькове. В частности именно там я достал «Орден Сатаны» Коррозии Металла и потом ещё месяц жадно рассматривал обложку, будучи не в состоянии послушать собственно сам альбом. Вертушки у дяди Павы не было, а если бы и была, сомневаюсь, что он пришёл бы в восторг от моего изысканного музыкального вкуса.
Я... вообще не знаю, с кем.
Ах, да! Набережная. В Керчи была ещё набережная. Самая обычная, ничем не примечательная, бетонная набережная, о которой жители города вспоминали только в так называемый День Нептуна. Маленькому мне конечно наврали с три короба о том, что в этот день сам бог моря Нептун показывается из моря для того, чтобы поприветствовать горожан. Конечно же мы поехали на этот праздник. Спустя 3-4 часа стояния в плотной и не менее потной толпе и прослушивания на репите реплик «Да шо вы пихаетесь?», «А мне тут подруга место занимала!» и «Вы не видите, что тут ребёнок?» в просвет между двух дядь я увидел грязный, увешанный тоже не вполне чистыми лентами баркас, с которого в паре тысяч километров от берега нам махал какой-то волосатый и бородатый дядя. Всё, спасибо, день удался, Нептун, ты мудак.
Я был заворожён тем, что во время Великой Отечественной бои шли прямо там, где мы жили. Постоянные поиски хоть каких свидетельств ратных подвигов находились без всяких проблем на любом пустыре или поле в виде многочисленных гильз и даже целых патронов, которых у меня было около десятка. Все они были покрыты какой-то зеленоватой коростой, но от этого не были менее ценными. Уж что-что, а интерес к войне сороковых нам ставили на отлично: сперва дома, а потом в школе. Керчь, как известно, тогда многое перенесла, а уж о скрывавшихся в Аджимушкайских каменоломнях партизанах и во времена моего детства легенды ходили. В самих каменоломнях я не был, хоть туда и водили экскурсии. Бывшие там с родителями дети шёпотом рассказывали про непонятные надписи на стенах и - самое страшное - старую детскую кроватку. Зато я был на вершине горы Митридат, где располагался мемориал и стояли настоящие пушки. Там я купил невероятно клёвый памятный значок, который хранится у меня до сих пор.
Дядя Пава в войне конечно участвовал, но рассказывал о ней очень неохотно. А когда рассказывал, то как правило какую-то похабщину, как будто в насмешку над спрашивающим. Мол, а ты что, дурилка, хотел чего-то поэпичнее да покрасивее, как в кино? Ура, за Родину, за Сталина, вызываю огонь на себя? А нету. Зато есть уморительная история про одну немку. Я на неё автомат наставил, вижу - так меня хочет, что аж зубами клацает. А после всего гляжу - моя часть без меня с места снялась, так я штаны натянул, схватил валявшийся неподалёку велосипед - и давай за ними. Насилу догнал...
Думаю, эта же страсть к разрыву шаблонов вдохновила дядю Паву на то, чтобы лет в 10 напоить меня пивом. Как-то он пришёл с Семи Ветров особо радостный, сжимая в руках трёхлитровую банку с жидкостью, по цвету напоминавшую мои больничные анализы. Пиво я видел впервые в жизни, так как у нас дома его не пили (в основном потому что в СССР нормальное пиво было в принципе не достать). «Будешь?» в шутку спросил меня дядя Пава. «Э... да», ответствовал любознательный я и тут же получил грамм 50 пива на донышке чашки. На вкус это было совершенно, немыслимо, непередаваемо мерзкая гадость, как будто в обычную воду накапали какого-то лекарства, причём, в основном не для вкуса, а для цвета. Равное омерзение я испытывал до этого лишь единожды, как-то в раннем детстве схватив с новогоднего стола и одним махом влив в себя стопку, как я по малолетству подумал, воды... Я скривился, дядя Пава рассмеялся, вдруг появившаяся на горизонте мама угрожающе зарокотала «Это что вы ему там даёте?!», в общем, все остались довольны. Результат: до 18 лет я чистосердечно думал, что не люблю пиво.
Похоже, с какого-то момента Керчь вообще взяла на себя обязательства по моему образованию. Помимо первого пива можно вспомнить ещё и первый поцелуй, полученный от девчонки, родители которой остановились на пару недель у дяди Павы и тёти Веры (её фото уже было в первой части). Почему-то отчётливо помню, что она повторяла услышанную в невероятно популярном фильме «Цыган» фразу «Карпуша, рыбка моя!» и чмокала меня в губы. Конечно же это было просто невинное подражание, но всё равно считается :) Наши родители конечно же одобрительно ржали до слёз, их это забавляло куда больше, чем нас.
Вот как-то так :)
Кстати, об открытиях. Через пару лет после этого я как-то пошёл на рыбалку (тогда я удил с камней неподалёку от пляжа, по скалам ещё конечно же не лазил). Рано утром рыба, как правило, забивалась под камни, иногда мне везло и я вытаскивал из воды вполне себе больших, с две-три мои ладони, бычков. Были они страшные, лупоглазые и зубастые, достаточно зубастые, чтобы прокусить детские пальцы до крови или перекусить даже достаточно толстую леску. Я спускался с крыш гаражей на пляж и шёл налево до упора. В какой-то момент пляж заканчивался и начинались камни, прыгая по которым со временем можно было добраться до пары совсем маленьких песчаных бухт. Я становился на первый камень, наживлял заранее припасённую в пакете мидию, спускал лесу с крючком и грузом вниз и постепенно сдвигал её по окружности вдоль кромки камня. Иногда мне везло и кто-то клевал, а иногда камень оказывался пустышкой и я перепрыгивал на следующий. Поскольку это занятие мне нравилось совершенно неимоверно и в принципе я мог так скакать целый день и ничего, кроме своей лесы и воды не видеть, я не заметил, как через пару часов серьёзно отдалился от пляжа и вышел к первой бухте. «Мальчик, у тебя запасного крючка не найдётся?» - женский голос почти над самым ухом вывел меня из транса. Я обернулся и... почти упёрся носом в голую сиську. Передо мной, стоя в воде у камня и потому возвышаясь надо мной лишь на голову, стояла «тётя» лет 20-и или 22-х топлесс. Ок, я никогда до этого не видел женскую грудь без купальника. Ни разу. Поэтому, должно быть, у меня слегка отвалилась челюсть. «Тётя» выглядела вполне довольной, возможно произведённым эффектом. Чуть поодаль на камне стояла её подруга в точно таком же виде и показывала кусок лески, мол, упс, бычок перекусил, а другого крючка нет. Запасной крючок у меня нашёлся, но вытащить из специальной сумки я его не мог довольно долго, пальцы почему-то перестали слушаться, в голове возник непроницаемый туман, а в животе запорхали надоедливые ночные бабочки. В конце концов я его достал и протянул улыбавшейся во все 89 зубов девушке, она меня поблагодарила и как ни в чём не бывало пошла к своей подруге. Такой вот экспириенс. Уж не знаю, почему, но рыбачить мне вдруг совершенно расхотелось и я побрёл домой, стараясь понять, что это только что было. Колдовство, вероятно...
Кстати, о Семи Ветрах - так вот поэтично назывался район, куда я должен был пилить пешком в гору по каменистой дороге порядка получаса в одну сторону. Рядом с нами был лишь один магазин (на автобусном круге) и там как правило не было ничего, кроме банок со сгущённым молоком и банок же с кабачковой икрой. На Семи Ветрах же можно было купить что-то пороскошнее, например, свежее молоко, синюю курицу, макароны или советское квадратное печенье. Это к вопросу о разносолах в СССР, учитывая то, что Керчь был всё же портовым городом, то есть, снабжение у него было получше, чем во многих других местах.
Если дождь затягивался на несколько дней, то, видя мои муки, мама как правило брала меня в центр. Если честно, мне это никогда не нравилось, но это было намного лучше, чем сидеть во времянке и считать слонов. Чтобы добраться до города, нам нужно было час ждать чрезвычайно вонючий автобус, а потом ещё порядка часа, как правило, стоя в плотной толпе, трястись в нём до самого центра. Кроме уже названного Аджимушкая и Митридата, Керчь для меня ограничивалась центральной улицей и набережной. Маму всегда интересовала именно та улица, так как там были магазины... Я их ненавидел лютой ненавистью. Я не понимал, из чего состоял скотский быт советских граждан, я не знал о таком понятии, как дефицит, я не понимал, зачем нужно было заходить во все магазины подряд и подолгу смотреть на каждый прилавок. Разумеется, в итоге мама покупала кучу всего того, что полностью отсутствовало в Харькове: ткань для новых штор, расписную эмалированную посуду, морскую рыбу. Для неё это было интересной охотой за дефицитом, для меня же - нуднейшим и бездарнейшим времяпрепровождением. Я таскался за мамой и без конца ныл, пока меня не затыкали мороженым :) Вдруг понял, что и сейчас моё поведение в магазинах никак не поменялось, только теперь меня затыкают уже хорошим бухлом и распальцатой выпечкой. Расту, да.
Местом особого поклонения как мамы, так и иногда приезжавшего к нам папы, был рыбный магазин, который, кажется, назывался «Океан». От аналогичного харьковского он отличался тем, что посередине прилавка высился огромный аквариум, где плавала живая рыба, которую ты мог тут же и купить, тогда как в рыбном магазине в Харькове из живности я видел только толстую продавщицу и мух, причём, мухи были явно живее продавщицы. Родители блестели глазами и восторгались камсой на развес (костлявая дрянь, до сих пор не понимаю, как это можно есть), а я сразу утыкался носом в тот аквариум. Эй, граждане, зачем вам эта мёртвая тухлятина, тогда как прямо тут, у вас перед глазами, плавает живая рыба?! Практически рыба-кит! Нет, есть её не надо, вы посмотрите, какая она классная! Она плавает! Ок, камса, да... камса... три кило, рад за вас...
Один магазин сменялся другим и так до бесконечности. Хоть какой-то смысл во всём этом появился для меня лет в 13, когда портовый город начал одаривать меня винилами, которых на пушечный выстрел не было в Харькове. В частности именно там я достал «Орден Сатаны» Коррозии Металла и потом ещё месяц жадно рассматривал обложку, будучи не в состоянии послушать собственно сам альбом. Вертушки у дяди Павы не было, а если бы и была, сомневаюсь, что он пришёл бы в восторг от моего изысканного музыкального вкуса.
Я... вообще не знаю, с кем.
Ах, да! Набережная. В Керчи была ещё набережная. Самая обычная, ничем не примечательная, бетонная набережная, о которой жители города вспоминали только в так называемый День Нептуна. Маленькому мне конечно наврали с три короба о том, что в этот день сам бог моря Нептун показывается из моря для того, чтобы поприветствовать горожан. Конечно же мы поехали на этот праздник. Спустя 3-4 часа стояния в плотной и не менее потной толпе и прослушивания на репите реплик «Да шо вы пихаетесь?», «А мне тут подруга место занимала!» и «Вы не видите, что тут ребёнок?» в просвет между двух дядь я увидел грязный, увешанный тоже не вполне чистыми лентами баркас, с которого в паре тысяч километров от берега нам махал какой-то волосатый и бородатый дядя. Всё, спасибо, день удался, Нептун, ты мудак.
Я был заворожён тем, что во время Великой Отечественной бои шли прямо там, где мы жили. Постоянные поиски хоть каких свидетельств ратных подвигов находились без всяких проблем на любом пустыре или поле в виде многочисленных гильз и даже целых патронов, которых у меня было около десятка. Все они были покрыты какой-то зеленоватой коростой, но от этого не были менее ценными. Уж что-что, а интерес к войне сороковых нам ставили на отлично: сперва дома, а потом в школе. Керчь, как известно, тогда многое перенесла, а уж о скрывавшихся в Аджимушкайских каменоломнях партизанах и во времена моего детства легенды ходили. В самих каменоломнях я не был, хоть туда и водили экскурсии. Бывшие там с родителями дети шёпотом рассказывали про непонятные надписи на стенах и - самое страшное - старую детскую кроватку. Зато я был на вершине горы Митридат, где располагался мемориал и стояли настоящие пушки. Там я купил невероятно клёвый памятный значок, который хранится у меня до сих пор.
Дядя Пава в войне конечно участвовал, но рассказывал о ней очень неохотно. А когда рассказывал, то как правило какую-то похабщину, как будто в насмешку над спрашивающим. Мол, а ты что, дурилка, хотел чего-то поэпичнее да покрасивее, как в кино? Ура, за Родину, за Сталина, вызываю огонь на себя? А нету. Зато есть уморительная история про одну немку. Я на неё автомат наставил, вижу - так меня хочет, что аж зубами клацает. А после всего гляжу - моя часть без меня с места снялась, так я штаны натянул, схватил валявшийся неподалёку велосипед - и давай за ними. Насилу догнал...
Думаю, эта же страсть к разрыву шаблонов вдохновила дядю Паву на то, чтобы лет в 10 напоить меня пивом. Как-то он пришёл с Семи Ветров особо радостный, сжимая в руках трёхлитровую банку с жидкостью, по цвету напоминавшую мои больничные анализы. Пиво я видел впервые в жизни, так как у нас дома его не пили (в основном потому что в СССР нормальное пиво было в принципе не достать). «Будешь?» в шутку спросил меня дядя Пава. «Э... да», ответствовал любознательный я и тут же получил грамм 50 пива на донышке чашки. На вкус это было совершенно, немыслимо, непередаваемо мерзкая гадость, как будто в обычную воду накапали какого-то лекарства, причём, в основном не для вкуса, а для цвета. Равное омерзение я испытывал до этого лишь единожды, как-то в раннем детстве схватив с новогоднего стола и одним махом влив в себя стопку, как я по малолетству подумал, воды... Я скривился, дядя Пава рассмеялся, вдруг появившаяся на горизонте мама угрожающе зарокотала «Это что вы ему там даёте?!», в общем, все остались довольны. Результат: до 18 лет я чистосердечно думал, что не люблю пиво.
Похоже, с какого-то момента Керчь вообще взяла на себя обязательства по моему образованию. Помимо первого пива можно вспомнить ещё и первый поцелуй, полученный от девчонки, родители которой остановились на пару недель у дяди Павы и тёти Веры (её фото уже было в первой части). Почему-то отчётливо помню, что она повторяла услышанную в невероятно популярном фильме «Цыган» фразу «Карпуша, рыбка моя!» и чмокала меня в губы. Конечно же это было просто невинное подражание, но всё равно считается :) Наши родители конечно же одобрительно ржали до слёз, их это забавляло куда больше, чем нас.
Вот как-то так :)
Кстати, об открытиях. Через пару лет после этого я как-то пошёл на рыбалку (тогда я удил с камней неподалёку от пляжа, по скалам ещё конечно же не лазил). Рано утром рыба, как правило, забивалась под камни, иногда мне везло и я вытаскивал из воды вполне себе больших, с две-три мои ладони, бычков. Были они страшные, лупоглазые и зубастые, достаточно зубастые, чтобы прокусить детские пальцы до крови или перекусить даже достаточно толстую леску. Я спускался с крыш гаражей на пляж и шёл налево до упора. В какой-то момент пляж заканчивался и начинались камни, прыгая по которым со временем можно было добраться до пары совсем маленьких песчаных бухт. Я становился на первый камень, наживлял заранее припасённую в пакете мидию, спускал лесу с крючком и грузом вниз и постепенно сдвигал её по окружности вдоль кромки камня. Иногда мне везло и кто-то клевал, а иногда камень оказывался пустышкой и я перепрыгивал на следующий. Поскольку это занятие мне нравилось совершенно неимоверно и в принципе я мог так скакать целый день и ничего, кроме своей лесы и воды не видеть, я не заметил, как через пару часов серьёзно отдалился от пляжа и вышел к первой бухте. «Мальчик, у тебя запасного крючка не найдётся?» - женский голос почти над самым ухом вывел меня из транса. Я обернулся и... почти упёрся носом в голую сиську. Передо мной, стоя в воде у камня и потому возвышаясь надо мной лишь на голову, стояла «тётя» лет 20-и или 22-х топлесс. Ок, я никогда до этого не видел женскую грудь без купальника. Ни разу. Поэтому, должно быть, у меня слегка отвалилась челюсть. «Тётя» выглядела вполне довольной, возможно произведённым эффектом. Чуть поодаль на камне стояла её подруга в точно таком же виде и показывала кусок лески, мол, упс, бычок перекусил, а другого крючка нет. Запасной крючок у меня нашёлся, но вытащить из специальной сумки я его не мог довольно долго, пальцы почему-то перестали слушаться, в голове возник непроницаемый туман, а в животе запорхали надоедливые ночные бабочки. В конце концов я его достал и протянул улыбавшейся во все 89 зубов девушке, она меня поблагодарила и как ни в чём не бывало пошла к своей подруге. Такой вот экспириенс. Уж не знаю, почему, но рыбачить мне вдруг совершенно расхотелось и я побрёл домой, стараясь понять, что это только что было. Колдовство, вероятно...