Четвёртый теоретический бред
Лженаука как мифологическая форма либерализма
Не должно принимать в природе иных причин сверх тех,
которые истинны и достаточны для объяснения явлений
Исаак Ньютон
Дело не в несостоятельности астрологии,
а в бессилии тех, кто ее практикует
Клавдий Птолемей
Это достоверно, потому что это невозможно
Квинт Септимий Тертуллиан
Вступление
Поводом к написанию этого бреда послужил просмотр фильма "Великая тайна воды". Точнее, незавершённый просмотр, так как желания слушать всю ахинею, которая там сообщалась, у меня в процессе просмотра не возникло. Однако фильм оказался полезным в том смысле, что я впервые поставил для себя проблему лженауки. Проблема эта может быть сформулирована так: что такое лженаука, существует ли она и, если да, то почему и как она существует.
Однако гораздо более интересной является более широкая проблема - об отношении между наукой, лженаукой и религией, поскольку часто отождествляют науку с лженаукой, лженауку с религией, а иногда даже и науку с религией. Основания для такого отождествления имеются, хотя и далеко не всегда достаточные.
Приведённые выше цитаты, как будто, проливают свет на проблему. Однако это совсем не так. Любую из этих цитат можно применить к науке, религии и лженауке. Поэтому требуется более точное определение сходства и различия между этими тремя сферами человеческой деятельности.
Признаки науки
Первейшим научным принципом, без которого едва ли может мыслиться наука, является принцип причинности. Его можно определить так: любое явление имеет свою причину. Причина может иметь опытное обоснование, а может - логическое, но так или иначе без допущения причины не может быть никакого научного исследования.
Из принципа причинности получаем сразу важное следствие: предмет естественной науки рассматривается как нечто, не имеющее свободной воли. Действительно, свобода воли предполагает принципиальную непредсказуемость какого-либо явления. Если же мы рассчитываем на опытное подтверждение некоторой гипотезы, то мы рассчитываем и установление связи явлений, повторяющейся в опыте.
Поскольку воля есть, вероятно, самое главное в слове личность, потому первичный методологический приём науки можно назвать обезличиванием предмета. Обезличивание предмета - это необходимое условие научного исследования.
Обезличивание является весьма продуктивным, так как позволяет использовать математику или логику, для которых предмет безразличен. В силу обезличивания одна и таже модель может использоваться для описания различных явлений.
Другое основание, без которого наука не признаётся за таковую, - это общезначимость. Действительно, если выводы или предпосылки какого-либо учения не будут пониматься всеми одинаково, то и самого учения тогда не будет, а будут многие мнения. Независимость знания от частной личности - от её разума, чувств или стремлений: от мнений, предубеждений, иллюзий, фантазий, вкусовых предпочтений, страстей и проч., может, очевидно, быть названо обезличиванием исследователя. Такое обезличивание обеспечивает не только общее понимание, но позволяет исправлять ошибки.
Чтобы ответить на вопрос о полноте рассмотренных принципов, рассмотрим науку, следуя известному учению о четырёх производящих причинах: 1) по цели, 2) по материалу, 3) по форме, 4) по деятельной причине.
Можно видеть, что обезличивание предмета и иследователя выражает отношение науки к "причине" 2) и 4). Для полноты остаётся рассмотреть 1) и 3). Начнём с 3).
Есть основания полагать, что общей формой научного исследования или научной теории является гипотеза. Действительно, при разработке новой теории это утверждение очевидно: любое исследование содержит предположение. Если же говорить о какой-нибудь существующей и общепризнанной теории, то принцип фальсификации, требуя возможности опровержения, тем самым придаёт этой теории такой признак гипотетичности, как постоянную недоказанность. Полезность гипотетичности состоит хотя бы в том, что наука не останавливается в развитии.
Цель науки, казалось бы, можно сформулировать очень просто: познание истины. Однако я утверждаю, что истина как таковая науку не интересует. Главное в науке - это полезность. Наука имеет прагматический характер, именно поэтому практика выступает как критерий "истины". То есть даже по смыслу этого выражения можно видеть, что истина приравнена к практике. Чтобы пояснить данное утверждение, можно привести пример с механикой. Известно, что механика Ньютона "неистинна", так как является предельным случаем релятивистской механики. Однако первая, как правило, удобнее, и именно это обстоятельство, а не какие-то соображения об истине определяют применение механики Ньютона. Именно прагматичность, а не стремление к истине позволяет использовать абстрактные модели, в которых отбрасываются несущественные явления. Сосредоточение внимания на существенном - это и есть прагматизм.
Таким образом, признаки науки - обезличивание, общезначимость, гипотетичность и прагматизм.
Виды общезначимости
Общезначимость науки предполагает какое-либо единое для всех начало, какой-то источник, к которому обращаются или должны обращаться все, кто научно мыслит. Каким же может быть этот источник?
Во-первых, общезначимость может исходить из авторитета. Мнение одного уважаемого человека без сомнения оказывает организующее и объединяющее воздействие. Однако это всего лишь мнение человека. Предельное выражение авторитарной общезначимости мы находим в религии, то есть там, где есть сверхчеловеческий авторитет. Если сверхчеловеческая сущность авторитета признаётся, то тем самым исключается возможность ошибки такого авторитета. Такой авторитет имеет положительный характер, а это противоречит гипотетичности науки.
Второй источник общезначимости - человеческого происхождения, то есть он полностью зависит от сознания, то есть не только сознанием прозводится, но и сознанием же утверждается. А поскольку человеческое сознание всегда конечно, то и истина, производимая таким сознанием неполная, что полностью соответствует гипотетичности. Общезначимость такого рода имеет смысл назвать отрицательной или критической, так как в пределе она достигается в отрицательных выводах, опровержениях и критике.
Отрицательная общезначимость признаётся главным преимуществом науки по сравнению с другими формами познания, такими как астрология, нумерология и прочими представителями так называемой "лженауки", в которых, как правило, имеют дело только с положительными выводами. Неудачный исход "лженаучного" исследования - это редчайшее явление.
Отрицательная общезначимость воплощается в опыте и разуме. Убедительность эксперимента или логического аргумента является гарантом этой общезначимости.
Между тем, отрицательная общезначимость не может быть только отрицательной, иначе наука сводилась бы к голому критиканству. Действительно, чтобы опыт или логика были убедительны, мы должны верить в опыт и разум. Последние являются тем самым авторитетом, который выступает вместо сверчеловеческого существа. Тем самым неявно утверждается существование некоего сознания, которое, с одной стороны, является человеческим, так как оно присуще любому человеку а, с другой стороны, оно является сверхчеловеческим, так как лишено субъективных черт. Последнее, собственно, и означает обезличивание исследователя. Очевидно, что если мы будем отрицать собственное существование такого сознания, а именно это мы должны делать, если считаем, что источник знания - это только сознание, то это самое сознание следует считать абстракцией. Наука, таким образом, исходит из абстрактного авторитета: опыта или разума.
Следствием обезличивания предмета является то, что всё, с чем имеет дело наука, рассматривается как средство, как не имеющее собственной ценности и потому представляющее лишь материал познания. Прагматизм, как можно видеть, имеет к этому прямое отношение.
Общий признак науки
Теперь мы подошли вплотную к тому, чтобы сформулировать общий признак науки, для которого все вышерассмотренные будут частными случаями. За то, что такой признак существует, говорит тесная взаимосвязь этих четырёх признаков. Ранее было получено абстрактность авторитета и не имеющий собственной ценности предмет. Что же это значит?
Всякий предмет можно различить с трёх сторон: как сущий, как мыслимый и как действующий. Первая сторона - это сам предмет, его собственная суть и внутренняя действительность. Вторая сторона определяет логические условия существования предмета, те условия, при которых можно мыслить предмет. Третья сторона есть внешняя видимая действительность предмета.
Собственное существование предмета может утверждаться только верой и соответствует религиозному источнику познания. Мыслимость предмета принадлежит умозрению, а его внешняя действительность - опыту.
Можно видеть, что в науке отрицается собственная внутренняя действительность предмета исследования, но утверждаются внешние проявления этого предмета. Это значит, что наука отрицает сущность и утверждает явление.
Чисто логически можно видеть пять видов решения о взаимотношении сущности и явления, которые имеют фактическое воплощение в определённых философских системах и видах мировоззрения.
Во-первых, можно считать, что сущность независима, а явление зависимо. Широкий круг систем, основанных на таком принципе, можно называть платонизмом по названию той системы, где этот принцип получил наиболее яркое выражение. Семитические религии также разделяют этот принцип. В частности, решение христологического вопроса в духе этого принципа приводит к православию и католичеству.
Во-вторых, можно считать, что сущность и явление - это одно и то же. Это имманентизм, характерный для языческого сознания.
В-третьих, можно считать, что сущность и явление абсолютно независимы и существуют сами по себе. Здесь мы имеем дело с кантианством. Можно считать, что решение христологического вопроса в духе третьего принципа приводит к несторианству.
В-четвёртых, можно считать, что явления не существует. Это рационалистическая метафизика, представленная в Европе Декартом, Спинозой и др. "Канонический" буддизм, а также целый ряд индийских систем мышления также разделяют указанную точку зрения. Решение христологического вопроса в этом духе приводит к монофизитской ереси.
В-пятых, можно считать, что сущности не существует, а существует только явление. Своё предельное выражение такой способ мышления находит в позитивизме. В истории христологических учений мы находим аналогию в арианской ереси.
Два последних решения вопроса о сущности и явлении являются родственными и диалектически противоположными. Также диалектическое противополжение мы находим между вторым и третьим решениями. И, наконец, первое решение диалектически противоположно всем остальным.
Разумеется, поскольку сущность и явление - это необходимые категории человеческого мышления, постольку полный отказ в мысли от одного из этой пары невозможно. Поэтому в двух последних случаях либо сущность принимает на себя функции явления, либо, наоборот, явление принимает на себя функции сущности. А что такое явление, взятое как сущность? Это механизм, что проявляется в обезличенности научного предмета. Поскольку механизм не имеет своей воли, постольку он ведёт себя со всеми одинаково, что означает общезначимость его откликов на воздействия исследователя. Механизм ценен не сам по себе, а лишь как помощник в нашей жизни, откуда следует научный прагматизм.
Наука обречена на гипотетичность. Действительно, исследование бездушного механизма подобно попытке угадать имя человека ощупывая и разглядывая его. Имя проще спросить, но для этого должны быть личность, сущность. В этом смысл слова откровение. В откровении личность говорит с другой личностью. Говорить с механизмом невозможно, и только в этом заключается убедительность научной критики религии. Однако всякая такая критика есть не более чем свидетельство ограниченности науки.
Сосредоточение на явлении, на механизме явления, а не на сущности - это признак либерального сознания. Наука - это плод и естественная часть либерализма.
Ограниченность науки
Любое познание - это различение. Всё, что слито, неотделено друг от друга, - неопознано. Различение, однако, бывает разное.
Различение опытное - это материальное различение, различение во времени и пространстве, это установление фактов. Так опознаются явления природы. Именно такое различение считается наиболее ценным и содержательным. Однако, очевидно, ограничиться только фактами невозможно.
Поэтому используется различение умозрительное. Наиболее яркий пример даёт математика, где две величины могут быть неразличимы чувственно, но иметь при этом принципиальную разницу: одно число рациональное, другое - иррациональное. Сравнение статистических средних, полученных на базе опытных данных, - это сравнение двух абстракций, то есть, по сути, умозрительное сравнение.
На этом заканчиваются пределы науки, так как общезначимость науки может быть либо опытной, либо умозрительной. В рассмотренных двух случаях как будто можно отделить исследователя от предмета, поскольку разница в обоих случаях внешняя, то есть может быть усмотрена многими. Однако существуют важные явления, которые не могут быть различены ни опытом, ни разумом. Это, в первую очередь, нравственные явления.
Законопослушность гражданина можут быть следствием либо его убеждений, либо страха перед наказанием. Однако истинные мотивы будут неведомы никому, кроме самого гражданина. Разница между нравственными явлениями внутренняя, она зависит от свободной воли человека. Личность существует в форме воли, ума и чувства. Как можно видеть, наука неспособна исследовать первую и важнейшую сферу человеческого существования. Именно здесь мы можем найти большие проблемы с причинностью, что ставит под сомнение возможность научно изучать что-либо кроме природы. Познание добра и зла лежит за пределами науки, так как научная общезначимость в этом вопросе недостижима. Однако иное, ненаучное познание возможно, только оно будет внутренним делом каждого. Для различения нравственных явлений в природе человека заложены стыд, жалость и почитание.
За пределами науки оказывается и любовь, которая сливает волю, ум и чувства человека в единую силу, руководящую действиями и мыслями человека. Ведь любовь можно изображать, можно любить по долгу, можно любить тайно - всё это остаётся внутри любящего человека.
Реакция на эту неполноту науки известная. Например, лирики против физиков. Люди художественно склада ворчат по поводу сухарей от науки, и сами учёные часто выходят за пределы науки в поэзию, музыку и т.д.
Однако есть ещё один вид явлений, которые для научного сознания просто не существуют. Речь идёт о явлениях чудесных. Что такое чудо, подробно разбиралось мною здесь. Можно видеть, что вне зависимости от того, в чём состоит сущность чуда, самого чуда по-науке не существует, наука не в состоянии увидеть специфику чудесных явлений. Вместо этого, вместо определения специфики научный подход объявляет чудеса обманом и, таким образом, сваливает их в общую кучу всяких прочих обманов. И здесь можно видеть характерный научный приём.
Всякое явление, которое наука понять не может, она сводит к понятному, убивая всякий скрытый смысл. Стыд объявляется нежеланием обезъяны выглядеть униженной при совокуплении, любовь сводится к похоти. Зло объявляется вечным и даже полезным, а добро оказывается всего лишь естественным законом выживания. Религия оказывается признаком невежества или функцией политической системы. Это есть ни что иное, как "аристократические" самомнение, гордыня и презрение к миру. Для науки нет тайны, трепетности и почитания. Мы видим только коновала, который по ошибке считает себя аристократом. Это и есть настоящий итог и условие обезличивания предмета.
Однако, может быть, достаточно ограничить рамки науки природными явлениями и потом объявить, что уж в этих рамках у науки нет конкурентов. Что научное познание природы должно быть главным или даже единственным. Ведь как будто невозможно отрицать успехи естественных наук, преобразивших за последние 200 лет всю Землю и всё человечество.
Однако как бы не пыжились физики или биологи, расхваливая итоги своих напряжённых трудов, фактом остаётся то, что окружающий мир продолжает своё движение. У механизма обнаруживается какая-то цель, которую наука сводит к различным экстремальным принципам и законам сохранения. И успехи науки в освоении природы можно сравнить с удачной судьбой блохи, которая насосалась крови, причась в собачьей шерсти. Однако когда-нибудь эта блоха будет размолота клыками раздражённого животного. Человечеству же придётся думать, что делать с загаженной средой обитания, с изобилием экзотических недугов, с душевными извращениями и прочей дрянью, отравляющей нам счастливое пользование плодами научного прогресса. Увы, гипотетичность науки равноценна пессимизму, научная прагматичность оборачивается близорукостью, обезличивание превращается в преступление, а общезначимость становится тоталитаризмом.
Критика науки зачастую вопринимается как проявление мракобесия. Это во многом справедливое восприятие. Однако, чтобы защититься от подобных упрёков, замечу, что я вовсе не оспариваю результатов научных исследований. Я лишь оспариваю их общепризнанную значимость. Здесь даже не нужно углубляться в дебри научных теорий. Достаточно указать на самый дорогой в истории человечества экспериментальный прибор, эксперименты на котором оценить по достоинству смогут несколько сотен человек во всём мире. Хороша же такая общезначимость!
Что же такое лженаука
Вот теперь всё готово для того, чтобы посмотреть на лженауку. Как известно, лженаука является главным предметом деятельности специальной комиссии РАН. Из сборника "В защиту науки" №4 за 2006 г., выпускаемого этой комиссией, в статье её редактора Э.П. Круглякова мы находим следующие признаки лженауки
1) Наивность, основанная на фантазиях
2) Ошибочная интерпретация фактов
3) Сознательный подлог, имеющий наукообразный вид
4) Стремление к публикации в СМИ без предварительной проверки научным сообществом
5) Решение глобальных проблем
6) Отвержение предшествующей науки
При этом сам Э.П. Кругляков говорит, что признаков лженауки слишком много, чтобы их перечислять. Пожалуй, последнее говорит за то, что сущность лженауки научное мышление сформулировать не может. Неудивительно при этом встретить далее ссылку Э.П. Круглякова на интуицию учёного. Мне представляется, что тут уважаемый человек, не желая того, демонстрирует теоретическое бессилие, бессилие именно в научном смысле. При этом можно утверждать, что пп. 2), 3), 4) характеризуют не лженауку, а конкретных людей. Такие признаки можно найти и в научной среде. Да, и остальные признаки сами по себе выглядят довольно невинно в том смысле, что польза от них в науке вполне может быть.
Гораздо более основательным выглядит набор из 26 признаков, которые собрал православный публицист К.В. Путник в брошюре "Лженаука: союз заклинания и реторты". Общая черта почти всех этих признаков: изменение языка.
Весьма любопытен список лиц, которые причислены к имеющим отношение к лженауке. Среди этих имён можно найти таких признанных учёных, как С.П. Капица и Ж.И. Алфёров. На каком же основании?
Например, приводится высказывание С.П. Капицы «Я не исключаю, что настанет время, когда рядом будут стоять десять томов теоретической физики Ландау и шесть классических томов Каббалы», которое демонстрирует явно параподход к науке. Фонд Ж.И. Алфёрова отметился наградой некоей Н.В. Масловой за создание концепции "Ноосферного образования". Об этом "образовании" мы читаем здесь, что "Ноосферное образование - это социокультурный процесс передачи знаний, умений и навыков путем организованного мотивирования индивидуальных учебных мыслеобразов и реализации заключенной в них энергии". "Энергия мыслеобразов" - каково! Или оттуда же "Универсальные принципы нравственности -это способы гармоничного сочетания человека с закономерными началами природы, мироздания: Истиной, Добром, Совестью, Верой, Активной Честностью, Творчеством, Состраданием, Безусловной Любовью, Ценностью Жизни". Вот такой бред получил поддержку фонда нобелевского лауреата.
Ещё более яркий и известный пример - академик РАН А.Т. Фоменко, один из авторов превосходной книги "Современная геометрия" и один из авторов лженаучной теории под названием "Новая хронология".
Что же мы можем видеть в этих примерах? А то, что лженаука вовсе не отделена от науки непроходимой пропастью. Настоящие и признанные учёные активно занимаются лженаучной деятельностью, опровергая беспомощные ссылки Э.П. Круглякова на научную интуицию.
Лженаука - это не антинаука, а мифологическое замыкание науки, устраняющее неполноту науки в сфере чудесного. В этом состоит её практическая необходимость и неустранимость. Лженаука - это выражение либеральной личности, мифологическая форма либерализма.
Лженаука не лишена прагматизма. Основные направления приложения лженауки имеют ясный практический смысл: медицина, предсказания, энергетика. Лженаука вполне обезличивает свой предмет. Понятия таинства и откровения лженауке чужды так же, как и науке. Но вот гипотетичность - это как раз то, чего в лженауке нет, ибо её функция состоит в устранении научной неполноты. Устраняется эта гипотетичность через изменение общезначимости. В лженауке меняется язык, слово, которое является синтезом разума и опыта. Научное слово - против лженаучного: вот где заложен корень различия, и потому наиболее подробные исследования сходятся именно в том, что устанавливают новояз как главный признак лженауки. В новом звучании слов - отзвук законченности, выхода в чудеса, преодоления гипотетичности. Это прямо-таки настоящий призыв сущности, убитой в науке. Но одновременно это всего лишь очередной виток этого удушения тайны, сладкий самообман гордой уверенности в своих силах, это преддверие каббалы, которая, впрочем, сама уже не есть либерализм.
Заключение
Итогом вышеизложенного бреда является следующее.
Религия одинаково чужда как науке (в её узком понимании), так и лженауке, так как религия есть одна из форм авторитарного сознания, в то время как наука и лженаука - это формы сознания либерального.
Лженаука - это мифологическая форма либерализма, это мифологическое замыкание науки, которая преодолевает мучительную для человека научную неполноту и бездушность. Однако в этом замыкании лженаукой создаётся новый бездушный мир.
Не должно принимать в природе иных причин сверх тех,
которые истинны и достаточны для объяснения явлений
Исаак Ньютон
Дело не в несостоятельности астрологии,
а в бессилии тех, кто ее практикует
Клавдий Птолемей
Это достоверно, потому что это невозможно
Квинт Септимий Тертуллиан
Вступление
Поводом к написанию этого бреда послужил просмотр фильма "Великая тайна воды". Точнее, незавершённый просмотр, так как желания слушать всю ахинею, которая там сообщалась, у меня в процессе просмотра не возникло. Однако фильм оказался полезным в том смысле, что я впервые поставил для себя проблему лженауки. Проблема эта может быть сформулирована так: что такое лженаука, существует ли она и, если да, то почему и как она существует.
Однако гораздо более интересной является более широкая проблема - об отношении между наукой, лженаукой и религией, поскольку часто отождествляют науку с лженаукой, лженауку с религией, а иногда даже и науку с религией. Основания для такого отождествления имеются, хотя и далеко не всегда достаточные.
Приведённые выше цитаты, как будто, проливают свет на проблему. Однако это совсем не так. Любую из этих цитат можно применить к науке, религии и лженауке. Поэтому требуется более точное определение сходства и различия между этими тремя сферами человеческой деятельности.
Признаки науки
Первейшим научным принципом, без которого едва ли может мыслиться наука, является принцип причинности. Его можно определить так: любое явление имеет свою причину. Причина может иметь опытное обоснование, а может - логическое, но так или иначе без допущения причины не может быть никакого научного исследования.
Из принципа причинности получаем сразу важное следствие: предмет естественной науки рассматривается как нечто, не имеющее свободной воли. Действительно, свобода воли предполагает принципиальную непредсказуемость какого-либо явления. Если же мы рассчитываем на опытное подтверждение некоторой гипотезы, то мы рассчитываем и установление связи явлений, повторяющейся в опыте.
Поскольку воля есть, вероятно, самое главное в слове личность, потому первичный методологический приём науки можно назвать обезличиванием предмета. Обезличивание предмета - это необходимое условие научного исследования.
Обезличивание является весьма продуктивным, так как позволяет использовать математику или логику, для которых предмет безразличен. В силу обезличивания одна и таже модель может использоваться для описания различных явлений.
Другое основание, без которого наука не признаётся за таковую, - это общезначимость. Действительно, если выводы или предпосылки какого-либо учения не будут пониматься всеми одинаково, то и самого учения тогда не будет, а будут многие мнения. Независимость знания от частной личности - от её разума, чувств или стремлений: от мнений, предубеждений, иллюзий, фантазий, вкусовых предпочтений, страстей и проч., может, очевидно, быть названо обезличиванием исследователя. Такое обезличивание обеспечивает не только общее понимание, но позволяет исправлять ошибки.
Чтобы ответить на вопрос о полноте рассмотренных принципов, рассмотрим науку, следуя известному учению о четырёх производящих причинах: 1) по цели, 2) по материалу, 3) по форме, 4) по деятельной причине.
Можно видеть, что обезличивание предмета и иследователя выражает отношение науки к "причине" 2) и 4). Для полноты остаётся рассмотреть 1) и 3). Начнём с 3).
Есть основания полагать, что общей формой научного исследования или научной теории является гипотеза. Действительно, при разработке новой теории это утверждение очевидно: любое исследование содержит предположение. Если же говорить о какой-нибудь существующей и общепризнанной теории, то принцип фальсификации, требуя возможности опровержения, тем самым придаёт этой теории такой признак гипотетичности, как постоянную недоказанность. Полезность гипотетичности состоит хотя бы в том, что наука не останавливается в развитии.
Цель науки, казалось бы, можно сформулировать очень просто: познание истины. Однако я утверждаю, что истина как таковая науку не интересует. Главное в науке - это полезность. Наука имеет прагматический характер, именно поэтому практика выступает как критерий "истины". То есть даже по смыслу этого выражения можно видеть, что истина приравнена к практике. Чтобы пояснить данное утверждение, можно привести пример с механикой. Известно, что механика Ньютона "неистинна", так как является предельным случаем релятивистской механики. Однако первая, как правило, удобнее, и именно это обстоятельство, а не какие-то соображения об истине определяют применение механики Ньютона. Именно прагматичность, а не стремление к истине позволяет использовать абстрактные модели, в которых отбрасываются несущественные явления. Сосредоточение внимания на существенном - это и есть прагматизм.
Таким образом, признаки науки - обезличивание, общезначимость, гипотетичность и прагматизм.
Виды общезначимости
Общезначимость науки предполагает какое-либо единое для всех начало, какой-то источник, к которому обращаются или должны обращаться все, кто научно мыслит. Каким же может быть этот источник?
Во-первых, общезначимость может исходить из авторитета. Мнение одного уважаемого человека без сомнения оказывает организующее и объединяющее воздействие. Однако это всего лишь мнение человека. Предельное выражение авторитарной общезначимости мы находим в религии, то есть там, где есть сверхчеловеческий авторитет. Если сверхчеловеческая сущность авторитета признаётся, то тем самым исключается возможность ошибки такого авторитета. Такой авторитет имеет положительный характер, а это противоречит гипотетичности науки.
Второй источник общезначимости - человеческого происхождения, то есть он полностью зависит от сознания, то есть не только сознанием прозводится, но и сознанием же утверждается. А поскольку человеческое сознание всегда конечно, то и истина, производимая таким сознанием неполная, что полностью соответствует гипотетичности. Общезначимость такого рода имеет смысл назвать отрицательной или критической, так как в пределе она достигается в отрицательных выводах, опровержениях и критике.
Отрицательная общезначимость признаётся главным преимуществом науки по сравнению с другими формами познания, такими как астрология, нумерология и прочими представителями так называемой "лженауки", в которых, как правило, имеют дело только с положительными выводами. Неудачный исход "лженаучного" исследования - это редчайшее явление.
Отрицательная общезначимость воплощается в опыте и разуме. Убедительность эксперимента или логического аргумента является гарантом этой общезначимости.
Между тем, отрицательная общезначимость не может быть только отрицательной, иначе наука сводилась бы к голому критиканству. Действительно, чтобы опыт или логика были убедительны, мы должны верить в опыт и разум. Последние являются тем самым авторитетом, который выступает вместо сверчеловеческого существа. Тем самым неявно утверждается существование некоего сознания, которое, с одной стороны, является человеческим, так как оно присуще любому человеку а, с другой стороны, оно является сверхчеловеческим, так как лишено субъективных черт. Последнее, собственно, и означает обезличивание исследователя. Очевидно, что если мы будем отрицать собственное существование такого сознания, а именно это мы должны делать, если считаем, что источник знания - это только сознание, то это самое сознание следует считать абстракцией. Наука, таким образом, исходит из абстрактного авторитета: опыта или разума.
Следствием обезличивания предмета является то, что всё, с чем имеет дело наука, рассматривается как средство, как не имеющее собственной ценности и потому представляющее лишь материал познания. Прагматизм, как можно видеть, имеет к этому прямое отношение.
Общий признак науки
Теперь мы подошли вплотную к тому, чтобы сформулировать общий признак науки, для которого все вышерассмотренные будут частными случаями. За то, что такой признак существует, говорит тесная взаимосвязь этих четырёх признаков. Ранее было получено абстрактность авторитета и не имеющий собственной ценности предмет. Что же это значит?
Всякий предмет можно различить с трёх сторон: как сущий, как мыслимый и как действующий. Первая сторона - это сам предмет, его собственная суть и внутренняя действительность. Вторая сторона определяет логические условия существования предмета, те условия, при которых можно мыслить предмет. Третья сторона есть внешняя видимая действительность предмета.
Собственное существование предмета может утверждаться только верой и соответствует религиозному источнику познания. Мыслимость предмета принадлежит умозрению, а его внешняя действительность - опыту.
Можно видеть, что в науке отрицается собственная внутренняя действительность предмета исследования, но утверждаются внешние проявления этого предмета. Это значит, что наука отрицает сущность и утверждает явление.
Чисто логически можно видеть пять видов решения о взаимотношении сущности и явления, которые имеют фактическое воплощение в определённых философских системах и видах мировоззрения.
Во-первых, можно считать, что сущность независима, а явление зависимо. Широкий круг систем, основанных на таком принципе, можно называть платонизмом по названию той системы, где этот принцип получил наиболее яркое выражение. Семитические религии также разделяют этот принцип. В частности, решение христологического вопроса в духе этого принципа приводит к православию и католичеству.
Во-вторых, можно считать, что сущность и явление - это одно и то же. Это имманентизм, характерный для языческого сознания.
В-третьих, можно считать, что сущность и явление абсолютно независимы и существуют сами по себе. Здесь мы имеем дело с кантианством. Можно считать, что решение христологического вопроса в духе третьего принципа приводит к несторианству.
В-четвёртых, можно считать, что явления не существует. Это рационалистическая метафизика, представленная в Европе Декартом, Спинозой и др. "Канонический" буддизм, а также целый ряд индийских систем мышления также разделяют указанную точку зрения. Решение христологического вопроса в этом духе приводит к монофизитской ереси.
В-пятых, можно считать, что сущности не существует, а существует только явление. Своё предельное выражение такой способ мышления находит в позитивизме. В истории христологических учений мы находим аналогию в арианской ереси.
Два последних решения вопроса о сущности и явлении являются родственными и диалектически противоположными. Также диалектическое противополжение мы находим между вторым и третьим решениями. И, наконец, первое решение диалектически противоположно всем остальным.
Разумеется, поскольку сущность и явление - это необходимые категории человеческого мышления, постольку полный отказ в мысли от одного из этой пары невозможно. Поэтому в двух последних случаях либо сущность принимает на себя функции явления, либо, наоборот, явление принимает на себя функции сущности. А что такое явление, взятое как сущность? Это механизм, что проявляется в обезличенности научного предмета. Поскольку механизм не имеет своей воли, постольку он ведёт себя со всеми одинаково, что означает общезначимость его откликов на воздействия исследователя. Механизм ценен не сам по себе, а лишь как помощник в нашей жизни, откуда следует научный прагматизм.
Наука обречена на гипотетичность. Действительно, исследование бездушного механизма подобно попытке угадать имя человека ощупывая и разглядывая его. Имя проще спросить, но для этого должны быть личность, сущность. В этом смысл слова откровение. В откровении личность говорит с другой личностью. Говорить с механизмом невозможно, и только в этом заключается убедительность научной критики религии. Однако всякая такая критика есть не более чем свидетельство ограниченности науки.
Сосредоточение на явлении, на механизме явления, а не на сущности - это признак либерального сознания. Наука - это плод и естественная часть либерализма.
Ограниченность науки
Любое познание - это различение. Всё, что слито, неотделено друг от друга, - неопознано. Различение, однако, бывает разное.
Различение опытное - это материальное различение, различение во времени и пространстве, это установление фактов. Так опознаются явления природы. Именно такое различение считается наиболее ценным и содержательным. Однако, очевидно, ограничиться только фактами невозможно.
Поэтому используется различение умозрительное. Наиболее яркий пример даёт математика, где две величины могут быть неразличимы чувственно, но иметь при этом принципиальную разницу: одно число рациональное, другое - иррациональное. Сравнение статистических средних, полученных на базе опытных данных, - это сравнение двух абстракций, то есть, по сути, умозрительное сравнение.
На этом заканчиваются пределы науки, так как общезначимость науки может быть либо опытной, либо умозрительной. В рассмотренных двух случаях как будто можно отделить исследователя от предмета, поскольку разница в обоих случаях внешняя, то есть может быть усмотрена многими. Однако существуют важные явления, которые не могут быть различены ни опытом, ни разумом. Это, в первую очередь, нравственные явления.
Законопослушность гражданина можут быть следствием либо его убеждений, либо страха перед наказанием. Однако истинные мотивы будут неведомы никому, кроме самого гражданина. Разница между нравственными явлениями внутренняя, она зависит от свободной воли человека. Личность существует в форме воли, ума и чувства. Как можно видеть, наука неспособна исследовать первую и важнейшую сферу человеческого существования. Именно здесь мы можем найти большие проблемы с причинностью, что ставит под сомнение возможность научно изучать что-либо кроме природы. Познание добра и зла лежит за пределами науки, так как научная общезначимость в этом вопросе недостижима. Однако иное, ненаучное познание возможно, только оно будет внутренним делом каждого. Для различения нравственных явлений в природе человека заложены стыд, жалость и почитание.
За пределами науки оказывается и любовь, которая сливает волю, ум и чувства человека в единую силу, руководящую действиями и мыслями человека. Ведь любовь можно изображать, можно любить по долгу, можно любить тайно - всё это остаётся внутри любящего человека.
Реакция на эту неполноту науки известная. Например, лирики против физиков. Люди художественно склада ворчат по поводу сухарей от науки, и сами учёные часто выходят за пределы науки в поэзию, музыку и т.д.
Однако есть ещё один вид явлений, которые для научного сознания просто не существуют. Речь идёт о явлениях чудесных. Что такое чудо, подробно разбиралось мною здесь. Можно видеть, что вне зависимости от того, в чём состоит сущность чуда, самого чуда по-науке не существует, наука не в состоянии увидеть специфику чудесных явлений. Вместо этого, вместо определения специфики научный подход объявляет чудеса обманом и, таким образом, сваливает их в общую кучу всяких прочих обманов. И здесь можно видеть характерный научный приём.
Всякое явление, которое наука понять не может, она сводит к понятному, убивая всякий скрытый смысл. Стыд объявляется нежеланием обезъяны выглядеть униженной при совокуплении, любовь сводится к похоти. Зло объявляется вечным и даже полезным, а добро оказывается всего лишь естественным законом выживания. Религия оказывается признаком невежества или функцией политической системы. Это есть ни что иное, как "аристократические" самомнение, гордыня и презрение к миру. Для науки нет тайны, трепетности и почитания. Мы видим только коновала, который по ошибке считает себя аристократом. Это и есть настоящий итог и условие обезличивания предмета.
Однако, может быть, достаточно ограничить рамки науки природными явлениями и потом объявить, что уж в этих рамках у науки нет конкурентов. Что научное познание природы должно быть главным или даже единственным. Ведь как будто невозможно отрицать успехи естественных наук, преобразивших за последние 200 лет всю Землю и всё человечество.
Однако как бы не пыжились физики или биологи, расхваливая итоги своих напряжённых трудов, фактом остаётся то, что окружающий мир продолжает своё движение. У механизма обнаруживается какая-то цель, которую наука сводит к различным экстремальным принципам и законам сохранения. И успехи науки в освоении природы можно сравнить с удачной судьбой блохи, которая насосалась крови, причась в собачьей шерсти. Однако когда-нибудь эта блоха будет размолота клыками раздражённого животного. Человечеству же придётся думать, что делать с загаженной средой обитания, с изобилием экзотических недугов, с душевными извращениями и прочей дрянью, отравляющей нам счастливое пользование плодами научного прогресса. Увы, гипотетичность науки равноценна пессимизму, научная прагматичность оборачивается близорукостью, обезличивание превращается в преступление, а общезначимость становится тоталитаризмом.
Критика науки зачастую вопринимается как проявление мракобесия. Это во многом справедливое восприятие. Однако, чтобы защититься от подобных упрёков, замечу, что я вовсе не оспариваю результатов научных исследований. Я лишь оспариваю их общепризнанную значимость. Здесь даже не нужно углубляться в дебри научных теорий. Достаточно указать на самый дорогой в истории человечества экспериментальный прибор, эксперименты на котором оценить по достоинству смогут несколько сотен человек во всём мире. Хороша же такая общезначимость!
Что же такое лженаука
Вот теперь всё готово для того, чтобы посмотреть на лженауку. Как известно, лженаука является главным предметом деятельности специальной комиссии РАН. Из сборника "В защиту науки" №4 за 2006 г., выпускаемого этой комиссией, в статье её редактора Э.П. Круглякова мы находим следующие признаки лженауки
1) Наивность, основанная на фантазиях
2) Ошибочная интерпретация фактов
3) Сознательный подлог, имеющий наукообразный вид
4) Стремление к публикации в СМИ без предварительной проверки научным сообществом
5) Решение глобальных проблем
6) Отвержение предшествующей науки
При этом сам Э.П. Кругляков говорит, что признаков лженауки слишком много, чтобы их перечислять. Пожалуй, последнее говорит за то, что сущность лженауки научное мышление сформулировать не может. Неудивительно при этом встретить далее ссылку Э.П. Круглякова на интуицию учёного. Мне представляется, что тут уважаемый человек, не желая того, демонстрирует теоретическое бессилие, бессилие именно в научном смысле. При этом можно утверждать, что пп. 2), 3), 4) характеризуют не лженауку, а конкретных людей. Такие признаки можно найти и в научной среде. Да, и остальные признаки сами по себе выглядят довольно невинно в том смысле, что польза от них в науке вполне может быть.
Гораздо более основательным выглядит набор из 26 признаков, которые собрал православный публицист К.В. Путник в брошюре "Лженаука: союз заклинания и реторты". Общая черта почти всех этих признаков: изменение языка.
Весьма любопытен список лиц, которые причислены к имеющим отношение к лженауке. Среди этих имён можно найти таких признанных учёных, как С.П. Капица и Ж.И. Алфёров. На каком же основании?
Например, приводится высказывание С.П. Капицы «Я не исключаю, что настанет время, когда рядом будут стоять десять томов теоретической физики Ландау и шесть классических томов Каббалы», которое демонстрирует явно параподход к науке. Фонд Ж.И. Алфёрова отметился наградой некоей Н.В. Масловой за создание концепции "Ноосферного образования". Об этом "образовании" мы читаем здесь, что "Ноосферное образование - это социокультурный процесс передачи знаний, умений и навыков путем организованного мотивирования индивидуальных учебных мыслеобразов и реализации заключенной в них энергии". "Энергия мыслеобразов" - каково! Или оттуда же "Универсальные принципы нравственности -это способы гармоничного сочетания человека с закономерными началами природы, мироздания: Истиной, Добром, Совестью, Верой, Активной Честностью, Творчеством, Состраданием, Безусловной Любовью, Ценностью Жизни". Вот такой бред получил поддержку фонда нобелевского лауреата.
Ещё более яркий и известный пример - академик РАН А.Т. Фоменко, один из авторов превосходной книги "Современная геометрия" и один из авторов лженаучной теории под названием "Новая хронология".
Что же мы можем видеть в этих примерах? А то, что лженаука вовсе не отделена от науки непроходимой пропастью. Настоящие и признанные учёные активно занимаются лженаучной деятельностью, опровергая беспомощные ссылки Э.П. Круглякова на научную интуицию.
Лженаука - это не антинаука, а мифологическое замыкание науки, устраняющее неполноту науки в сфере чудесного. В этом состоит её практическая необходимость и неустранимость. Лженаука - это выражение либеральной личности, мифологическая форма либерализма.
Лженаука не лишена прагматизма. Основные направления приложения лженауки имеют ясный практический смысл: медицина, предсказания, энергетика. Лженаука вполне обезличивает свой предмет. Понятия таинства и откровения лженауке чужды так же, как и науке. Но вот гипотетичность - это как раз то, чего в лженауке нет, ибо её функция состоит в устранении научной неполноты. Устраняется эта гипотетичность через изменение общезначимости. В лженауке меняется язык, слово, которое является синтезом разума и опыта. Научное слово - против лженаучного: вот где заложен корень различия, и потому наиболее подробные исследования сходятся именно в том, что устанавливают новояз как главный признак лженауки. В новом звучании слов - отзвук законченности, выхода в чудеса, преодоления гипотетичности. Это прямо-таки настоящий призыв сущности, убитой в науке. Но одновременно это всего лишь очередной виток этого удушения тайны, сладкий самообман гордой уверенности в своих силах, это преддверие каббалы, которая, впрочем, сама уже не есть либерализм.
Заключение
Итогом вышеизложенного бреда является следующее.
Религия одинаково чужда как науке (в её узком понимании), так и лженауке, так как религия есть одна из форм авторитарного сознания, в то время как наука и лженаука - это формы сознания либерального.
Лженаука - это мифологическая форма либерализма, это мифологическое замыкание науки, которая преодолевает мучительную для человека научную неполноту и бездушность. Однако в этом замыкании лженаукой создаётся новый бездушный мир.