После терапии
Цикл материалов о терапии сексуального посягательства в сообществе rabota_psy Тэг "то, чего не было"
Перепост из комментариев к материалам по теме:
oksana_zaj Скажите, какая "правильная" должна быть реакция на рассказ клиента / клиентки о эпизодах сексуального насилия в его или ее детстве?
m-d-n Вы задали интересный вопрос. Реакция зависит от того, какие терапии вы делаете, то есть какой результат получаете на выходе. Условно говоря, есть три варианта удачных исходов терапии, соответственно, три варианта психотерапевтов, "заточенных" под работу, которая на выходе даёт именно такой исход. Это можно с юмором описать :)
Представьте, что вы работаете терапевтом в организации, которая спонсирует психологическую помощь пережившим сексуальное посягательство, нагрузка у вас 18 часов в неделю, и несколько лет у вас в терапии - только сексуальная травма. Всего работают 30 психотерапевтов, все на одной теме.
Наблюдая свою работу и работу коллег, которая, не побоюсь сказать, "на потоке", вы быстро заметите, что вольно или невольно большинство пациенток одного и того же психотерапевта занято чем-то одним:
либо погружаются в политическую борьбу против насилия, или борьбу за права детей, или борьбу за спасение животных,
либо поступают на психфак, профессионализируются и начинают работать психологами,
либо становится обывателем, работает, ездит в отпуск, делает ремонт в квартире, отмечает юбилеи.
Жить "на фронте", "в лазарете" и "на хозяйстве" соответственно. На примерах проще объяснить, сейчас возьму с полки Алис Миллер, процитирую, она показательно эволюционировала в этом плане :)
Мировоззренческая позиция "Все на борьбу с коммунистическим режимом" окрашивала психотерапевтическую роль, пример "жизни на фронте, в постоянной борьбе":
Цитата первая,
Со стр. 90
"Талантливый чешский писатель в середине семидесятых годов проводил в одном из западногерманских городов творческий вечер. По его окончании он начал непринуждённый разговор с аудиторией и очень откровенно отвечал на вопросы, касающиеся его биографии. Оказывается, отец оказал огромное воздействие на формирование его ума и характера и вообще был для него настоящим другом. Отец очень гордился им и, даже жестоко наказывая его за прегрешения, о которых отцу рассказала мать, всегда восхищённо говорил: "Молодец", если сын не плакал. За слёзы полагались дополнительные побои, и будущий писатель быстро научился сдерживать их. Отныне он гордился тем, что его стойкость была лучшим подарком отцу.
Этот человек говорил о побоях, которые ему регулярно наносились в детстве, так, словно речь шла о самых обыденных вещах. (Сам он, конечно же, так и воспринимал их). Закрывая эту тему, он сказал о побоях так: "Они ничуть не повредили мне, но, напротив, подготовили к жизни, закалили и научили тому, что иногда нужно уметь стиснуть зубы. Именно поэтому я достиг таких успехов в своей профессии". И именно поэтому, добавим мы, он научился так хорошо адаптироваться к условиям коммунистического режима."
Мировоззренческая позиция "Лечить всегда, лечить везде" окрашивала психотерапевтическую роль, пример "жизни в лазарете", когда вокруг одни больные и всем и каждому нужно лечиться:
Цитата вторая,
Со стр. 13-14
"Способность человека распрощаться со своими иллюзорными представлениями о "счастливом" детстве, на эмоциональном уровне пережив весь масштаб причинённых ему когда-то душевных травм, даёт человеку, страдающему депрессией, новые творческие силы и спонтанные эмоции, а у человека, стремящегося к величию, снимает зависимость от величия и устраняет необходимость "сизифова труда". Если пациент после продолжительного пребывания в психотерапевтической группе сможет осознать и почувствовать, что в детстве его любили не просто так, а за его достижения, успехи и способности, и что он пожертвовал своими детскими годами ради мнимой любви, то это приведёт к сильным внутренним потрясениям, благодаря которым человек однажды ощутит потребность быть самим собой. Он также поймёт, что не стоит больше добиваться любви, объект которой - его мнимое Я, он просто захочет быть самим собой и начнёт постепенно обретать своё собственное Я.
Освобождение от депрессии не порождает радостного настроения и не приводит пациента к полному избавлению от душевных мук. Оно лишь позволяет жить свободно и наслаждаться проявлениями естественных чувств, которые далеко не всегда оказываются "прекрасными" и "добрыми". Среди них могут быть зависть, ревность, злость, возмущение, отчаяние, тоска, печаль. Но естественные чувства уходят корнями в далёкое детство, и если эти чувства в детстве подавлялись, ни о каком ощущении свободы и открытости не может быть и речи. Порой вход в пещеру, где таится наше подлинное Я, открывается лишь тогда, когда нам уже не нужно опасаться наших детских чувств. Теперь они не чужды нам и не кажутся опасными, и их не следует больше прятать за стенами тюрьмы под названием "иллюзия". Теперь мы знаем, что причиняло и кто причинял нам душевные страдания, и это знание делает нас свободными."
Мировоззренческая позиция отказа от борьбы с общественными явлениями и от претензий на избавление от всех внутренних иллюзий, в послесловии к книге:
Цитата третья,
со стр. 129
"После выхода книги "Драма одарённого ребёнка" прошло шестнадцать лет. За это время...
со стр. 133
"Мне хотелось бы сказать вот ещё что: я долго искала способы, чтобы рассмотреть сквозь призму психотерапии каждый из эпизодов моего детства, пока, наконец, не поняла, что эта цель недостижима. Новые перспективы открылись мне лишь после того, когда я поняла, что осознать все бессознательные переживания своего детства просто невозможно".
Швейцарская психоаналитик и психотерапевт, которая занималась проблемами сексуального насилия и избиений, опубликовала книгу, которая "сделала эпоху". Она переведена и на русский, и на иврит: Алис Миллер. Драма одарённого ребёнка и поиск собственного Я. М: Академический проект, 2006. 144 с.
Одна из немногих - из американских авторов вспоминается Ирвин Ялом, - она честно написала о том, что за полтора десятилетия психотерапевтической работы отошла и от борьбы с общественным несовершенством, и от погони за точным и всеобъемлющим знанием о прошлом.
Перепост из комментариев к материалам по теме:
oksana_zaj Скажите, какая "правильная" должна быть реакция на рассказ клиента / клиентки о эпизодах сексуального насилия в его или ее детстве?
m-d-n Вы задали интересный вопрос. Реакция зависит от того, какие терапии вы делаете, то есть какой результат получаете на выходе. Условно говоря, есть три варианта удачных исходов терапии, соответственно, три варианта психотерапевтов, "заточенных" под работу, которая на выходе даёт именно такой исход. Это можно с юмором описать :)
Представьте, что вы работаете терапевтом в организации, которая спонсирует психологическую помощь пережившим сексуальное посягательство, нагрузка у вас 18 часов в неделю, и несколько лет у вас в терапии - только сексуальная травма. Всего работают 30 психотерапевтов, все на одной теме.
Наблюдая свою работу и работу коллег, которая, не побоюсь сказать, "на потоке", вы быстро заметите, что вольно или невольно большинство пациенток одного и того же психотерапевта занято чем-то одним:
либо погружаются в политическую борьбу против насилия, или борьбу за права детей, или борьбу за спасение животных,
либо поступают на психфак, профессионализируются и начинают работать психологами,
либо становится обывателем, работает, ездит в отпуск, делает ремонт в квартире, отмечает юбилеи.
Жить "на фронте", "в лазарете" и "на хозяйстве" соответственно. На примерах проще объяснить, сейчас возьму с полки Алис Миллер, процитирую, она показательно эволюционировала в этом плане :)
Мировоззренческая позиция "Все на борьбу с коммунистическим режимом" окрашивала психотерапевтическую роль, пример "жизни на фронте, в постоянной борьбе":
Цитата первая,
Со стр. 90
"Талантливый чешский писатель в середине семидесятых годов проводил в одном из западногерманских городов творческий вечер. По его окончании он начал непринуждённый разговор с аудиторией и очень откровенно отвечал на вопросы, касающиеся его биографии. Оказывается, отец оказал огромное воздействие на формирование его ума и характера и вообще был для него настоящим другом. Отец очень гордился им и, даже жестоко наказывая его за прегрешения, о которых отцу рассказала мать, всегда восхищённо говорил: "Молодец", если сын не плакал. За слёзы полагались дополнительные побои, и будущий писатель быстро научился сдерживать их. Отныне он гордился тем, что его стойкость была лучшим подарком отцу.
Этот человек говорил о побоях, которые ему регулярно наносились в детстве, так, словно речь шла о самых обыденных вещах. (Сам он, конечно же, так и воспринимал их). Закрывая эту тему, он сказал о побоях так: "Они ничуть не повредили мне, но, напротив, подготовили к жизни, закалили и научили тому, что иногда нужно уметь стиснуть зубы. Именно поэтому я достиг таких успехов в своей профессии". И именно поэтому, добавим мы, он научился так хорошо адаптироваться к условиям коммунистического режима."
Мировоззренческая позиция "Лечить всегда, лечить везде" окрашивала психотерапевтическую роль, пример "жизни в лазарете", когда вокруг одни больные и всем и каждому нужно лечиться:
Цитата вторая,
Со стр. 13-14
"Способность человека распрощаться со своими иллюзорными представлениями о "счастливом" детстве, на эмоциональном уровне пережив весь масштаб причинённых ему когда-то душевных травм, даёт человеку, страдающему депрессией, новые творческие силы и спонтанные эмоции, а у человека, стремящегося к величию, снимает зависимость от величия и устраняет необходимость "сизифова труда". Если пациент после продолжительного пребывания в психотерапевтической группе сможет осознать и почувствовать, что в детстве его любили не просто так, а за его достижения, успехи и способности, и что он пожертвовал своими детскими годами ради мнимой любви, то это приведёт к сильным внутренним потрясениям, благодаря которым человек однажды ощутит потребность быть самим собой. Он также поймёт, что не стоит больше добиваться любви, объект которой - его мнимое Я, он просто захочет быть самим собой и начнёт постепенно обретать своё собственное Я.
Освобождение от депрессии не порождает радостного настроения и не приводит пациента к полному избавлению от душевных мук. Оно лишь позволяет жить свободно и наслаждаться проявлениями естественных чувств, которые далеко не всегда оказываются "прекрасными" и "добрыми". Среди них могут быть зависть, ревность, злость, возмущение, отчаяние, тоска, печаль. Но естественные чувства уходят корнями в далёкое детство, и если эти чувства в детстве подавлялись, ни о каком ощущении свободы и открытости не может быть и речи. Порой вход в пещеру, где таится наше подлинное Я, открывается лишь тогда, когда нам уже не нужно опасаться наших детских чувств. Теперь они не чужды нам и не кажутся опасными, и их не следует больше прятать за стенами тюрьмы под названием "иллюзия". Теперь мы знаем, что причиняло и кто причинял нам душевные страдания, и это знание делает нас свободными."
Мировоззренческая позиция отказа от борьбы с общественными явлениями и от претензий на избавление от всех внутренних иллюзий, в послесловии к книге:
Цитата третья,
со стр. 129
"После выхода книги "Драма одарённого ребёнка" прошло шестнадцать лет. За это время...
со стр. 133
"Мне хотелось бы сказать вот ещё что: я долго искала способы, чтобы рассмотреть сквозь призму психотерапии каждый из эпизодов моего детства, пока, наконец, не поняла, что эта цель недостижима. Новые перспективы открылись мне лишь после того, когда я поняла, что осознать все бессознательные переживания своего детства просто невозможно".
Швейцарская психоаналитик и психотерапевт, которая занималась проблемами сексуального насилия и избиений, опубликовала книгу, которая "сделала эпоху". Она переведена и на русский, и на иврит: Алис Миллер. Драма одарённого ребёнка и поиск собственного Я. М: Академический проект, 2006. 144 с.
Одна из немногих - из американских авторов вспоминается Ирвин Ялом, - она честно написала о том, что за полтора десятилетия психотерапевтической работы отошла и от борьбы с общественным несовершенством, и от погони за точным и всеобъемлющим знанием о прошлом.