Котейский пост.
Вот мой первый котик - Тихон Мурзикович Тушонкин (Мурзикович - понятно папа был Мурзик, а Тушонкин от слова "туша" (а вы про что подумали?), но слова "туша" какое-то грубоватое, да и он для него был мелковат в детстве, поэтому звали "тушка", "тушонка").
Более доброго и общительного кота я не встречал. По молодости, всякий приходящий проходил тщательный котэ-контроль. К нелюбителям кошек применялся полный игнор. К большим любителям и к женщинам применялось валяние и кувыркание в коридоре.
Еще любил, чтобы его растягивали. Например после сна начинает потягиваться, надо подойти положить руки ему на живот и как бы развести в стороны, растянуть, а он еще сильнее лапы вытягивает и выгибается.
Он никого не кусал и не царапал (если конечно специально не доводить), все это прекратилось после того, как он ночь просидел на балконе. Мы делали ремонт, Тихона с его чашками, плошками, матрасиком и туалетом закрыли на балконе, пол в комнате покрасили. Но пол взял к утру и не высох и его в квартиру не запустили. Я помню, как он с округлившимися глазами скакал по балкону - как так, меня домой НЕ ПУСКАЮТ!!! Для него это был такой стресс, что начисто отбило эту пагубную привычку. Еще он здоровался - лизал нос. Так же если его доведешь до сердитого состояния и начинаешь мириться, если он только лизнул нос - считай, что прощен.
Тиша обожал мороженое, желательно пломбир, но всегда ждал, пока растает. На нижнем фото он пьет сливки, молоко вообще не пил. В Германии в разговоре с немцами сказал про это, на что получил ответ, что у меня кот "дурного воспитания". Вообще покушать Тиша любил. Ел мясо и сметану, изредка давали голову горбуши, которую он терзал всю ночь, оставляя к утру только щеки. Весил он 6-6,5 кг. Один раз разъелся до 8 кг и стал напоминать шарик, при этом возникли проблемы с вылизыванием и передвижением. Пришлось садить на диету.
Последние годы он жил с отцом. Так случилось, что нам с женой надо было уехать в Германию, навсегда или надолго, на тот момент мы еще не знали. Мы последнюю ночь перед отъездом ночевали у отца, утром стали прощаться, Тиша лежал как всегда вдалеке и всех обозревал. Я еще спросил: "Тиша, мы уезжаем, прощаться будем?". И тут он встал, подошел ко мне и потерся об ногу. Он уже лет пять, как никого не провожал, только бдил издалека, а чтобы об ногу потереться при прощании, так это он вообще не делал никогда. Я тогда сильно удивился, а только потом понял - это он действительно прощаться приходил. Ведь мы с ним больше не увидились. Через полгода его усыпили, ему было 13 лет. У него отказала поджелудка, он ничего не ел, только пил, терял силы и медленно угасал.
