Игорь Павлович Попов
С благоговением и трепетом приступаю к рассказу о человеке, который меня сотворил.
Конечно, я подвергалась потом разным влияниям - я вообще обожаю влияния - но ОН был для меня там, что запрещено законом - КУМИРОМ.
До сих пор я использую его мнения, его знания, его пылкость и преданность искусству.
Реальный человек жив и, надеюсь, здоров. Как я слышала, преподает теперь не фортепиано, а английский.
Я не поддерживаю с ним связь уже очень давно. Мне нечего ему сказать, - или я боюсь разочароваться.
Некоторые изменения его личности в том направлении, которое мне претило, - я заметила много лет назад.
Есть идеал, который заключен в рамочку. И я хочу, чтобы в ней он и оставался.
Нет у меня иллюстраций, нет и фотографий в помощь.
Восхваляемый Интернет в данном случае посмеялся над моими раскопками : преподавателей фортепиано
по фамилии Попов - легион.
Бывает, что личности, предельно поражающие в общении, не всегда распространяют сферы влияния письменно.
Таков был профессор Ю. А. Фортунатов, который на своих лекциях швырялся идеями, как мелкими монетами...Он оркестровал музыку половине композиторам советского союза безвозмездно, за спасибо.А звание профессора получил уже в самом почтенном возрасте...
И лекции его вышли потом по записям студентов, поскольку времени на издание книги при жизни у него не хватило.
Придется все описывать предельно красочно, как в сказке.
Тем не менее предупреждаю: не буду врать ради красного словца, ведь в данном сюжете реальность волшебна !
Я уже рассказывала, что бабушка воспитывала меня "гармонично".
В пять лет она присоединила к балету и английскому музыку. Начала меня обучать Сима Ефремовна Дубинская, полная и пожилая, бывшая бабушкина соседка . Мы ходили к ней домой, со "Школой Николаева" в в зеленой папке с оттиском Чайковского в круглой рамке . Потом в папке появились этюды Черни, сонатины Клементи, маленькая тетрадь Анны Магдалены Бах, "Детские альбомы "Шумана и Чайковского.
Над пианино у Симы Ефремовны висел ее фотопортрет - испуганной красавицы с косами, переброшенными на грудь.
Отвлекаясь, я рассматривала фото, и мне не верилось, что морщинистая строгая преподавательница - черепаха с остатками красной помады - каким-то образом связана с юной печальной евреечкой на портрете.
Сима Ефремовна научила меня играть. И как бы потом ни ахали следующие мои преподаватели над постановкой руки, она, и никто другой пронеслась со мной по программе четырех классов семилетки, без нудных упражнений и муштры.
Скоро Сима Ефремовна призналась, что дальше надо искать для меня академические рамки, а она, все, что могла - сделала.
Далее была неудачная попытка поступить в школу для особо одаренных детей, которая закончилась провалом, т.к. в то время местные знатные партийцы считали своим долгом послать детей именно туда , и только в класс фортепиано. Мне предложили виолончель, но я честно сказала, что бабушке будет неудобно таскать "эту тяжесть".
Потом меня отвели к какой-то знаменитой преподавательнице, которая стала меня посреди исполнения хватать за руки, чтобы проверить, не зажата ли кисть. Наглость!
И я жила дальше уже в первом классе. В очень хорошей школе, у очень хорошей Аллы Степановны, настоящей первой учительницы.
Невероятно трудным был для меня предмет под названием "письмо". Ручки - чернильные, которые пачкали все вокруг. К перышку вечно приставали какие-то волоски, которые надо было обтирать. А потом перо как бы расшатывалось,и обе его части расходились, создавая двойную линию при письме.
И вот Алла Степановна посадила со мной рядом мальчишку с круглыми и нагловатыми черными глазами.
Мальчик толкнул меня локтем, и в тетрадке появился незапланированный зигзаг. Я саданула без пощады в ответ так, что ручка взлетела и приземлилась, разбрызгав чернила в его тетради.
Назавтра перед уроками этот мальчик по имени Дима пришел с папой. И этот папа пожелал выяснить со мной обстоятельства происшествия...
Папа мне очень не понравился: он был сух и надменен, а лицом похож на мулата. Глухим и тихим голосом он официально заявил, что надеется на то, что инцидент останется единственным.
Я сразу причислила его к "странным" , дома нажаловалась, и тем самым и Дима, и все его родственники были бабушкой занесены в стан Моих Врагов.
Прошел еще год, я уж совсем подружилась с пианино.У меня открылись еще три дара: импровизации, точного подбирания по слуху и чтения с листа.
Бабушка, конечно, мною гордилась. Поэтому в школьном коридоре, ожидая выхода детей из класса, в разговоре с родителями она сказала, что ее внучка занимается музыкой...Димин папа спросил: и что она сейчас играет?
Бабушка назвала пьесу. Игорь Павлович ( а это и был Димин папа) пoмолчал, а потом предложил привести меня на прослушивание.
Бабушка стала наводить справки, у нее была приятельница, Лариса Ивановна Барсова, преподавательница гобоя в той самой школе для особо одаренных.
Лариса Ивановна бабушке перезвонила и сказала, что Игорь Павлович Попов - это знаменитый в городе педагог, в класс к нему не попасть, а преподает он в семилетке, потому что хочет быть "первым на деревне, а не последним в городе ". Не желает подчиняться маститым и известным,но худшим, чем он сам .
И мы к нему пошли. Бабушка - с любопытством и трепетом, и я - с любопытством и трепетом, - поскольку боялась, что он вспомнит кляксу.
Когда я узнала, что ИП говорит со своими детьми по-английски? До этого визита, или после?
Не помню. Но этот факт также поразил меня громом. По-моему, это было тогда же, у него дома.
Зашел его младший сын и обратился к Игорю Павловичу с вопросом - по-английски. Что-то вроде:
-Dad, may I go for a walk?
-Yes, you may, but a bit later...
-ответил ИП, а я, как всегда, мысленно упала в обморок.
Я никогда не видела,( да и не только я , а весь наш провинциальный народ; судя по тому, что случалось, когда они начинали беседу в троллейбусе, или поликлинике ) чтобы советско-подданные папа и сын говорили между собой на иностранном языке!
Негр! Точно он негр! Сбежал в СССР, как Любовь Орлова!
У ИП действительно было совсем неславянское лицо, при таком типично русском имени.
Потом я узнала, что его отец был сослан в Сибирь ( я, естественно, по детскому разумению и книжкам,считала, что сослан царским режимом; не соображая, что ИП - по возрасту чуть старше моих родителей - родился в конце 30-х годов ) и там женился на местной девушке - бурятке ли, тунгуске, или же в предках у нее были эти народы...
ИП отличался желтой смуглотой, миндалевидными черными глазками, классически-приплюснутым носом с большими ноздями. Ассоциация с негроидной расой возникала из-за "проволочных" волос и пухлых губ.
Чрезвычайно спортивное, сухощавое и соразмерное туловище.
После всех этих жутких и красочных описаний обязана заключить, что он был необычайно привлекателен, хоть и одет был всегда на редкость просто. Я бы добавила: бедновато и неряшливо .Растянутый в горловине свитер, часто с распущеными петлями, один и тот же заношенный пиджак. Курил ИП исключительно "Беломор", гасший каждые пару минут, и часто запихиваемый в карман брюк. Это не было имиджем, который часто использует богема: я такой бедный, но очень живописный...
ИП не нуждался во внешней поддержке, оформлении своей сути.
Глуховатой манерой интонации, черным, негасимым огоньком небольших глаз, точными движениями крупных кистей он источал аромат, благоухание мощного таланта, повергая к своим ногам толпы влюбленных: маленьких учеников, мрачных подростков, задумчивых студентов и сексуальных красавиц.
Вечно у него на уроке кто-нибудь "присутствовал" и внимал , улыбаясь от счастья. А если уж он обращался к слушателю, спрашивая его мнение.... Их всех в дрожь бросало от такой чести...!
Всего этого я не знала, сидя в обшарпанной комнате, где одна стенка была заставлена полками с книгами и пластинками.
Пока бабушка Женя негромко беседовала с ИП, я рассматривала названия книг. Меня удивило не количество - у нас тоже дома было немало... А то, что и авторы, и названия были незнакомы. Все выглядело затрепанным, захватанным, как стекло в двери, ведущей в кухню...
Жy-жу-жу кончилось. ИП обратился ко мне и спросил, что я хочу сыграть.
Я сказала:
-Первый Фортепианный концерт Чайковского.
Он улыбнулся и показал: прошу.
С этого момента я его полюбила.
Понятно, что Первый Концерт Чайковского я подобрала по слуху, в до-мажоре.Там подбирать-то особенно нечего. Гармония простая, трезвучия играть несложно и очень эффектно, особенно, если взять педаль...
Игорь Павлович выслушал и сказал. что будет со мной заниматься.
Потом они с бабушкой снова стали жужжать, а потом бабушка сказала:
-Мы пока не планируем будущее девочки...
В этом месте я встрепенулась и сказала:
-Бабушка , ты же знаешь, что я буду музыкантом.
ИП потом рассказывал, что с этого момента он меня полюбил.
Делаю перерыв: чувства переполняют меня, а рассказ только-только набирает скорость...
Конечно, я подвергалась потом разным влияниям - я вообще обожаю влияния - но ОН был для меня там, что запрещено законом - КУМИРОМ.
До сих пор я использую его мнения, его знания, его пылкость и преданность искусству.
Реальный человек жив и, надеюсь, здоров. Как я слышала, преподает теперь не фортепиано, а английский.
Я не поддерживаю с ним связь уже очень давно. Мне нечего ему сказать, - или я боюсь разочароваться.
Некоторые изменения его личности в том направлении, которое мне претило, - я заметила много лет назад.
Есть идеал, который заключен в рамочку. И я хочу, чтобы в ней он и оставался.
Нет у меня иллюстраций, нет и фотографий в помощь.
Восхваляемый Интернет в данном случае посмеялся над моими раскопками : преподавателей фортепиано
по фамилии Попов - легион.
Бывает, что личности, предельно поражающие в общении, не всегда распространяют сферы влияния письменно.
Таков был профессор Ю. А. Фортунатов, который на своих лекциях швырялся идеями, как мелкими монетами...Он оркестровал музыку половине композиторам советского союза безвозмездно, за спасибо.А звание профессора получил уже в самом почтенном возрасте...
И лекции его вышли потом по записям студентов, поскольку времени на издание книги при жизни у него не хватило.
Придется все описывать предельно красочно, как в сказке.
Тем не менее предупреждаю: не буду врать ради красного словца, ведь в данном сюжете реальность волшебна !
Я уже рассказывала, что бабушка воспитывала меня "гармонично".
В пять лет она присоединила к балету и английскому музыку. Начала меня обучать Сима Ефремовна Дубинская, полная и пожилая, бывшая бабушкина соседка . Мы ходили к ней домой, со "Школой Николаева" в в зеленой папке с оттиском Чайковского в круглой рамке . Потом в папке появились этюды Черни, сонатины Клементи, маленькая тетрадь Анны Магдалены Бах, "Детские альбомы "Шумана и Чайковского.
Над пианино у Симы Ефремовны висел ее фотопортрет - испуганной красавицы с косами, переброшенными на грудь.
Отвлекаясь, я рассматривала фото, и мне не верилось, что морщинистая строгая преподавательница - черепаха с остатками красной помады - каким-то образом связана с юной печальной евреечкой на портрете.
Сима Ефремовна научила меня играть. И как бы потом ни ахали следующие мои преподаватели над постановкой руки, она, и никто другой пронеслась со мной по программе четырех классов семилетки, без нудных упражнений и муштры.
Скоро Сима Ефремовна призналась, что дальше надо искать для меня академические рамки, а она, все, что могла - сделала.
Далее была неудачная попытка поступить в школу для особо одаренных детей, которая закончилась провалом, т.к. в то время местные знатные партийцы считали своим долгом послать детей именно туда , и только в класс фортепиано. Мне предложили виолончель, но я честно сказала, что бабушке будет неудобно таскать "эту тяжесть".
Потом меня отвели к какой-то знаменитой преподавательнице, которая стала меня посреди исполнения хватать за руки, чтобы проверить, не зажата ли кисть. Наглость!
И я жила дальше уже в первом классе. В очень хорошей школе, у очень хорошей Аллы Степановны, настоящей первой учительницы.
Невероятно трудным был для меня предмет под названием "письмо". Ручки - чернильные, которые пачкали все вокруг. К перышку вечно приставали какие-то волоски, которые надо было обтирать. А потом перо как бы расшатывалось,и обе его части расходились, создавая двойную линию при письме.
И вот Алла Степановна посадила со мной рядом мальчишку с круглыми и нагловатыми черными глазами.
Мальчик толкнул меня локтем, и в тетрадке появился незапланированный зигзаг. Я саданула без пощады в ответ так, что ручка взлетела и приземлилась, разбрызгав чернила в его тетради.
Назавтра перед уроками этот мальчик по имени Дима пришел с папой. И этот папа пожелал выяснить со мной обстоятельства происшествия...
Папа мне очень не понравился: он был сух и надменен, а лицом похож на мулата. Глухим и тихим голосом он официально заявил, что надеется на то, что инцидент останется единственным.
Я сразу причислила его к "странным" , дома нажаловалась, и тем самым и Дима, и все его родственники были бабушкой занесены в стан Моих Врагов.
Прошел еще год, я уж совсем подружилась с пианино.У меня открылись еще три дара: импровизации, точного подбирания по слуху и чтения с листа.
Бабушка, конечно, мною гордилась. Поэтому в школьном коридоре, ожидая выхода детей из класса, в разговоре с родителями она сказала, что ее внучка занимается музыкой...Димин папа спросил: и что она сейчас играет?
Бабушка назвала пьесу. Игорь Павлович ( а это и был Димин папа) пoмолчал, а потом предложил привести меня на прослушивание.
Бабушка стала наводить справки, у нее была приятельница, Лариса Ивановна Барсова, преподавательница гобоя в той самой школе для особо одаренных.
Лариса Ивановна бабушке перезвонила и сказала, что Игорь Павлович Попов - это знаменитый в городе педагог, в класс к нему не попасть, а преподает он в семилетке, потому что хочет быть "первым на деревне, а не последним в городе ". Не желает подчиняться маститым и известным,но худшим, чем он сам .
И мы к нему пошли. Бабушка - с любопытством и трепетом, и я - с любопытством и трепетом, - поскольку боялась, что он вспомнит кляксу.
Когда я узнала, что ИП говорит со своими детьми по-английски? До этого визита, или после?
Не помню. Но этот факт также поразил меня громом. По-моему, это было тогда же, у него дома.
Зашел его младший сын и обратился к Игорю Павловичу с вопросом - по-английски. Что-то вроде:
-Dad, may I go for a walk?
-Yes, you may, but a bit later...
-ответил ИП, а я, как всегда, мысленно упала в обморок.
Я никогда не видела,( да и не только я , а весь наш провинциальный народ; судя по тому, что случалось, когда они начинали беседу в троллейбусе, или поликлинике ) чтобы советско-подданные папа и сын говорили между собой на иностранном языке!
Негр! Точно он негр! Сбежал в СССР, как Любовь Орлова!
У ИП действительно было совсем неславянское лицо, при таком типично русском имени.
Потом я узнала, что его отец был сослан в Сибирь ( я, естественно, по детскому разумению и книжкам,считала, что сослан царским режимом; не соображая, что ИП - по возрасту чуть старше моих родителей - родился в конце 30-х годов ) и там женился на местной девушке - бурятке ли, тунгуске, или же в предках у нее были эти народы...
ИП отличался желтой смуглотой, миндалевидными черными глазками, классически-приплюснутым носом с большими ноздями. Ассоциация с негроидной расой возникала из-за "проволочных" волос и пухлых губ.
Чрезвычайно спортивное, сухощавое и соразмерное туловище.
После всех этих жутких и красочных описаний обязана заключить, что он был необычайно привлекателен, хоть и одет был всегда на редкость просто. Я бы добавила: бедновато и неряшливо .Растянутый в горловине свитер, часто с распущеными петлями, один и тот же заношенный пиджак. Курил ИП исключительно "Беломор", гасший каждые пару минут, и часто запихиваемый в карман брюк. Это не было имиджем, который часто использует богема: я такой бедный, но очень живописный...
ИП не нуждался во внешней поддержке, оформлении своей сути.
Глуховатой манерой интонации, черным, негасимым огоньком небольших глаз, точными движениями крупных кистей он источал аромат, благоухание мощного таланта, повергая к своим ногам толпы влюбленных: маленьких учеников, мрачных подростков, задумчивых студентов и сексуальных красавиц.
Вечно у него на уроке кто-нибудь "присутствовал" и внимал , улыбаясь от счастья. А если уж он обращался к слушателю, спрашивая его мнение.... Их всех в дрожь бросало от такой чести...!
Всего этого я не знала, сидя в обшарпанной комнате, где одна стенка была заставлена полками с книгами и пластинками.
Пока бабушка Женя негромко беседовала с ИП, я рассматривала названия книг. Меня удивило не количество - у нас тоже дома было немало... А то, что и авторы, и названия были незнакомы. Все выглядело затрепанным, захватанным, как стекло в двери, ведущей в кухню...
Жy-жу-жу кончилось. ИП обратился ко мне и спросил, что я хочу сыграть.
Я сказала:
-Первый Фортепианный концерт Чайковского.
Он улыбнулся и показал: прошу.
С этого момента я его полюбила.
Понятно, что Первый Концерт Чайковского я подобрала по слуху, в до-мажоре.Там подбирать-то особенно нечего. Гармония простая, трезвучия играть несложно и очень эффектно, особенно, если взять педаль...
Игорь Павлович выслушал и сказал. что будет со мной заниматься.
Потом они с бабушкой снова стали жужжать, а потом бабушка сказала:
-Мы пока не планируем будущее девочки...
В этом месте я встрепенулась и сказала:
-Бабушка , ты же знаешь, что я буду музыкантом.
ИП потом рассказывал, что с этого момента он меня полюбил.
Делаю перерыв: чувства переполняют меня, а рассказ только-только набирает скорость...