Обещанное. 1.
Обсуждая прошлую встречу, один из присутствующих сказал, что у него осталось впечатление, как от луча прожектора, случайно высветившего отдельные эпизоды.
Как бы мне ни хотелось плавности и основательности, но прожектор будет и сегодня - иначе мне придется писать ежедневно, и главное - непонятно, зачем.
Все плавное уже написано в сотнях вариантов.
Утешу себя тем, что со временем светлых пятен будет все больше, и когда-нибудь сложится настояший пейзаж - театральная сцена, с перспективой, с передним планом, со сменой декораций.
Я не хотела бы останавливаться на истинах очевидных - и , кроме того, история музыки вписывается покорно в общую историю искусств и литературы.
Но сказать все-таки нужно, для того, чтобы персонажи занимали уютные места, а не толклись по нескольку у одного стула, как в детской игре.
Я расскажу - одним махом - обо всем, что было до того, о чем мы говорили прошлый раз, т.е. до романтизма - а хронологически - до начала девятнадцатого века.
Это Древний мир Европы - Aнтичность, Средневековье, Возрождение, Барокко и Классицизм.
В двух словах.
Как я уже сказала, то что мы знаем о развитии литературы и изобразительных искусств, годится также и для музыки.
Есть, тем не менее, несколько отличий.
Первое - музыка вплоть до периода классицизма слегка опаздывала в росте. Примерно лет на сто.
Т.е., когда нам показывают готический собор на фоне органной музыки Баха, а скульптуры Микельанджело - под Моцарта , это несинхронно исторически , хотя эстетически совпадает идеально.
A используют ее - потому что музыка Средневековья менее ярка для слушателя, менее объективно подходит под определение обще-прекрасного, нежели Бах и Моцарт.
Ну, ладно: музыкальный текст менее конкретен, и его с легкостью можно приспособить к самым разным визуальным объектам.
Но еще есть неловкий момент, который можно истолковывать по-разному, и он остается открытым.
Музыка - искусство временное, не зафиксированное.
Я в свое время учила средневековую нотацию: славянскую в Москве и западную - в Тель-Авиве.
Сразу скажу, что учила по необходимости, я не люблю ломать голову над шифрами.
В Москве просто списывала у тех, кто этим занимался серьезно. Там и списать-то тяжело! Одни каляки, как иеороглифы. Они и называются - крюки.
В Тель-Авиве списывать не дают - поэтому пришлось сидеть с ластиком и карандашом и решать задачки.
Этот пример, кстати, очень известный, даже знаменитый. Думаю, можно догадаться, ответ в тексте!
Скажу еще раз сразу: почти ничего не помню, кроме красивого слова "Параклит", с которого начинались строчки записи в славянской нотописи, и не менее краcивых названий невм "virga" и "punctum", вышедших из употребления несколько сот лет назад.
Но что я помню и понимаю - что запись того времени весьма приблизительна и допускает разные трактовки и интерпретации. Это о ритме и высоте. Что же касается темпов, динамики и характера, то тут вообще каждый решает по своему усмотрению.
Инструменты - аутентичные, сделанные по рисункам и т.д. - также разнятся - по сырью для изготовления компонентов, по технике звукоизвлечения.
Тем не менее существует полно ансамблей, играющих древнюю музыку, и даже, например, на представлении "Набукко", вдобавок к чудесной музыке Верди перед каждым отделением выходило очаровательное ассирийское существо и било в гонг, призывая нас окунуться, и т.д. и т.п.
В 70-е гг. фирма "Мелодия" выпустила пластинку лютневой музыки, очаровавшую и стара, и млада. Историю эти все знают и любят.
Я же, как непосредственная очарованная жертва, говорю: образ и документ - совершенно различные понятия.
Ну, хорошо.
Допустим, мы нашли прекрасно сохранившийся экземпляр теорбы или кифары. Мы точно расшифровали запись и готовы ее исполнить в соответсtвии с чудом сохранившимися указаниями автора.
Да ладно! Возьмем более позднее произведение, записанное в современном виде, a capella, т.е. без инструментального сопровождения
Значит ли это, что мы добьемся того впечатления, которое производила та же музыка на своих современников?
Тут уж одного старания интерпретатора недостаточно.
Адресат тоже должен соответствовать.
Прихожанин лютеранской церкви знал точно, какую эмоцию содержит текст хорала, и почему его исполняют именно сегодня. Он не слушал, а пел вместе со всеми, адреcуясь к престолу Всевышнего.
Трубадур, сочинивший песню о весеннем празднике, знал, на что он вдохновляет слушателей - не цветочки в лугах собирать, а заниматься свальным грехом.
Автор мадригала "Веретено" рассказывал не о прядении, а восхищался трудолюбием куртизанки, ибо на сленге того времени именно "веретеном" называли предстваительниц этой профессии.
Но даже, если мы прочтем достаточно об истории того и сего,в любом случае, тяжело будет нам нейтрализовать наш громадный опыт слушания музыки.
Например: oдноголосие девятого века, так называемое "грегорианское пение" нас трогает чрезвычайно.
дадада! Как там?
"Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд".
Так это он для нас бедный, по контрасту с джазом, техно и "Реквиемом" Берлиоза!
А для них он был - во-первых,богатый - много людей поют, а не один монашек!
А во-вторых, единственно возможный - многоголосие только-только начинало робко показывать зубки, и каждое поползновение пресекалось идеологическими, этическими и эстетическими установлениями отцов церкви
В любом случае, до определенного периода до нас дошли в наиболее бесспорном виде разговоры о музыке, нежели она сама.
антракт, бокал вина.