Постфолклор: былички и легенды альпинистов и туристов.
Краткий дайджест по просьбе уважаемого Анонима.
В качестве эпиграфа хотелось бы привести цитату из замечательной работы "Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа"(http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov7.htm).
Собственно туристскую устную традицию можно проследить, начиная примерно с 50-х годов. Однако в отдельных случаях можно утверждать, что некоторые её корни уходят значительно глубже. Туризм как массовое явление возник не на пустом месте: люди всегда путешествовали, тем более в нашей огромной стране. И иногда в рассказах современных туристов звучат отголоски довольно архаичных традиций. Так, однажды бывший горник вспоминал когда-то услышанное в походе присловье: "Чёрный Альпинист хватает последнего", -- а к чему и почему так говорилось, вспомнить не мог. На это последовал ответ:
-Да потому же, что и раньше. В конце прошлого -- начале этого века в деревне, когда девчонки незамужние ходили на речку купаться, они выходили из воды и скандировали: "Дедушка, дедушка, ухвати последушка!" И последняя девчонка, оставшаяся в воде, в панике бросалась к берегу... Это моя покойная бабушка рассказывала, из Рязанской области... Такие вещи иногда в памяти всплывают -- просто так никогда не вспомнишь, без повода.
Персонажи туристской мифологической прозы
Классификация персонажей мифологической прозы часто осложняется тем, что неясна граница между ними. Одно и то же (по своим функциям) демоническое существо может называться по-разному в разных районах, и наоборот, одно и то же имя может присваиваться разным по своим функциональным особенностям существам. Поэтому разграничение персонажей проводится (подобно фонемам) по набору дифференциальных признаков (ДП), а сам персонаж понимается как "совокупность релевантных, устойчиво повторяющихся в традиции признаков и функций, скрепленных именем" 135 . Схемы описаний МП могут быть более или менее подробными 136 , в настоящей работе мы воспользуемся схемой, разработанной О.В. Черепановой, в которой выделены семь главных признаков МП: "1) степень ирреальности персонажа (человек или животное, обладающее ирреальными свойствами, фантастическое существо, дух и т.д.); 2) его функция (вредоносный, добродетельный); 3) место, сфера обитания (земля, выше земли, ниже земли; дом - вне дома и т.п.), время появления персонажа <...> 4) форма проявления персонажа <...> ; 5) облик персонажа: антропоморфный, полиморфный, <...> зооморфный, аморфный; 6) атрибуты персонажа <...> 7) отношение человека к персонажу" 137 .
По первому из критериев персонажей туристской демонологической прозы можно разделить на две группы по принципу "человек / не - человек"
Первая группа - это Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Баксанская Дева, Горная Дева, т.е. так же как и в других текстах современного городского фольклора "почти исключительно души людей, трагически погибших здесь или умерших неестественной смертью" 138 . Как было сказано выше, это может быть не просто гибель в результате предательства, а некое изменение состояния - "сошел с ума", "почернел", и даже "мифологизировался"(ДНВ).
Вторая группа - нечеловеческие персонажи - Хрумбряк, Шебуршанчик, Шуршавчик, хозяева различных локусов, персонажи заимствованные из местной или традиционной крестьянской прозы. Они редко именуются как "духи", чаще неопределенно - "существо", "зверь" (в значении "создание").
Нужно сказать, что противопоставление этих двух групп сохранятся и по другим критериям классификации. В частности они противопоставлены по сфере обитания: персонажи первой группы населяют все пространство, в котором происходит поход (отметим, что только в пространстве похода и актуализируется вся туристская демонология, в городе она не существует) - это все горы или все пещеры. В противоположность им персонажи второй группы принадлежат к конкретным локусам, или же привязаны к туристам, обитают, например, на определенных стоянках, в палатках: "Шуршавчик - домовой, только в палатке.."(КСИ).
Рис. 5. "Чум" ульяновских туристов
По функции все персонажи амбивалентны, они несут функцию "контролирующую", их действия как правило вызваны нарушением тех или иных правил - "если люди начинают кушать в" чуме", <...> Мужик, значит, с сильными руками, да, с хорошей координацией, роняет тарелку... Роняет тарелку с содержимым, вот, на ровном месте, значит, никто ему ничё не мешает. <...> Всё. Пища пропала, да. Хрумбряк наелся"(ГНР). Нет четкого разделения персонажей на вредителей и благодетелей.
В текстах о персонажах второй группы чаще встречается требование жертвоприношений. Нами записан только один фрагмент, содержащий указание на жертвы Черному Альпинисту: "Альпинисты оставляют своему Черному брату разные мелочи, чтобы хоть как-то облегчить ему существование" (ЕрАА). Напротив, в текстах посвященных туристским домовым жертвы предписываются: "Если осталось что-то после еды, то нужно отдать Мабуке... Однажды мы ничего не отдали Мабуке и Бананаю и... Это было на Юшутке... И они сами забрали фотоаппарат..."(ЕОВ, КВ, ЕА).
Форма проявлений персонажей разнообразны, однако персонажи второй группы по своим проявлениям близки домашним духам традиционной крестьянской демонологии. "Он постоянно шуршит, шалят, вечно что-то пропадает" (КСИ). Персонажи первой группы как правило, не обладают особой формой проявления, за исключением, может быть, Баксанской Девы, форма проявления которой - "обманчивое эхо в горах" (ШВВ).
Облик персонажей первой группы чаще всего антропоморфен (или их никто не видит). В частности, Черный Альпинист в быличках трудно отличим от обычного альпиниста. О его признаках мы скажем ниже. Персонажи второй группы как правило невидимы. Их облик представляется чем-то вроде плюшевой игрушки: "Как он должен был выглядеть? И.: Это вот в последней серии "Звездных Войн" есть такие маленькие животные, такие мохнатые-мохнатые, пушистые, мягкие, красивые, добрые. Вот, вот так вот"(МАИ).
Таким образом, персонажи первой группы противопоставлены персонажам второй по следующим признакам: происхождение - человеческое / не-человеческое, облик - антропоморфный / неантропоморфный, сфера обитания - все пространство похода / конкретные локусы, туристские стоянки. Все это позволяет обозначить персонажей первой группы, как персонажей "высшей" туристской демонологии. По словам одного из наших информаторов, "Черный Альпинист - это некоторое божество всех альпинистов и горных туристов, которое всегда а... приходит на помощь..."(ШВВ). Соответственно, персонажей второй группы мы обозначим как представителей "низшей" туристской демонологии.
Далее мы более подробно рассмотрим особенности персонажей каждой из групп.
Персонажи "низшей" туристской демонологии
Персонажей этой группы (связанных с конкретным пространственным локусом) можно в свою очередь разделить на две группы. Это, во-первых, персонажи, явно заимствованные из крестьянской или местной традиции. Е.В. Абанькина пишет, что "К сюжетам, прямо перешедшим из крестьянской среды в среду туристов, относятся также сюжеты о <...> местных духах и о Хозяине пещер..." 139 . Как правило, традиционные персонажи тесно связаны с конкретным местом, районом, в котором туристская группа проходит свой маршрут. "Мне рассказывали, что встречались, видели даже, так скажем, причем человек, который в общем-то как бы не страдает глюками, видел Хозяина... вот катакомб одесских... <...> если группе, вот, является нечто запретительное, некто, то есть какая-то смутная фигура... во сне, или, там, в полусне... значит, она может классифицироваться как запрет. <...> он назывался Хозяин, причем, там у каждого отрезка свой хозяин, как правило есть мелкий хозяин, есть крупный хозяин" (ЧАА). Или: "Много рассказов о злых и добрых духах рассказывалось местным населением алтайцев высоко в горах. Чтобы духи не трогали, нужно у очага оставить какую-нибудь пищу и не шуметь" (ИЛН).
Однако, для того чтобы можно было с уверенностью сказать, что перед нами факт заимствования, нужно, как минимум, описать источник заимствования, т.е. саму местную традицию, что чаще всего невозможно. Поэтому вопрос о масштабах миграции в туристскую традицию текстов "снаружи" достаточно спорен.
Во-вторых, это МП, возникшие внутри туристской субкультуры. Как было сказано выше, их функции и особенности схожи с домашними духами традиционной культуры. Такого рода персонажам часто приписывают разные мелкие неприятности, разные непонятные явления, звуки: "Ну, бывают постоянно разные постукивания, там, хрусты слышат, да, неизвестного направления, неизвестного, да... Ну, там, типа, там, слонопотама, который ходит и ест, там, из слонопотамки - яма для этих, для отбросов разных, че остается, для мусора, вот, он по ночам приходит там, кажется, ест, вот...Ну, конкретно, обычно оказывается разные животные..."(РЕВ). Часто такие персонажи являются результатом шутки, розыгрыша (напр. "троглики", упоминаемые Шумовым 140 ). Такого же происхождения, вероятно, Зеленый Камнежуй (хотя в наших записях он фигурирует как совершенно "серьезный" персонаж, очевидна связь с приводимой Шумовым шуточной загадкой: "На посвящениях в спелеологи новичкам задают такую загадку: "Маленький, зелененький, в пещере сидит и камни ест". Ответ: маленький зеленый камнеед" 141 ). По-видимому, персонажи эти не распространены широко, для каждой из туристских групп может быть свой круг таких существ, своя внутригрупповая демонология.
Бросается в глаза тот факт, что персонажи "низшей" туристской демонологии могут быть выдуманы, нафантазированы "к случаю", и могут быть продуктом импровизации. Так, один из наших информаторов рассказал нам любопытную историю появления сверхъестественного существа: "Дело было ночью. Долго сидели у костра, была довольно небольшая теплая компания, пели, пели, потом... <...> Летняя стоянка, Крокодиловка внизу, за водой надо идти далеко. Вот... захотел человек умыться. <...> Вот, и посредин... песню обрывает, значит, дикий, абсолютно дикий вой. Не вой, а визг, причем душераздирающий. <...> Ну, естественно, все вскакивают, поломились, <...> Ринулись туда. Ну, где-то минут через пятнадцать, через десять, наверно, можно было что-то... что-то услышать относительно вразумительное, кроме... кроме междометий. В общем, появился Шебуршанчик, зверь, который не вовремя появился у ручья. Она его не должна была видеть, а он показался. <...> Он стал Шебуршанчиком".
Здесь видно, как под воздействием случая мгновенно возникает представление о сверхъестественном существе. Конечно, здесь велика доля игры, отношение к такого рода существам не слишком серьезно, однако сам процесс их появления заставляет вспомнить слова А.Ф. Лосева о первоначальной стадии человеческой мифологии, преанимизме: "В это понятие преанимизма мы вкладываем совершенно определенное содержание, а именно мгновенное появление под воздействием какого-либо внезапного случая в сознании человека представления о демоне. Этот демон еще не имеет никакой фигуры и никакого лица, никакого вообще очертания..." 142 Таким образом, здесь перед нами чрезвычайно яркая иллюстрация механизма появления представления о демоническом персонаже.
Еще один механизм может быть связан с объяснительной функцией демонологии. В этом случае демону приписывается некая функция, позволяющая объяснить, в частности, неудачи:
"Юрий Устинов с детьми из детдомов, ходили, делали тропу, то есть чистили горы... Да, там в качестве фольклора появлялись вот эти вот звери, как Вездехахаль, Хрумбряк и все остальное прочее. Каждый из них служил для чего-то определенного. Ну, Вездехахаль, например, скажем так, бегал вокруг девчат, так, что у них все из рук сыпалось, вот. Ну как, он просто их отвлекал, он везде так ходит и отвлекает, в основном, почему-то девчат. Они вот то еду пересолят, то еще че-нибудь стрс... такого состряпают, вот он обычно виноват"(МАИ).
Конечно, создание таких "отглагольных" демонов - во многом свойство педагогических методов Устинова, но не только. Создание собственной, пусть даже явно выдуманной мифологии характерно не только для туристов. Особенно высока доля "мифологизаторов" в субкультуре толкинистов.
Таким образом, можно сказать, что отношение туристов к персонажам этой группы несколько несерьезно, имеет во многом игровой характер, это своего рода игра "в демонологию".
Персонажи "высшей" туристской демонологии
Наконец, наиболее известными, принадлежащими, судя по всему, всей традиции являются персонажи "высшей" туристской демонологии: Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Баксанская Дева и некоторые другие. Отличаются они от всех прочих персонажей еще и тем, что тексты о них распространены повсеместно, даже за пределами туристской субкультуры, тексты эти представляет всю жанровую парадигму, они обладают устойчивой структурой, которую можно вычленять и анализировать. Кроме того, как было сказано выше, если сверхъестественные персонажи этой группы имеют достаточно узкую локальную приуроченность, то эти не связаны с конкретным местом. Черный Альпинист и Баксанская Дева принадлежат всему пространству гор, так же как Белый Спелеолог - всем пещерам.
Генезис персонажей "высшей" туристской демонологии
Еще одной важной чертой, объединяющей персонажей первой группы является происхождение, генезис. Все эти персонажи - души или призраки людей "умерших при особых обстоятельствах" 143 . Это соответствует, с одной стороны, поздней стадии развития мифологии, когда духи стихий осмысляются как души погибших (Ср.: "В современных крестьянских представлениях даже водяной и леший считаются заложными покойниками" 144 ). С другой стороны, она соответствует и весьма архаической эпохе, когда "между демоническими силами природы и душами людей первоначально не полагалось определенной границы" 145 .
Некоторые исследователи (Абанькина, Шумов и Корабельникова), говоря о генезисе представлений о сверхъестественных существах в туристском фольклоре, связывают их с крестьянскими представлениями о "заложных" покойниках. Так, Е.В. Абанькина пишет: "Генезис представлений о мифических существах в туристской быличке восходит к традиционным крестьянским представлениям о "заложных" покойниках - людях, умерших прежде срока своей естественной смерти..." 146 Однако, на наш взгляд неправомерно слишком прямолинейно связывать крестьянские представления и явления современного фольклора туристов. Действительно, Д.К. Зеленин определял понятие "заложный" покойник так: "... заложные суть самоубийцы, погребенные без отпевания <...> Мы понимаем термин "заложные" в смысле: заложенные, закладенные досками или кольями <...> в отличие от зарытых в землю, собственно похороненных" 147 . При этом Зеленин указывает, что такое странное погребение вызвано представлением о том, что такой покойник может лишить землю урожая, сделать ее неплодородной, вызвать засуху. Конечно, представление о том, что человек, умерший насильственной смертью, - не обычный покойник, обще для всех народов, и фольклор туристов только подтверждает правило. Но, говоря об истоках этих образов, нельзя называть сверхъестественных персонажей туристского фольклора заложными покойниками только потому, что они гибнут неестественной смертью. Ведь представления о заложных неразрывно связаны с представлением о плодородии земли, кроме того к числу заложных принадлежат в первую очередь самоубийцы, опойцы, утопленники, но не убитые. Как видно, все эти признаки очень мало соотносятся с признаками Черного Альпиниста. Наоборот, одно из важнейших свойств Черного Альпиниста - поиск и месть обидчику, совершенно несвойственно крестьянскому фольклору.
Поиск своего обидчика, предателя, а также любовная коллизия отражают, на наш взгляд, литературные влияния. Действительно, ни в фольклоре архаических народов, с которым прямо соотносится жанровая форма этиологического мифа, ни в традиционном крестьянском фольклоре нет любовной коллизии (в той форме и в той функции, в какой она есть в рассказах о происхождении Черного Альпиниста), отсутствует мотив мести. Поэтому корни этих представлений следует искать в литературе (Ср. "Тень отца Гамлета", литература о привидениях, призраках, связанная с западной традицией.) и в массовой культуре.
Цветовая символика в туристской демонологии
Большое внимание исследователей привлекает тот факт. что в названиях многих сверхъестественных персонажей туристского фольклора присутствует цветовая составляющая (Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Зеленый Камнежуй, Синий Байдарочник и т.д.), что вызывает у исследователей стойкую ассоциацию с детским фольклором. Однако цветовой маркер в наименовании персонажа - характерная особенность и русской мифологической прозы, и мирового фольклора в целом.
Так, Белобог и Чернобог, по некоторым данным - древнейшие образы славянского языческого пантеона, олицетворяющие добро и зло 148 . О.В. Белова отмечает, что "синий, черный, зеленый цвета - это отличительный признак представителей нечистой силы, проявившийся в названиях типа синец, черный и связанный с символикой принадлежащих тому свету цветов" 149 . М. Власова в "Новой АБЕВЕГе русских суеверий" пишет о значении черного и белого цветов в крестьянской демонологии: "Черный - цвет потусторонних сил, ночи, тьмы, тайны. В поверьях он характеризует чертей, <...> черт (как и дьявол) нередко (и иносказательно) именуется просто черным" 150 . "Белая (баба, девка, женщина) - явление Смерти в образе женщины; покойница; предвестница несчастья" 151 . О.А. Черепанова подчеркивает, что наименование нечистой силы по цвету также характерно для мифологической лексики Русского Севера: "Возможны наименования черта, беса по цвету: черный, черный шут, черняк, так как черный цвет - цвет потусторонних, враждебных сил, ассоциированных с ночью, зимой, севером, "той жизнью"; синий, синеубразный, синец <...> Наименование черта зеленый обусловлено тем, что зеленый цвет как альтернативный красному - цвету жизни - также связан с ирреальным миром" 152 . Семантика черного и белого в определенном смысле общечеловечна, так В.Тэрнер так описывает семантику этих цветов в племени ндембу: "Она <чернота> означает у ндембу только действительную, но и символическую и ритуальную смерть. <...> Черное - символ нечистоты, белое - возрождения" 153 .
Вообще слово "черный" в языке может иметь значения "чародейский, колдовской, связанный с нечистой силой" 154 .
Слово "черный" в качестве детерминанта сверхъестественного существа вообще достаточно часто встречаются не только в крестьянском и детском фольклоре, но и в фольклоре разных профессиональных групп. Приведем пример из литературного источника:
"- Священнику каяться? Подумаешь... очень нужно. А только вот Черного Человека надо остерегаться.
- Что это за Черный Человек?
- Старик углекоп. Бродит по шахте, и которая девушка согрешит, он ей шею свернет" 155 .
Здесь Черный Человек, описанный Эмилем Золя, - персонаж фольклора шахтеров.
В фольклоре немецких горнорабочих еще в XIX веке были зафиксированы поверья о Белой Женщине 156 .
В фольклоре современных субкультур встречаются персонажи, имеющие цветовую составляющую в названии. Так, например, нами записаны тексты, повествующие о Черном Солдате, Черном Драйвере (здесь, однако, трудно отрицать влияние уже туристской традиции).
В современном городском фольклоре также не редкость представления о Черном Человеке: "Образ человека в черном присутствует в современных рассказах, связанных с полтергейстом и НЛО <...> "человек в черном" - частая причина полтергейстов в западном мире" 157 .
Семантика цвета в туристской демонологии
Однако, какое значение имеет цвет во всех этих случаях? Значит ли это, что, например, Черный Альпинист воспринимается туристами как существо демоническое, как черт, как нечистая сила? По-видимому нет, так как в представлениях туристов Черный Альпинист - амбивалентен, способен как на зло, так и на добро. Скорее Черный Альпинист осознается как помощник туристов, спасающий в трудных ситуациях:
" ...он так просто продолжал ходить по.... горам, искать, находить группы, где что-то неприятное и пытался их спасти: показывал дорогу, пытался вывести и ..."(ЖАВ)
А также как носитель справедливости, наказывающий злых и награждающий добрых: "Кого найдет, кого не найдет, кому помогает, кому мешает... По-разному бывает... Кто-то считает, что встретить его... На самом деле говоря, разные группы по-разному. Некоторым помогает, некоторым мешает, так же, как и сами горы."(МАИ)
Таким образом, черный цвет не является знаком принадлежности Черного Альпиниста к нечистой силе, символом зла. Кроме того, только в небольшой группе текстов "черный" означает реальный цвет (одежды, волос). Эти тексты можно отнести к периферийным, так как они записаны от людей, мало знакомых с альпинизмом. Кроме того, они лишены ряда структурных признаков этиологического мифа. Пример: "Когда они вышли, они увидели, что по тому маршруту, где они шли вечером с невероятными усилиями, совершенно спокойно поднимается человек в черной шляпе, черном пальто, очень длинном, опираясь всего лишь на элегантную черную трость, держа другой рукой на поводке большую черную собаку." 158 Как видно, приведенный текст имеет совершенно иную природу, нежели разбираемые рассказы. Напротив, в быличках, повествующих о встрече людей с Черным Альпинистом, подчеркивается, что он выглядит как обычный человек:
"Группа уходила в поход, и где-то на маршруте... тоже вот увидели человека...<...> Штормовку, значит весь такой закутанный... вот.
- Черного цвета?
- Нет, не черного. Просто, нормальный зеленый, штормовка была, зеленые брюки, то есть нормальный вроде как это... человек шел, вот... со всем снаряжением."(ЖАВ)
Черного Альпиниста узнают не по черной одежде, а по другим признакам. В частности Черный Альпинист в горах один (что не свойственно для традиций советского альпинизма, в котором одиночные походы - редкость: "в правилах Федерации <Туризма и альпинизма> запрещено участие в соревнованиях "соло" (в одиночку) <...> альпинистов, совершающих сольные восхождения в России очень мало..." 159 ), у него отсутствует необходимое снаряжение:
"Просто единственное что: в горах одна... один человек, считается, не ходит. То есть обязательно должна, как минимум, пара, а это был один человек. И, в том числе, без рюкзака... вот, хотя... "(ЖАВ)
Черный Альпинист не оставляет следов:
"Кстати, когда уже спускаться начали, то есть они попали именно на тропу, уже на перевале, вот, кто-то сказал: "Ребят, а ведь следов нет!" На голых снежниках не было ни одного следа. То есть человека не могло быть там... Вот."(ЖАВ)
У него может быть скрыто лицо: "Единственное, что не разглядели - лица. Просто почему-то капюшон был глубоко закрыт... Закрыта им голова. Несмотря на погоду, одет полностью, вот... "(ЖАВ).
И наконец - после встречи с ним происходят несчастья, т.е. он "предупреждает" о них своим появлением:
"Ну у них через два дня девушка упала со скалы. И вот тогда только вспомнили, что... э... Черный Альпинист, что он как бы предсказал, что будет несчастье в групп, что надо быть поосторожнее, вот..."(ЖАВ)
Таким образом, "черный" здесь означает не цвет. Оказывается несостоятельным объяснение символики цвета, данное Шумовым и Корабельниковой: "Формирование образа идет и за счет метафоризации цвета комбинезона. Это подтверждает <...> оценка действий персонажа по цвету комбинезона: черная одежда - черные дела." 160 Черный цвет одежды, как и односторонне "черные дела" не входят в число необходимых признаков персонажа. Интересно в этой связи появление в одном из текстов мотива слепоты Черного Альпиниста.
"Он его оставил одного, <...> а этот человек, он, когда он падал в пропасть, он потерял зрение. Ну, каким-то образом, и ... С тех пор он бродит по горам... "(ШВВ)
По словам В.Я. Проппа, слепота - признак принадлежности к иному миру: "Слепота существ, подобных яге, явление международное <...> под "слепотой" понимается не просто отсутствие зрения. <...> Под "слепотой" может быть вскрыто понятие некоторой обоюдной невидимости <...> живые не видят мертвых точно так же, как мертвые не видят живых." 161 В этой плоскости, по нашему мнению, следует искать и объяснение цветовой символики. Вероятнее всего, черный цвет так же является символом принадлежности персонажа к иному миру. Это подтверждается текстом, приведенным Шумовым, в котором цвет одежды персонажа меняется на черный после его гибели: "На краю обрыва действительно стоял Витя, но не в сером комбинезоне, в каком он был, а в черном." 162 Интересно сопоставить это с той ролью, которую цвет играет в детских страшных историях. С.М. Лойтер пишет: "Цвет в детских историях мифичен. Более того демонологические силы нередко начинают действовать с обретением мифолого-символического цвета. Именно цветом инициируются их свойства и качества (купила черные шторы - и начались несчастья)" 163 . Как видно, это полностью соответствует роли цвета в этиологических рассказах туристов, действительно, именно с обретением цветовой отмеченности человек превращается в сверхъестественное существо. Цвет здесь своего рода знак принадлежности человека к иному миру, к разряду существ демонических.
Суммируя все вышесказанное, мы можем представить следующую схему описания мифологического персонажа "Черный Альпинист"
1. Действия Черного Альпиниста:
Говоря о действиях приписываемых Черному Альпинисту, необходимо отметить, что они неравнозначны по своей роли. Среди них есть своего рода действия - атрибуты (ищет своих обидчиков, чтобы отомстить им, ищет свою возлюбленную), которые не относятся к туристам, и действия, направленные на туристов (помогает -мешает, наказывает). Кроме того круг действий МП различен для поверий и быличек. Так, действия Черного Альпиниста в поверьях обобщены, в быличках же есть конкретные описания образа действий МП. Поскольку быличек весьма немного, мы не можем делать обобщения по поводу этого жанра. В поверьях же МП:
·
ищет своего обидчика / возлюбленную - хочет отомстить- заглядывает в каждую палатку -вытаскивает за ноги (если лежишь ногами к выходу) и смотрит - может перепутать - убьет (сбросит в пропасть)
·
помогает - показывает дорогу заблудившимся; переносит домой беспомощных; подает руку сорвавшемуся; спасает от обвала (заставляет выйти из палатки)
·
мешает - пропадают вещи у туристов; пугает туристов - "заводит" группу, бросившую товарища; "затаскивает" к себе
2. Время появления Черного Альпиниста чаще всего никак не отмечается в текстах, однако, когда о нем все же идет речь, это всегда время непогоды: "приходит только в непогоду (когда ураган, снегопады или дождь и так далее) и на больших высотах" (СЕВ)
3. Облик Черного Альпиниста также значительно различается в зависимости от жанра. В быличках он фигурирует то как обычный человек, то как смутный силуэт. В поверьях может заявляться, что его никто никогда не видел.
Черный Альпинист может появляться как
Обычный человек и его узнают потому что:
·
он шел один,
·
у него не было рюкзака (классное снаряжение)
·
не отвечал на вопросы
·
все чувствовали себя при нем неуютно
·
не оставлял следов
Силуэт (фигура в тумане) и его узнают потому что:
·
после встречи с ним происходят те или иные трагические события / рискованные действия прошли успешно
·
он проходит там, где не может пройти обычный человек
·
там, где он появлялся, не находят следов
Женские персонажи туристской демонологии
Одним из самых интересных персонажей туристского мифологического фольклора являются женские персонажи, которые могут фигурировать под многими именами. Это Баксанская Дева, Тибетская Дева, Белая Дева, Горная Дева и т.п.
Несмотря на то, что их имена прямо содержат географический элемент, мы включаем их в состав первой группы персонажей, так как никто из наших информаторов не говорил о том, что они связаны с одним только локусом (так, сфера действия Баксанской Девы, как мы могли понять со слов информаторов, не ограничивается районом оз. Баксан на Кавказе). Одинаков и генезис персонажей - это погибшие или "сошедшие с ума" девушки.
Так, Баксанская Дева "была предана в свое время своим женихом. Была предана и... Она пошла по его стопам, и... И она погибла в горах. Но погибла для всех, для себя она существовала, остался существовать её некоторый дух, который стал настроен против, так скажем... э... предательской мужской половины, которая её предала"(ШВВ).
В другом тексте Баксанская Дева тоже появляется в результате предательства, но совершенного по отношению к ее возлюбленному: "потом девушке приснился этот... самый... тот товарищ. И он ему сказал, что... в общем, нехорошо, вот друг-то поступил, он меня в пропасть столкнул ...вот...И, а ты, в общем, об этом не знаешь... И, в общем, она проснулась, ей стало так грустно, кинула она того, и ушла в горы. И с тех пор, она там так и блуждает...вот. Ну, может, там, заманить кого, может, там, помочь выбрести..."(ВМН).
Эльбрусская Дева появляется так: "Пошли молодожены гулять, а молодая жена ушла далеко ночью в горы, и, говорят, она сошла с ума там от красоты открывшегося вида, и не вернулась. Эта девушка может и помогать, и мешать туристам" (КЕС).
Тибетская Дева - сожженная жителями деревни колдунья.
Однако, объединяет всех этих персонажей общность ДП по действию. Фактически все они могут "заманивать группы в такие места, откуда невозможно выбраться"(КЕС). При этом особое внимание они уделяют мужчинам: "зазывали красивых туристов и альпинистов в горы и те оставались с ними" (КСИ). Нужно отметить, что мотив хозяйки гор является весьма распространенным в мировом фольклоре и получил отражение в литературе (Ср.: "Ледяная Дева" Г.Х. Андерсена). В грузинском фольклоре существуют верования в хозяйку зверей Дали, которая "часто принимает вид подвластного ей животного и заманивает охотника в лес <...> заманив в лес охотника, Дали принимает облик женщины. Она стремится к сексуальной связи с охотником" 164 . Один из наших информаторов (ЕрАА) приписывал Тибетской Деве стремление к сексуальной связи с попавшими в ее владения людьми. Такие же параллели встречаются и в фольклоре горнорабочих Урала 165 . Большое сходство с сюжетом сказа Бажова "Хозяйка Медной горы" имеет сюжет о Тибетской Деве (см. Приложение).
В фольклор туристов проникают также и персонажи традиционного фольклора, однако, сведения о них весьма ограничены: "Ну слышала про оборотня, вот... про свинью, которая бегает по горам" (ИРИ). Нам встретились даже исторические предания, например, о Юлове озере (см. Приложение). Однако, в целом, нельзя признать, что традиционный фольклор оказывает существенное прямое влияние на туристскую мифологическую прозу.
Так же стоит обратить внимание на следующие источники:
Легенда о Чёрном Альпинисте-
http://vif2ne.ru/nvk/forum/1/archive/493/493160.htm
http://www.chetvertnoy.ru/archive/5/5-101.shtml
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82
http://blog.ipcom.com.ua/entry.php?w=ZM&e_id=3676
Крымский Чёрный Альпинист - http://koshhejjka.sirenes.ru/index.php?d=22&p=20
Чёрный Альпинист и Эльбрусская Дева - http://www.dombay-team.ru/article_71.html&beg=1
Песня про Чёрного Альпиниста - http://www.ihold.ru/articles/k/komanda_k/000088594.shtml
Чёрный Лыжник :) - http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BB%D1%8B%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA
Исследования фольклора туристов и альпинистов:
О специфике и многообразии фольклора туристов -http://www.ruthenia.ru/folklore/pushkareva1.htm
Демонологическая проза туристов. Рассказы о Баксанской Деве - http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov2.htm
Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа( очень подробная и интересная работа, собственно, выдержки взяты из нее) - http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov7.htm
И, на закуску - фольклор прашютистов!(http://www.ruthenia.ru/folklore/livanova3.htm)
И, в качестве эпилога, из совсем другой области -
"Недалеко от Сычевки, близ Ржавенье есть (или была, но есть и до сих пор, наверно) мертвая деревня, ранее именовавшаяся Постом. Фронт в тех краях катался основательно, как известно. От местных якобы было известно, что в ДОТе на высотке в указанной деревне немцы при отступлении оставили пулеметчика. Поисковики сказывали, что иногда, в октябре, при убывающей луне, можно слышать, как в остатках ДОТа ругаются по-немецки, лязг металла и отдаленные звуки выстрелов. Выстрелов не слыхал, но немецкую брань и лязг слышал лично. И не один. Спорить с неверящими не буду: "есть многое на свете, друг Горацио..."
Так что, если кому интересно, тема не раскрыта до конца...
В качестве эпиграфа хотелось бы привести цитату из замечательной работы "Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа"(http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov7.htm).
Собственно туристскую устную традицию можно проследить, начиная примерно с 50-х годов. Однако в отдельных случаях можно утверждать, что некоторые её корни уходят значительно глубже. Туризм как массовое явление возник не на пустом месте: люди всегда путешествовали, тем более в нашей огромной стране. И иногда в рассказах современных туристов звучат отголоски довольно архаичных традиций. Так, однажды бывший горник вспоминал когда-то услышанное в походе присловье: "Чёрный Альпинист хватает последнего", -- а к чему и почему так говорилось, вспомнить не мог. На это последовал ответ:
-Да потому же, что и раньше. В конце прошлого -- начале этого века в деревне, когда девчонки незамужние ходили на речку купаться, они выходили из воды и скандировали: "Дедушка, дедушка, ухвати последушка!" И последняя девчонка, оставшаяся в воде, в панике бросалась к берегу... Это моя покойная бабушка рассказывала, из Рязанской области... Такие вещи иногда в памяти всплывают -- просто так никогда не вспомнишь, без повода.
Персонажи туристской мифологической прозы
Классификация персонажей мифологической прозы часто осложняется тем, что неясна граница между ними. Одно и то же (по своим функциям) демоническое существо может называться по-разному в разных районах, и наоборот, одно и то же имя может присваиваться разным по своим функциональным особенностям существам. Поэтому разграничение персонажей проводится (подобно фонемам) по набору дифференциальных признаков (ДП), а сам персонаж понимается как "совокупность релевантных, устойчиво повторяющихся в традиции признаков и функций, скрепленных именем" 135 . Схемы описаний МП могут быть более или менее подробными 136 , в настоящей работе мы воспользуемся схемой, разработанной О.В. Черепановой, в которой выделены семь главных признаков МП: "1) степень ирреальности персонажа (человек или животное, обладающее ирреальными свойствами, фантастическое существо, дух и т.д.); 2) его функция (вредоносный, добродетельный); 3) место, сфера обитания (земля, выше земли, ниже земли; дом - вне дома и т.п.), время появления персонажа <...> 4) форма проявления персонажа <...> ; 5) облик персонажа: антропоморфный, полиморфный, <...> зооморфный, аморфный; 6) атрибуты персонажа <...> 7) отношение человека к персонажу" 137 .
По первому из критериев персонажей туристской демонологической прозы можно разделить на две группы по принципу "человек / не - человек"
Первая группа - это Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Баксанская Дева, Горная Дева, т.е. так же как и в других текстах современного городского фольклора "почти исключительно души людей, трагически погибших здесь или умерших неестественной смертью" 138 . Как было сказано выше, это может быть не просто гибель в результате предательства, а некое изменение состояния - "сошел с ума", "почернел", и даже "мифологизировался"(ДНВ).
Вторая группа - нечеловеческие персонажи - Хрумбряк, Шебуршанчик, Шуршавчик, хозяева различных локусов, персонажи заимствованные из местной или традиционной крестьянской прозы. Они редко именуются как "духи", чаще неопределенно - "существо", "зверь" (в значении "создание").
Нужно сказать, что противопоставление этих двух групп сохранятся и по другим критериям классификации. В частности они противопоставлены по сфере обитания: персонажи первой группы населяют все пространство, в котором происходит поход (отметим, что только в пространстве похода и актуализируется вся туристская демонология, в городе она не существует) - это все горы или все пещеры. В противоположность им персонажи второй группы принадлежат к конкретным локусам, или же привязаны к туристам, обитают, например, на определенных стоянках, в палатках: "Шуршавчик - домовой, только в палатке.."(КСИ).
Рис. 5. "Чум" ульяновских туристов
По функции все персонажи амбивалентны, они несут функцию "контролирующую", их действия как правило вызваны нарушением тех или иных правил - "если люди начинают кушать в" чуме", <...> Мужик, значит, с сильными руками, да, с хорошей координацией, роняет тарелку... Роняет тарелку с содержимым, вот, на ровном месте, значит, никто ему ничё не мешает. <...> Всё. Пища пропала, да. Хрумбряк наелся"(ГНР). Нет четкого разделения персонажей на вредителей и благодетелей.
В текстах о персонажах второй группы чаще встречается требование жертвоприношений. Нами записан только один фрагмент, содержащий указание на жертвы Черному Альпинисту: "Альпинисты оставляют своему Черному брату разные мелочи, чтобы хоть как-то облегчить ему существование" (ЕрАА). Напротив, в текстах посвященных туристским домовым жертвы предписываются: "Если осталось что-то после еды, то нужно отдать Мабуке... Однажды мы ничего не отдали Мабуке и Бананаю и... Это было на Юшутке... И они сами забрали фотоаппарат..."(ЕОВ, КВ, ЕА).
Форма проявлений персонажей разнообразны, однако персонажи второй группы по своим проявлениям близки домашним духам традиционной крестьянской демонологии. "Он постоянно шуршит, шалят, вечно что-то пропадает" (КСИ). Персонажи первой группы как правило, не обладают особой формой проявления, за исключением, может быть, Баксанской Девы, форма проявления которой - "обманчивое эхо в горах" (ШВВ).
Облик персонажей первой группы чаще всего антропоморфен (или их никто не видит). В частности, Черный Альпинист в быличках трудно отличим от обычного альпиниста. О его признаках мы скажем ниже. Персонажи второй группы как правило невидимы. Их облик представляется чем-то вроде плюшевой игрушки: "Как он должен был выглядеть? И.: Это вот в последней серии "Звездных Войн" есть такие маленькие животные, такие мохнатые-мохнатые, пушистые, мягкие, красивые, добрые. Вот, вот так вот"(МАИ).
Таким образом, персонажи первой группы противопоставлены персонажам второй по следующим признакам: происхождение - человеческое / не-человеческое, облик - антропоморфный / неантропоморфный, сфера обитания - все пространство похода / конкретные локусы, туристские стоянки. Все это позволяет обозначить персонажей первой группы, как персонажей "высшей" туристской демонологии. По словам одного из наших информаторов, "Черный Альпинист - это некоторое божество всех альпинистов и горных туристов, которое всегда а... приходит на помощь..."(ШВВ). Соответственно, персонажей второй группы мы обозначим как представителей "низшей" туристской демонологии.
Далее мы более подробно рассмотрим особенности персонажей каждой из групп.
Персонажи "низшей" туристской демонологии
Персонажей этой группы (связанных с конкретным пространственным локусом) можно в свою очередь разделить на две группы. Это, во-первых, персонажи, явно заимствованные из крестьянской или местной традиции. Е.В. Абанькина пишет, что "К сюжетам, прямо перешедшим из крестьянской среды в среду туристов, относятся также сюжеты о <...> местных духах и о Хозяине пещер..." 139 . Как правило, традиционные персонажи тесно связаны с конкретным местом, районом, в котором туристская группа проходит свой маршрут. "Мне рассказывали, что встречались, видели даже, так скажем, причем человек, который в общем-то как бы не страдает глюками, видел Хозяина... вот катакомб одесских... <...> если группе, вот, является нечто запретительное, некто, то есть какая-то смутная фигура... во сне, или, там, в полусне... значит, она может классифицироваться как запрет. <...> он назывался Хозяин, причем, там у каждого отрезка свой хозяин, как правило есть мелкий хозяин, есть крупный хозяин" (ЧАА). Или: "Много рассказов о злых и добрых духах рассказывалось местным населением алтайцев высоко в горах. Чтобы духи не трогали, нужно у очага оставить какую-нибудь пищу и не шуметь" (ИЛН).
Однако, для того чтобы можно было с уверенностью сказать, что перед нами факт заимствования, нужно, как минимум, описать источник заимствования, т.е. саму местную традицию, что чаще всего невозможно. Поэтому вопрос о масштабах миграции в туристскую традицию текстов "снаружи" достаточно спорен.
Во-вторых, это МП, возникшие внутри туристской субкультуры. Как было сказано выше, их функции и особенности схожи с домашними духами традиционной культуры. Такого рода персонажам часто приписывают разные мелкие неприятности, разные непонятные явления, звуки: "Ну, бывают постоянно разные постукивания, там, хрусты слышат, да, неизвестного направления, неизвестного, да... Ну, там, типа, там, слонопотама, который ходит и ест, там, из слонопотамки - яма для этих, для отбросов разных, че остается, для мусора, вот, он по ночам приходит там, кажется, ест, вот...Ну, конкретно, обычно оказывается разные животные..."(РЕВ). Часто такие персонажи являются результатом шутки, розыгрыша (напр. "троглики", упоминаемые Шумовым 140 ). Такого же происхождения, вероятно, Зеленый Камнежуй (хотя в наших записях он фигурирует как совершенно "серьезный" персонаж, очевидна связь с приводимой Шумовым шуточной загадкой: "На посвящениях в спелеологи новичкам задают такую загадку: "Маленький, зелененький, в пещере сидит и камни ест". Ответ: маленький зеленый камнеед" 141 ). По-видимому, персонажи эти не распространены широко, для каждой из туристских групп может быть свой круг таких существ, своя внутригрупповая демонология.
Бросается в глаза тот факт, что персонажи "низшей" туристской демонологии могут быть выдуманы, нафантазированы "к случаю", и могут быть продуктом импровизации. Так, один из наших информаторов рассказал нам любопытную историю появления сверхъестественного существа: "Дело было ночью. Долго сидели у костра, была довольно небольшая теплая компания, пели, пели, потом... <...> Летняя стоянка, Крокодиловка внизу, за водой надо идти далеко. Вот... захотел человек умыться. <...> Вот, и посредин... песню обрывает, значит, дикий, абсолютно дикий вой. Не вой, а визг, причем душераздирающий. <...> Ну, естественно, все вскакивают, поломились, <...> Ринулись туда. Ну, где-то минут через пятнадцать, через десять, наверно, можно было что-то... что-то услышать относительно вразумительное, кроме... кроме междометий. В общем, появился Шебуршанчик, зверь, который не вовремя появился у ручья. Она его не должна была видеть, а он показался. <...> Он стал Шебуршанчиком".
Здесь видно, как под воздействием случая мгновенно возникает представление о сверхъестественном существе. Конечно, здесь велика доля игры, отношение к такого рода существам не слишком серьезно, однако сам процесс их появления заставляет вспомнить слова А.Ф. Лосева о первоначальной стадии человеческой мифологии, преанимизме: "В это понятие преанимизма мы вкладываем совершенно определенное содержание, а именно мгновенное появление под воздействием какого-либо внезапного случая в сознании человека представления о демоне. Этот демон еще не имеет никакой фигуры и никакого лица, никакого вообще очертания..." 142 Таким образом, здесь перед нами чрезвычайно яркая иллюстрация механизма появления представления о демоническом персонаже.
Еще один механизм может быть связан с объяснительной функцией демонологии. В этом случае демону приписывается некая функция, позволяющая объяснить, в частности, неудачи:
"Юрий Устинов с детьми из детдомов, ходили, делали тропу, то есть чистили горы... Да, там в качестве фольклора появлялись вот эти вот звери, как Вездехахаль, Хрумбряк и все остальное прочее. Каждый из них служил для чего-то определенного. Ну, Вездехахаль, например, скажем так, бегал вокруг девчат, так, что у них все из рук сыпалось, вот. Ну как, он просто их отвлекал, он везде так ходит и отвлекает, в основном, почему-то девчат. Они вот то еду пересолят, то еще че-нибудь стрс... такого состряпают, вот он обычно виноват"(МАИ).
Конечно, создание таких "отглагольных" демонов - во многом свойство педагогических методов Устинова, но не только. Создание собственной, пусть даже явно выдуманной мифологии характерно не только для туристов. Особенно высока доля "мифологизаторов" в субкультуре толкинистов.
Таким образом, можно сказать, что отношение туристов к персонажам этой группы несколько несерьезно, имеет во многом игровой характер, это своего рода игра "в демонологию".
Персонажи "высшей" туристской демонологии
Наконец, наиболее известными, принадлежащими, судя по всему, всей традиции являются персонажи "высшей" туристской демонологии: Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Баксанская Дева и некоторые другие. Отличаются они от всех прочих персонажей еще и тем, что тексты о них распространены повсеместно, даже за пределами туристской субкультуры, тексты эти представляет всю жанровую парадигму, они обладают устойчивой структурой, которую можно вычленять и анализировать. Кроме того, как было сказано выше, если сверхъестественные персонажи этой группы имеют достаточно узкую локальную приуроченность, то эти не связаны с конкретным местом. Черный Альпинист и Баксанская Дева принадлежат всему пространству гор, так же как Белый Спелеолог - всем пещерам.
Генезис персонажей "высшей" туристской демонологии
Еще одной важной чертой, объединяющей персонажей первой группы является происхождение, генезис. Все эти персонажи - души или призраки людей "умерших при особых обстоятельствах" 143 . Это соответствует, с одной стороны, поздней стадии развития мифологии, когда духи стихий осмысляются как души погибших (Ср.: "В современных крестьянских представлениях даже водяной и леший считаются заложными покойниками" 144 ). С другой стороны, она соответствует и весьма архаической эпохе, когда "между демоническими силами природы и душами людей первоначально не полагалось определенной границы" 145 .
Некоторые исследователи (Абанькина, Шумов и Корабельникова), говоря о генезисе представлений о сверхъестественных существах в туристском фольклоре, связывают их с крестьянскими представлениями о "заложных" покойниках. Так, Е.В. Абанькина пишет: "Генезис представлений о мифических существах в туристской быличке восходит к традиционным крестьянским представлениям о "заложных" покойниках - людях, умерших прежде срока своей естественной смерти..." 146 Однако, на наш взгляд неправомерно слишком прямолинейно связывать крестьянские представления и явления современного фольклора туристов. Действительно, Д.К. Зеленин определял понятие "заложный" покойник так: "... заложные суть самоубийцы, погребенные без отпевания <...> Мы понимаем термин "заложные" в смысле: заложенные, закладенные досками или кольями <...> в отличие от зарытых в землю, собственно похороненных" 147 . При этом Зеленин указывает, что такое странное погребение вызвано представлением о том, что такой покойник может лишить землю урожая, сделать ее неплодородной, вызвать засуху. Конечно, представление о том, что человек, умерший насильственной смертью, - не обычный покойник, обще для всех народов, и фольклор туристов только подтверждает правило. Но, говоря об истоках этих образов, нельзя называть сверхъестественных персонажей туристского фольклора заложными покойниками только потому, что они гибнут неестественной смертью. Ведь представления о заложных неразрывно связаны с представлением о плодородии земли, кроме того к числу заложных принадлежат в первую очередь самоубийцы, опойцы, утопленники, но не убитые. Как видно, все эти признаки очень мало соотносятся с признаками Черного Альпиниста. Наоборот, одно из важнейших свойств Черного Альпиниста - поиск и месть обидчику, совершенно несвойственно крестьянскому фольклору.
Поиск своего обидчика, предателя, а также любовная коллизия отражают, на наш взгляд, литературные влияния. Действительно, ни в фольклоре архаических народов, с которым прямо соотносится жанровая форма этиологического мифа, ни в традиционном крестьянском фольклоре нет любовной коллизии (в той форме и в той функции, в какой она есть в рассказах о происхождении Черного Альпиниста), отсутствует мотив мести. Поэтому корни этих представлений следует искать в литературе (Ср. "Тень отца Гамлета", литература о привидениях, призраках, связанная с западной традицией.) и в массовой культуре.
Цветовая символика в туристской демонологии
Большое внимание исследователей привлекает тот факт. что в названиях многих сверхъестественных персонажей туристского фольклора присутствует цветовая составляющая (Черный Альпинист, Белый Спелеолог, Зеленый Камнежуй, Синий Байдарочник и т.д.), что вызывает у исследователей стойкую ассоциацию с детским фольклором. Однако цветовой маркер в наименовании персонажа - характерная особенность и русской мифологической прозы, и мирового фольклора в целом.
Так, Белобог и Чернобог, по некоторым данным - древнейшие образы славянского языческого пантеона, олицетворяющие добро и зло 148 . О.В. Белова отмечает, что "синий, черный, зеленый цвета - это отличительный признак представителей нечистой силы, проявившийся в названиях типа синец, черный и связанный с символикой принадлежащих тому свету цветов" 149 . М. Власова в "Новой АБЕВЕГе русских суеверий" пишет о значении черного и белого цветов в крестьянской демонологии: "Черный - цвет потусторонних сил, ночи, тьмы, тайны. В поверьях он характеризует чертей, <...> черт (как и дьявол) нередко (и иносказательно) именуется просто черным" 150 . "Белая (баба, девка, женщина) - явление Смерти в образе женщины; покойница; предвестница несчастья" 151 . О.А. Черепанова подчеркивает, что наименование нечистой силы по цвету также характерно для мифологической лексики Русского Севера: "Возможны наименования черта, беса по цвету: черный, черный шут, черняк, так как черный цвет - цвет потусторонних, враждебных сил, ассоциированных с ночью, зимой, севером, "той жизнью"; синий, синеубразный, синец <...> Наименование черта зеленый обусловлено тем, что зеленый цвет как альтернативный красному - цвету жизни - также связан с ирреальным миром" 152 . Семантика черного и белого в определенном смысле общечеловечна, так В.Тэрнер так описывает семантику этих цветов в племени ндембу: "Она <чернота> означает у ндембу только действительную, но и символическую и ритуальную смерть. <...> Черное - символ нечистоты, белое - возрождения" 153 .
Вообще слово "черный" в языке может иметь значения "чародейский, колдовской, связанный с нечистой силой" 154 .
Слово "черный" в качестве детерминанта сверхъестественного существа вообще достаточно часто встречаются не только в крестьянском и детском фольклоре, но и в фольклоре разных профессиональных групп. Приведем пример из литературного источника:
"- Священнику каяться? Подумаешь... очень нужно. А только вот Черного Человека надо остерегаться.
- Что это за Черный Человек?
- Старик углекоп. Бродит по шахте, и которая девушка согрешит, он ей шею свернет" 155 .
Здесь Черный Человек, описанный Эмилем Золя, - персонаж фольклора шахтеров.
В фольклоре немецких горнорабочих еще в XIX веке были зафиксированы поверья о Белой Женщине 156 .
В фольклоре современных субкультур встречаются персонажи, имеющие цветовую составляющую в названии. Так, например, нами записаны тексты, повествующие о Черном Солдате, Черном Драйвере (здесь, однако, трудно отрицать влияние уже туристской традиции).
В современном городском фольклоре также не редкость представления о Черном Человеке: "Образ человека в черном присутствует в современных рассказах, связанных с полтергейстом и НЛО <...> "человек в черном" - частая причина полтергейстов в западном мире" 157 .
Семантика цвета в туристской демонологии
Однако, какое значение имеет цвет во всех этих случаях? Значит ли это, что, например, Черный Альпинист воспринимается туристами как существо демоническое, как черт, как нечистая сила? По-видимому нет, так как в представлениях туристов Черный Альпинист - амбивалентен, способен как на зло, так и на добро. Скорее Черный Альпинист осознается как помощник туристов, спасающий в трудных ситуациях:
" ...он так просто продолжал ходить по.... горам, искать, находить группы, где что-то неприятное и пытался их спасти: показывал дорогу, пытался вывести и ..."(ЖАВ)
А также как носитель справедливости, наказывающий злых и награждающий добрых: "Кого найдет, кого не найдет, кому помогает, кому мешает... По-разному бывает... Кто-то считает, что встретить его... На самом деле говоря, разные группы по-разному. Некоторым помогает, некоторым мешает, так же, как и сами горы."(МАИ)
Таким образом, черный цвет не является знаком принадлежности Черного Альпиниста к нечистой силе, символом зла. Кроме того, только в небольшой группе текстов "черный" означает реальный цвет (одежды, волос). Эти тексты можно отнести к периферийным, так как они записаны от людей, мало знакомых с альпинизмом. Кроме того, они лишены ряда структурных признаков этиологического мифа. Пример: "Когда они вышли, они увидели, что по тому маршруту, где они шли вечером с невероятными усилиями, совершенно спокойно поднимается человек в черной шляпе, черном пальто, очень длинном, опираясь всего лишь на элегантную черную трость, держа другой рукой на поводке большую черную собаку." 158 Как видно, приведенный текст имеет совершенно иную природу, нежели разбираемые рассказы. Напротив, в быличках, повествующих о встрече людей с Черным Альпинистом, подчеркивается, что он выглядит как обычный человек:
"Группа уходила в поход, и где-то на маршруте... тоже вот увидели человека...<...> Штормовку, значит весь такой закутанный... вот.
- Черного цвета?
- Нет, не черного. Просто, нормальный зеленый, штормовка была, зеленые брюки, то есть нормальный вроде как это... человек шел, вот... со всем снаряжением."(ЖАВ)
Черного Альпиниста узнают не по черной одежде, а по другим признакам. В частности Черный Альпинист в горах один (что не свойственно для традиций советского альпинизма, в котором одиночные походы - редкость: "в правилах Федерации <Туризма и альпинизма> запрещено участие в соревнованиях "соло" (в одиночку) <...> альпинистов, совершающих сольные восхождения в России очень мало..." 159 ), у него отсутствует необходимое снаряжение:
"Просто единственное что: в горах одна... один человек, считается, не ходит. То есть обязательно должна, как минимум, пара, а это был один человек. И, в том числе, без рюкзака... вот, хотя... "(ЖАВ)
Черный Альпинист не оставляет следов:
"Кстати, когда уже спускаться начали, то есть они попали именно на тропу, уже на перевале, вот, кто-то сказал: "Ребят, а ведь следов нет!" На голых снежниках не было ни одного следа. То есть человека не могло быть там... Вот."(ЖАВ)
У него может быть скрыто лицо: "Единственное, что не разглядели - лица. Просто почему-то капюшон был глубоко закрыт... Закрыта им голова. Несмотря на погоду, одет полностью, вот... "(ЖАВ).
И наконец - после встречи с ним происходят несчастья, т.е. он "предупреждает" о них своим появлением:
"Ну у них через два дня девушка упала со скалы. И вот тогда только вспомнили, что... э... Черный Альпинист, что он как бы предсказал, что будет несчастье в групп, что надо быть поосторожнее, вот..."(ЖАВ)
Таким образом, "черный" здесь означает не цвет. Оказывается несостоятельным объяснение символики цвета, данное Шумовым и Корабельниковой: "Формирование образа идет и за счет метафоризации цвета комбинезона. Это подтверждает <...> оценка действий персонажа по цвету комбинезона: черная одежда - черные дела." 160 Черный цвет одежды, как и односторонне "черные дела" не входят в число необходимых признаков персонажа. Интересно в этой связи появление в одном из текстов мотива слепоты Черного Альпиниста.
"Он его оставил одного, <...> а этот человек, он, когда он падал в пропасть, он потерял зрение. Ну, каким-то образом, и ... С тех пор он бродит по горам... "(ШВВ)
По словам В.Я. Проппа, слепота - признак принадлежности к иному миру: "Слепота существ, подобных яге, явление международное <...> под "слепотой" понимается не просто отсутствие зрения. <...> Под "слепотой" может быть вскрыто понятие некоторой обоюдной невидимости <...> живые не видят мертвых точно так же, как мертвые не видят живых." 161 В этой плоскости, по нашему мнению, следует искать и объяснение цветовой символики. Вероятнее всего, черный цвет так же является символом принадлежности персонажа к иному миру. Это подтверждается текстом, приведенным Шумовым, в котором цвет одежды персонажа меняется на черный после его гибели: "На краю обрыва действительно стоял Витя, но не в сером комбинезоне, в каком он был, а в черном." 162 Интересно сопоставить это с той ролью, которую цвет играет в детских страшных историях. С.М. Лойтер пишет: "Цвет в детских историях мифичен. Более того демонологические силы нередко начинают действовать с обретением мифолого-символического цвета. Именно цветом инициируются их свойства и качества (купила черные шторы - и начались несчастья)" 163 . Как видно, это полностью соответствует роли цвета в этиологических рассказах туристов, действительно, именно с обретением цветовой отмеченности человек превращается в сверхъестественное существо. Цвет здесь своего рода знак принадлежности человека к иному миру, к разряду существ демонических.
Суммируя все вышесказанное, мы можем представить следующую схему описания мифологического персонажа "Черный Альпинист"
1. Действия Черного Альпиниста:
Говоря о действиях приписываемых Черному Альпинисту, необходимо отметить, что они неравнозначны по своей роли. Среди них есть своего рода действия - атрибуты (ищет своих обидчиков, чтобы отомстить им, ищет свою возлюбленную), которые не относятся к туристам, и действия, направленные на туристов (помогает -мешает, наказывает). Кроме того круг действий МП различен для поверий и быличек. Так, действия Черного Альпиниста в поверьях обобщены, в быличках же есть конкретные описания образа действий МП. Поскольку быличек весьма немного, мы не можем делать обобщения по поводу этого жанра. В поверьях же МП:
·
ищет своего обидчика / возлюбленную - хочет отомстить- заглядывает в каждую палатку -вытаскивает за ноги (если лежишь ногами к выходу) и смотрит - может перепутать - убьет (сбросит в пропасть)
·
помогает - показывает дорогу заблудившимся; переносит домой беспомощных; подает руку сорвавшемуся; спасает от обвала (заставляет выйти из палатки)
·
мешает - пропадают вещи у туристов; пугает туристов - "заводит" группу, бросившую товарища; "затаскивает" к себе
2. Время появления Черного Альпиниста чаще всего никак не отмечается в текстах, однако, когда о нем все же идет речь, это всегда время непогоды: "приходит только в непогоду (когда ураган, снегопады или дождь и так далее) и на больших высотах" (СЕВ)
3. Облик Черного Альпиниста также значительно различается в зависимости от жанра. В быличках он фигурирует то как обычный человек, то как смутный силуэт. В поверьях может заявляться, что его никто никогда не видел.
Черный Альпинист может появляться как
Обычный человек и его узнают потому что:
·
он шел один,
·
у него не было рюкзака (классное снаряжение)
·
не отвечал на вопросы
·
все чувствовали себя при нем неуютно
·
не оставлял следов
Силуэт (фигура в тумане) и его узнают потому что:
·
после встречи с ним происходят те или иные трагические события / рискованные действия прошли успешно
·
он проходит там, где не может пройти обычный человек
·
там, где он появлялся, не находят следов
Женские персонажи туристской демонологии
Одним из самых интересных персонажей туристского мифологического фольклора являются женские персонажи, которые могут фигурировать под многими именами. Это Баксанская Дева, Тибетская Дева, Белая Дева, Горная Дева и т.п.
Несмотря на то, что их имена прямо содержат географический элемент, мы включаем их в состав первой группы персонажей, так как никто из наших информаторов не говорил о том, что они связаны с одним только локусом (так, сфера действия Баксанской Девы, как мы могли понять со слов информаторов, не ограничивается районом оз. Баксан на Кавказе). Одинаков и генезис персонажей - это погибшие или "сошедшие с ума" девушки.
Так, Баксанская Дева "была предана в свое время своим женихом. Была предана и... Она пошла по его стопам, и... И она погибла в горах. Но погибла для всех, для себя она существовала, остался существовать её некоторый дух, который стал настроен против, так скажем... э... предательской мужской половины, которая её предала"(ШВВ).
В другом тексте Баксанская Дева тоже появляется в результате предательства, но совершенного по отношению к ее возлюбленному: "потом девушке приснился этот... самый... тот товарищ. И он ему сказал, что... в общем, нехорошо, вот друг-то поступил, он меня в пропасть столкнул ...вот...И, а ты, в общем, об этом не знаешь... И, в общем, она проснулась, ей стало так грустно, кинула она того, и ушла в горы. И с тех пор, она там так и блуждает...вот. Ну, может, там, заманить кого, может, там, помочь выбрести..."(ВМН).
Эльбрусская Дева появляется так: "Пошли молодожены гулять, а молодая жена ушла далеко ночью в горы, и, говорят, она сошла с ума там от красоты открывшегося вида, и не вернулась. Эта девушка может и помогать, и мешать туристам" (КЕС).
Тибетская Дева - сожженная жителями деревни колдунья.
Однако, объединяет всех этих персонажей общность ДП по действию. Фактически все они могут "заманивать группы в такие места, откуда невозможно выбраться"(КЕС). При этом особое внимание они уделяют мужчинам: "зазывали красивых туристов и альпинистов в горы и те оставались с ними" (КСИ). Нужно отметить, что мотив хозяйки гор является весьма распространенным в мировом фольклоре и получил отражение в литературе (Ср.: "Ледяная Дева" Г.Х. Андерсена). В грузинском фольклоре существуют верования в хозяйку зверей Дали, которая "часто принимает вид подвластного ей животного и заманивает охотника в лес <...> заманив в лес охотника, Дали принимает облик женщины. Она стремится к сексуальной связи с охотником" 164 . Один из наших информаторов (ЕрАА) приписывал Тибетской Деве стремление к сексуальной связи с попавшими в ее владения людьми. Такие же параллели встречаются и в фольклоре горнорабочих Урала 165 . Большое сходство с сюжетом сказа Бажова "Хозяйка Медной горы" имеет сюжет о Тибетской Деве (см. Приложение).
В фольклор туристов проникают также и персонажи традиционного фольклора, однако, сведения о них весьма ограничены: "Ну слышала про оборотня, вот... про свинью, которая бегает по горам" (ИРИ). Нам встретились даже исторические предания, например, о Юлове озере (см. Приложение). Однако, в целом, нельзя признать, что традиционный фольклор оказывает существенное прямое влияние на туристскую мифологическую прозу.
Так же стоит обратить внимание на следующие источники:
Легенда о Чёрном Альпинисте-
http://vif2ne.ru/nvk/forum/1/archive/493/493160.htm
http://www.chetvertnoy.ru/archive/5/5-101.shtml
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BF%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82
http://blog.ipcom.com.ua/entry.php?w=ZM&e_id=3676
Крымский Чёрный Альпинист - http://koshhejjka.sirenes.ru/index.php?d=22&p=20
Чёрный Альпинист и Эльбрусская Дева - http://www.dombay-team.ru/article_71.html&beg=1
Песня про Чёрного Альпиниста - http://www.ihold.ru/articles/k/komanda_k/000088594.shtml
Чёрный Лыжник :) - http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BB%D1%8B%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA
Исследования фольклора туристов и альпинистов:
О специфике и многообразии фольклора туристов -http://www.ruthenia.ru/folklore/pushkareva1.htm
Демонологическая проза туристов. Рассказы о Баксанской Деве - http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov2.htm
Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа( очень подробная и интересная работа, собственно, выдержки взяты из нее) - http://www.ruthenia.ru/folklore/ferapontov7.htm
И, на закуску - фольклор прашютистов!(http://www.ruthenia.ru/folklore/livanova3.htm)
И, в качестве эпилога, из совсем другой области -
"Недалеко от Сычевки, близ Ржавенье есть (или была, но есть и до сих пор, наверно) мертвая деревня, ранее именовавшаяся Постом. Фронт в тех краях катался основательно, как известно. От местных якобы было известно, что в ДОТе на высотке в указанной деревне немцы при отступлении оставили пулеметчика. Поисковики сказывали, что иногда, в октябре, при убывающей луне, можно слышать, как в остатках ДОТа ругаются по-немецки, лязг металла и отдаленные звуки выстрелов. Выстрелов не слыхал, но немецкую брань и лязг слышал лично. И не один. Спорить с неверящими не буду: "есть многое на свете, друг Горацио..."
Так что, если кому интересно, тема не раскрыта до конца...