Вот мое сердце сургучное, твоим именем запечатано, сохнет трещинками звездчатыми, груди льнут слепыми крольчатами, в грудь твою сонно тычутся, у тебя была таких тысяча, но - твоим именем оцарапаны мои губы, что как вино, потому что сухое красное, потому что горчит оно. Непрочитано, непрочитано то, что там, под печатью гербовой, под изящным твоим ( Read more... )

С откоса по щебню качусь кровяной колбаской. Давлюсь цианидом, застываю гипсовой маской. Задыхаюсь в ядерном чреве раскаленной подводной лодки. Черноклюквенный всхлип из моей перерезанной глотки, алый выплеск любви - запоздалая валентинка, инсулинка с контролем какая же ты кретинка всё быстрей быстрей не опомниться в круговерти - самурай всегда ( Read more... )

Эту историю высосала из пальца одного латиноамериканца вместе с осиным жалом какая-то гринго мучача. Неразборчиво записала симпатическими чернилами на папирусе в дельте Нила и оставила дозревать под слепым африканским солнцем; я могу лишь подозревать: вроде, главная героиня приплыла по реке в корзине, корзина запуталась в камышах в туманной сырой ( Read more... )

Специально для lightbirdТо, что я делаю, - это отрава, так говорят. Буковка к буковке, слева направо, медленный яд. Я - от-ра-ви-тель-ни-ца - и улыбка на пол-лица. Отправитель данного сообщения намекает на возможность некоего общения: допустим, я должна быть наказана, на гильотине мне медом намазано, я забираюсь на эшафот, а Джек-Потрошитель срывает джек- ( Read more... )

( Read more... )

Фаза быстрого сна, фаза медленной яви, - под водою ведь тоже наступает весна, девы простоволосые проплывают наядами, я накачана ядами, оттого и грустна. Оттого и блесна мне не кажется рыбкой, ярь-медянка разъела ее чешую; в этом мутном покое, в этой сладости зыбкой я качаюсь ленивой морскою звездой. Улыбнись своей самой забытой улыбкой и катись ( Read more... )

Ну здравствуй, Кузинька мой хороший. Скучаю, да. Но уже не жгуче. А встретиться - сам, наверное, знаешь, - в любой момент может выпасть случай. Ты всё такой же, а я всё старше, а тебе в декабре опять двадцать пять, и я не забыла про твой день рождения, просто некого поздравлять. И я не забыла про первое марта, плевать, что сегодня уже второе, но ( Read more... )

Когда я захожу в кафе и вижу за столиком людей с детьми, то выбираю место к ним спиной. Когда я захожу в парк и вижу много людей с детьми, я выхожу из парка. Когда я захожу в метро и вижу детей на скамейке, я иду в другой конец вагона. Наверное, у психиатров есть для этого специальное слово. А я просто хочу быть свободной от присутствия детей. ( Read more... )

Хочешь, я буду писать для тебя, писать высоким и мертвым штилем? Хочешь, просто друг друга пришпилим к настоящему времени, будем в нём вечно гореть янтарным огнём, двумя зрачками голодного тигра. Но не молчи, не молчи вот так, будто решил всё давным-давно, а то я подумаю, что вино вот это, вот этот хлеб - последнее, что я с тобой делю, что ты ( Read more... )

Нет электричества. Нет. Электричества. Когда просыпаешься, прислушиваясь: не искрит. Внутрь заглядываешь, спичками светишь: всё бесполезно, слишком темно. Ваше Высочество, Вы обесточены. Можно, конечно, писать механически, как мясорубка, смалывать всё, что внутри и снаружи, в фарш нулевого серого цвета. Но как я могу согласиться на это, зная, как ( Read more... )