Voodoo People
Господь слепил меня из воска
На горле у меня полоска
И я буду жить, я буду
Беспечной куколкой вуду
Когда в мое сердце входит игла
В чьих-то глазах наступает мгла
Когда мне под веки вгоняют спицы
Кому-то еще на земле не спится
Когда меня дергают за язык
В чужой гортани рождается крик
Так некстати вернулась боль, и теперь я кругом вижу багровые хризантемы с чернильными листьями, они дарят мне ночь среди бела дня. Час от часу взрываюсь слезами - горе-то какое! - не у меня. Наверное, все мы - куколки вуду, разный воск лили в ту же посуду, и вот теперь хризантемы повсюду, они от меня застилают небо; боль вместо воды мне и вместо хлеба, боль на завтрак, боль на обед и ужас, чур меня, нет. Я маленький голем в рваных колготах, слова мои в глотке пенятся рвотой, застревают битыми кирпичами, я разговариваю ночами, кто бы только за мной записывал. Утром, очнувшись, глазами кислыми глажу-ласкаю-белю потолок, силюсь припомнить хотя бы слог, выковырять хоть один осколок. Голод мой колок, как горсть иголок, но боль на завтрак, обед, и полог багровый из хризантем:
- куколка вуду, я тебя съем. Воском, смолою челюсти склею - дочка, я просто тебя жалею
- а я согласна, Отец небесный, хоть это больно, но это честно
- да, это честно, но это рано, рыба моя, раба моя Анна, тебе - анафема, мне - осанна, ведь ты согласна?
- да, я согласна
- ну вот и славно. Ну вот и классно.
На горле у меня полоска
И я буду жить, я буду
Беспечной куколкой вуду
Когда в мое сердце входит игла
В чьих-то глазах наступает мгла
Когда мне под веки вгоняют спицы
Кому-то еще на земле не спится
Когда меня дергают за язык
В чужой гортани рождается крик
Так некстати вернулась боль, и теперь я кругом вижу багровые хризантемы с чернильными листьями, они дарят мне ночь среди бела дня. Час от часу взрываюсь слезами - горе-то какое! - не у меня. Наверное, все мы - куколки вуду, разный воск лили в ту же посуду, и вот теперь хризантемы повсюду, они от меня застилают небо; боль вместо воды мне и вместо хлеба, боль на завтрак, боль на обед и ужас, чур меня, нет. Я маленький голем в рваных колготах, слова мои в глотке пенятся рвотой, застревают битыми кирпичами, я разговариваю ночами, кто бы только за мной записывал. Утром, очнувшись, глазами кислыми глажу-ласкаю-белю потолок, силюсь припомнить хотя бы слог, выковырять хоть один осколок. Голод мой колок, как горсть иголок, но боль на завтрак, обед, и полог багровый из хризантем:
- куколка вуду, я тебя съем. Воском, смолою челюсти склею - дочка, я просто тебя жалею
- а я согласна, Отец небесный, хоть это больно, но это честно
- да, это честно, но это рано, рыба моя, раба моя Анна, тебе - анафема, мне - осанна, ведь ты согласна?
- да, я согласна
- ну вот и славно. Ну вот и классно.