(no subject)
Я исполнила свое давнее желание и побывала в музее граммофонов.
Все-таки невероятно обаятельный предмет. Как же они хороши, люди и френды ! с расписными трубами, наивно-примитивистскими, с изысканными витражами арт-нуво на дверцах тумбы, сияющие золотом и в благородной патине, монументальные и деликатные. Ах.
А ведь приживалось непросто. Ну вроде картошки. Люди инертны - первые шаги фонографа в России принесли его владельцу одни неприятности. Хозяин "говорящей механической бестии" был привлечен к суду и приговорен к трем месяцам тюремного заключения, а также к большому денежному штрафу. Можно сказать, что он пострадал за прогресс.
Но потом ! мода пришла, и остановить ее было нельзя.
Состоятельные люди не жалели средств на дивную игрушку - респектабельная модель, с рупором из серебра 84-й пробы стоила около 600 рублей. Впрочем, при желании вложения можно было и оправдать - на граммофонные концерты на дому можно было привлечь интересную для общения и нужную для бизнеса публику. Да и побыть в роли хозяина музыкального салона ... приятно и лестно, мда.
Не станем критиковать музыкальный вкус русских меломанов. Если дворянство слушало привычную классику, то купечество и промышленники предпочитали то, что теперь бы назвали шансоном..Или, как деликатно выразился журнал “Граммофон и фонограф” : " Музыка из таинственного, но привлекательного каторжного мира". Иначе говоря, блатняк.
К примеру, песню "В пустынных степях Забайкалья" исполнял некий не называвшийся тенор с хором тобольских каторжников.
Для тех же, кому творчество забайкальских каторжников было чуждо, предлагали высокодуховную продукцию. Свои произведения начитывали модные писатели - Вересаев, Бунин, а стихи и монологи из драматических пьес - известные актеры Ермолова, Яблочкина, Южин.
Разумеется, ничего этого ни французская "Патэ", ни "Граммофон" не записывали и не тиражировали.
Поэтому соотечественники развернулись во всю широту российского предпринимательства, бессмысленного ти беспощадного.
Историю бизнеса звукозаписи в России, как я поняла, можно писать, рыдая и всхлипывая. Она изобиловала фигурами, затмевающими Остапа Бендера и Энди Такера. Но я воздержусь.
Приведу только цитату. Вслушайтесь, люди и френды, с какой страстью описан злой гений звукозаписи, один из владельцев компании :
"Общество 'Граммофон' находилось тогда под эгидой печального героя Родкинсона, который отлично надевал хомуты на артистов и благодаря различным комбинациям умел выжимать из них все соки. Достаточно сказать, что такие крупные величины, как Южин, Бернарди, пели по 10 рублей, а 'самому' знаменитому Собинову платили за романс по четвертному билету!"
и далее :
"Можно себе представить, как любили покупатели и артисты г. Родкинсона, когда он, будучи в очень хорошем расположении духа, протягивал только два своих директорских пальца, изображая из себя по крайней мере герцога Каломбершского. На самом деле это был простой смертный немецкий еврей, который, почуяв себя у кормила неограниченной власти, быстро вошел во вкус хорошей жизни, дорогих гаванских сигар и корчил из своей персоны понимающего мецената, причем делал записи сообразно своим далеко не платоническим взглядам на гг. артистов. Несколько лет его печального директорства были сплошной вакханалией, каким-то вечным угаром, чадом, масленицей для него самого и его присных, которые тоже теперь повылетали, и только с недавнего времени спертая атмосфера немного очистилась и получился приток свежего воздуха.” ( музыкальный критик А. Мишурин, журнал “ Граммофон и фонограф ”. )
Обязаны всем этим удовольствием (ну, и бизнес-страстями, разумеется) люди были Эмилю Берлинеру, изобретателю чудо устройства.
После записывающих устройств Эдисона было решено много инженерных задач и пройдено много этапов.
Например, как это ни удивительно, главной его проблемой стал двигатель. На беду Берлинера пружинный привод фонографа был защищен авторскими правами. Тогда соратник Берлинера - Элдридж Джонсон - на скорую руку сконструировал двигатель, похожий на систему швейных машин.
Непосредственно от Эмиля Берлинера нам осталась в наследество не только сама волшебная машина, но и собачка. Инспектируя лондонское отделение компании в 1899 году, Берлинер увидел стене одного из офисов картину - собачку по кличке Найпер. Был найден художник Фрэнсис Баррауд, тут же получивший от решительного Берлингера 50 фунтов стерлингов за картинку и еще столько же за авторские права. Возможно, на решение повлияло то, что картинка была нарисована для конкурентов. На первых вариантах картины пес слушал фонограф, но, так как в компании Эдисона картиной не заинтересовались - "Собаки не слушают фонографы", - то художник решил предложить ее конкурентам Эдисона. Так появилась известная теперь на весь мир торговая марка His Master's Voice под которой работал Э. Джонсон - правоприемник Берлинера.
Ну, совершенствование шло, его уже не остановишь ... наш соотечественник В.И.Ребриков вместо длинного рупора установил в граммофон гнутый компактный рупор. Получилась вот такая забавная модель, более компактная
Дальше - меньше.
Это- портативный патефон производства московского патефонного завода, 1941 г.
Дальше, дальше. Дальше вы и сами все знаете.
Но так классно иногда вынуть из уха mp3-плеер, придти, покрутить ручку граммофона ( да, там дают такую возможность, а еще чаем поят, в музее, я серьезно), подуть на пластинку. И из трубы, с потрескиванием, сипло : " Ооо, если б навеки так было ..."
Все-таки невероятно обаятельный предмет. Как же они хороши, люди и френды ! с расписными трубами, наивно-примитивистскими, с изысканными витражами арт-нуво на дверцах тумбы, сияющие золотом и в благородной патине, монументальные и деликатные. Ах.
А ведь приживалось непросто. Ну вроде картошки. Люди инертны - первые шаги фонографа в России принесли его владельцу одни неприятности. Хозяин "говорящей механической бестии" был привлечен к суду и приговорен к трем месяцам тюремного заключения, а также к большому денежному штрафу. Можно сказать, что он пострадал за прогресс.
Но потом ! мода пришла, и остановить ее было нельзя.
Состоятельные люди не жалели средств на дивную игрушку - респектабельная модель, с рупором из серебра 84-й пробы стоила около 600 рублей. Впрочем, при желании вложения можно было и оправдать - на граммофонные концерты на дому можно было привлечь интересную для общения и нужную для бизнеса публику. Да и побыть в роли хозяина музыкального салона ... приятно и лестно, мда.
Не станем критиковать музыкальный вкус русских меломанов. Если дворянство слушало привычную классику, то купечество и промышленники предпочитали то, что теперь бы назвали шансоном..Или, как деликатно выразился журнал “Граммофон и фонограф” : " Музыка из таинственного, но привлекательного каторжного мира". Иначе говоря, блатняк.
К примеру, песню "В пустынных степях Забайкалья" исполнял некий не называвшийся тенор с хором тобольских каторжников.
Для тех же, кому творчество забайкальских каторжников было чуждо, предлагали высокодуховную продукцию. Свои произведения начитывали модные писатели - Вересаев, Бунин, а стихи и монологи из драматических пьес - известные актеры Ермолова, Яблочкина, Южин.
Разумеется, ничего этого ни французская "Патэ", ни "Граммофон" не записывали и не тиражировали.
Поэтому соотечественники развернулись во всю широту российского предпринимательства, бессмысленного ти беспощадного.
Историю бизнеса звукозаписи в России, как я поняла, можно писать, рыдая и всхлипывая. Она изобиловала фигурами, затмевающими Остапа Бендера и Энди Такера. Но я воздержусь.
Приведу только цитату. Вслушайтесь, люди и френды, с какой страстью описан злой гений звукозаписи, один из владельцев компании :
"Общество 'Граммофон' находилось тогда под эгидой печального героя Родкинсона, который отлично надевал хомуты на артистов и благодаря различным комбинациям умел выжимать из них все соки. Достаточно сказать, что такие крупные величины, как Южин, Бернарди, пели по 10 рублей, а 'самому' знаменитому Собинову платили за романс по четвертному билету!"
и далее :
"Можно себе представить, как любили покупатели и артисты г. Родкинсона, когда он, будучи в очень хорошем расположении духа, протягивал только два своих директорских пальца, изображая из себя по крайней мере герцога Каломбершского. На самом деле это был простой смертный немецкий еврей, который, почуяв себя у кормила неограниченной власти, быстро вошел во вкус хорошей жизни, дорогих гаванских сигар и корчил из своей персоны понимающего мецената, причем делал записи сообразно своим далеко не платоническим взглядам на гг. артистов. Несколько лет его печального директорства были сплошной вакханалией, каким-то вечным угаром, чадом, масленицей для него самого и его присных, которые тоже теперь повылетали, и только с недавнего времени спертая атмосфера немного очистилась и получился приток свежего воздуха.” ( музыкальный критик А. Мишурин, журнал “ Граммофон и фонограф ”. )
Обязаны всем этим удовольствием (ну, и бизнес-страстями, разумеется) люди были Эмилю Берлинеру, изобретателю чудо устройства.
После записывающих устройств Эдисона было решено много инженерных задач и пройдено много этапов.
Например, как это ни удивительно, главной его проблемой стал двигатель. На беду Берлинера пружинный привод фонографа был защищен авторскими правами. Тогда соратник Берлинера - Элдридж Джонсон - на скорую руку сконструировал двигатель, похожий на систему швейных машин.
Непосредственно от Эмиля Берлинера нам осталась в наследество не только сама волшебная машина, но и собачка. Инспектируя лондонское отделение компании в 1899 году, Берлинер увидел стене одного из офисов картину - собачку по кличке Найпер. Был найден художник Фрэнсис Баррауд, тут же получивший от решительного Берлингера 50 фунтов стерлингов за картинку и еще столько же за авторские права. Возможно, на решение повлияло то, что картинка была нарисована для конкурентов. На первых вариантах картины пес слушал фонограф, но, так как в компании Эдисона картиной не заинтересовались - "Собаки не слушают фонографы", - то художник решил предложить ее конкурентам Эдисона. Так появилась известная теперь на весь мир торговая марка His Master's Voice под которой работал Э. Джонсон - правоприемник Берлинера.
Ну, совершенствование шло, его уже не остановишь ... наш соотечественник В.И.Ребриков вместо длинного рупора установил в граммофон гнутый компактный рупор. Получилась вот такая забавная модель, более компактная
Дальше - меньше.
Это- портативный патефон производства московского патефонного завода, 1941 г.
Дальше, дальше. Дальше вы и сами все знаете.
Но так классно иногда вынуть из уха mp3-плеер, придти, покрутить ручку граммофона ( да, там дают такую возможность, а еще чаем поят, в музее, я серьезно), подуть на пластинку. И из трубы, с потрескиванием, сипло : " Ооо, если б навеки так было ..."