(no subject)
Бывает так : уверен, что некие события давно забылись, и вдруг неожиданно начнешь вспоминать.
Хотя 20 лет прошло.
После землетрясения в армянском городе Спитак я поехала туда спасателем-добровольцем.
Сейчас вспоминаю, что там было. И чего не было. Раскладываю воспоминания на две кучки, что было и чего не было.
Не было
печей в палатки, и самих палаток, бульдозеров, экскаваторов. Домкратов не было. Респираторов не было. Я попыталась мастерить из марли, по типу хирургических масок - но в них не получалось работать, нужны специальные. Пыль вредна как таковая, а пыль с примесью цемента, асбеста и пр. - токсична. Не было.
Подъемных кранов не было.
Была
вода. На мыться - конечно, не было, а пить - было. Минеральная. Местная. Пить можно, а вот чай получается - гадость невыносимая.
Гробы были, бесплатно. Нужно - приходи, бери. Сразу же появились, еще и спасателей-добровольцев не было, еще пожары горели, а военные гробы уже у стадиона сложили. Длинные такие штабеля. Чуть ли не в первые же сутки.
Не было
саперов, направленные взрывы для расчистки организовывать было некому. Нам военные дали каких-то пакетов, и один из спасателей делал шпуры (отверстие в завале, куда закладывается заряд, и вокруг заполняется песком). Я его спросила - ты где научился ? а он говорит : да ты что! я ж с детства! я вообще в Технологический поступал, полбалла недобрал. Но вообще у нас стена обрушения подрублена не так. Чую. Так что если нас сейчас к херам не завалит - я еще раз буду поступать, обязательно.
Были
защитные каски строительные. Много. Но это для разборки завалов снаружи, спасателям они не нужны. В завале в каске работать все равно невозможно.
Мародеры были, много. Мертвых если брезентом не накроют - смотреть сил нет, пальцы в разные стороны торчат под дикими углами, мародеры кольца снимали.
Не было
спасательных веревок, тащилок, аварийных рукавов. Домкратов не было - это я уже говорила. Досок для укрепления галерей, штреков и лазов не было. Солдаты мебель рубили для этого, и арматуру всякую собирали. Выходило плохо : мебели уцелевшей мало, ее тут же на дрова растаскивают, а если и есть, она слишком тонкая. А досок не было, укрепить нечем. Ползешь, завал живет своей жизнью, как будто дышит. Страшно.
Были
военные. Много. С автоматами наперевес, как на войне.
Не было
геофонов - приборов, способных улавливать издаваемые людьми звуки; обученных собак для розыска под завалами не было.
Спирт был.
Была
гуманитарная помощь. Много, хорошая. Ею торговали на всех городских рынках. Военные были заняты ее охраной, власти - распределением, бандиты отбиранием.
Не было
светильников и прожекторов. Но ночью тоже работали. Как - сейчас даже не могу объяснить. Как-то. Отчасти потому что спать холодно : -10 градусов, спальники есть не у всех, обогрева не было.
Дизельных генераторов не было.
Были
спасатели-австрийцы со специально обученными собаками, которых они над завалами на руках носили. Меня мужчина в жизни всего раз т а к на руках нес, как они своих псов.
Были псевдожертвы землетрясения, в Ереване выбивающие деньги во всевозможных инстанциях.
Не было
«часа молчания», когда глушат всю технику и слушают - вдруг под завалом живые. Потому что слушать это надо аппаратурой, а ее не было. Была пригодная для этих целей у военных, но им уже на третьи сутки запретили ее давать по причине секретности. Но иногда слышно и так.
Была пожилая женщина, она стучала по уцелевшей трубе обломком кирпича, ее хорошо было слышно на поверхности. Мы разбирали 14 часов. Когда часть разобрали, часть обрушили, сделали лаз, и я спустилась к ней в завал, потому что нужно было фиксировать ее на носилки. Я с ней посидела там часа три - мне как-то неловко уйти было, им же когда говоришь «я за вами вернусь», они не верят, сразу выть начинают. Домкратов не было, носилок правильных не было, крана не было, только самодельная лебедка. Тащили трудно. Так она мне говорила : деточка! такие слова молодой девушке нельзя говорить, тебя же замуж никто не возьмет!
Борт обратно тоже не дали, не было. Мы улетали за свои деньги, через Краснодар, черт знает как.
Спасателей-добровольцев, с которыми вместе там была, больше не видела. Чтобы писать, звонить друг другу - такого не было.
Это хорошо, что мы там были.
Я так думаю.
Тогда в городе погибли 4 тысячи человек - каждый третий житель.
