О кикладской культуре (2).
Ю. В. Андреев в своей монографии "От Евразии к Европе: Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III - начало I тыс. до н. э.)" (Издательство «Дмитрий Буланин», СПб., 2002) подчёркивает отличие крито-минойской цивилизации от «нормальных» ближневосточных цивилизаций бронзового века. Он говорит о парадоксальном синтезе технологического модернизма и религиозной архаики в обществе догреческого Крита.
"Безусловно архаической чертой минойского общества можно считать ярко выраженную жизнеспособность традиций родовой и общинной солидарности, проявившуюся в особой устойчивости обычая массовых захоронений в больших клановых усыпальницах-толосах, а в более позднее время в преобладании чрезвычайно плотной, или, как её обычно называют, конгломератной, застройки критских поселений. В этой же связи, несомненно, заслуживает внимания и специфическая «матриархальная» окрашенность общественной жизни Крита, очевидное преобладание женщин над представителями противоположного пола, по крайней мере в сфере культовой практики, печать своеобразного феминизма, т. е. типично женских вкусов и пристрастий, ясно различимая в критском искусстве".
Далее он пишет о том, что "в III тыс. происходит явное смещение «центра тяжести» всей культурной зоны Эгейского мира с севера на юг. Старые культурные центры эпохи неолита, такие как Сескло, Димини, Рахмани и другие поселения, группировавшиеся на плодородных равнинах Фессалии, постепенно приходят в упадок". Это понятно, если учитывать давление "северных варваров".
Затем Ю. В. Андреев говорит о культурном "всплеске" кикладской цивилизации, которой я касался в записи " Немного о кикладской культуре". Цитирую: "О чрезвычайно высоком уровне развития кикладского ремесла свидетельствуют многочисленные археологические находки, происходящие по преимуществу из некрополей, куда они попали в своё время в качестве сопроводительных заупокойных даров. Среди этих находок довольно много изделий из металла: меди, бронзы, серебра и золота. Кикладские ремесленники были, судя по всему, искусными металлургами. Они одними из первых в Эгейском мире освоили технику выплавки и обработки бронзы. <...> Кикладскую керамику периода культуры Керос-Сироc отличает строгое, можно даже сказать, аскетическое изящество. В формах и в фактуре сосудов ощущается какая-то почти металлическая или каменная жёсткость. Вполне возможно, что изготовившие их мастера сознательно подражали каким-то изделиям из камня или металла. Излюбленным орнаменталъным мотивом кикладских гончаров была бегущая спираль. Мотив спирали занимает совершенно особое, можно сказать, почётное место декоративном репертуаре кикладских мастеров. А если учесть, что спираль широко применялась также и для украшения сосудов, выточенных из камня, трудно будет удержаться от мысли, что это был своеобразный «фирменный знак» или символ самой кикладской культуры, который в дальнейшем позаимствовали у неё и другие эгейские культуры, прежде всего минойская и элладская".
"Особое место занимают среди керамических изделий периода Керос- Сирос так называемые кикладские сковородки - плоские сосуды с одной ручкой, по форме действительно напоминающие сковороду. Назначение их остаётся неясным. "На некоторых из них среди спиралей неожиданно появляется предельно схематичный, но всё же хорошо узнаваемый силуэт корабля, и эта деталь сразу же наполняет смыслом всё «хитрое узорочье» геометрического декора. Спирали теперь воспринимаются как условно-символическая амена морских волн, а вся композиция становится неким подобием «загадочной картинки», которая при расшифровке может оказаться морским пейзажем. Однако эту возникшую было иллюзию сразу же нарушает одна весьма важная деталь, которую мы видим в нижней части сосуда рядом с ручкой. Это - опять-таки предельно схематичное, но всё же ясно различимое изображение женских genitalia.
Кикладская «сковородка» из некрополя Халандриани. Прорисовка. В центре - древнейшее в Европе изображение корабля. 2800-2200 гг. до н. э. Афины. Национальный музей.
В сочетании с раздвоенной ручкой, очертания которой отдалённо напоминают сильно укороченные человеческие ноги, и это сходство, видимо, не случайно, эта деталь придаёт всему облику «сковородки» определённую, хотя и незавершённую антропоморфность. Сосуд, оставаясь сосудом, становится вместе с тем и идолом, крайне упрощённым изображением некоего женского божества, причём изображение это создаётся не только графическими, но и пластическими средствами, поскольку ручка «сковородки» оказывается ногами богини, а её внутренняя полая часть, вероятно, может быть понята как чрево".
Что касается кораблика на "сковородке", то он напомнил мне про "корабль духов", о котором говорилось в записи " И корабль плывёт...".
Ю. В. Андреев говорит, что в научной литературе сближают богиню «сковородок» с египетской Нут и Тиамат (Океан), огромное тело которой объемлет собой всё мироздание и, видимо, в сущности тождественно ему.
"По существу, каждая такая «сковородка» представляет собой как бы миниатюрную модель вселенной, соединившую в самой простой, но вместе с тем удивительно ёмкой художественной формуле два наиболее фундаментальных её элемента - землю и море. Море в виде весьма условно трактованной спиральной сетки со всех сторон обтекает, обволакивает полую земную твердь, но при этом и само охвачено твёрдой (иногда зубчатой) рамкой, намекающей на края земного диска. Отдельные элементы этой модели, однако, связаны между собой не только как части космического целого, но и как части тела великой богини - матери всего сущего, не только объемлющей своим гигантским организмом всю природу и всё мироздание, но и наделяющей его особого рода индивидуальностью.
Для человека, с большим усердием и благоговением выцарапывавшего загадочные узоры на днище «сковородки», символом, исполненным глубочайшего мистического смысла, были, вне всякого сомнения, genitalia богини. В нём тесно переплелись так много значащие для первобытного сознания представления о жизни и смерти. В воображении кикладского художника этот грубо очерченный треугольник мог выполнять одновременно две прямо противоположных функции: служить вратами преисподней, через которые должны были пройти все души усопших на пути к своему загробному пристанищу, и вместе с тем как важнейший признак материнства гарантировать каждому умершему возрождение к новой жизни. В путешествии на тот свет такая вещь, конечно, могла оказаться весьма полезной. Поэтому «сковородки» и находят по преимуществу в кикладских могилах".
Ну да, здесь двойной символизм вод. С одной стороны, воды загробной реки Леты, отделяющие наш мир от Иномирья, а, с другой стороны, околоплодные воды материнского чрева, в которых пребывает младенец перед рождением.
Вот ещё бы узнать, что кикладцы наливали в эти сосуды перед тем, как похоронить их вместе с умершими.
"Безусловно архаической чертой минойского общества можно считать ярко выраженную жизнеспособность традиций родовой и общинной солидарности, проявившуюся в особой устойчивости обычая массовых захоронений в больших клановых усыпальницах-толосах, а в более позднее время в преобладании чрезвычайно плотной, или, как её обычно называют, конгломератной, застройки критских поселений. В этой же связи, несомненно, заслуживает внимания и специфическая «матриархальная» окрашенность общественной жизни Крита, очевидное преобладание женщин над представителями противоположного пола, по крайней мере в сфере культовой практики, печать своеобразного феминизма, т. е. типично женских вкусов и пристрастий, ясно различимая в критском искусстве".
Далее он пишет о том, что "в III тыс. происходит явное смещение «центра тяжести» всей культурной зоны Эгейского мира с севера на юг. Старые культурные центры эпохи неолита, такие как Сескло, Димини, Рахмани и другие поселения, группировавшиеся на плодородных равнинах Фессалии, постепенно приходят в упадок". Это понятно, если учитывать давление "северных варваров".
Затем Ю. В. Андреев говорит о культурном "всплеске" кикладской цивилизации, которой я касался в записи " Немного о кикладской культуре". Цитирую: "О чрезвычайно высоком уровне развития кикладского ремесла свидетельствуют многочисленные археологические находки, происходящие по преимуществу из некрополей, куда они попали в своё время в качестве сопроводительных заупокойных даров. Среди этих находок довольно много изделий из металла: меди, бронзы, серебра и золота. Кикладские ремесленники были, судя по всему, искусными металлургами. Они одними из первых в Эгейском мире освоили технику выплавки и обработки бронзы. <...> Кикладскую керамику периода культуры Керос-Сироc отличает строгое, можно даже сказать, аскетическое изящество. В формах и в фактуре сосудов ощущается какая-то почти металлическая или каменная жёсткость. Вполне возможно, что изготовившие их мастера сознательно подражали каким-то изделиям из камня или металла. Излюбленным орнаменталъным мотивом кикладских гончаров была бегущая спираль. Мотив спирали занимает совершенно особое, можно сказать, почётное место декоративном репертуаре кикладских мастеров. А если учесть, что спираль широко применялась также и для украшения сосудов, выточенных из камня, трудно будет удержаться от мысли, что это был своеобразный «фирменный знак» или символ самой кикладской культуры, который в дальнейшем позаимствовали у неё и другие эгейские культуры, прежде всего минойская и элладская".
"Особое место занимают среди керамических изделий периода Керос- Сирос так называемые кикладские сковородки - плоские сосуды с одной ручкой, по форме действительно напоминающие сковороду. Назначение их остаётся неясным. "На некоторых из них среди спиралей неожиданно появляется предельно схематичный, но всё же хорошо узнаваемый силуэт корабля, и эта деталь сразу же наполняет смыслом всё «хитрое узорочье» геометрического декора. Спирали теперь воспринимаются как условно-символическая амена морских волн, а вся композиция становится неким подобием «загадочной картинки», которая при расшифровке может оказаться морским пейзажем. Однако эту возникшую было иллюзию сразу же нарушает одна весьма важная деталь, которую мы видим в нижней части сосуда рядом с ручкой. Это - опять-таки предельно схематичное, но всё же ясно различимое изображение женских genitalia.
Кикладская «сковородка» из некрополя Халандриани. Прорисовка. В центре - древнейшее в Европе изображение корабля. 2800-2200 гг. до н. э. Афины. Национальный музей.
В сочетании с раздвоенной ручкой, очертания которой отдалённо напоминают сильно укороченные человеческие ноги, и это сходство, видимо, не случайно, эта деталь придаёт всему облику «сковородки» определённую, хотя и незавершённую антропоморфность. Сосуд, оставаясь сосудом, становится вместе с тем и идолом, крайне упрощённым изображением некоего женского божества, причём изображение это создаётся не только графическими, но и пластическими средствами, поскольку ручка «сковородки» оказывается ногами богини, а её внутренняя полая часть, вероятно, может быть понята как чрево".
Что касается кораблика на "сковородке", то он напомнил мне про "корабль духов", о котором говорилось в записи " И корабль плывёт...".
Ю. В. Андреев говорит, что в научной литературе сближают богиню «сковородок» с египетской Нут и Тиамат (Океан), огромное тело которой объемлет собой всё мироздание и, видимо, в сущности тождественно ему.
"По существу, каждая такая «сковородка» представляет собой как бы миниатюрную модель вселенной, соединившую в самой простой, но вместе с тем удивительно ёмкой художественной формуле два наиболее фундаментальных её элемента - землю и море. Море в виде весьма условно трактованной спиральной сетки со всех сторон обтекает, обволакивает полую земную твердь, но при этом и само охвачено твёрдой (иногда зубчатой) рамкой, намекающей на края земного диска. Отдельные элементы этой модели, однако, связаны между собой не только как части космического целого, но и как части тела великой богини - матери всего сущего, не только объемлющей своим гигантским организмом всю природу и всё мироздание, но и наделяющей его особого рода индивидуальностью.
Для человека, с большим усердием и благоговением выцарапывавшего загадочные узоры на днище «сковородки», символом, исполненным глубочайшего мистического смысла, были, вне всякого сомнения, genitalia богини. В нём тесно переплелись так много значащие для первобытного сознания представления о жизни и смерти. В воображении кикладского художника этот грубо очерченный треугольник мог выполнять одновременно две прямо противоположных функции: служить вратами преисподней, через которые должны были пройти все души усопших на пути к своему загробному пристанищу, и вместе с тем как важнейший признак материнства гарантировать каждому умершему возрождение к новой жизни. В путешествии на тот свет такая вещь, конечно, могла оказаться весьма полезной. Поэтому «сковородки» и находят по преимуществу в кикладских могилах".
Ну да, здесь двойной символизм вод. С одной стороны, воды загробной реки Леты, отделяющие наш мир от Иномирья, а, с другой стороны, околоплодные воды материнского чрева, в которых пребывает младенец перед рождением.
Вот ещё бы узнать, что кикладцы наливали в эти сосуды перед тем, как похоронить их вместе с умершими.