Нерукотворный храм кроманьонца.
Э. Л. Лаевская в своей монографии "Мир мегалитов и мир керамики" (М. : Библейско-Богословский ин-т Св. Апостола Андрея, 1997) совершенно справедливо указывает на то, что для первобытного человека пещера - это «храм». Но, спрашивается, почему именно пещера стала нерукотворным "храмом" для кроманьонца, а не холм, или лес, или остров посреди озера? Наверно, потому, что пещера напоминает кое-что.
"Дело в том, - говорит Э. Л. Лаевская, - что сам нерукотворный храм кроманьонца воспринимается им как женщина. Это чувство поразительным образом посещает даже нашего современника. Открыватель Труа Фрер профессор Бегуен, преодолев все спелеологические сложности проникновения в лоно горы, воскликнул: «Поистине эта пещера девственна!» Тесные проходы, круглые ниши и ответвления, по-видимому, непосредственно отождествляются с вульвой. Прохождение по ним, прежде всего во время обряда инициации, равносильно сакраментальному соитию. А залы с росписями, в которые они приводят, символизируют чрево Богини-матери, наполненное зверями".
Некоторые звери напоминают эмбрионы в материнском чреве.
Эти изображения писались охрой с добавлением крови и мозга животных. Очевидно, делалось это для совершения каких-то неведомых нам магических обрядов. На ум приходят идеи о регенерации, материализации, воскрешении.
Можно попытаться реконструировать мысли и чаяния первобытного человека. Его жажда жизни перед лицом смерти заставляла его задумываться о новом рождении. (Это и сейчас у всех стариков на уме: как бы мне, с моим накопленным знанием, "переселиться" в молодое тело.) Мысль о новом рождении связывалась с Матерью, с желанием войти в материнское чрево и родиться заново. Ну, а поскольку физически это невозможно, стали искать аналогии в природе, и обрели их в пещерах. Пещера стала местом "второго рождения", второй Матерью.
Здесь даны уже все зачатки матриархата: цикличность жизни и смерти, возрождение в "чреве" Матери Земли, хтонические, мистериальные практики, обожествление женского начала.
"Дело в том, - говорит Э. Л. Лаевская, - что сам нерукотворный храм кроманьонца воспринимается им как женщина. Это чувство поразительным образом посещает даже нашего современника. Открыватель Труа Фрер профессор Бегуен, преодолев все спелеологические сложности проникновения в лоно горы, воскликнул: «Поистине эта пещера девственна!» Тесные проходы, круглые ниши и ответвления, по-видимому, непосредственно отождествляются с вульвой. Прохождение по ним, прежде всего во время обряда инициации, равносильно сакраментальному соитию. А залы с росписями, в которые они приводят, символизируют чрево Богини-матери, наполненное зверями".
Некоторые звери напоминают эмбрионы в материнском чреве.
Эти изображения писались охрой с добавлением крови и мозга животных. Очевидно, делалось это для совершения каких-то неведомых нам магических обрядов. На ум приходят идеи о регенерации, материализации, воскрешении.
Можно попытаться реконструировать мысли и чаяния первобытного человека. Его жажда жизни перед лицом смерти заставляла его задумываться о новом рождении. (Это и сейчас у всех стариков на уме: как бы мне, с моим накопленным знанием, "переселиться" в молодое тело.) Мысль о новом рождении связывалась с Матерью, с желанием войти в материнское чрево и родиться заново. Ну, а поскольку физически это невозможно, стали искать аналогии в природе, и обрели их в пещерах. Пещера стала местом "второго рождения", второй Матерью.
Здесь даны уже все зачатки матриархата: цикличность жизни и смерти, возрождение в "чреве" Матери Земли, хтонические, мистериальные практики, обожествление женского начала.