Конечно Нефедов совершенно великолепен (кстати, великолепен он еще и тем, что выложил свои книги, включая
"Войну и общество" в открытый доступ на сайте). И как исключительно интересная теоретическая работа, и как набор социально-исторических парадигм, которые помогают проинтерпретировать происходящее сейчас с Россией. Вот только некоторые из соображений, возникших у меня при чтении. Собственно, прежде чем читать этот пост советую лучше почитать первую главу у автора. Назад можно и не возвращаться ;-))
Прежде всего, совершенно удивительно, что теория демографических циклов совершенно не используется в нашей политической критике миграционной политики и общего мигрантобесия. А ведь если о
Голдстоуне или модели
Нефедова-Турчина слышали немногие, то уж о Мальтусе и Рикардо должен знать каждый. И лишь тяжелым наследием советской гуманитарки, когда при слове "Мальтус" надлежало падать на пол и кататься с пеной у рта от ненависти, можно объяснить то, что эта тема в нашем антимигрантском дискурсе вообще не прозвучала.
О чем речь? Современные теории демографических циклов, основанные на изначальном тезисе Мальтуса, предполагают, что отношения человеческого общества с его экономической (читай - экологической) нишей представляют собой двухтактный механизм. Демографический рост - когда земли много, еды много, цены на продовольствие низкие, зарплаты высокие, поскольку везде в фазе расширения требуются рабочие руки, сменяется кризисом, когда возможности ресурсной ниши исчерпываются и общество начинает "съедать" само себя. На этом этапе земли не хватает и она дорожает, еды не хватает и люди голодают, цены на продовольствие растут, зарплаты падают. Всё это выходит на точку демографического коллапса, когда происходит крупная потеря населения, а затем восстанавливаются первоначальные условия - земли достаточно, зарплаты высокие (поскольку рабочих рук не хватает). В общем, казалось бы, жить бы и жить. "Золотой век" для народа - это фазы восстановления после демографических коллапсов. И малочисленность народа здесь является его главным аргументом в споре с элитой о "сдельных условиях" социального контракта.
То, что эта модель в традиционных обществах работает с железной необходимостью давно доказано на огромнейшем эмпирическом материале востоковедения. Это, так сказать, аксиома.
Для фазы роста (или фазы восстановления после предшествующе-
го кризиса) характерны следующие явления: наличие свободных
земель, удобных для возделывания; быстрый рост населения; рост
посевных площадей; в начале периода - низкие цены на хлеб; тен-
денция к постепенному росту цен; высокая реальная заработная
плата и относительно высокий уровень потребления, но при этом -
тенденция к постепенному понижению реальной заработной пла-
ты и уровня потребления; низкий уровень земельной ренты; тен-
денция к постепенному повышению уровня ренты; относительно
низкий уровень государственной ренты (налогов); строительство
новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений; от-
носительно ограниченное развитие городов; относительно огра-
ниченное развитие ремесел; незначительное развитие аренды, не-
значительное развитие ростовщичества.
Для фазы Сжатия характерны: отсутствие доступных крестья-
нам свободных земель; крестьянское малоземелье; высокие цены
на хлеб; низкий уровень реальной заработной платы и потребления
основной массы населения; демографический рост, ограниченный
ростом урожайности; высокий уровень земельной ренты; частые го-
лодные годы; частые эпидемии; разорение крестьян-собственников;
рост задолженности крестьян и распространение ростовщичества;
распространение аренды; высокие цены на землю; рост крупного
землевладения; уход части разоренных крестьян в города; попытки
малоземельных и безземельных крестьян заработать на жизнь ра-
ботой по найму, ремеслом или мелкой торговлей; быстрый рост го-
родов; развитие ремесел и торговли; рост числа безработных и ни-
щих; активизация народных движений под лозунгами уменьшения
земельной ренты, налогов, передела собственности и социальной
справедливости; попытки проведения социальных реформ, направ-
ленных на облегчение положения народа; попытки увеличения про-
дуктивности земель; переселенческое движение на окраины и разви-
тие эмиграции; ввоз продовольствия из других стран (или районов);
попытки расширить территорию путем завоеваний; непропорцио-
нальный (относительно численности населения) рост численности
элиты; фрагментация элиты; борьба за статусные позиции в среде
элиты; ослабление официальной идеологии и распространение дис-
сидентских течений, обострение борьбы за ресурсы между элитой
и государством; попытки оппозиционных государству фракций эли-
ты поднять народ на восстание или их присоединение к народным
восстаниям; финансовый кризис государства, связанный с ростом
цен и неплатежноспособностью населения.
Экономическая ситуация в этот период неустойчива, у мно-
гих крестьян отсутствуют необходимые запасы зерна, и любой
крупный неурожай или война могут привести к голоду и экосо-
циальному кризису. «Экономика предельно напряженная», - пи-
сал П. Шоню.
Для фазы экосоциального кризиса характерны: голод, принимаю-
щий широкие масштабы; широкомасштабные эпидемии; в конеч-
ном итоге гибель больших масс населения, принимающая характер
демографической катастрофы; государственное банкротство; поте-
ря административной управляемости; широкомасштабные восста-
ния и гражданские войны; брейкдаун - разрушение государства;
внешние войны; разрушение или запустение многих городов; упа-
док ремесла; упадок торговли; очень высокие цены на хлеб; низ-
кие цены на землю; гибель значительного числа крупных собствен-
ников и перераспределение собственности; социальные реформы,
в некоторых случаях принимающие масштабы революции, порож-
дающей этатистскую монархию - автократию, практикующую госу-
дарственное регулирование и не допускающую развития крупной
частной собственности.
Что происходит дальше? А дальше происходит очень интересная вещь, которую мы сейчас и наблюдаем в России. Страна пережила типичный демографический коллапс. Столкнувшаяся с исчерпанием ресурсной базы, которой можно было воспользоваться на "советских" принципах хозяйствования, Россия пришла к быстрому коллапсу, закончившемуся уполовиниванием населения. Поскольку социальные технологии конца ХХ века по своему гуманны, физического уполовинивания конечно не произошло - произошло символическое уполовинивание в виде распада СССР. Не все люди умерли - большинство просто оказалось в другом мире. За этим коллапсом должна была последовать фаза восстановления, для которой, в частности, характерна дороговизна рабочих рук. Собственно, дефолт 1998 был так сказать первым звоночком начала нового отсчета. И, в принципе,русские должны были погрузиться в короткий, но вполне себе комфортный золотой век, когда людей сравнительно мало, живут они не тесно, а стоят довольно дорого. С поправкой на реалии начала XXI века так оно и должно было случиться. Тем более, на фоне высокой цены на нефть.
Что произошло вместо этого?
Вместо этого олигархическая элита, закрепившаяся на обломках этатисткого государства, начала допэмиссию населения в виде завоза мигрантов. Это было средством для олигархии сохранить свои богатства, просылать в жопу всех, у кого нет миллиона баксов, и не доплачивать русскому "демосу", не пересматривать условий контракта в его пользу, что ломало всю логику цикла.
Другими словами, массовая "трудовая миграция" - это не просто "завоз дикарей занимающих наши трудовые места". Это именно успешная технология, применяемая олигархической элитой, для того, чтобы не дать русскому простонародью воспользоваться выгодами "восстановительной" фазы демографического цикла и, прежде всего, дороговизной рабочей силы.
То есть миграция - причем не столько мигрант, сколько заводчик мигрантов - это прямой враг всего трудового населения России.
Но это так, размышление "в сторону" за которое сам Нефедов, разумеется, никакой ответственности не несет.
Еще у него чрезвычайно интересные рассуждения о ксенократии, возникающей обычно в земледельческих обществах, завоеванных кочевыми обществами. Так сказать развитие концепции Тьерри и Гумпловича. Он, правда, слишком увлекается противопоставлением кочевников и земледельцев, забывая о том, что ксенократии возникали и среди вполне оседлых земледельческих народов - к примеру как в случае вторжений викингов. Викинги не были кочевниками, но вели себя в социальном смысле именно как кочевники.
Кстати, внимательное изучение теории ксенократии окончательно ставит крест на "норманнизме" применительно к становлению русского государства в Киеве. Очевидно, что оно не имело никаких признаков ксенократии. Не было ни сплоченной варяжской дружины, пытавшейся диктовать свою волю князьям, ни князей-самовластцев, которые в целях укрепления своей власти "поставили" на местное населениеи жестоко разобрались с разлагающейся элитой из недавних завоевателей. Исторические процессы в древнерусский период шли по совсем иным смысловым линиям. То есть либо русские летописцы исключительно тщательно замаскировали реальный исторический процесс, либо ничего даже близко похожего на варяжскую ксенократию на Руси не было и быть не могло.
Но интересно тут вот что - поведение ксенократической элиты гораздо больше напоминает, как ни странно, поведение московского боярства в XV-XVI веках. Для него характерны и этика
асабии , и явная "ревность" к укрепляющему свою власть самодержцу, который ищет у лабых и незаметных опору против сильных, и попытка плести интриги и даже создавать заговоры против самодержца. Московская элита была гораздо более похожа на элиту завоевателей, чем элита древнерусская. Это, впрочем, и понятно - ведь она и в самом деле была элитой завоевателей, хотя и не иноэтнической по отношению к завоеванным, но специально подобранной именно для завоевания Москвой всей Русской Земли.
Еще интересней то, что под классическое описание истории разложения и гибели ксенократической асабии у Ибн Хальдуна (см. ссылку выше) идеально подходит... история большевистской элиты, "ленинской гвардии". Вот уж точно один в один.
Первоначальное объединение вокруг вождя на идеалистических принципах, жестокость, отвага и сплоченность.
Использование этих качеств для завоевания власти и могущества, подчинения чужого народа, - реализованное несмотря на то, что завоеватели находились меньшинстве.
Обозначение противоречий между "шейхом" и его былыми соратниками.
Соратники стремятся быть близкими к шейху и диктовать ему его политику, а шейх стремится стать самовластным правителем-самодержцем в традициях завоеванного народа.
Шейх для укрепления своего самовластия сближается с завоеванным народом, набирает себе слуг из него, которые чтят в нем беспрекословного властителя, и натравливает их на старую гвардию.
Соратники, прельщенные свалившимися на них богатствами и влиянием отчаянно стараются перехватить власть у шейха, плетут заговоры и интриги.
В итоге либо побеждают соратники и раздербванивают государство на куски, подставляясь под следующую волну завоевателей.
Либо побеждает шейх, вырезывает соратников и устанавливает новую власть в которой его опорой служат завоеванный, но приближенный шейхом к себе народ.
Скажите, что это не история большевиков и порезавшего их Иосифа Виссарионовича и я рассмеюсь вам в лицо...
Но только эта история была рассказана за 600 лет до того, как она произошла.
Отсюда, кстати, и совершенно понятна причина неистребимой и непобедимой никакими федотовыми любви к сталину нашего народа. При прекрасном пониании, что это был захватчик и азиат. Это любовь именно к шейху-завоевателю, который приблизил к себе завоеванный народ, а элиту завоевателей отдал этому народу на растерзание. А только этот акт и является подлинным "основанием" новой династии, из завоевательской превращающейся в национальную.
Еще теория Нефедова проливает очень интересный свет на
теорию Фурсова относительно русской элиты.
Нефедов пишет:
"Демографический рост элиты в условиях ограниченности ресурсов влечет за собой дробление поместий и оскудение части элиты. Элита начинает проявлять недовольство и усиливает давление на народ и на государство с целью перераспределения ресурсов в свою пользу. Кроме того, в рядах элиты усиливается дифференциация и фрагментация, отдельные недовольные группировки элиты в борьбе с государством обращаются за помощью к народу и пытаются инициировать народные восстания".
Если переводить это на простой язык, то, по мере исчерпания ресурсов, зажравшиеся элитарии начинают заедать государство и народ. Попросту пожирать общество как саранча.
Европейский ответ на эту задачку хорошо известен и был блестяще продемонстрирован в битве при Таутоне, где погиб 1% тогдашнего населения Англии и вырезана была изрядная часть старой британской аристократии. Собственно, сэр Томас Мальтус не случайно был англичанином. Он отлично чувствовал стиль британских решений - вырезать лишних и дать всё оставшимся.
Русское решение той же проблемы оказалось совершенно иным. Прямо противоположным британскому и, по своему, парадоксальным.
Оно состояло в модерировании государством не численности элиты, а объема её собственности и в создании всё более и более расширяющихся слоев элиты, каждому из которых полагается всё меньше и меньше личной собственности.
Дворянство было многочисленнй и беднее чем боярство.
Чиновничество было многочисленней и беднее чем дворянство.
Советская номенклатура была многочисленней и беднее чем чиновничество. По мнению Фурсова она обладала нуль-собственностью.
Я всегда спрашиваю его, а что же дальше, или же "конец истории"? Андрей Ильич обычно уходит от ответа.
Однако по здравом размышлении следующий ход абсолютно понятен. Это должен быть русский заход "сверху" на ту же тему, на которую французы, а за ними и другие европейцы, зашли снизу. А именно элитой становится вся нация. То есть правящее сословие и национальное большинство полностью совпадают. А отношения господства "экстернализируются" за внешние границы. Только этот ход сможет окончательно решить русское уравнение властесобственности. По этой причине русский национализм неизбежен. Он является единственной формой выживания русского государства в его более-менее традиционной форме.
Есть, впрочем, альтернатива. Настоящая ксенократия, то есть вмешательство в тот момент, когда государство-элита-народ ослаблены взаимной распрей и внешнее завоевание, которое сразу же вопрос о том кому сколько полагается от пирога автоматически снимает. Все сто процентов пирога полагаются новому завоевателю.
Наша олигархия (а порой, кажется, что и власть) явно предпочитают ксенократическую перспективу народнической. Они скорее отдадут всё чужим, чем народу. Это, впрочем, тоже довольно традиционно - так, к примеру, множество раз поступала китайская жлита. в результате чего Китай завоевывали то монголы, то манчжуры...
В общем в логике внутренних процессов в России у нас небогатый выбор - либо русский национализм, либо кавказская ксенократия. Выбирайте...
(За все эти мысли, подчеркну еще раз, Нефедов никакой ответственности не несет - его теория в данном случае вполне аполитична).
Резюме. В общем, как я могу судить, нас можно поздравить. У нас появилась реально достаточно сильная, оригинальная и творческая новая школа в социальных науках - Турчин, Нефедов, Крадин, Коротаев. В последние несколько лет я эти имена встречаю всё чаще и то, что они пишут, всегда очень интересно, хотя и спорно и на мой вкус несколько "сциентично". Но, конечно же, хороший сциентизм гораздо лучше плохой гуманитарщины и мистики (хотя хорошая мистика лучше хорошего сциентизма, но встречается она, увы, довольно редко)