смутные времена - мутные людишки: "крымчанка, дочь офицера"
Новейший фразеологизм - "крымчанка, дочь офицера" становится в ряд с "сиротой казанской" и "дитём лейтенанта Шмидта".
___________________________________________________________________________________________
"крымчанка, дочь офицера", 2014
Комментарий о ситуации в Крыму, написанный пользователем-мужчиной от лица женщины, породил в российской блогосфере множество шуток и пародий.
Пользователи фантазируют на тему: «Кто она, “крымчанка, дочь офицера”?».
http://tvoiomsk.ru/item.asp?id=18958
http://zergulio.livejournal.com/1148893.html
http://zergulio.livejournal.com/1157850.html
Click to view___________________________________________________________________________________________
"казанская сирота", 1552
«Казанская сирота» - человек, прикидывающийся несчастным, чтобы вызвать сочувствие жалостливых людей;
в этом смысле мы и по сей день используем как поговорку старинную кличку.
http://www.otrezal.ru/catch-words/176.html
___________________________________________________________________________________________
"дитя лейтенанта Шмидта" (и проститутки), 1906
По-настоящему Пётр Петрович Шмидт удивил всех, женившись в 1888 г. на проститутке Доминике, которую до того он, случалось, с товарищами по училищу нанимал для услуг.
Тогда это было модно среди либерального студенчества: жениться на падшей женщине и развивать её личность. Впрочем, более подробно об этом явлении рассказано у А.И. Куприна в его «Яме».
Однако для офицера военно-морского флота это было неприлично: он вводил «падшую» женщину в круг жён, дочерей и сестёр офицеров, принуждал общаться с ней, а среди его знакомых могли быть её прежние клиенты.
Петра проклял отец - потомственный адмирал, который умер вскоре после его женитьбы, порвали с ним отношения многие товарищи, но он считал себя выше всех этих «условностей» и этими потерями не огорчился.
Большее наказание, чем он сам себе устроил этой женитьбой, было трудно придумать: революционные мифотворцы, умалчивая о подробностях, непременно отмечали, что «семейная жизнь у Шмидта не сложилась».
Во всём винили его супругу, хотя, как говорят в таких случаях украинцы, «бачили очи, шо куповалы».
Однако, скорее всего, «доброжелатели» несправедливы к этой женщине, Доминике Гавриловне Павловой, - жизнь с таким «извилистым» человеком, как Пётр Шмидт, тоже, наверное, сахаром не была.
Через год после свадьбы, в 1889 г. Доминика Гавриловна родила Петру Петровичу сына, которого назвали Евгением.
По протекции дяди, Шмидта приняли на службу, определив на канонерскую лодку «Бобр», входившую в состав Сибирской флотилии на Дальнем Востоке. Семья поехала за ним, но жена вернулась к прежним привычкам, открыто изменяя Петру Петровичу.
Тяготы ли морской службы, семейные ли неурядицы, другие какие-нибудь причины, а может быть, всё вместе взятое угнетающе подействовало на психику Шмидта.
Через некоторое время у него произошло очередное обострение нервной болезни, которое настигло мичмана во время заграничного похода. Он оказался в морском лазарете японского порта Нагасаки.
...
Сын Шмидта, Евгений, которому тогда уже шёл 16 год, прибыл на «Очаков» спустя сутки, после того как папаша объявил себя командующим флотом. Когда начался обстрел мятежного крейсера, они оба прыгнули за борт и вплавь добрались до одного из миноносцев, присоединившихся к восстанию, на котором попытались вырваться из севастопольской гавани. Под угрозой артиллерийского расстрела миноносец был остановлен, на него высадили досмотровую команду, которая в носовом отсеке нашла Петра Петровича и Евгения Петровича Шмидтов.
Вскоре после этого Евгения отпустили, и под суд он не пошёл, но и на него пал отблеск революционной славы отца.
В многочисленных газетных публикациях о севастопольских событиях непременно упоминали и о нём, но т.к. до той поры молодой человек был совершенно никому не известен и взять точных сведений было неоткуда, газетчики возраст «мальчика» указывали разный, а имя не упоминали вовсе. Чаще всего о нём писали именно как о «сыне лейтенанта Шмидта».
Между тем революционные события продолжали кипеть в стране, и очень скоро после казни лейтенанта в 1906 г. на митингах различных партий стали появляться молодые люди, которых представляли как «сыновей лейтенанта Шмидта». От имени «погибшего за свободу» отца они призывали мстить, бороться с царским режимом или оказывать посильную помощь революционерам, жертвуя устроителям митинга, кто сколько может. Под «сыновей лейтенанта» революционеры делали хорошие сборы, но т.к. партий было много и каждый хотел воспользоваться случаем, то «сыновей» развелось совершенно неприличное количество, и дело дошло до того, что стали попадаться даже «дочери лейтенанта».
Газеты, что ни день, писали о поимке очередного «молодого человека, назвавшегося сыном лейтенанта Шмидта», и эта газетная формула буквально навязла в зубах у обывателя.
Процветание промысла «детей лейтенанта Шмидта» продолжалось до 1907 г., а потом дело это вместе со спадом революционных настроений, казалось бы, сошло на нет...
Но "сын лейтенанта Шмидта" в этом отношении настоящий рекордсмен - его слава перешла все разумные границы возвеличивания!
Среди материалов Временного правительства нашлось письмо юнкера Петроградской школы подготовки прапорщиков инженерных войск Евгения Шмидта, в котором он ходатайствовал о разрешении присоединить к носимой им фамилии слова "Очаковский".
Молодой человек пояснил, что это желание вызвано стремлением сохранить в своем потомстве воспоминание об имени и трагической смерти его отца-революционера.
Вместе с тем, происходя от предков, поселившихся в России еще при Петре I, Евгений настаивал на русифицировании своей чисто немецкой фамилии.
Комиссар Временного правительства поддержал это прошение, и с мая 1917 года Евгений стал носить фамилию Шмидт-Очаковский.
Как ни странно, сын Шмидта не принял Октябрьской революции.
Присутствуя в Севастополе на поминках по героям восстания на "Очакове", он написал: "За что ты погиб, отец! Ужели для того, чтобы сын твой увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, как великая нация сходит с ума, как с каждым днем, как с каждой минутой все более втаптываются в грязь те идеи, ради которых ты пошел на Голгофу?
Хотелось исступленно кричать о том, что гибнет, что уже погибла та Россия, которую так безумно любил мой несчастный отец".
Евгений участвовал в белом движении, воевал в ударных частях генерала Врангеля, стоял в последней обороне Крыма. Бежал из родного Севастополя в Стамбул, бедствовал с другими эмигрантами в лагерях.
Позже он перебрался в Чехословакию...
В 1926 году он выпустил книгу "Лейтенант Шмидт. Воспоминания сына".
В предисловии отметил: "20 лет отделяют меня от дней очаковских. С тех пор произошли события, в тысячу раз ужаснейшие, пролились моря русской крови, мир переменил свое лицо, совершилась полная переоценка ценностей во всех областях человеческого духа".
Никаких серьезных откликов появление этой книги не имело, как, впрочем, никого, по сути, не интересовала и дальнейшая судьба Евгения Шмидта-Очаковского.
Известно лишь, что умер он в бедности, в Париже, в 1951 году...
Возможно, именно из-за эмиграции Евгения Шмидта, другой Шмидт - прославленный челюскинец Отто Юльевич, будучи главным редактором Большой Советской Энциклопедии, не упомянул в ней ни словом сына легендарного лейтенанта.
Но это не помешало возрождению его советской славы благодаря роману Ильфа и Петрова "Золотой Телёнок".
Деятельность энергичных «детей лейтенанта Шмидта» возродилась во второй половине 1920-х гг., точно совпадая с хронологией романа.
Как мы помним, «Сухаревская конвенция» этих детей по инициативе Балаганова была заключена весной 1928 г., а 3-я годами ранее большевики шумно отметили 20-ю годовщину Первой Русской Революции.
При подготовке праздника ветераны партии, к своему немалому огорчению, обнаружили, что большинство населения страны совершенно не помнит или вовсе не знает героев, погибших на баррикадах 1905 г., - слишком много событий произошло за эти 20 лет.
Партийная пресса ударила в колокола, имена некоторых революционеров были спешно извлечены из мрака забвения: о них написали массу воспоминаний, им установили памятники, их именами называли всё, что хоть как-нибудь было связано с ними, а если не было поводов, называли просто так.
Смутная память о Шмидте вполне могла прокормить не одну сотню жуликов, гастролирующих по Стране Советов с былинными рассказами о «незабвенном герое-отце».
«Поди ему не дай, что просит, а он накатает жалобу в партийную инстанцию, и потом пришьют политическую близорукость», - примерно так рассуждали советские бюрократы «на местах», снабжая «сыновей» всем необходимым.
Люди они были служилые, в стране царила безработица, и вылетать с тёплого местечка по такому дурацкому поводу никому не хотелось.
К тому же, отдавали они не своё, а казённое, так что могли и «себя не забыть», списав на подачку великовозрастному чаду «очаковского героя» много больше, чем на самом деле ему перепадало.
В этом, собственно, и заключался секрет процветания «сыновей лейтенанта Шмидта».
В случае провала невезучему «сыну» могли «пришить политическую статью».
Но аферисты, скорее всего, полагали, что никакого «сына лейтенанта Шмидта» нет и не было вовсе, а всё это так - игра словами, удобный повод для мошенничества.
http://his.1september.ru/articlef.php?ID=200601503
http://pda.sb.by/post/25938/