М.Л. Рейснер, "Введение в иранскую филологию", Часть 1
Лекция № 1. Иранская филология и ее литературоведческий аспект
1. Филология как особый род деятельности возникла в древней Греции в эпоху эллинизма. Возникшая идея собирания всей греческой литературы предшествующего периода привела к созданию крупных библиотек в Александрии Египетской и в Пергаме. Вокруг них формируется круг разносторонне образованных людей, которые занимаются собиранием, классификацией и перепиской литературных произведений. Сферу своих интересов они называют филологией. При общей слабой дифференцированности тогдашней науки филология объединяла изучение грамматики, составление словарей, трактатов по поэтике, работу с рукописью, т.е. зачатки текстологии. Текстологическая работа велась в основном на материале поэм Гомера и состояла в нахождении “правильного” текста, комментировании трудных мест и архаических слов. Характерный жанр античной филологии - схолии - комментарии к тексту объединяли в себе несколько форм ученого сочинения: грамматический комментарий и языковые пояснения; поэтологический комментарий; правка текста; пояснение реалий.
На Востоке и Западе содружество филологических дисциплин складывалось вокруг разных письменных текстов. В Европе вслед за античной развивается библейская филология (III - V вв.). В Индии филологическая традиция связана с Ведами, в арабском мире - с Кораном (отчасти благодаря нуждам комментирования Корана, появилась потребность в записи доисламской арабской поэзии). Затем, уже в новое время, возникают филологические традиции на базе живых языков - славянская и восточная (тюркская, иранская) филологии, часто тесно связанные с колониальными интересами европейских буржуазных государств. Таким образом, филология может быть поделена на традиционную и современную, сформировавшуюся в конце XVIII-XIX в. Тот аспект филологии, с которым вы будете знакомиться в лингвистической части нашего курса, связан с современными знаниями. Что касается моей части курса, то нам придется иметь дело как с современными представлениями, так и с традиционным подходом к тексту, который сложился у иранцев в средневековую эпоху и зафиксирован в трактатах по поэтике.
2. Связь двух ветвей филологии - лингвистики и литературоведения. Традиционная филология оперировала прежде всего письменным текстом, анализ которого включал лексико-грамматический комментарий (этимология, объяснение трудных слов, например, архаизмов), исторический и религиозный комментарий (объяснение реалий), поэтологический комментарий (построение текста, красоты речи и т.д.). Такие филологические комментарии появились еще в древности, и активно развивались в течение всего средневековья, причем относились как к текстам литературным (например, к гомеровскому эпосу), так и к текстам сакральным (религиозно-мифологическим сводам - Ведам, Авесте, Библии, Корану).
3. Литературоведческий аспект филологии затрагивает все формы работы с литературным текстом, начиная от его понимания и, если необходимо, адекватного перевода и кончая теоретическими представлениями о природе художественного слова, то есть поэтикой в широком смысле этого слова. В данном случае речь идет не только о нашем, европейском, представлении о литературе, созданной на иранских языках в разные исторические эпохи. Помимо "взгляда извне" существует также и "взгляд изнутри", самосознание иранской литературной традиции, сформировавшееся в средние века, и называемое персидской классической поэтикой.
4. Иранская филология имеет дело с тремя группами письменных текстов, относящихся к трем языковым эпохам, которые в значительной мере различаются и в культурно- историческом плане. Эти эпохи мы называем:
- древнеиранской (II тысячелетие до н.э. - IV-III вв. до н.э.),
- среднеиранской (IV-III вв. до н.э. - VIII-IX вв. н.э.) и
- новоиранской (VIII-IX вв. н.э. по настоящее время).
Все тексты, относящиеся к первой эпохе, и большая часть текстов, относящихся ко второй, к литературе причисляться не могут.
Они условно называются нами древней словесностью и могут включать разного рода предлитературные формы:
- мифологические и религиозные своды,
- образцы ораторского искусства,
- философские трактаты,
- исторические хроники.
Все они, тем не менее, изучаются литературоведами. С какой целью?
Из курса "Введение в литературоведение" вам уже известно, сколь протяженный период в литературной истории человечества приходится на традиционалистский тип творчества, опиравшийся на законы нормативной поэтики.
Литература традиционалистского типа:
- не знает вымышленных сюжетов и героев, а
- черпает их из постоянных источников: мифологических, религиозных, легендарных (устные и письменные сказания о древних героях), исторических.
- Последние достаточно тесно смыкаются с легендарными и нередко воспринимаются нами как псевдоисторические.
Например, знаменитые сказания о сасанидских правителях Хосрове II Парвизе и Бахраме (Варахране V), обработанные в поэмах Фирдоуси и Низами, наряду с точными историческими фактами и достоверными реалиями содержат массу легендарного, анекдотического, сказочного материала.
5. К первой языковой эпохе относятся словесные памятники, по типу представляющие собой только предлитературу. Важнейшим и самым крупным из них является Авеста. Как и священные своды других религий, например, Библия, Авеста прошла долгий путь устного бытования. В качестве религиозного канона зороастризма Авеста была кодифицирована лишь в среднеиранскую языковую эпоху. По причине длительности периода складывания текста памятник этот даже в том неполном виде, в котором он до нас дошел, отличается принципиальной многослойностью. Это свойство можно объяснить так: самые ранние по времени записи части (например, часть, называемая "Гаты" и приписываемая непосредственно пророку Заратуштре) являются более поздними по времени возникновения, поскольку соседствуют в тексте с теми фрагментами, которые по содержанию относятся к временам индо-арийской общности, т.е. сложились за много веков до проповеди Заратуштры. Древнейшие мифологические части, связанные с культами природных божеств, были включены в канон уже после смерти пророка, который резко осуждал поклонение некоторым "старым богам" (например, Хаоме).
6. Еще одной важной характеристикой дошедшего до нас текста является синкретизм. Поясним это понятие. Текст Авесты включает в себя в синкретическом, т.е. нерасчлененном виде религиозно-мифологические и научные представления о мире (зачатки астрономии, медицины, географических знаний, мораль и право и т.д.). В ней, как и в других религиозных книгах, присутствует так называемый "синкретизм правды", т.е. подлинная история не отделилась от мифологической и легендарной традиции. Этот вид синкретизма сохраняется и в средние века, о чем свидетельствуют многочисленные исторические хроники, составленные в разных концах средневекового мира и объединенные тем, что все эти истории писались "от Адама", включали "священную историю" в состав реального исторического времени.
Для нас наиболее важен еще один вид синкретизма: в Авесте в нерасторжимом единстве присутствуют зачатки будущих родов художественной словесности, по крайней мере, лирики и эпоса. О драме, как о третьем литературном роде мы говорить не будем, поскольку в классический период персидской литературы она не развилась.
С точки зрения дальнейшего развития особый интерес представляют те из сохранившихся частей Авесты, где мы находим:
- каркасы будущих эпических сюжетов,
- имена героев,
- элементы метрической организации текста (силлабические стихи),
- зачатки словесных украшений текста (фигур и тропов).
7. От той же архаической эпохи до нас дошла группа письменных текстов, отличающихся от Авесты с точки зрения письменности, хотя и родственные ей по языку. Речь идет о клинописных наскальных надписях древних иранских царей, прежде всего представителей династии Ахеменидов. Если авестийский алфавит представляет собой вариант арамейского письма, то клинописи обнаруживают сходство с ассиро-вавилонской системой. По содержанию эти надписи представляют собой прообраз исторических хроник. В процессе формирования литературы они участвовали как один из элементов исторических преданий, в которых хроника синтезировалась с содержательными элементами и приемами устного эпоса.
Лекция № 2. Древнеиранская словесность в ее отношении к позднейшей литературе.
1.Авеста многослойна и с точки зрения языка, поскольку отдельные ее части складывались в разное время на разных территориях. Древнейшие части Авесты сложились еще во II тысячелетии до н.э., то есть в эпоху арийской племенной общность. Судить об этой эпохе мы можем лишь ретроспективно, руководствуясь поздними свидетельствами косвенного характера. История застает племена и народности, говорившие на индийских языках и диалектах в долине Инда, а племена и народности, говорившие на иранских языках и диалектах, - на Иранском нагорье и в Средней Азии. Однако ни Индия, ни Иранское нагорье не являлись первоначальной родиной индо-ариев. Считается, что они расселились из Средней Азии (подтверждается, например, топонимикой Авесты), однако некоторые специалисты настаивают на более “северном” происхождении арийских племен, тоже находя свидетельства в древних источниках. К примеру, недавно я прочитала где-то такую курьезную информацию: один из индийских лингвистов, знаток санскрита, недавно посетивший Россию и побывавший среди прочих мест в Вологодской области, утверждает, что диалект местных жителей ему совершенно понятен, поскольку напоминает санскрит. Более того, ученый обнаружил в окрестностях Вологды ручей, носящий название Инд. Имеется целая теория “заполярного” происхождения арийских племен, выводимая, в основном, из описания “великого потопа” в Авесте.
2. Эпоха индо-арийской общности реконструируется по многочисленным ведийско-авестийским соответствиям, которые обнаруживаются при сравнении пантеона божеств. Особенно это касается природных и астральных богов. Приведем только некоторые из них: ведическому солнечному божеству Митре соответствует авестийское божество правды и договора, носящее то же имя (современное слово михр - солнце); ведийским божествам ветра и воздуха Вата, Вайу соответствуют одноименные авестийские божества. Авестийское божество победы получило имя Варатрагна, что обозначает “убийца Варатры”. Это имя в Ведах является постоянным эпитетом бога-громовержца Индры, победившего змееподобного демона дождевых туч Варатру (или Вритру) и низведшего на землю небесную воду. И в Ведах, и в Авесте существуют разряды божеств, носящие названия “асуры” (авест. “ахуры”) и “дайва” (“дэвы”, “дивы”). В ведической традиции божество Асура, первоначально податель жизни, затем становится демоном (низвергнутые боги), а в Авесте Ахура, Ахура-Мазда (букв. “мудрый господин”), творец телесного мира, становится верховным божеством зороастризма. Иранская мифология является единственной из индо-европейских мифологических систем, где “дайва” (ср. Зевс) утратили свой статус благих божеств и стали демонами.
3. Необходимость изучения предлитературы (продолжение). Мифологическое сознание специалисты часто называют мифо-поэтическим. В основе многих метафор средневековой классической поэзии лежат рудименты древних представлений о мире. Например, обращение к утреннему ветерку в зачинах касыд и газелей, видимо, восходит к древним молитвенным формулам, содержавшим обращение к одному из четырех элементов мироздания (земля, вода, огонь, воздух). Представление о четырех элементах как основе мироздания содержится и в распространенной метафоре "дом о четырех опорах", т.е. мир.
4. Древнейшие мифологические сюжеты, как отмечалось в предыдущей лекции, в последующие периоды разрабатывались как литературные. Например, представленные в Авесте змееборческие мифы не просто повторяются в средневековом эпосе "Шах-наме", но служат основой для построения новых сказаний (например, змееборческий элемент внесет в историческое сказание об Ардашире, основателе династии Сасанидов: Ардашир, Хафтвад и змей). С древней системой представлений о мире оказывается тесно связанной тематика и образность классической поэзии, развивавшийся уже в период господства ислама на территориях, населенных иранцами. Сохранение старых календарных праздников - Ноуруза и Михргана, связаных с культами божеств плодородия (Ардвисура Анахита и младшие божества Амертат - покровитель растений и Хаурватат - покровитель вод, среднеазиатский культ Сиявуша как умирающего и воскресающего божества, сходные функции первоцаря Йимы -перс. Джамшид), принадлежавших к зороастрийскому пантеону, отразилось на тематике придворной поэзии X-XI вв. Круг поэтизируемых предметов в календарной лирике, так называемых сезонных слов (названия цветов, деревьев, плодов, птиц), генетически восходит к зороастрийской картине сотворенного Богом мира материальных сущностей (плотный мир гетик-гити, противопоставляемый светлому миру духовных сущностей менок-мину), как она представлена в поздних зороастрийских религиозных сочинениях, например, в своде "Бундахишн" (IX в.). Многие со- и противопоставления в образной системе персидской классической поэзии имеют очень древнюю основу. Так, образ двух горлинок на кипарисе, являющийся как поэтическим, так и изобразительным мотивом, с древних времен служит выражением идеи брачных отношений и супружеской верности. Противопоставление степи и сада, по-видимому, досталось классической поэзии в наследство от времен борьбы оседлого образа жизни с кочевым.
5. Влияние древниx предлитературных форм словесности можно выявить на всех уровнях построения литературного текста:
а) слово-образ (куропатка, плод граната - Ардвисура Анахита; сокол - символ царской власти, фарр - мифологический смысл утрачен, но образы продолжают воспроизводиться по традиции, наполняясь новым смыслом);
б) мотив (единосущность сада и степи в момент наступления Ноуруза - пояснить связь новогоднего праздника с космогоническими представлениями);
в) тема (календарная) и логика ее развертывания в стандартном зачине (может повторять порядок ритуальных действий). Пример: касыда Рудаки “Мать вина”, стандартные зачины с сюжетом “прибытие гонца”;
г) герой (имя героя может становиться в литературе метафорическим выражением определенного качества: Сиявуш - красота и невинная жертва, Джамшид - обладание неограниченной власти над миром, сосредоточенной в "чаше Джамшида", Рустам - воинская доблесть и т.д.);
д) сюжет (примеры: "Шах-наме", "Хосров и Ширин", "Семь красавиц", "Вис и Рамин" и др.).
е) композиционная структура. Замкнутость, “куплетность” отдельных частей авестийского текста особенно ощущается в гимнах, посвященных различным богам древнеарийского пантеона и называемых “Яшты”. Молитвенные формулы, помещенные в начале и в конце каждого сегмента гимнического текста (“Молись ей, о Спитама” и “Молюсь ей ради счастья…” в “Ардвисур-яште”, Мы почитаем Митру” и “Молюсь я ради счастья” - в “Михр-яште”) создают ощущение замкнутости, самостоятельности и завершенности разделов гимна. Анафорические повторы встречаются в строфах всех гимнов (“Звезде блестящей Тиштрии помолимся счастливой” - в “Тиштр-яште”, “Их великолепием и Хварно я поддерживаю, о Заратуштра…” и “Добрым, сильным, святым фраваши праведных поклоняемся…” - в “Фравардин-яште” и т.д.). Мышление замкнутыми формами (строфа, группа строф), выделение начала и концовки, стандартные зачины определяют композиционный облик классических форм персидской поэзии.
6. К той же эпоху, что и Авеста, относятся и наскальные надписи ахеменидских царей (Кира, Дария, Ксеркса), которые представляют собой первую стадию формирования исторической хроники, отражают события, связанные с борьбой за власть, религиозной борьбой, завоевательными походами, градостроительную деятельность. Самая знаменитая из них - так называемая “Бехистунская надпись” с барельефом, расположенная в гористой местности между Керманшахом и Хамаданом. Кроме наскальных надписей существовали еще надписи на золотых пластинках (Арьярамны и Аршамы). По стилю эти надписи единообразны (от лица царя), отличаются практически полным отсутствием стилистических украшений за исключением анафорических повторов (“Провозглашает Дарий царь”, “Я Дарий, царь великий, царь царей”). На более поздней стадии исторические сведения приобретают характер развитых повествований, притягивая элементы устного эпоса. Так возникают исторические и квазиисторические предания, которые в среднеиранскую языковую эпоху обретают письменную форму.
Лекция № 3. Основные литературные памятники среднеиранской языковой эпохи
1. Практически все литературные произведения новой языковой эпохи тесно связаны с традицией древнего периода. Влияние зороастризма на складывание литературы. Зороастризм - государственная религия. Сложившаяся форма государственности в эпоху Сасаниов. Развитый придворный этикет (свидетельства позднейших источников).
2. Первый образец эпического сказания "Йадгар-и Зариран" ("Поминание Зареридов") повествует о борьбе за правую веру Заратуштры. Идея жертвы за веру присутствует уже в ранних памятниках религиозной направленности.
3. Обработка авестийского сюжета близкого античному сюжету о Сфинксе, загадывающем загадки - "Повесть о Йовиште из рода Фрийанов". Четкая разбивка на главы, построенные по единому принципу (единоначалие и сходство концовок, различаются только вопросы Ахта и ответы Йовишты). Элементы дидактики.
4. Влияние исторической хроники (клинописной традиции) можно усмотреть в "Книге деяний Ардашира Папакана". Мифологизированная биография основателя династии Сасанидов. Развитый сюжет, обнаруживающий ряд знаменательных совпадений с греческими версиями легенды о воцарении Кира Великого, основателя династии Ахеменидов. Типология сюжета о провиденциальных младенцах (детство вдали от престола, вещий сон царя об утере власти, воспитание будущего правителя в простой семье и т.д. Ср.: детство Моисея, Иисуса). Историческая основа, эпические приемы.
5. Небольшая поэма в жанре прения "Асирийское дерево и коза". Пальма и коза спорят о том, кто из них приносит больше пользы человеку. Жанр, видимо, восходит к древним шуммеро-аккадским образцам (спор лета и зимы, вола и коня, пастуха и пахаря, золота и меди, тамариска и финиковой пальмы и т.д.). Получил дальнейшее развитие в персидской классической поэзии в жанре муназаре (Асади Туси - XI в.).
6. Жанр хождения в загробный мир представляет "Книга о праведном Вирафе". Тяготеет к зороастрийскому религиозному канону. Предвосхищает многие средневековые мистические поэмы о странствиях души в поисках Истины ("Странствие благочестивых к месту возврата" Санаи, "Язык птиц" Аттара и т.д.). К этому произведению примыкают более поздние дидиктические сочинения, тесно связанные с зороастризмом. Они создавались уже на исходе среднеиранской языковой эпохи, в условиях арабского господства в Иране. Самое значительное - "Суждение духа Разума". По форме - вопросы и ответы. Опять единообразное построение глав. Позже сходные композиционные принципы будут использованы в житийной литературе суфиев.
7. Имеется целый пласт среднеперсидской (пехлевийской) литературы, до нас не дошедшей и известной лишь по косвенным свидетельствам. Однако роль их в дальнейших судьбах литературы весьма значительна. Это прежде всего пехлевийские переделки древнеиндийских обрамленных повестей назидательного характера, самой известной из которых является "Панчатантра". Именно с пелевийской версии текста был сделан арабский перевод, получивший название "Калила и Димна" и положивших начало триумфальному шествию древнеиндийской книги по литературам средневекового мира. По всей видимости, на среднеперсидский язык была переведена еще одна обрамлення повесть, которую мы условно назовем "Книга о Синдбаде, или Семь мудрецов". Это произведение также было переведено на арабский и вошло в сказочный свод "Тысячи и одной ночи", а позже обрабатывалось и на персидском языке. К той же категории утраченных памятников принадлежат многочисленные исторические сказания, входившие в свод сасанидских династийных хроник (“Хвадай-намак”) и представлявшие собой исторические предания иранцев (от мифологических и легендарных первоцарей династий Пешдадидов и Кейянидов до исторических Сасанидов, в число которых были включены и Ахемениды). Эти сказания легли в основу “Шах-наме”, опосредованные арабским переводом Абдаллаха Ибн ал-Мукаффы (VIII в.), однако ни среднеперсидский оригинал и арабский перевод не сохранились. Указанными материалами пользовался и знаменитый арабоязычный историк ат-Табари (ум. в 923 г.).
Лекция № 4. Песенная традиция при сасанидском дворе и ее значение для дальнейшего развития литературы
1. Средневековые историки и поэты донесли до нас данные о существовании развитой придворной песенной культуры при дворе Сасанидов. Эти сведения передавались в виде названий песен и мелодий, сочинение которых приписывалось тому или иному легендарному певцу. Самое известное имя - Барбад (ему посвящена целая глава в поэме Низами "Хосров и Ширин", в которой перечислены тридцать его песен). Названия многих песен указывают на их каледарный характер. Предание гласит, что Барбаду принадлежали песни, созданные на каждый день зороастрийского солнечного года, на каждый из тридцати дней зороастрийского месяца (си лахн), на каждый из двенадцати месяцев, посвященных разным божествам зороастрийского пантеона, и, наконец, на каждый день недели (наваха-йе хафтгане). Сведения о сасанидской музыке содержатся в арабоязычных источниках, относящихся к VIII-IX вв., исторических хрониках, дидактических книгах типа “княжьих зерцал”, предназначенных для воспитания идеального члена общества, принадлежащего к образованному сословию. Например, в этих преданиях содержатся сведения о содержании некоторых песен. Так, считается, что песня Барбада “Шабдиз” была сложена на смерть любимого коня сасанидского царя Хосрова Парвиза, который носил имя Шабдиз, что значит “вороной”, “черный, как ночь”. Песня “Крупица мускуса” (“Машкдане”), как полагают, сложена в честь Ширин, жены Хосрова. Мелодия “Хосровани”, как считают специалисты, имела текстовую основу (рифмованная проза, возможно, безрифменный силлабический стих), представлявшую собой восхваление Хосрова Парвиза. Многие песни, если судить по названиям, были привязаны к зороастрийскому календарю с его многочисленными ритуальными праздниками, однако эти песни были в то же время частью дворцового этикета и назывались "царскими песнопениями" (суруд-и хусравани). Самые пышные торжества приходились в сасанидском Иране на два великих сезонных праздника - весенний Ноуруз и осенний Михрган. Средневековые арабские источники донесли до нас описания порядка празднования Ноуруза. Этот типично земледельческий праздник скорее всего был тесно связан с древними культами умирающих и воскресающих божеств, не зафиксированных в дошедших до нас частях Авесты, но частично реконструируемых по другим, более поздним источникам (например, "История Бухары" Наршахи - X в., "Памятники минувших поколений" Бируни - XI в.).
2. Попытаемся дать типологическую характеристику этой песенной традиции. Судя по наличию легендарного имени, которым эта традиция освящена и наличию элементов легендарной биографии, циклизовавшихся вокруг данного имени, перед нами образец устно-авторской поэзии, стоящей на границе между фольклором и письменной авторской литературой. Певцы принадлежали к разряду авторов-исполнителей, которым приписывалось прежде всего создание мелодий (Барбад, Накиса, Бамшад, Рамтин). Словесная основа носила достаточно подчиненный характер и, по всей вероятности, находилась в прямой зависимости от ритуальной стороны праздненства, для которого песня предназначалась.
Некоторые из этих ритуалов, входивших в состав новогоднего торжества, пережили крушение зороастрийской веры под натиском ислама (VII-VIII вв.) и дожили практически до наших дней. Выделим один такой обычай, поскольку он часто упоминается в классической поэзии. Новогодний праздник, видимо, еще в древности сопровождался выездами на лоно природы с ритуальной целью. Обряд любования красками цветущей степи (ср. японский обряд любования цветущей сакурой) поэты называют тамаша, т.е. созерцание, любование. Устойчивость этого мотива в классической поэзии может быть косвенным свидетельством того, что в доисламскую эпоху существовали соответствующие песни, его сопровождавшие.
3. Судя по произведениям поэтов X-XI вв., песенная традиция в своем изначальном виде просуществовала до IX - начала X в., поскольку в стихах Манучихри (1000-1040), придворного панегириста Газневидов (XI в.) упоминается более шести десятков таких мелодий и ладов. Среди них есть календарные названия, например, “Малый Михрган” (михрган-е хордак) или “Большой Ноуруз” (ноуруз-е бозорг), названия, содержащие сезонные слова, типа “Зелень весны”, “Зелень в зелени” (восьмичастный музыкальный цикл), “Жаворонок”, “Венец весны”. Имеется также группа названий, содержащих имена царей, например, “Кейкубадов Ноуруз”, “Сад Сиявуша”, “Трон Ардашира”, “Клад Фаридуна”. По всей видимости, это были песни, сочетавшие элементы повествования и прославления царей и героев. Они, вероятно, и дали всей сасанидской песенной традиции название “царские песнопения”.
Специалисты полагают, что классическая иранская музыка восходит именно к эпохе Сасанидов. Вероятнее всего, уже на стадии устного авторства эти песни обладали устойчивым тематическим и образным репертуаром, который в значительной мере перешел по наследству придворной поэзии первых веков господства ислама. Иначе было бы трудно объяснить такую популярность календарной тематики в зачинах хвалебных касыд X-XI вв. (стихотворения носят поздравительный характер и призваны заменить соответствующие темы песенного репертуара "суруд-и хусравани").
4. Особенно интересны для нас контексты так называемых “весенних касыд” (ноурузийа), в которых в качестве сезонных слов упоминаются птицы, поскольку в одном поэтическом контексте с птицами упоминаются лады и мелодии доисламских песен. В наследии Рудаки (860-941), которое сохранилось крайне неудовлетворительно, мы, тем не менее, находим такие строки весеннего зачина касыды (целевая часть не сохранилась).
Соловей распевает среди ветвей ивы,
скворец вторит ему с кипариса.
Горлинка на кипарисе [выводит] старинные мелодии,
соловей вторит ей с розового куста удивительными (новыми) напевами…
Призови виночерпия и вкушай вино под звуки струн,
ведь в полях стонет скворец, а в саду - соловей.
Спустя век Манучихри развивает те же мотивы с упоминанием названий “старинных мелодий”, возможно упоминавшихся и в не дошедших до нас стихах Рудаки. У Манучихри имеются четыре касыды и один мусаммат (строфическое произведение) с такими “птичьими” зачинами. Одна из касыд начинается такими строками:
Ушли холода, и, схожая с павлином, явилась весна.
Вырвался в сад всякий, кто сидел взаперти…
Напевает горлинка на стройном кипарисе мелодию “Стройный кипарис”,
напевает соловей на верхушке розового куста мелодию “Калуси”…
Каждый миг, когда насвистывает [куропатка] мотив “Горной куропатки”,
вторит ей аист с зубца крепостной стены “Колокольным” напевом.
Лекция № 5. Период формирования литературы на новоперсидском языке
1. Арабское завоевание Иранa - переходный период между двумя языковыми эпохами. Приспособление арабской письменности для персидского языка (опыт применения консонантного письма уже был - арамейский алфавит также, как и арабский, семитского происхождения). Эти системы плохо подходят для отражения фонетики персидского языка, тем не менее применялись в течении веков.
2. Исламизация Ирана. Активное участие покоренных народов в религиозной и культурной жизни арабского Халифата. Персы - комментаторы Корана (ал-Бухари), грамматисты, политики (советники при арабских правителях), профессиональные рассказчики (часто надимы), ученые, поэты, писавшие по-арабски. Влияние религиозного менталитета иранцев на складывание шиизма и его ответвления - исмаилизма (наследование имамата по мужской линии).
2. Шуубитское движение. Культурно-политический характер движения. Переводческая деятельность. Помимо многочисленных исторических хроник, объединенных под заглавием "Хвадай-намак" ("Книга владык"), на арабский язык переводились разного рода правовые документы (судебники, уложения), книги советов и наставлений по разным областям человеческой деятельности (начиная от управления государством и кончая ремеслами, музыкой, охотой и воинскими искусствами).
3. Среди переводных произведений оказались и упоминавшиеся мною обрамленные книги индийского происхождения. Благодаря переводу назидательных книг и появлению оригинальных арабских сочинений, созданных под их влиянием, в литературе Халифата сформировался жанр адаба. Что такое адабная литература (жанровые разновидности, назначение). Функциональность жанров средневековой прозы.
4. Арабо-иранский литературный синтез. Персы дали музыкальную традицию и, возможно, оказали влияние на складывание лирической (газельной) традиции в Хиджазе. "Персидским" было в эпоху Халифата и искусство повествования. Некоторые специалисты склонны предполагать, что у знаменитого сказочного свода "Тысяча и одна ночь" имелся утраченный пехлевийский прототип, носивший название "Тысяча сказок" и включавший индийский и иранский повествовательный материал. Наконец, преимущественно иранскими по происхождению были дидактические жанры.
5. В свою очередь арабы способствовали формированию поэтической системы, поскольку у них персы заимствовали метрику (квантитативная система - чередование долгих и кратких слогов), рифму, фигуры, "номенклатуру" жанров, теорию стиха. О терминологии традиционной арабской поэтики, заимствованной и разрабатывавшейся персами в течение всего классического периода, речь пойдет в одной из следующих лекций.
6. Теперь коротко об особом периоде развития литературы иранцев, который М. Занд метко назвал "инобытие персидской литературы в арабской языковой оболочке". Во времена правления династии Аббасидов в Халифате процветали науки и искусства, а столица - Багдад - явно склонялась к иранским вкусам и традициям. Это касалось дворцового этикета, который был ориентирован на сасанидские образцы. В моду вошли иранские сезонные праздники, которые с пышностью отмечались в Багдаде, правители предавались забавам и развлечениям, позаимствованным у покоренных народов - охотам, пирам, проводили время за изящной беседой или внимая музыке и стихам. Суровые "бедуинские" нравы уступают место изнеженной роскоши городского оседлого образа жизни. У этого нового уклада жизни появляются свои глашатаи из среды поэтов. Многие из них были иранцами по крови, писавшими по-арабски. Самые известные имена - Башшар ибн Бурд (714-783) и Абу Нувас (р. 756 или 762 - ум. между 813 и 815). Отстаивая культурное первенство иранцев, поэты вводили в арабоязычные стихи излюбленные иранские темы (описание календарных праздников, садов и дворцов, предметов роскоши, ловчих птиц и животных и т.д.). Их числят среди основоположников нового стиля арабской поэзии, который получил название бади' ("новый", "удивительный").
В свою очередь этот новый стиль с его осознанным стремлением к риторической украшенности стиха дал название одного из трех разделов арабской классической поэтики. Термином бади’ стали именовать украшающие стих фигуры.
7. Башшар ибн Бурд, отстаивая свое благородное происхождение и древнюю родословную, жестоко высмеивает бедуинскую кичливость и настаивает на культурном приоритете персов:
Я скажу гордому арабу правду о себе и о нем, когда он начнет кичиться своим происхождением:
"Я знатный человек по отцу и по матери, но меня лишили должности марзбана (правителя пограничной области) в Тохаристане...
Неужели теперь, когда ты стал носить одежды из шелка - хоть раньше ходил нагим - и садишься пировать рядом с людьми благородными,
Обзавелся деньгами и пищей и стал употреблять с похмелья напиток из фиалки,
Ты - сын пастуха, рожденный женой пастуха, - пытаешься соперничать в славе с племенем благородных! Ты обречен на неудачу!
А ведь прежде, когда ты хотел испить воды, ты лакал ее вместе с собакой из дождевой канавы...
Твоя слава - это слава тушканчика и ящерицы по сравнению с таким великим молодцом, как я.
Помимо общего издевательского тона этих стихов обращают на себя внимание некоторые термины и реалии, введенные поэтом в текст. Башшар упоминает иранский термин "марзбан", говорит об обычае опохмеляться настоем фиалки, травестирует тему описания обитателей пустыни, принятую в доисламской арабской поэзии, сравнивая араба-бедуина с тушканчиком и ящерицей. Часто поэты иранского происхождения оказывались первооткрывателями в применении арабской графики для написания персидских слов.
8. Абу Нувас прославился застольными стихами, в которые он включил описание сасанидских серебряных винных чаш с изображениями тронных сцен и сцен государевой охоты. В шутливых тонах он живописует ночные походы багдадской "золотой молодежи" по любимым винным погребкам, держателями которых являются зороастрийцы, которым виноторговля не запрещена их верой. В одном из таких стихов поэт дает портрет юной "солнцепоклонницы"-виночерпия, девушки, одетой в мужское платье. Это по существу - предвосхищение бесчисленных описаний виночерпия в классической персидской поэзии, которые станут непременным атрибутом жанра.
_____________________________
Начало. K продолжению: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/1204989.html
Источник: http://www.iaas.msu.ru/pub_r/online_r/reisner/iranfil.doc
Bonus: М.Л. Рейснер, "Аллегорические мотивы в касыде Санаи «Молитва птиц»" - http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2280972.html
1. Филология как особый род деятельности возникла в древней Греции в эпоху эллинизма. Возникшая идея собирания всей греческой литературы предшествующего периода привела к созданию крупных библиотек в Александрии Египетской и в Пергаме. Вокруг них формируется круг разносторонне образованных людей, которые занимаются собиранием, классификацией и перепиской литературных произведений. Сферу своих интересов они называют филологией. При общей слабой дифференцированности тогдашней науки филология объединяла изучение грамматики, составление словарей, трактатов по поэтике, работу с рукописью, т.е. зачатки текстологии. Текстологическая работа велась в основном на материале поэм Гомера и состояла в нахождении “правильного” текста, комментировании трудных мест и архаических слов. Характерный жанр античной филологии - схолии - комментарии к тексту объединяли в себе несколько форм ученого сочинения: грамматический комментарий и языковые пояснения; поэтологический комментарий; правка текста; пояснение реалий.
На Востоке и Западе содружество филологических дисциплин складывалось вокруг разных письменных текстов. В Европе вслед за античной развивается библейская филология (III - V вв.). В Индии филологическая традиция связана с Ведами, в арабском мире - с Кораном (отчасти благодаря нуждам комментирования Корана, появилась потребность в записи доисламской арабской поэзии). Затем, уже в новое время, возникают филологические традиции на базе живых языков - славянская и восточная (тюркская, иранская) филологии, часто тесно связанные с колониальными интересами европейских буржуазных государств. Таким образом, филология может быть поделена на традиционную и современную, сформировавшуюся в конце XVIII-XIX в. Тот аспект филологии, с которым вы будете знакомиться в лингвистической части нашего курса, связан с современными знаниями. Что касается моей части курса, то нам придется иметь дело как с современными представлениями, так и с традиционным подходом к тексту, который сложился у иранцев в средневековую эпоху и зафиксирован в трактатах по поэтике.
2. Связь двух ветвей филологии - лингвистики и литературоведения. Традиционная филология оперировала прежде всего письменным текстом, анализ которого включал лексико-грамматический комментарий (этимология, объяснение трудных слов, например, архаизмов), исторический и религиозный комментарий (объяснение реалий), поэтологический комментарий (построение текста, красоты речи и т.д.). Такие филологические комментарии появились еще в древности, и активно развивались в течение всего средневековья, причем относились как к текстам литературным (например, к гомеровскому эпосу), так и к текстам сакральным (религиозно-мифологическим сводам - Ведам, Авесте, Библии, Корану).
3. Литературоведческий аспект филологии затрагивает все формы работы с литературным текстом, начиная от его понимания и, если необходимо, адекватного перевода и кончая теоретическими представлениями о природе художественного слова, то есть поэтикой в широком смысле этого слова. В данном случае речь идет не только о нашем, европейском, представлении о литературе, созданной на иранских языках в разные исторические эпохи. Помимо "взгляда извне" существует также и "взгляд изнутри", самосознание иранской литературной традиции, сформировавшееся в средние века, и называемое персидской классической поэтикой.
4. Иранская филология имеет дело с тремя группами письменных текстов, относящихся к трем языковым эпохам, которые в значительной мере различаются и в культурно- историческом плане. Эти эпохи мы называем:
- древнеиранской (II тысячелетие до н.э. - IV-III вв. до н.э.),
- среднеиранской (IV-III вв. до н.э. - VIII-IX вв. н.э.) и
- новоиранской (VIII-IX вв. н.э. по настоящее время).
Все тексты, относящиеся к первой эпохе, и большая часть текстов, относящихся ко второй, к литературе причисляться не могут.
Они условно называются нами древней словесностью и могут включать разного рода предлитературные формы:
- мифологические и религиозные своды,
- образцы ораторского искусства,
- философские трактаты,
- исторические хроники.
Все они, тем не менее, изучаются литературоведами. С какой целью?
Из курса "Введение в литературоведение" вам уже известно, сколь протяженный период в литературной истории человечества приходится на традиционалистский тип творчества, опиравшийся на законы нормативной поэтики.
Литература традиционалистского типа:
- не знает вымышленных сюжетов и героев, а
- черпает их из постоянных источников: мифологических, религиозных, легендарных (устные и письменные сказания о древних героях), исторических.
- Последние достаточно тесно смыкаются с легендарными и нередко воспринимаются нами как псевдоисторические.
Например, знаменитые сказания о сасанидских правителях Хосрове II Парвизе и Бахраме (Варахране V), обработанные в поэмах Фирдоуси и Низами, наряду с точными историческими фактами и достоверными реалиями содержат массу легендарного, анекдотического, сказочного материала.
5. К первой языковой эпохе относятся словесные памятники, по типу представляющие собой только предлитературу. Важнейшим и самым крупным из них является Авеста. Как и священные своды других религий, например, Библия, Авеста прошла долгий путь устного бытования. В качестве религиозного канона зороастризма Авеста была кодифицирована лишь в среднеиранскую языковую эпоху. По причине длительности периода складывания текста памятник этот даже в том неполном виде, в котором он до нас дошел, отличается принципиальной многослойностью. Это свойство можно объяснить так: самые ранние по времени записи части (например, часть, называемая "Гаты" и приписываемая непосредственно пророку Заратуштре) являются более поздними по времени возникновения, поскольку соседствуют в тексте с теми фрагментами, которые по содержанию относятся к временам индо-арийской общности, т.е. сложились за много веков до проповеди Заратуштры. Древнейшие мифологические части, связанные с культами природных божеств, были включены в канон уже после смерти пророка, который резко осуждал поклонение некоторым "старым богам" (например, Хаоме).
6. Еще одной важной характеристикой дошедшего до нас текста является синкретизм. Поясним это понятие. Текст Авесты включает в себя в синкретическом, т.е. нерасчлененном виде религиозно-мифологические и научные представления о мире (зачатки астрономии, медицины, географических знаний, мораль и право и т.д.). В ней, как и в других религиозных книгах, присутствует так называемый "синкретизм правды", т.е. подлинная история не отделилась от мифологической и легендарной традиции. Этот вид синкретизма сохраняется и в средние века, о чем свидетельствуют многочисленные исторические хроники, составленные в разных концах средневекового мира и объединенные тем, что все эти истории писались "от Адама", включали "священную историю" в состав реального исторического времени.
Для нас наиболее важен еще один вид синкретизма: в Авесте в нерасторжимом единстве присутствуют зачатки будущих родов художественной словесности, по крайней мере, лирики и эпоса. О драме, как о третьем литературном роде мы говорить не будем, поскольку в классический период персидской литературы она не развилась.
С точки зрения дальнейшего развития особый интерес представляют те из сохранившихся частей Авесты, где мы находим:
- каркасы будущих эпических сюжетов,
- имена героев,
- элементы метрической организации текста (силлабические стихи),
- зачатки словесных украшений текста (фигур и тропов).
7. От той же архаической эпохи до нас дошла группа письменных текстов, отличающихся от Авесты с точки зрения письменности, хотя и родственные ей по языку. Речь идет о клинописных наскальных надписях древних иранских царей, прежде всего представителей династии Ахеменидов. Если авестийский алфавит представляет собой вариант арамейского письма, то клинописи обнаруживают сходство с ассиро-вавилонской системой. По содержанию эти надписи представляют собой прообраз исторических хроник. В процессе формирования литературы они участвовали как один из элементов исторических преданий, в которых хроника синтезировалась с содержательными элементами и приемами устного эпоса.
Лекция № 2. Древнеиранская словесность в ее отношении к позднейшей литературе.
1.Авеста многослойна и с точки зрения языка, поскольку отдельные ее части складывались в разное время на разных территориях. Древнейшие части Авесты сложились еще во II тысячелетии до н.э., то есть в эпоху арийской племенной общность. Судить об этой эпохе мы можем лишь ретроспективно, руководствуясь поздними свидетельствами косвенного характера. История застает племена и народности, говорившие на индийских языках и диалектах в долине Инда, а племена и народности, говорившие на иранских языках и диалектах, - на Иранском нагорье и в Средней Азии. Однако ни Индия, ни Иранское нагорье не являлись первоначальной родиной индо-ариев. Считается, что они расселились из Средней Азии (подтверждается, например, топонимикой Авесты), однако некоторые специалисты настаивают на более “северном” происхождении арийских племен, тоже находя свидетельства в древних источниках. К примеру, недавно я прочитала где-то такую курьезную информацию: один из индийских лингвистов, знаток санскрита, недавно посетивший Россию и побывавший среди прочих мест в Вологодской области, утверждает, что диалект местных жителей ему совершенно понятен, поскольку напоминает санскрит. Более того, ученый обнаружил в окрестностях Вологды ручей, носящий название Инд. Имеется целая теория “заполярного” происхождения арийских племен, выводимая, в основном, из описания “великого потопа” в Авесте.
2. Эпоха индо-арийской общности реконструируется по многочисленным ведийско-авестийским соответствиям, которые обнаруживаются при сравнении пантеона божеств. Особенно это касается природных и астральных богов. Приведем только некоторые из них: ведическому солнечному божеству Митре соответствует авестийское божество правды и договора, носящее то же имя (современное слово михр - солнце); ведийским божествам ветра и воздуха Вата, Вайу соответствуют одноименные авестийские божества. Авестийское божество победы получило имя Варатрагна, что обозначает “убийца Варатры”. Это имя в Ведах является постоянным эпитетом бога-громовержца Индры, победившего змееподобного демона дождевых туч Варатру (или Вритру) и низведшего на землю небесную воду. И в Ведах, и в Авесте существуют разряды божеств, носящие названия “асуры” (авест. “ахуры”) и “дайва” (“дэвы”, “дивы”). В ведической традиции божество Асура, первоначально податель жизни, затем становится демоном (низвергнутые боги), а в Авесте Ахура, Ахура-Мазда (букв. “мудрый господин”), творец телесного мира, становится верховным божеством зороастризма. Иранская мифология является единственной из индо-европейских мифологических систем, где “дайва” (ср. Зевс) утратили свой статус благих божеств и стали демонами.
3. Необходимость изучения предлитературы (продолжение). Мифологическое сознание специалисты часто называют мифо-поэтическим. В основе многих метафор средневековой классической поэзии лежат рудименты древних представлений о мире. Например, обращение к утреннему ветерку в зачинах касыд и газелей, видимо, восходит к древним молитвенным формулам, содержавшим обращение к одному из четырех элементов мироздания (земля, вода, огонь, воздух). Представление о четырех элементах как основе мироздания содержится и в распространенной метафоре "дом о четырех опорах", т.е. мир.
4. Древнейшие мифологические сюжеты, как отмечалось в предыдущей лекции, в последующие периоды разрабатывались как литературные. Например, представленные в Авесте змееборческие мифы не просто повторяются в средневековом эпосе "Шах-наме", но служат основой для построения новых сказаний (например, змееборческий элемент внесет в историческое сказание об Ардашире, основателе династии Сасанидов: Ардашир, Хафтвад и змей). С древней системой представлений о мире оказывается тесно связанной тематика и образность классической поэзии, развивавшийся уже в период господства ислама на территориях, населенных иранцами. Сохранение старых календарных праздников - Ноуруза и Михргана, связаных с культами божеств плодородия (Ардвисура Анахита и младшие божества Амертат - покровитель растений и Хаурватат - покровитель вод, среднеазиатский культ Сиявуша как умирающего и воскресающего божества, сходные функции первоцаря Йимы -перс. Джамшид), принадлежавших к зороастрийскому пантеону, отразилось на тематике придворной поэзии X-XI вв. Круг поэтизируемых предметов в календарной лирике, так называемых сезонных слов (названия цветов, деревьев, плодов, птиц), генетически восходит к зороастрийской картине сотворенного Богом мира материальных сущностей (плотный мир гетик-гити, противопоставляемый светлому миру духовных сущностей менок-мину), как она представлена в поздних зороастрийских религиозных сочинениях, например, в своде "Бундахишн" (IX в.). Многие со- и противопоставления в образной системе персидской классической поэзии имеют очень древнюю основу. Так, образ двух горлинок на кипарисе, являющийся как поэтическим, так и изобразительным мотивом, с древних времен служит выражением идеи брачных отношений и супружеской верности. Противопоставление степи и сада, по-видимому, досталось классической поэзии в наследство от времен борьбы оседлого образа жизни с кочевым.
5. Влияние древниx предлитературных форм словесности можно выявить на всех уровнях построения литературного текста:
а) слово-образ (куропатка, плод граната - Ардвисура Анахита; сокол - символ царской власти, фарр - мифологический смысл утрачен, но образы продолжают воспроизводиться по традиции, наполняясь новым смыслом);
б) мотив (единосущность сада и степи в момент наступления Ноуруза - пояснить связь новогоднего праздника с космогоническими представлениями);
в) тема (календарная) и логика ее развертывания в стандартном зачине (может повторять порядок ритуальных действий). Пример: касыда Рудаки “Мать вина”, стандартные зачины с сюжетом “прибытие гонца”;
г) герой (имя героя может становиться в литературе метафорическим выражением определенного качества: Сиявуш - красота и невинная жертва, Джамшид - обладание неограниченной власти над миром, сосредоточенной в "чаше Джамшида", Рустам - воинская доблесть и т.д.);
д) сюжет (примеры: "Шах-наме", "Хосров и Ширин", "Семь красавиц", "Вис и Рамин" и др.).
е) композиционная структура. Замкнутость, “куплетность” отдельных частей авестийского текста особенно ощущается в гимнах, посвященных различным богам древнеарийского пантеона и называемых “Яшты”. Молитвенные формулы, помещенные в начале и в конце каждого сегмента гимнического текста (“Молись ей, о Спитама” и “Молюсь ей ради счастья…” в “Ардвисур-яште”, Мы почитаем Митру” и “Молюсь я ради счастья” - в “Михр-яште”) создают ощущение замкнутости, самостоятельности и завершенности разделов гимна. Анафорические повторы встречаются в строфах всех гимнов (“Звезде блестящей Тиштрии помолимся счастливой” - в “Тиштр-яште”, “Их великолепием и Хварно я поддерживаю, о Заратуштра…” и “Добрым, сильным, святым фраваши праведных поклоняемся…” - в “Фравардин-яште” и т.д.). Мышление замкнутыми формами (строфа, группа строф), выделение начала и концовки, стандартные зачины определяют композиционный облик классических форм персидской поэзии.
6. К той же эпоху, что и Авеста, относятся и наскальные надписи ахеменидских царей (Кира, Дария, Ксеркса), которые представляют собой первую стадию формирования исторической хроники, отражают события, связанные с борьбой за власть, религиозной борьбой, завоевательными походами, градостроительную деятельность. Самая знаменитая из них - так называемая “Бехистунская надпись” с барельефом, расположенная в гористой местности между Керманшахом и Хамаданом. Кроме наскальных надписей существовали еще надписи на золотых пластинках (Арьярамны и Аршамы). По стилю эти надписи единообразны (от лица царя), отличаются практически полным отсутствием стилистических украшений за исключением анафорических повторов (“Провозглашает Дарий царь”, “Я Дарий, царь великий, царь царей”). На более поздней стадии исторические сведения приобретают характер развитых повествований, притягивая элементы устного эпоса. Так возникают исторические и квазиисторические предания, которые в среднеиранскую языковую эпоху обретают письменную форму.
Лекция № 3. Основные литературные памятники среднеиранской языковой эпохи
1. Практически все литературные произведения новой языковой эпохи тесно связаны с традицией древнего периода. Влияние зороастризма на складывание литературы. Зороастризм - государственная религия. Сложившаяся форма государственности в эпоху Сасаниов. Развитый придворный этикет (свидетельства позднейших источников).
2. Первый образец эпического сказания "Йадгар-и Зариран" ("Поминание Зареридов") повествует о борьбе за правую веру Заратуштры. Идея жертвы за веру присутствует уже в ранних памятниках религиозной направленности.
3. Обработка авестийского сюжета близкого античному сюжету о Сфинксе, загадывающем загадки - "Повесть о Йовиште из рода Фрийанов". Четкая разбивка на главы, построенные по единому принципу (единоначалие и сходство концовок, различаются только вопросы Ахта и ответы Йовишты). Элементы дидактики.
4. Влияние исторической хроники (клинописной традиции) можно усмотреть в "Книге деяний Ардашира Папакана". Мифологизированная биография основателя династии Сасанидов. Развитый сюжет, обнаруживающий ряд знаменательных совпадений с греческими версиями легенды о воцарении Кира Великого, основателя династии Ахеменидов. Типология сюжета о провиденциальных младенцах (детство вдали от престола, вещий сон царя об утере власти, воспитание будущего правителя в простой семье и т.д. Ср.: детство Моисея, Иисуса). Историческая основа, эпические приемы.
5. Небольшая поэма в жанре прения "Асирийское дерево и коза". Пальма и коза спорят о том, кто из них приносит больше пользы человеку. Жанр, видимо, восходит к древним шуммеро-аккадским образцам (спор лета и зимы, вола и коня, пастуха и пахаря, золота и меди, тамариска и финиковой пальмы и т.д.). Получил дальнейшее развитие в персидской классической поэзии в жанре муназаре (Асади Туси - XI в.).
6. Жанр хождения в загробный мир представляет "Книга о праведном Вирафе". Тяготеет к зороастрийскому религиозному канону. Предвосхищает многие средневековые мистические поэмы о странствиях души в поисках Истины ("Странствие благочестивых к месту возврата" Санаи, "Язык птиц" Аттара и т.д.). К этому произведению примыкают более поздние дидиктические сочинения, тесно связанные с зороастризмом. Они создавались уже на исходе среднеиранской языковой эпохи, в условиях арабского господства в Иране. Самое значительное - "Суждение духа Разума". По форме - вопросы и ответы. Опять единообразное построение глав. Позже сходные композиционные принципы будут использованы в житийной литературе суфиев.
7. Имеется целый пласт среднеперсидской (пехлевийской) литературы, до нас не дошедшей и известной лишь по косвенным свидетельствам. Однако роль их в дальнейших судьбах литературы весьма значительна. Это прежде всего пехлевийские переделки древнеиндийских обрамленных повестей назидательного характера, самой известной из которых является "Панчатантра". Именно с пелевийской версии текста был сделан арабский перевод, получивший название "Калила и Димна" и положивших начало триумфальному шествию древнеиндийской книги по литературам средневекового мира. По всей видимости, на среднеперсидский язык была переведена еще одна обрамлення повесть, которую мы условно назовем "Книга о Синдбаде, или Семь мудрецов". Это произведение также было переведено на арабский и вошло в сказочный свод "Тысячи и одной ночи", а позже обрабатывалось и на персидском языке. К той же категории утраченных памятников принадлежат многочисленные исторические сказания, входившие в свод сасанидских династийных хроник (“Хвадай-намак”) и представлявшие собой исторические предания иранцев (от мифологических и легендарных первоцарей династий Пешдадидов и Кейянидов до исторических Сасанидов, в число которых были включены и Ахемениды). Эти сказания легли в основу “Шах-наме”, опосредованные арабским переводом Абдаллаха Ибн ал-Мукаффы (VIII в.), однако ни среднеперсидский оригинал и арабский перевод не сохранились. Указанными материалами пользовался и знаменитый арабоязычный историк ат-Табари (ум. в 923 г.).
Лекция № 4. Песенная традиция при сасанидском дворе и ее значение для дальнейшего развития литературы
1. Средневековые историки и поэты донесли до нас данные о существовании развитой придворной песенной культуры при дворе Сасанидов. Эти сведения передавались в виде названий песен и мелодий, сочинение которых приписывалось тому или иному легендарному певцу. Самое известное имя - Барбад (ему посвящена целая глава в поэме Низами "Хосров и Ширин", в которой перечислены тридцать его песен). Названия многих песен указывают на их каледарный характер. Предание гласит, что Барбаду принадлежали песни, созданные на каждый день зороастрийского солнечного года, на каждый из тридцати дней зороастрийского месяца (си лахн), на каждый из двенадцати месяцев, посвященных разным божествам зороастрийского пантеона, и, наконец, на каждый день недели (наваха-йе хафтгане). Сведения о сасанидской музыке содержатся в арабоязычных источниках, относящихся к VIII-IX вв., исторических хрониках, дидактических книгах типа “княжьих зерцал”, предназначенных для воспитания идеального члена общества, принадлежащего к образованному сословию. Например, в этих преданиях содержатся сведения о содержании некоторых песен. Так, считается, что песня Барбада “Шабдиз” была сложена на смерть любимого коня сасанидского царя Хосрова Парвиза, который носил имя Шабдиз, что значит “вороной”, “черный, как ночь”. Песня “Крупица мускуса” (“Машкдане”), как полагают, сложена в честь Ширин, жены Хосрова. Мелодия “Хосровани”, как считают специалисты, имела текстовую основу (рифмованная проза, возможно, безрифменный силлабический стих), представлявшую собой восхваление Хосрова Парвиза. Многие песни, если судить по названиям, были привязаны к зороастрийскому календарю с его многочисленными ритуальными праздниками, однако эти песни были в то же время частью дворцового этикета и назывались "царскими песнопениями" (суруд-и хусравани). Самые пышные торжества приходились в сасанидском Иране на два великих сезонных праздника - весенний Ноуруз и осенний Михрган. Средневековые арабские источники донесли до нас описания порядка празднования Ноуруза. Этот типично земледельческий праздник скорее всего был тесно связан с древними культами умирающих и воскресающих божеств, не зафиксированных в дошедших до нас частях Авесты, но частично реконструируемых по другим, более поздним источникам (например, "История Бухары" Наршахи - X в., "Памятники минувших поколений" Бируни - XI в.).
2. Попытаемся дать типологическую характеристику этой песенной традиции. Судя по наличию легендарного имени, которым эта традиция освящена и наличию элементов легендарной биографии, циклизовавшихся вокруг данного имени, перед нами образец устно-авторской поэзии, стоящей на границе между фольклором и письменной авторской литературой. Певцы принадлежали к разряду авторов-исполнителей, которым приписывалось прежде всего создание мелодий (Барбад, Накиса, Бамшад, Рамтин). Словесная основа носила достаточно подчиненный характер и, по всей вероятности, находилась в прямой зависимости от ритуальной стороны праздненства, для которого песня предназначалась.
Некоторые из этих ритуалов, входивших в состав новогоднего торжества, пережили крушение зороастрийской веры под натиском ислама (VII-VIII вв.) и дожили практически до наших дней. Выделим один такой обычай, поскольку он часто упоминается в классической поэзии. Новогодний праздник, видимо, еще в древности сопровождался выездами на лоно природы с ритуальной целью. Обряд любования красками цветущей степи (ср. японский обряд любования цветущей сакурой) поэты называют тамаша, т.е. созерцание, любование. Устойчивость этого мотива в классической поэзии может быть косвенным свидетельством того, что в доисламскую эпоху существовали соответствующие песни, его сопровождавшие.
3. Судя по произведениям поэтов X-XI вв., песенная традиция в своем изначальном виде просуществовала до IX - начала X в., поскольку в стихах Манучихри (1000-1040), придворного панегириста Газневидов (XI в.) упоминается более шести десятков таких мелодий и ладов. Среди них есть календарные названия, например, “Малый Михрган” (михрган-е хордак) или “Большой Ноуруз” (ноуруз-е бозорг), названия, содержащие сезонные слова, типа “Зелень весны”, “Зелень в зелени” (восьмичастный музыкальный цикл), “Жаворонок”, “Венец весны”. Имеется также группа названий, содержащих имена царей, например, “Кейкубадов Ноуруз”, “Сад Сиявуша”, “Трон Ардашира”, “Клад Фаридуна”. По всей видимости, это были песни, сочетавшие элементы повествования и прославления царей и героев. Они, вероятно, и дали всей сасанидской песенной традиции название “царские песнопения”.
Специалисты полагают, что классическая иранская музыка восходит именно к эпохе Сасанидов. Вероятнее всего, уже на стадии устного авторства эти песни обладали устойчивым тематическим и образным репертуаром, который в значительной мере перешел по наследству придворной поэзии первых веков господства ислама. Иначе было бы трудно объяснить такую популярность календарной тематики в зачинах хвалебных касыд X-XI вв. (стихотворения носят поздравительный характер и призваны заменить соответствующие темы песенного репертуара "суруд-и хусравани").
4. Особенно интересны для нас контексты так называемых “весенних касыд” (ноурузийа), в которых в качестве сезонных слов упоминаются птицы, поскольку в одном поэтическом контексте с птицами упоминаются лады и мелодии доисламских песен. В наследии Рудаки (860-941), которое сохранилось крайне неудовлетворительно, мы, тем не менее, находим такие строки весеннего зачина касыды (целевая часть не сохранилась).
Соловей распевает среди ветвей ивы,
скворец вторит ему с кипариса.
Горлинка на кипарисе [выводит] старинные мелодии,
соловей вторит ей с розового куста удивительными (новыми) напевами…
Призови виночерпия и вкушай вино под звуки струн,
ведь в полях стонет скворец, а в саду - соловей.
Спустя век Манучихри развивает те же мотивы с упоминанием названий “старинных мелодий”, возможно упоминавшихся и в не дошедших до нас стихах Рудаки. У Манучихри имеются четыре касыды и один мусаммат (строфическое произведение) с такими “птичьими” зачинами. Одна из касыд начинается такими строками:
Ушли холода, и, схожая с павлином, явилась весна.
Вырвался в сад всякий, кто сидел взаперти…
Напевает горлинка на стройном кипарисе мелодию “Стройный кипарис”,
напевает соловей на верхушке розового куста мелодию “Калуси”…
Каждый миг, когда насвистывает [куропатка] мотив “Горной куропатки”,
вторит ей аист с зубца крепостной стены “Колокольным” напевом.
Лекция № 5. Период формирования литературы на новоперсидском языке
1. Арабское завоевание Иранa - переходный период между двумя языковыми эпохами. Приспособление арабской письменности для персидского языка (опыт применения консонантного письма уже был - арамейский алфавит также, как и арабский, семитского происхождения). Эти системы плохо подходят для отражения фонетики персидского языка, тем не менее применялись в течении веков.
2. Исламизация Ирана. Активное участие покоренных народов в религиозной и культурной жизни арабского Халифата. Персы - комментаторы Корана (ал-Бухари), грамматисты, политики (советники при арабских правителях), профессиональные рассказчики (часто надимы), ученые, поэты, писавшие по-арабски. Влияние религиозного менталитета иранцев на складывание шиизма и его ответвления - исмаилизма (наследование имамата по мужской линии).
2. Шуубитское движение. Культурно-политический характер движения. Переводческая деятельность. Помимо многочисленных исторических хроник, объединенных под заглавием "Хвадай-намак" ("Книга владык"), на арабский язык переводились разного рода правовые документы (судебники, уложения), книги советов и наставлений по разным областям человеческой деятельности (начиная от управления государством и кончая ремеслами, музыкой, охотой и воинскими искусствами).
3. Среди переводных произведений оказались и упоминавшиеся мною обрамленные книги индийского происхождения. Благодаря переводу назидательных книг и появлению оригинальных арабских сочинений, созданных под их влиянием, в литературе Халифата сформировался жанр адаба. Что такое адабная литература (жанровые разновидности, назначение). Функциональность жанров средневековой прозы.
4. Арабо-иранский литературный синтез. Персы дали музыкальную традицию и, возможно, оказали влияние на складывание лирической (газельной) традиции в Хиджазе. "Персидским" было в эпоху Халифата и искусство повествования. Некоторые специалисты склонны предполагать, что у знаменитого сказочного свода "Тысяча и одна ночь" имелся утраченный пехлевийский прототип, носивший название "Тысяча сказок" и включавший индийский и иранский повествовательный материал. Наконец, преимущественно иранскими по происхождению были дидактические жанры.
5. В свою очередь арабы способствовали формированию поэтической системы, поскольку у них персы заимствовали метрику (квантитативная система - чередование долгих и кратких слогов), рифму, фигуры, "номенклатуру" жанров, теорию стиха. О терминологии традиционной арабской поэтики, заимствованной и разрабатывавшейся персами в течение всего классического периода, речь пойдет в одной из следующих лекций.
6. Теперь коротко об особом периоде развития литературы иранцев, который М. Занд метко назвал "инобытие персидской литературы в арабской языковой оболочке". Во времена правления династии Аббасидов в Халифате процветали науки и искусства, а столица - Багдад - явно склонялась к иранским вкусам и традициям. Это касалось дворцового этикета, который был ориентирован на сасанидские образцы. В моду вошли иранские сезонные праздники, которые с пышностью отмечались в Багдаде, правители предавались забавам и развлечениям, позаимствованным у покоренных народов - охотам, пирам, проводили время за изящной беседой или внимая музыке и стихам. Суровые "бедуинские" нравы уступают место изнеженной роскоши городского оседлого образа жизни. У этого нового уклада жизни появляются свои глашатаи из среды поэтов. Многие из них были иранцами по крови, писавшими по-арабски. Самые известные имена - Башшар ибн Бурд (714-783) и Абу Нувас (р. 756 или 762 - ум. между 813 и 815). Отстаивая культурное первенство иранцев, поэты вводили в арабоязычные стихи излюбленные иранские темы (описание календарных праздников, садов и дворцов, предметов роскоши, ловчих птиц и животных и т.д.). Их числят среди основоположников нового стиля арабской поэзии, который получил название бади' ("новый", "удивительный").
В свою очередь этот новый стиль с его осознанным стремлением к риторической украшенности стиха дал название одного из трех разделов арабской классической поэтики. Термином бади’ стали именовать украшающие стих фигуры.
7. Башшар ибн Бурд, отстаивая свое благородное происхождение и древнюю родословную, жестоко высмеивает бедуинскую кичливость и настаивает на культурном приоритете персов:
Я скажу гордому арабу правду о себе и о нем, когда он начнет кичиться своим происхождением:
"Я знатный человек по отцу и по матери, но меня лишили должности марзбана (правителя пограничной области) в Тохаристане...
Неужели теперь, когда ты стал носить одежды из шелка - хоть раньше ходил нагим - и садишься пировать рядом с людьми благородными,
Обзавелся деньгами и пищей и стал употреблять с похмелья напиток из фиалки,
Ты - сын пастуха, рожденный женой пастуха, - пытаешься соперничать в славе с племенем благородных! Ты обречен на неудачу!
А ведь прежде, когда ты хотел испить воды, ты лакал ее вместе с собакой из дождевой канавы...
Твоя слава - это слава тушканчика и ящерицы по сравнению с таким великим молодцом, как я.
Помимо общего издевательского тона этих стихов обращают на себя внимание некоторые термины и реалии, введенные поэтом в текст. Башшар упоминает иранский термин "марзбан", говорит об обычае опохмеляться настоем фиалки, травестирует тему описания обитателей пустыни, принятую в доисламской арабской поэзии, сравнивая араба-бедуина с тушканчиком и ящерицей. Часто поэты иранского происхождения оказывались первооткрывателями в применении арабской графики для написания персидских слов.
8. Абу Нувас прославился застольными стихами, в которые он включил описание сасанидских серебряных винных чаш с изображениями тронных сцен и сцен государевой охоты. В шутливых тонах он живописует ночные походы багдадской "золотой молодежи" по любимым винным погребкам, держателями которых являются зороастрийцы, которым виноторговля не запрещена их верой. В одном из таких стихов поэт дает портрет юной "солнцепоклонницы"-виночерпия, девушки, одетой в мужское платье. Это по существу - предвосхищение бесчисленных описаний виночерпия в классической персидской поэзии, которые станут непременным атрибутом жанра.
_____________________________
Начало. K продолжению: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/1204989.html
Источник: http://www.iaas.msu.ru/pub_r/online_r/reisner/iranfil.doc
Bonus: М.Л. Рейснер, "Аллегорические мотивы в касыде Санаи «Молитва птиц»" - http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2280972.html