Как люди думают и как писать хорошо
Две самых полезных и интересных книги, прочитанных в последнее время. Одна книга помогает думать, другая - писать. Первую могу рекомендовать всем и каждому, вторую - тем, чьи работа или хобби связаны с изложением мыслей в письменном виде.
Дмитрий Чернышев “Как люди думают”
Дмитрий Чернышев - креативный директор рекламного агентства, ведёт интереснейший блог mi3ch. В своей книге он собрал сотни ярких и неожиданных историй и фактов о вещах, так или иначе связанных с мыслительной деятельностью: стереотипы, способы передача информации, обучение, игры, общение, язык, менталитет разных народов. Многие из этих фактов я уже читал в его журнале, а прочие, видимо, были написаны ещё до того, как я его зафрендил. Но тут не чувствуется тупой “копипасты”, как у некоторых других блогеров, начавших издавать свои книги (вроде Гоблина). Видно, что автор над книгой работал, пытался все структурировать и систематизировать и дополнить своими размышлениями. Чем-то напоминает “Фрикономику”, о которой я как-то писал. Не стоит ждать от книги каких-то всеобъемлющих теорий и точных инструкций по развитию мышления - но зато тут полно идей и фактов, которые могут натолкнуть на нестандартное решение какой-то проблемы.
Цитаты:
Когда человек приезжает в незнакомый город, у него как будто открывается второе дыхание. Он начинает много фотографировать. Он видит то, на что местные жители не обращают внимания. Но что интересно, когда он возвращается домой, он как будто сразу слепнет. А ведь его город может быть ничуть не хуже. Дело просто во внутренних настройках, которые можно изменить.
Попробуйте представить, что вы первый раз в своем родном городе. И результаты будут удивительными. Если этого недостаточно - представьте, что вы разведчик с другой планеты, вы первый раз не только в этом городе - на этой планете. И вы поразитесь, в каком интересном мире вы живете. […]
Прекрасную возможность смотреть на мир другими глазами дают нам разные фотообъективы.
С длиннофокусным объективом у вас резко улучшается зрение. Вы становитесь охотником. Осторожно, мягко переступая, приближаетесь, чтобы не спугнуть жертву. И на секунду замираете перед тем, как сделать снимок. Совсем как хищник.
С широкоугольным объективом вы становитесь травоядным. Вы смотрите на мир панорамным взглядом. Не помню, чтобы мне приходилось когда-нибудь подкрадываться к закату. Возможно, с широкоугольным объективом вы видите мир до грехопадения. С длиннофокусным - после.
Макрообъектив превращает вас в насекомое. Для вас становится огромной капля росы.
Совершенно очевидно, чьим зрением вы видите мир через объектив «рыбий глаз».
И только с обычным «полтинником» к вам возвращается зрение человека.
***
Один из принципов японского боевого искусства айкидо - силе не нужно противопоставлять силу. Если, например, в карате против мощного удара ставится мощный блок, то в айкидо можно уйти с линии атаки и, наоборот, немного подтолкнуть противника вперед. Воспользоваться его силой.
Чтобы решить задачу, иногда достаточно воспользоваться какой-нибудь уже существующей в мире силой. И просто добавить к ней небольшую деталь. Такие решения работают лучше всего.
Попробую пояснить на примере. Как-то инженеры столкнулись с такой проблемой: при перевозке живой рыбы в закрытых наполненных водой трюмах она не двигалась и гибла от удушья. Сначала хотели решить проблему «силой»: устанавливали различные устройства для перемешивания, но рыба двигаться не хотела. А потом было найдено простое решение - в трюм запустили несколько хищных рыб.
Хорошим решением будет такое, в котором сила, с которой вы боретесь, начнет работать на вас.
***
Мы очень зависимы от слов. И часто для решения задачи достаточно просто изменить название предмета. Вслушайтесь: «Россия - сырьевой придаток Запада». Звучит неприятно. Но то же самое можно сказать иначе: «Россия - энергетическая сверхдержава!» Суть не поменялась, а кажется, что ситуация резко улучшилась.
Очень важны названия для книг. В 1925 году в США было распродано всего 1500 экземпляров «Пышки» Мопассана. Издатель выпустил ее же под другими названиями: «Любовь и другие истории» (37 000 экземпляров). «Как свершилось заклание одной французской проститутки» (54 700 экземпляров).
«Воспоминания» Казановы принесли издателям одни убытки. Книгу переиздали под названием «Величайший в истории совратитель женщин». Очень быстро был распродан весь тираж, и 20 000 экземпляров пришлось допечатывать.
Во время Второй мировой войны американцы разбрасывали над японскими позициями листовки с призывом сдаваться. Практически с нулевым эффектом. Сдаться для японского солдата значило покрыть себя позором. Тогда формулировку просто смягчили. К солдатам обращались с призывом сохранить свою семью. «Сдавайтесь» заменили на «прекращайте сопротивление».
Конвенция о режиме проливов от 1936 года запрещала проход через пролив Дарданеллы авианосцев. Тогда все советские авианосцы стали называться авианесущими крейсерами.
***
Можно относиться к автомобильным пробкам как к проклятию огромного мегаполиса. Томиться, изнывать, сигналить и ругаться. А можно считать это прекрасным временем для того, чтобы побыть наедине с собой, послушать музыку, подумать, помедитировать или выучить, например, иностранный язык. Валерий Куринский, автор «Автодидактики», считал, что лучше всего учить сразу несколько иностранных языков. Небольшими порциями. Пока интересно. Как только становится скучно, пусть даже через десять минут, нужно браться за другой язык. Почти все китайские иероглифы он выучил в лифте.
Супруга французского канцлера Анри Франсуа д’Эгессона все время заставляла себя ждать, прежде чем спуститься к обеду. Канцлеру было жаль потерянного времени, и он начал писать книгу, ожидая свою жену. Написал в итоге большой трехтомник.
Вашим отношением к миру сотни раз манипулировали. Сегодняшние деликатесы еще совсем недавно были едой бедняков. Козий сыр, луковый суп, буйабес. Морепродукты: лобстеры, омары, мидии, устрицы, креветки, морские гребешки - состоятельные люди ими просто брезговали. Чтобы россияне «распробовали» крабов, Наркомпищепром СССР проводил специальную рекламную кампанию.
Фондю было едой бедных пастухов. Пиццу делали методом «ирландского рагу» - из остатков еды в доме. Еще совсем недавно руккола считалась сорняком. Как подорожник. Совсем не ценилась мука грубого помола. К коричневому (тростниковому) сахару относились пренебрежительно. Сегодня он стоит в пять раз дороже белого сахара.
«Божоле нуво» считалось самым дешевым, «клошарским» вином и продавалось погонными метрами. Французские военные дезинфицировали абсентом питьевую воду. И ром, и виски, и текила считались дешевым самогоном. Предложить текилу женщине было немыслимо.
Уильям Зинсер “Как писать хорошо”
Книга американского писателя и журналиста, который всю жизнь работал в жанре нон-фикшн. Вообще, не люблю слово “нон-фикшн”, но почему-то другие термины для обозначения этого понятия у нас не прижились - ни “документальная литература”, ни “нехудожественная литература”, ни “документальная проза” (хотя в Википедии такой термин есть). В общем, Уильям Зинсер создал хорошее пособие по написанию всевозможных нехудожественных текстов, в число которых входят даже деловые бумаги и должностные инструкции. Первая половина книги посвящена основным принципам и методам, которые нужно использовать при написании текстов, вторая - специфике работы над конкретными темами (путешествия, наука, искусство, спорт, мемуары и др.). Не скажу, что книга будет для всех откровением, многие пишущие люди, скорее всего, дошли до тех же мыслей самостоятельно. Но мне все же нравится читать полезные советы, разложенные по полочкам и проиллюстрированные хорошими примерами, даже если о многих из них я уже знаю. Кстати, примеры, собранные в книге, вообще заслуживают отдельного упоминания - произведение стоит прочитать хотя из-за ярких и сочных цитат американских авторов.
Цитаты:
Кто в силах понять невразумительный язык будничной американской коммерции - меморандумы, корпоративные отчеты, деловую переписку, банковские сообщения о последней «упрощенной» схеме работы с клиентами? Кто из нуждающихся в страховом или медицинском обслуживании способен расшифровать брошюру, в которой объясняются стоимость и преимущества того, что ему предлагают? Какому отцу или матери хоть раз удалось собрать детскую игрушку по инструкции на коробке? Это наша национальная болезнь - мы стараемся приукрасить свою речь, чтобы казаться важнее. Пилот говорит, что опасается в скором времени столкнуться со значительным выпадением осадков, и ему не приходит в голову сказать, что он боится дождя. Слишком уж проста эта фраза - а значит, что-то с ней не так.
Но вы не сможете писать хорошо, если не будете вычищать каждое предложение, оставляя в нем только самое необходимое. Каждое слово, которое не несет смысловой нагрузки, каждое длинное слово, которое можно заменить на короткое, каждое наречие, которое дублирует по своему значению стоящий рядом глагол, каждая пассивная конструкция, которая мешает читателю ясно понять, кто что делает, - вот тысяча и одна примесь, ослабляющая силу предложения. И их количество обычно бывает пропорционально уровню образования и статусу пишущего.
В 1960-х гг. ректор моего университета сочинил письмо, чтобы успокоить выпускников после волнений в студенческом городке. «Вам, должно быть, известно, - написал он, - что в последнее время мы наблюдали чреватые серьезными последствиями выражения недовольства по весьма слабо связанным между собой поводам». Он имел в виду, что студенты предъявляли администрации самые разные претензии. Литературный стиль ректора огорчил меня гораздо больше, чем чреватые последствиями выражения недовольства его питомцев. Я предпочел бы, чтобы он взял пример с президента Франклина Рузвельта, который некогда пытался перевести на человеческий язык распоряжения своего собственного правительства вроде указа о затемнении зданий в 1942 г.:
«Следует принять меры, обеспечивающие полную невидимость на неограниченное время в течение воздушных налетов всех муниципальных объектов, занимаемых органами федерального правительства, путем изоляции всех источников как внутреннего, так и внешнего освещения».
«Скажите им, - попросил Рузвельт, - что, если уж нельзя во время бомбежки уйти с работы, пусть занавесят чем-нибудь окна, да поплотнее».
***
После того как вы разберетесь с проблемой сохранения своей индивидуальности, перед вами встанет другой вопрос: «Для кого я пишу?»
Это фундаментальный вопрос, и на него есть фундаментальный ответ: вы пишете для себя. Не пытайтесь представить себе широкую читательскую аудиторию. Такой аудитории не существует - каждый читатель отличается от других. Не пытайтесь угадать, какого рода сочинение понравится издателю или что нынче прозвучит актуально в вашей стране. Издатели и читатели не знают, что им хочется прочесть, пока они этого не прочтут. Кроме того, они всегда ждут чего-нибудь новенького.
Если вам вдруг придет охота пошутить, не волнуйтесь, что до читателя «не дойдет» ваша шутка. Если она кажется забавной вам самому, смело вставляйте ее в текст (тем более что ее всегда можно оттуда выкинуть, а вот попасть туда она может только с вашей легкой руки).
Вы всегда пишете в первую очередь для того, чтобы угодить себе самому, и если вы получаете удовольствие от своей работы, то его разделят с вами и читатели, для которых имеет смысл писать. А отставших тугодумов жалеть нечего - они того не стоят.
Возможно, вы увидите здесь парадокс. Раньше я предупреждал вас, что читатель - существо нетерпеливое, вечно балансирующее на грани сна или потери внимания. Теперь же я говорю, что надо писать для себя и не беспокоиться, что читатель может потеряться по дороге.
Однако речь тут идет о двух разных вещах. Первая - это мастерство, вторая - отношение к делу. В первом случае все определяется тем, владеете ли вы приемами конкретного ремесла. Во втором - тем, как вы пользуетесь этими приемами, чтобы выразить свою неповторимую индивидуальность.
Если мы толкуем о мастерстве, то терять читателей из-за недостатка профессионализма непростительно. Когда они засыпают посреди вашей статьи, потому что вы небрежно отнеслись к какой-нибудь технической детали, вина ложится на вас. Но в отношении более широких вопросов - нравитесь ли читателю вы сами, или то, что вы говорите, или как вы это говорите, согласен ли он с вами, близко ли ему ваше чувство юмора и ваша жизненная позиция, - вы можете не тревожиться о нем ни секунды. Вы такой, какой вы есть, он такой, какой он есть, и вы с ним либо поладите, либо нет.
***
Следующий шаг - позаботиться о единстве тона. Можно беседовать с читателем в той небрежной манере, которую с такой тщательностью выработали в The New Yorker. Но вы можете выбрать и более официальный тон, чтобы описать какое-нибудь серьезное событие или представить ряд важных фактов. И то и другое вполне приемлемо. В сущности говоря, приемлем любой тон - только не надо смешивать два или три.
Такие фатальные смешения характерны для писателей, которые еще не привыкли к самоконтролю. Жанр путевых заметок дает нам весьма красноречивые примеры. «Мы с моей женой Энн всегда мечтали побывать в Гонконге, - начинает автор, вдохновленный свежими воспоминаниями о недавнем путешествии, - и вот прошлой весной, увидев заманчивый туристический плакат, я воскликнул: “Едем!” Дети уже выросли», - продолжает он и дальше рассказывает нам с добродушным юмором, как они с женой делали пересадку на Гавайях, с комическими приключениями меняли деньги в гонконгском аэропорту и искали свой отель. Отлично. Перед нами живой человек, который взял нас с собой в отпуск, и нам легко отождествить себя с ним и его женой.
Вдруг его текст превращается в туристическую брошюру. «Гонконг предлагает любопытному путешественнику множество захватывающих развлечений, - пишет автор. - Вы можете сесть на паром в Цзюлуне и переправиться через живописную гавань, любуясь на мириады снующих вокруг сампанов, или посвятить целый день прогулкам по сказочному Макао, этому древнему приюту контрабандистов и политических интриганов. Возможно, вам захочется прокатиться на необычном фуникулере, который поднимет вас...» Потом мы снова возвращаемся к знакомой нам супружеской паре и к ее попыткам перекусить в китайских ресторанах, и все снова становится хорошо. Еда интересует всех, и с нами делятся своим личным опытом.
Затем мы внезапно опять видим перед собой путеводитель: «Чтобы пересечь границу Гонконга, необходимо иметь с собой паспорт, однако визы не требуется. Вам нужно будет сделать прививку от гепатита; также стоит проконсультироваться у врача относительно возможной вакцинации против брюшного тифа. Климат в Гонконге обычен для этих широт, если не считать июля и августа, когда...» Наш писатель куда-то исчез, а за ним и Энн, а за нею - очень скоро - исчезнем и мы.
Дело не в том, что снующие по гавани сампаны и прививки от гепатита не заслуживают упоминания. Нас раздражает другое: автор так и не решил, какого рода статью он пишет и в каком духе он хочет к нам обратиться. Он меняет личины в зависимости от предмета обсуждения. Вместо того чтобы распоряжаться своим материалом, он позволяет материалу распоряжаться собой. Этого не случилось бы, если бы он не пренебрег единством тона.
Итак, прежде чем взяться за работу, задайте себе несколько основополагающих вопросов. Например: «В какой роли я собираюсь выступить перед читателем?» (Репортера? Поставщика информации? Обычного человека?), «Какое лицо и грамматическое время я выберу? Какой стиль?» (Безлично-репортерский? От первого лица, но официальный? Или от первого лица и дружески-непринужденный?), «Какой будет моя позиция по отношению к материалу?» (Неравнодушие? Отстраненность? Осуждение? Ирония? Мягкий юмор?), «Насколько широко я рассчитываю охватить свою тему?», «Каков мой главный тезис?». […]
После того как вы определитесь с единством во всех его проявлениях, вам будет подвластен практически любой материал. Если бы тот путешественник, отправившийся с женой в Гонконг, решил писать свой отчет только в разговорной манере, он нашел бы естественный способ вплести в повествование все, что ему хотелось рассказать нам о цзюлунской переправе и местном климате. Его индивидуальность осталась бы цельной, а цель - ясной, и благодаря этому его статья не разваливалась бы на куски.
***
Идеальное окончание должно слегка удивлять читателей и все-таки выглядеть абсолютно правильным. Они не ожидали, что статья закончится так скоро, так внезапно и именно такими словами. Но они понимают, что здесь все правильно. Хороший конец работает так же эффективно, как и хорошее начало. Он играет роль «реплики под занавес» в театральной комедии. Нам кажется, что действие еще на середине, но вдруг один из актеров отпускает уморительную шутку или произносит ядовитую эпиграмму - и свет гаснет. Мы поражены тем, что спектакль так неожиданно оборвался, но потом уместность этого финала вызывает у нас восторг. Мы восхищены тем, как превосходно драматург владеет своим материалом.
Для автора нон-фикшн это можно сформулировать в виде простого правила: если вы готовы поставить точку, ставьте ее. Если вы изложили все факты и передали идею, которую хотели передать, ищите ближайший выход.
Часто для того, чтобы подвести черту, бывает достаточно нескольких фраз. В идеале они должны заключать в себе основную идею статьи и завершаться высказыванием, которое поражает нас своей точностью или неожиданностью. Вот как Генри Менкен заканчивает свою характеристику президента Калвина Кулиджа, ценимого «потребителями» за то, что при нем «правительство фактически вовсе не правило; так наконец была воплощена в жизнь мечта Джефферсона, и его последователи возрадовались»:
"Больше всего мы страдаем не тогда, когда Белый дом пребывает в мирной спячке, а когда [в нем] гремит речами игрушечный пророк. Сбрасывая со счетов Гардинга как полный нуль, мы можем сказать, что предшественником господина Кулиджа был один спаситель мира, а преемниками - еще двое. Какой здравомыслящий американец, встав перед выбором между любым из них и новым Кулиджем, заколебался бы хоть на миг? Годы его власти не принесли никому приятных волнений, зато и головной боли тоже. У него не было идей, и он не компостировал людям мозги".
Пять коротких фраз быстро отправляют читателя в дорогу, снабдив его на прощание нестандартной мыслью. У Кулиджа не было идей, и он не компостировал людям мозги - это парадоксальное утверждение не может не запомниться. Оно работает.
Сам я нередко пользуюсь приемом зацикливания рассказа, то есть пишу так, чтобы в конце прозвучало эхо той ноты, которая раздалась вначале. Это отвечает моей тяге к симметрии, а также доставляет удовольствие читателю, логично завершая путешествие, в которое мы отправились вместе.
Но обычно лучше всего действует цитата. Поройтесь в своих записях и найдите там фразу, с помощью которой можно поставить эффектную точку, или вызвать улыбку, или добавить к вашей картине неожиданный последний штрих. Иногда эта фраза отыскивается в интервью, и вы невольно восклицаете про себя: «Вот он, мой финал!», а иногда рождается в процессе письма.