В детстве мы все умели летать. Я же умел, тоже. "Ну-ка немедленно перестать, этого быть не может!" - взрослые говорили мне. Я ковырял стенки. Крылья, шуршащие на спине, гладили по коленке
( Read more... )
- Я люблю тебя! - говорит она. - А я люблю группу Плацебо, - он пытается отшутиться. Потом расстаются навеки. Но, что самое смешное, когда уже ей кто-то скажет: "Люблю тебя!", она ответит: "А я люблю группу Плацебо". И улыбнется. Так вот, с этой блядской закономерностью через некоторое время все любят Плацебо и никто не любит друг друга.
сколько их было сколько их будет еще с любовью настоящих достойных честных сколько осталось меня внутренний мир костляв те кто любил действительно научили многому те кого только я гораздо большему я иду по кладбищу чувств могилы поблескивают плюсами кто сказал что любови не умирают все смертны даже самые безответные
Быстро ходит, всегда читает, рисует мелком. Мельком смотрит в зеркало. Тихо тает, сидя с ним по скамейкам. Как у маленькой - пузыри мыльные, сутки на карамельках...
Зато большие-большие крылья путаются в бретельках.
Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг. Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт
( Read more... )
У нее красивые волосы. Руки. Плечи. Даже пахнет летом, носит смешные вещи. И она гораздо ближе, гораздо резче, каждым ракурсом хлещет, по сети ужасных трещин, как ребенок - прыгает, листиком затрепещет... У нее косые шрамики на брови.
Родинки, лежащие буквой "ви". Не язви. И губы тонкие не криви.