Отрывок из записок Николая I о допросах в январе 1826 года.Я понимаю, что большинство друзей с этими воспоминаниями знакомы, но пусть полежат
( Read more... )
Ну, у Николая Павловича, кажется, два любимых описания - "валялся в ногах" и "раскаялся, но поздно". Я думаю, тоже был бы описан как "качал головой, с видом, что чувствует истину". А допрашивать - допрашивал, наверное; Алексея Петровича же рано привезли?
Да, и там практически сразу после привоза следуют панические письма Государю с припаданиями к священным стопам - перепугался Алексей Петрович крепко и пришел в себя не скоро :( Видимо допрашивал лично.
Мож, и не опечатка... Формулировка не только чеканная, но еще и местами сама себе противоречащая, а главное, я прекрасно, увы, представляю глазами картину местами ярче, чем хотелось бы :))
Мне всегда казалось, что единственно несомненное здесь - это название комнат, в которых происходили допросы, и расположение в них печек.:( Что нужно поставить в знаменатель, чтобы получить какую-то внятную картину, я не знаю. Слушай, а дай ссылку в сообществе? Может быть, внезапно кто-то этого еще не читал.:)
Ну, я вот сейчас прочитала (кажется, целиком - первый раз, хотя видела кучу отрывков в разных местах), и у меня впетчатление, что если уж сказано, что человек молчал, то он молчал. Вот интерпретации идут лесом примерно все - тем более, в основном там одна интепретация - злодей и все такое в силу злодейской сущности. Проблема в том, что иногда он переходит к интерпретации сразу, и вот это надо с ушей струшивать. В общем, я представляю, как Сергей сидит и не отвечает, как Волконский стоит и не отвечает... Правда, по совсем другим причинам, чем описаны. Павел, судя по описанию, тоже порядочно молчит - или темнит.
Я тоже видела отрывка три - а тут полезла посмотреть контекст... и вдруг из малоосмысленных выкриков сложилась картина. Смешно, что мемуарист добивался совершенно другого впечатления. Впрочем, с нами эксперимент нечистый. :)
Как я говорю, есть такие мемуаристы, после которых немедленно хочется вымыть руки. Это вот оно (это я сейчас еще параллельно мемуары Михаила Николаевича Муравьева читаю, оно вот в таком же духе: лжец, подлец, негодяй). Вот ведь не голова, а помойка.
Да... я бы местами и зубы почистила.:-) Я понимаю, у человека "вот такие же" убили отца, страх глубок и тяжел. Но, вроде бы, двадцать лет прошло, он двадцать лет назад и предусмотрел, и одолел, и пресек, и в Сибири сгноил. Победителям в норме свойственно великодушие - или хотя бы снисходительная гордость собой. Но это не норма, ох не норма.
А у меня ощущение, что помимо злопамятности, он еще и не уверен, что он их точно победил. Что они (или ими распропагандированные) не полезут вдруг из каждого угла.
Может быть, ему восемнадцативечный стиль дворцовых переворотов хоть сколько-то понятен, а эти - непонятны совсем: власть на стольких не разделишь. Поэтому и может сказать только что-то вроде "закоренелый злодей", "убийца" или "дурак".
И непонятно, на чьей стороне сочувствие общественности на самом деле.
Через неблагодарность. :) Это ключевой момент всей переписки Волконского в крепости: ему вся семья хором пишет, чтобы каялся немедленно и подробно. Кто заклинает жизнью Мари, кто памятью предков, но основная мысль "пусть никакое ложное чувство дружбы тебя не остановит".
Это о Пестеле и Давыдове. Киселев Павел Дмитриевич тоже долго предупреждал, потом предупредил в последний раз и спустя несколько дней написал рапорт Витгенштейну.
Comments 29
Reply
Reply
А допрашивать - допрашивал, наверное; Алексея Петровича же рано привезли?
Reply
Видимо допрашивал лично.
Reply
Reply
"Вопил на меры" тоже прекрасно, но, наверное, опечатка все-таки.
Reply
Формулировка не только чеканная, но еще и местами сама себе противоречащая, а главное, я прекрасно, увы, представляю глазами картину местами ярче, чем хотелось бы :))
Reply
Столько извергов и дураков в одном обществе собирать замучаешься.:-)
Reply
Слушай, а дай ссылку в сообществе? Может быть, внезапно кто-то этого еще не читал.:)
Reply
Хорошо, завтра тогда, с компа напишу... хотя исторические и литературные достоинства сего опуса стремятся к нулю. Но автор просматривается.
Reply
В общем, я представляю, как Сергей сидит и не отвечает, как Волконский стоит и не отвечает... Правда, по совсем другим причинам, чем описаны. Павел, судя по описанию, тоже порядочно молчит - или темнит.
Reply
Смешно, что мемуарист добивался совершенно другого впечатления. Впрочем, с нами эксперимент нечистый. :)
Reply
Reply
Я понимаю, у человека "вот такие же" убили отца, страх глубок и тяжел. Но, вроде бы, двадцать лет прошло, он двадцать лет назад и предусмотрел, и одолел, и пресек, и в Сибири сгноил. Победителям в норме свойственно великодушие - или хотя бы снисходительная гордость собой. Но это не норма, ох не норма.
Reply
Reply
Поэтому и может сказать только что-то вроде "закоренелый злодей", "убийца" или "дурак".
И непонятно, на чьей стороне сочувствие общественности на самом деле.
Reply
Спасибо, действительно, очень показательный текст.
Reply
Это ключевой момент всей переписки Волконского в крепости: ему вся семья хором пишет, чтобы каялся немедленно и подробно. Кто заклинает жизнью Мари, кто памятью предков, но основная мысль "пусть никакое ложное чувство дружбы тебя не остановит".
Reply
Reply
Киселев Павел Дмитриевич тоже долго предупреждал, потом предупредил в последний раз и спустя несколько дней написал рапорт Витгенштейну.
Reply
Leave a comment