Два мира - два Шапиро
Читаю "Записки ветеринара" Джеймса Хэрриота - почти настоящие, совсем чуть-чуть беллетризованные мемуары английского сельского ветврача. Очень милые и, как пишут в каждой первой рецензии, "написанные с мягким юмором" рассказы про перипетии отела у коров, ящура у поросят и обстригания когтей у волнистых попугайчиков в йоркширской глубинке в тридцатые-сороковые годы.
Перевод у меня старый и, следовательно, усиленный редакторским предисловием: обратите внимание, дорогие читатели, с каким трудом молодому доктору удалось найти работу после университета (а потому что у них, у проклятых буржуев, кризисы и безработицы), с каким состраданием он описывает тяжелую жизнь мелких фермеров!
Про безработицу, допустим, правда, но вот насчет фермеров, которым советскому читателю предлагалось посочувствовать - каждую минуту, бедняги, ожидают разорения, не то что благоденствующие колхозники... Мне тут вспомнилось, как моя любимая радиоведущая недавно рассказывала, как в детстве ее поразили "Гроздья гнева" Стейнбека: там про каких-то героев сказано, что они обнищали настолько, что были вынуждены бросить свой дом, купить грузовик, погрузить на него вещи и уехать искать счастья в другом штате. И вот для нее это было совершенным разрывом шаблона: настолько бедны, что покупают грузовик! Для среднестатистических советских семей, в окружении которых она тогда жила, даже покупка жигуленка была итогом многолетних накоплений и свидетельством несомненного материального благополучия.
Так и йоркширские фермеры, клиенты Хэрриота: подают ему к чаю только несколько кусков кекса на фарфоровом блюдечке, держат всего десяток-другой коров.
А представляете себе уровень жизни наших колхозников в тридцатые годы? Такие "бедные фермеры" с фарфоровыми сервизами тоже кое-где встречались, только их почему-то называли кулаками и к стенке ставили.
К тому же Хэрриот пишет, что еще во времена его студенчества, в начале тридцатых, лошади считались главными пациентами ветеринаров, но когда он начал практиковать, их с каждым годом становилось все меньше и меньше, а тракторов - все больше и больше. Вот ведь удивительно - ни ГУЛАГа у них там, ни распродажи яиц Фаберже за границу, а все равно в те же самые годы и заводы построились, и деревня механизировалась, и ядерная бомба изобрелась. Колдунство какое-то, не иначе.
Кстати, переводное название третьего тома "Записок" - "И все они создания природы" - казалось мне каким-то подозрительным. Заглянула в оригинальный текст - так и есть, я правильно догадалась, "The Lord God made them all".
Перевод у меня старый и, следовательно, усиленный редакторским предисловием: обратите внимание, дорогие читатели, с каким трудом молодому доктору удалось найти работу после университета (а потому что у них, у проклятых буржуев, кризисы и безработицы), с каким состраданием он описывает тяжелую жизнь мелких фермеров!
Про безработицу, допустим, правда, но вот насчет фермеров, которым советскому читателю предлагалось посочувствовать - каждую минуту, бедняги, ожидают разорения, не то что благоденствующие колхозники... Мне тут вспомнилось, как моя любимая радиоведущая недавно рассказывала, как в детстве ее поразили "Гроздья гнева" Стейнбека: там про каких-то героев сказано, что они обнищали настолько, что были вынуждены бросить свой дом, купить грузовик, погрузить на него вещи и уехать искать счастья в другом штате. И вот для нее это было совершенным разрывом шаблона: настолько бедны, что покупают грузовик! Для среднестатистических советских семей, в окружении которых она тогда жила, даже покупка жигуленка была итогом многолетних накоплений и свидетельством несомненного материального благополучия.
Так и йоркширские фермеры, клиенты Хэрриота: подают ему к чаю только несколько кусков кекса на фарфоровом блюдечке, держат всего десяток-другой коров.
А представляете себе уровень жизни наших колхозников в тридцатые годы? Такие "бедные фермеры" с фарфоровыми сервизами тоже кое-где встречались, только их почему-то называли кулаками и к стенке ставили.
К тому же Хэрриот пишет, что еще во времена его студенчества, в начале тридцатых, лошади считались главными пациентами ветеринаров, но когда он начал практиковать, их с каждым годом становилось все меньше и меньше, а тракторов - все больше и больше. Вот ведь удивительно - ни ГУЛАГа у них там, ни распродажи яиц Фаберже за границу, а все равно в те же самые годы и заводы построились, и деревня механизировалась, и ядерная бомба изобрелась. Колдунство какое-то, не иначе.
Кстати, переводное название третьего тома "Записок" - "И все они создания природы" - казалось мне каким-то подозрительным. Заглянула в оригинальный текст - так и есть, я правильно догадалась, "The Lord God made them all".