Копирасты - 2 или коротко о гострайтинге
Я не верю в авторское право в нашей стране. Меня не тошнит с бесплатных раздач, не бывает приступов эпилепсии от бесплатных мр3, которыми набиты зайцы и прочие ресурсы. Борцом за справедливость меня также можно назвать с очень большой натяжкой. Да, я мечтаю о копирайте, но живу здесь и сейчас в мире, в котором этого явления просто не существует. Мечтать можно бесконечно, а работать хочется и можется уже сейчас.
Я всякое умею, но написание песен - то немногое, что наполняет мою душу жизнью. Умение зарабатывать деньги сочинительством - то немногое, что наполняет мое туловище едой, а мою машину бензином. Закон об авторском праве никак не защищает мои авторские права. Он что есть, что его нет - у меня нет возможности ни защититься от нападков, ни достойно выступить в наступлении. Отправлять себе заказные письма я не буду, создавать общедоступные депозиты с поисковыми и аналитическими механизмами на яндексе мне лень, потому что денег за этом я не заработаю, так что свои авторские проблемы мне приходится решать большей частью самостоятельно.
Я оторвана от сбыта. У меня его нет. Я не состою в местных кланах, тусовках, группировках, кодлах, группах, сообществах, профсоюзах и прочих обществах, требующих членские взносы и не дающие ничего взамен. У меня также нет на размен такого огромного количества морали в запасе, чтобы согласиться залечь под них, чтобы обрести такую связь. Здесь все устроено сильно не так, и мне не подходит. Разовые работы и проекты есть, а так чтобы на постоянке, да бок о бок, ибись они конем. Я исчешуся потом.
Мой первый по-настоящему крупный авторский опыт был печален и быдл. Оригинал моих фонограмм похитил мой исполнитель, единственная тридцать восьмая копия была без моего ведома отдана на ул. Воинова в «Гармонию» (угол с Потемкинской, кто помнит - там сейчас цветочный), откуда мои песни и распространялись по стране на самописных кассетах с полюбившимися всеми фломастерными торцами. Это же все оттуда. Гармония мне, разумеется, ничего не платила, как не платила всему своему каталогу. Когда этот подвал закрывали, я нарисовалась на пороге как раз в тот момент, когда бородатый гражданин оттуда съезжал, и умудрилась за немереные бабки выкупить свою осыпавшуюся катушку просто на память. Я и тогда знала о существовании авторского общества, но никогда не имела представление как оно работает, поскольку хоть кто-то где-то и напевал пару моих мелодий, мне никаких денег в их кассах никогда не полагалось. Было непонятно как так, ведь меня дописывали Газмановым, мы рубили нереальные деньги с концертов, прочесывая страну, и все говорило о том, что мы мегапрофессионалы, но по факту мое музицирование тогда представляло собой обычное хобби. Кто-то собирал марки, я писала музыку. Нас имели в хвост и гриву, так что ничем другим это тогда и не являлось.
Заработанных на концертах денег с лихвой хватило, чтобы уехать любым понравившимся мне способом и пойти учиться туда, куда мне посоветуют. Не будучи гражданкой приютившей меня страны, я не могла претендовать на получение авторских вознаграждений в той же Геме. Не претендовала бы и сегодня, если бы мой продюсер не познакомил меня с отличным поверенным, который вот уже шестой год ведет все мои авторские дела, разруливая их по местным меркам так блестяще, что голова кружится.
Моим первым заданием был римейк одной очень известной песни, через которую нужно было накачать популярностью парочку приятных, но никому неизвестных музыкантов. Опыт получился положительным во всех отношениях. Они нашли, что искали, а я - свое. Я не раз была со своими работами в топе, у меня есть некоторое количество приятных символов в рамочках - это все мило и прекрасно, и если продолжать держать ноги в тепле, а голову в холоде, будет совершенно очевидно, что все это у меня есть не потому что я крутая пердуцерша, а потому что у меня сегодня есть канал сбыта.
Если бы ко мне сегодня пришел Игорь Николаев и сказал, Хансенн, отдай мне с потрохами свою песню - я ж отдам. В России у меня ничего этого нет: нет ни проката, ни ящика, нет кодлы ручных исполнителей, которые бы как воробьи дрались за мои мелодии, как за семечки. Я здесь просто живу. И развлекаюсь. А работаю я далеко отсюда. У меня сбыта нет, а у него все это есть, так что я без проблем, Игорь. Заходи.
Гострайтеры чем-то напоминают роттерей - это закрытое сообщество со своими правилами и запретами, нарушение которых означает автоматическое выпадение из этой системы. Никто так уж прямо не запрещает тебе встать и сказать: это мое! Скажи! Покажи всем фотки, нотки, демки и даже что-то на этом подзаработай. Но что на что ты меняешь? Гострайтинг попирает самый монументальный принцип всего авторского законодательства - делает возможным передачу неимущественного права за деньги. Как мамы решают за своих детей задачки, так гострайтеры пишут за кого-то музыку, стихи, сценарии, ведут блоги, пишут другим мемуары, защищают докторские, создают программы, фирменную символику, делают сайты, пишут картины и прочее. Это не негры, а вполне профессиональные композиторы, литераторы и прочие специалисты, каждый в своем деле профессионал без сомнения, ибо будь оно не так, обращались бы к ним за услугами - щаzz. Общественность борется с этим явлением не меньше, чем с авторским правом, и совершенно не последовательна в своей борьбе. Люди не хотят платить за бумажный экземпляр книги, но читая бесплатно скачанную книгу из интернета, они оскорбляются, что мемуары Хилари Клинтон или того же Дитера Болена написаны не ими самими (не секрет, нет, действительно Катя Кесслер не просто редактировала, а писала с нуля по его запискам - он это сам озвучил на букинистической ярмарке, так что без проблем), а профессиональными литераторами, знающими все тонкости литературного дела, и могущие свой труд вывести в бестселлеры одним плевком, положив на лопатки весь букинистический мир. Не бывает известных гострайтеров. Моцарт - самый неудачный пример, лошара, поскольку хоть и талантлив был, но феерически тщеславен, и таки не смог удержать свой скверный язык за зубами.
Самые яркие дебилоиды нашего времени в моем цеху - это системс ин блю. Это группа сессионных музыкантов верой и правдой отслуживших 20 лет на своего продюсера, пока в коллективе не завелся баламут, заваривший такую кашу, что они огребли столько проблем, что Р.К. с ними просто не справился и умер. Чего им не работалось, никто не знает. Музыканты зрелые, все, что могли сказать в музыке, сказали ещё в молодости, если чего и умели делать, так это петь, обезьянничая под Дитера, и совершенно непонятно, кто на что надеялся, нарываясь на столь жесткий конфликт со своим продюсером, без которого они были объективно никем и ничем.
Тщеславие не мое слабое место, так что мне глубоко плевать, как люди воспринимают мою работу в таком ключе. Меня радуют звучащие по радио песни, и если кто-то может на них что-то заработать, так пусть зарабатывает. Я как тот хирург не получаю с пациента деньги за каждый прожитый им год жизни. Мне не тикает. Все, что мне полагается, ложится мне на стол в виде роялти накануне операции. Уж конечно прикола ради я зарегистрирована в РАО и имею радость сравнивать эффективность двух платежных систем, а также работу моего поверенного с этой гнусной забегаловкой. Купив квартиру на доход с последней пластинки там, я не могу сделать в ней ремонт на деньги, полученные за год композиторской работы здесь. Ну не пиздец ли?
...
Я не верю в авторское право в нашей стране. Меня не тошнит с бесплатных раздач, не бывает приступов эпилепсии от бесплатных мр3, которыми набиты зайцы и прочие ресурсы. Борцом за справедливость меня также можно назвать с очень большой натяжкой. Да, я мечтаю о копирайте, но живу здесь и сейчас в мире, в котором этого явления просто не существует. Мечтать можно бесконечно, а работать хочется и можется уже сейчас.