Катар (по дороге к островам...)
...мы разговариваем
с собственным эхом; оно обдает теплом
мраморный, гулкий, пустой аквариум
с запотевшим стеклом.*
Я хожу по прохладному номеру в его рубашке и ем ананасы. Здесь лучшие ананасы из всех, которые я помню (этой оговоркой я позволяю своей памяти скрывать меня от меня самой)) здесь много белых одежд и дома причудливой архитектуры словно на готику сели с верху. На улице тепло, я не сказала бы жарко, потому как в жаре всегда удушье, нечто стеклянное на грани белой патоки, гле сладкая приторность различима на взгляд... тепло же - это мягкое, почти обнимающее тебя состояние пленяющее своим уютом, чуть цветной воздух, как взбитый белок, настолько легкий, что не мешает дышать. Я думаю здесь тепло, просто тепло очень-очень. Странное место где каждый звук оправдн до механичности, как здесь выживают люди... я не хочу знать.
Здесь почти нет темных предметов... зеленое стекло и стены цвета выбеленного листа бумаги. С детсва мне было интерестно почему солнце возвращает цвет пустоте, отнимая у всего прочего...
Подсвеченый воздух растворяет воду в заливе, смешивая ее с небом, очерчивая грань только небоскребами на том берегу, причудливой расческой распугивающих облака. Знание того, что это живое не меняет ощущения не натуральности, в пальмах нет противоречия, но их разброс слишком уж отчаянный**, и нет птиц, вот что выдает иллюзорности.
Словно декорации собрали, а билеты так и остались лежать в ящике не распакованного стола.
Здесь очень мало темных предметов... белые машины, пыльная земля, ощущение серой молочности города размывающей контуры и цвета
Сегодня я живу высоко - это ошибка, все вообще началось не с того, потому что написанное закрыл снег. У меня украли Рай, тогда я думала так. Я сидела в самолетном кресле и думала что теряю время на пороге зрительности ощущая как песок из часов становиться снегом покрывая крылья, приковывая меня к полосе. Я нуждалась в воде, в бесконечном зеркале океана и тепле... тепло у меня уже есть я на верху небоскреба за мной молчаливый бассейн и сыпящейся песок... меня не пустили в Рай.
Здесь темный предмет всегда исключение, женщины например...
Может быть просто нужно было ожидание... в этой стране, в которую меня забросила белая птица много солнца и стёкла небоскребеов, путаясь в которых оно забыает засыпать и кажется что день до самого первого ночного часа, а потом, словно хлопком ладоней свет исчезает. Ночью здесь каждый раз рождество, потому что недостроенные руины вспыхивают сотней светлячков передразнивающих звезды. С высоты моего этажа пыль так похожа на снег... мы вылетали в ночь, здесь она догнала нас шуткою великого насмешника... перелететь через мир в тот же цвет, то же время... все другое.
Я попала сюда с одной целью... улететь.
___________________________________________
* Венецианские строфы (I) И.Бродский
** навеяно вопросом доктора Лектра из «молчания ягнят»: «не кажется ли вам, Клариса, этот разброс слишком уж отчаянным...»
с собственным эхом; оно обдает теплом
мраморный, гулкий, пустой аквариум
с запотевшим стеклом.*
Я хожу по прохладному номеру в его рубашке и ем ананасы. Здесь лучшие ананасы из всех, которые я помню (этой оговоркой я позволяю своей памяти скрывать меня от меня самой)) здесь много белых одежд и дома причудливой архитектуры словно на готику сели с верху. На улице тепло, я не сказала бы жарко, потому как в жаре всегда удушье, нечто стеклянное на грани белой патоки, гле сладкая приторность различима на взгляд... тепло же - это мягкое, почти обнимающее тебя состояние пленяющее своим уютом, чуть цветной воздух, как взбитый белок, настолько легкий, что не мешает дышать. Я думаю здесь тепло, просто тепло очень-очень. Странное место где каждый звук оправдн до механичности, как здесь выживают люди... я не хочу знать.
Здесь почти нет темных предметов... зеленое стекло и стены цвета выбеленного листа бумаги. С детсва мне было интерестно почему солнце возвращает цвет пустоте, отнимая у всего прочего...
Подсвеченый воздух растворяет воду в заливе, смешивая ее с небом, очерчивая грань только небоскребами на том берегу, причудливой расческой распугивающих облака. Знание того, что это живое не меняет ощущения не натуральности, в пальмах нет противоречия, но их разброс слишком уж отчаянный**, и нет птиц, вот что выдает иллюзорности.
Словно декорации собрали, а билеты так и остались лежать в ящике не распакованного стола.
Здесь очень мало темных предметов... белые машины, пыльная земля, ощущение серой молочности города размывающей контуры и цвета
Сегодня я живу высоко - это ошибка, все вообще началось не с того, потому что написанное закрыл снег. У меня украли Рай, тогда я думала так. Я сидела в самолетном кресле и думала что теряю время на пороге зрительности ощущая как песок из часов становиться снегом покрывая крылья, приковывая меня к полосе. Я нуждалась в воде, в бесконечном зеркале океана и тепле... тепло у меня уже есть я на верху небоскреба за мной молчаливый бассейн и сыпящейся песок... меня не пустили в Рай.
Здесь темный предмет всегда исключение, женщины например...
Может быть просто нужно было ожидание... в этой стране, в которую меня забросила белая птица много солнца и стёкла небоскребеов, путаясь в которых оно забыает засыпать и кажется что день до самого первого ночного часа, а потом, словно хлопком ладоней свет исчезает. Ночью здесь каждый раз рождество, потому что недостроенные руины вспыхивают сотней светлячков передразнивающих звезды. С высоты моего этажа пыль так похожа на снег... мы вылетали в ночь, здесь она догнала нас шуткою великого насмешника... перелететь через мир в тот же цвет, то же время... все другое.
Я попала сюда с одной целью... улететь.
___________________________________________
* Венецианские строфы (I) И.Бродский
** навеяно вопросом доктора Лектра из «молчания ягнят»: «не кажется ли вам, Клариса, этот разброс слишком уж отчаянным...»