Москва без меня
Вот уж три года назад я уехал из Москвы. Сперва в одно из безликого Подмосковья, потом в Орел, с периодическими долгими отлучками в Ессентуки.
Уезжать из Москвы было трудно - и это с моей кочевой легкостью. Когда я последний раз взглянул на свою опустевшую квартиру в Митино, в которую уже в следующее утро въезжали квартиранты, квартиру, в которой прошло 10 с лишним лет - навернулись слезы. Слишком отчетливо пришло ощущение, предчувствие и осознание - сюда я больше не вернусь. Всё хорошее и плохое останется тут.
Дамы и господа, осторожно, двери закрываются, страница переворачивается. Следующая станция - неизвестность.
Я последний раз закрыл за собой дверь.
Решительный шаг и его принятие - самое сложное. Дальше было легче. На пару лет хватило даже куража новизны.
Все едут в Москву - а я ехал из Москвы. Даже в этом выпендрился, вот уж грёбаный нарцисс.
В Москву я начал приезжать со странным ощущением - я гость.
Хм, вроде и прописан в Москве, как и был, и на машине с московскими номерами, и родители у меня в столице. И две фирмы, где я соучредитель, гендир и замгендира.
Но где-то незримо пролегла грань. Я уже не москвич.
Некогда это был город наш с тобою. Теперь же это город без меня.
Я чувствовал его пульс, я менялся вместе с ним - и менял Москву вокруг себя.
Теперь же я меняю что-то другое - а Москва меняется без меня и помимо.
Иногда я чувствую чуть-ли не бабскую ревность, при всём осознании ее бездонной глупости - а чего это Москва без меня так легко? Цветет, я смотрю, хорошеет.
Такое, самонадеянное неудовольствие брошенных баб, свято бывших убежденными в том, что "он без меня не проживет".
Иногда меня пробивает ностальгия - хочется вновь пожить в Москве, обновленной, яркой - тем паче, мне на расстоянии это особенно хорошо заметно - Москва улучшается семимильными шагами.
И даже вечные бухтенья скептиков, на тему того, как все плохо и в какое адище завёл ее проклятый оленевод - так и то, это скорее сила противодействия, подтверждающая силу действия.
Но Господь, который меня очень любит, ровно в этот же момент шлёт мне что-нибудь для отрезвления - беспредельно мучительную пробку на МКАДе, которую покидаешь полным Сатаной. Или поход в магазин, после которого денег в кошельке не остается, а купленные продукты поражают своей жалкостью и безвкусностью. Или какое-нибудь проходное дело, для осуществления которого, тем не менее, тратишь весь день в метро, толкаясь и шагая по чьим-то ногам.
Ушат холодной воды меня быстро приводит в чувство, и я успокаиваюсь, уверившись в том, что решение уехать из Москвы, несмотря на все досадности, было правильным.
Если я и вернусь в Москву, то только ради какого-то масштабного, интересного и денежного рабочего проекта. И только на какой-то определенный срок. И только поселившись в центре - ибо по другому мне надоело, вечный аутсайдер у околицы.
А пока - а пока я гуляю по ночному городу, слушаю причудливые языки, наслаждаюсь разнообразием лиц - в том же моноэтничном Орле, с его клонированными типажами, мне этого очень не хватает.
В Москве я пялюсь на людей - а люди стильные, подтянутые, красивые, благородные, молодые. В Москве я обожаю затериваться в одиночестве, смотреть в желтые окна, гулять по черемуховым дворам, ловко лавировать в потоках метро.
Странное ощущение - у меня остался автопилот для перемещения по Москве, но при этом я всё больше не узнаю мест.
От покидания Москвы осталась некоторая тревожность - оттого, что покидал я ее без понимания следующего пункта. Тот же Орел - это временно, я это знал с первого дня.
Москва покинута, ее макрокосм меня отпустил - и зажил без меня. А я зажил без Москвы, без ее особенной пропитки.
Очень часто мне Москвы не хватает. Тем ценнее, впрочем, каждый день тут проведенный.
Что поведал нам еще слепой Гомер (не Симпсон), в странствованиях Одиссея - никуда нельзя вернуться. Потому что пока Одиссей странствовал - его родная Итака успела измениться. И хоть Одиссей возвращается в Итаку - это уже какая-то другая Итака.
Это проклятие многих эмигрантов - они уезжают, думая, что покидаемое ими место их подождет - а оно не ждет. И эти эмигранты шлют потом из-за океана какие-то обращения - к месту, которого уже не существует, осталось только в их памяти и фантазии. К людям, которые не могут вспомнить их имена.
Я всегда себе это напоминаю - никогда, никуда нельзя вернуться. Та Москва, о которой я скучаю - той Москвы уже нет.
А что есть? А есть какая-то новая, стремительно меняющаяся Москва, которую я знаю всё меньше. Москва без меня. Новая точка на карте.
Единственное, что я могу с ней сделать - познакомиться заново.
Уезжать из Москвы было трудно - и это с моей кочевой легкостью. Когда я последний раз взглянул на свою опустевшую квартиру в Митино, в которую уже в следующее утро въезжали квартиранты, квартиру, в которой прошло 10 с лишним лет - навернулись слезы. Слишком отчетливо пришло ощущение, предчувствие и осознание - сюда я больше не вернусь. Всё хорошее и плохое останется тут.
Дамы и господа, осторожно, двери закрываются, страница переворачивается. Следующая станция - неизвестность.
Я последний раз закрыл за собой дверь.
Решительный шаг и его принятие - самое сложное. Дальше было легче. На пару лет хватило даже куража новизны.
Все едут в Москву - а я ехал из Москвы. Даже в этом выпендрился, вот уж грёбаный нарцисс.
В Москву я начал приезжать со странным ощущением - я гость.
Хм, вроде и прописан в Москве, как и был, и на машине с московскими номерами, и родители у меня в столице. И две фирмы, где я соучредитель, гендир и замгендира.
Но где-то незримо пролегла грань. Я уже не москвич.
Некогда это был город наш с тобою. Теперь же это город без меня.
Я чувствовал его пульс, я менялся вместе с ним - и менял Москву вокруг себя.
Теперь же я меняю что-то другое - а Москва меняется без меня и помимо.
Иногда я чувствую чуть-ли не бабскую ревность, при всём осознании ее бездонной глупости - а чего это Москва без меня так легко? Цветет, я смотрю, хорошеет.
Такое, самонадеянное неудовольствие брошенных баб, свято бывших убежденными в том, что "он без меня не проживет".
Иногда меня пробивает ностальгия - хочется вновь пожить в Москве, обновленной, яркой - тем паче, мне на расстоянии это особенно хорошо заметно - Москва улучшается семимильными шагами.
И даже вечные бухтенья скептиков, на тему того, как все плохо и в какое адище завёл ее проклятый оленевод - так и то, это скорее сила противодействия, подтверждающая силу действия.
Но Господь, который меня очень любит, ровно в этот же момент шлёт мне что-нибудь для отрезвления - беспредельно мучительную пробку на МКАДе, которую покидаешь полным Сатаной. Или поход в магазин, после которого денег в кошельке не остается, а купленные продукты поражают своей жалкостью и безвкусностью. Или какое-нибудь проходное дело, для осуществления которого, тем не менее, тратишь весь день в метро, толкаясь и шагая по чьим-то ногам.
Ушат холодной воды меня быстро приводит в чувство, и я успокаиваюсь, уверившись в том, что решение уехать из Москвы, несмотря на все досадности, было правильным.
Если я и вернусь в Москву, то только ради какого-то масштабного, интересного и денежного рабочего проекта. И только на какой-то определенный срок. И только поселившись в центре - ибо по другому мне надоело, вечный аутсайдер у околицы.
А пока - а пока я гуляю по ночному городу, слушаю причудливые языки, наслаждаюсь разнообразием лиц - в том же моноэтничном Орле, с его клонированными типажами, мне этого очень не хватает.
В Москве я пялюсь на людей - а люди стильные, подтянутые, красивые, благородные, молодые. В Москве я обожаю затериваться в одиночестве, смотреть в желтые окна, гулять по черемуховым дворам, ловко лавировать в потоках метро.
Странное ощущение - у меня остался автопилот для перемещения по Москве, но при этом я всё больше не узнаю мест.
От покидания Москвы осталась некоторая тревожность - оттого, что покидал я ее без понимания следующего пункта. Тот же Орел - это временно, я это знал с первого дня.
Москва покинута, ее макрокосм меня отпустил - и зажил без меня. А я зажил без Москвы, без ее особенной пропитки.
Очень часто мне Москвы не хватает. Тем ценнее, впрочем, каждый день тут проведенный.
Что поведал нам еще слепой Гомер (не Симпсон), в странствованиях Одиссея - никуда нельзя вернуться. Потому что пока Одиссей странствовал - его родная Итака успела измениться. И хоть Одиссей возвращается в Итаку - это уже какая-то другая Итака.
Это проклятие многих эмигрантов - они уезжают, думая, что покидаемое ими место их подождет - а оно не ждет. И эти эмигранты шлют потом из-за океана какие-то обращения - к месту, которого уже не существует, осталось только в их памяти и фантазии. К людям, которые не могут вспомнить их имена.
Я всегда себе это напоминаю - никогда, никуда нельзя вернуться. Та Москва, о которой я скучаю - той Москвы уже нет.
А что есть? А есть какая-то новая, стремительно меняющаяся Москва, которую я знаю всё меньше. Москва без меня. Новая точка на карте.
Единственное, что я могу с ней сделать - познакомиться заново.