Закрыто
Смысла жизни не существует. Но если принять эту данность во всей ее полноте, велик риск сойти с ума или умереть в бездне нигилизма.
Именно поэтому люди нуждаются в религии, и, больше, в церкви, несмотря на интуитивное осознание ничтожности этого института.
Видит Б-г, я не особенно горячий фанат СССР, но в Советском Союзе всё же была вещь, которая мне бесконечно импонирует - в роли религии выступала наука.
Наукой занимались совершенно с религиозным рвением. Учебные заведения назывались храмами. Храмами науки.
Вроде гипербола, но очень уж прямолинейная.
В СССР была жива религиозная тяга к науке, в хорошем, эдаком еврейском смысле слова - образованность, грамотность, научная ориентированность воспринималась как религиозная данность, религиозная норма.
У русских религиозен даже атеизм - мало оставить Бога на обочине истории, нужно вести пылкую, влюбленную войну за низвержение прежних святынь. Это всё очень-очень религиозное явление.
Наука воспринималась как великий и единственно возможный Путь. Учение - свет, неучение - тьма.
Knowledge itself is power.
После наступило глубокое, страшное разочарование в науке. В нее верили, от нее ожидали наделения жизни смыслом.
Наука сама по себе с этим не справилась. Научный прогресс как таковой не сделал человека счастливее.
Закончилась космическая экспансия, перегорела тяга во Вселенную, так как стало ясно - космос тоже не даст ответов. Не утихомирит тоску.
Ладно была бы уверенность, что мы не одни во Вселенной. А если таки одни? Как жить дальше? Как принять это на и без того ушитую заплатами душу?
Мы живем с ощущением, что проиграли. Проиграли навсегда. И бродим теперь по руинам ядерной зимы, добывая пропитание.
И жизнь продолжается, но - но лучше уже не будет.
А если не будет лучше - к чему стремиться? К чему благородство? К чему мораль? К чему великодушие?
Именно отсюда и идет тотальная озлобленность, нижайшая из подлостей, полнейшая аморфность. Хоть на убой завтра нас всех поведут - и пойдем ведь. Да еще и кто-нибудь нестройно песню затянет. Смелее, товарищи! Стройнее, товарищи! Не выбивайся из шеренги!
Мы забыли кто мы есть. И потеряли веру.
Отсюда вся эта зудящая тоска по призракам прошлого, надежда на то, что призраки смогут как-то зажечь в душе огонь.
Нет, призраки огня не зажгут. Миражи их удел.
Мы похожи на слепых нищих, которые ходят в дерюге и клянчат друг у друга любовь и веру - которой ни у кого из нас нет.
На киоске, откуда разливали любовь и веру, в собственную тару, висит навесной замок.
Этот источник закрыт. Навсегда.
Не стучи. Не откроют.
Именно поэтому люди нуждаются в религии, и, больше, в церкви, несмотря на интуитивное осознание ничтожности этого института.
Видит Б-г, я не особенно горячий фанат СССР, но в Советском Союзе всё же была вещь, которая мне бесконечно импонирует - в роли религии выступала наука.
Наукой занимались совершенно с религиозным рвением. Учебные заведения назывались храмами. Храмами науки.
Вроде гипербола, но очень уж прямолинейная.
В СССР была жива религиозная тяга к науке, в хорошем, эдаком еврейском смысле слова - образованность, грамотность, научная ориентированность воспринималась как религиозная данность, религиозная норма.
У русских религиозен даже атеизм - мало оставить Бога на обочине истории, нужно вести пылкую, влюбленную войну за низвержение прежних святынь. Это всё очень-очень религиозное явление.
Наука воспринималась как великий и единственно возможный Путь. Учение - свет, неучение - тьма.
Knowledge itself is power.
После наступило глубокое, страшное разочарование в науке. В нее верили, от нее ожидали наделения жизни смыслом.
Наука сама по себе с этим не справилась. Научный прогресс как таковой не сделал человека счастливее.
Закончилась космическая экспансия, перегорела тяга во Вселенную, так как стало ясно - космос тоже не даст ответов. Не утихомирит тоску.
Ладно была бы уверенность, что мы не одни во Вселенной. А если таки одни? Как жить дальше? Как принять это на и без того ушитую заплатами душу?
Мы живем с ощущением, что проиграли. Проиграли навсегда. И бродим теперь по руинам ядерной зимы, добывая пропитание.
И жизнь продолжается, но - но лучше уже не будет.
А если не будет лучше - к чему стремиться? К чему благородство? К чему мораль? К чему великодушие?
Именно отсюда и идет тотальная озлобленность, нижайшая из подлостей, полнейшая аморфность. Хоть на убой завтра нас всех поведут - и пойдем ведь. Да еще и кто-нибудь нестройно песню затянет. Смелее, товарищи! Стройнее, товарищи! Не выбивайся из шеренги!
Мы забыли кто мы есть. И потеряли веру.
Отсюда вся эта зудящая тоска по призракам прошлого, надежда на то, что призраки смогут как-то зажечь в душе огонь.
Нет, призраки огня не зажгут. Миражи их удел.
Мы похожи на слепых нищих, которые ходят в дерюге и клянчат друг у друга любовь и веру - которой ни у кого из нас нет.
На киоске, откуда разливали любовь и веру, в собственную тару, висит навесной замок.
Этот источник закрыт. Навсегда.
Не стучи. Не откроют.