Два года без Украины
Ojczyzno moja, ty jeste's jak zdrowie!
Ile ci'e trzeba ceni'c, ten tylko si'e dowie,
Kto ci'e straci'l. Dzis pi'ekno's'c tw'a w calei ozdolie
Widz'e i opisuj'e, bo t'eskni'e po tobbie! (с) А.Мицкевич
Украина - моя любимая страна. И всегда такой останется.
Никогда не будет для меня ничего прекраснее.
Каждый год я путешествовал по Украине, и только два крайних года, по известным причинам, пропустил.
Без Украины меня очень ломает.
Почему перестал ездить? Морально тяжело, прежде всего.
Чудовищный стыд за то, что я всё еще остаюсь обладателем российского паспорта.
Ну и просто - в Украину за весельем ехать надо, а сейчас - ну какое тут веселье...
Я горжусь собой и своими друзьями - за всё время этой братоубийственной своры никто, ни в России, ни в Украине, не сказал мне ни одного гадкого слова. Не отпустил ни одного мерзостного обобщения, из серии "этот ваш Путин". Не выкатил мне претензий. Не облил меня слепой яростью.
Я умею выбирать друзей, дорожить ими и быть им верным. Взаимно.
Они относятся ко мне бережно, и я их тоже берегу.
Горжусь тем, что они сумели остаться людьми.
Я когда учился в Академии Туризма, в подмосковной Сходне, у нас преподаватель по философии был - Кулаев, Казбек Владимирович.
Раз на экзамене как-то случайно всплыла тема Украины - и он аж вскочил, вспыхнул глазами.
Рассказал, как попал в Украину первый раз, как был поражен ее изобилием, яркостью, щедростью, красотой, хлебосольностью. Он, осетин, влюбился в Украину. Григорий Сковорода его кумир от философии. Наконец - он выучил (свидетельствую - недурно) украинский язык, чтобы Шевченко читать в оригинале.
Он забыл о экзамене, и только зачарованный рассказывал-рассказывал-рассказывал нам о Украине.
Замер в какой-то момент, замолчал. Потом вдруг выпалил - "кто сможет сдать экзамен на украинском языке - ставлю отлично".
Я вызвался, и Казбек Владимирович слово своё сдержал.
Сейчас это вспоминается улыбкой и теплотой, и болью современности.
Очень больно, жутко и мерзко дожить до времен, когда Родина изнасилована войной, расчленена. А люди, даже самые недурные из них, слепые от гнева.
Страшно на себе узнать, что чувствовали те ребята, что успели убежать из Грозного.
И невероятно омерзителен базар вокруг всего этого. Пьяные крики свиней, которым плевать кого жрать, чем срать и чей кровью запивать, лишь бы хрюкать заливисто.
Хоть мать родную сожрать, лишь бы развлечься от своего убожества.
Господи, покарай мразь!
Ну и технически сейчас ехать стало тяжелее, даже несмотря на иронию того, что дешевле - учитывая еще больший обвал гривны нежели российского рубля.
Машиной с российскими номерами - на каждом посту останавливаться. Даже если битыми Жигулями ехать.
Лотерея на границе - могут пустить, могут нет. А я ж вежливый и в камуфляже - такие сейчас в Украине не в моде.
Хочется верить в лучшее, в то самое, о чём говорил Оскар Шиндлер Ицхаку Штерну - "это безумие не может быть вечно. Когда-то оно закончится, и мы сможем просто сесть за одним столом, как два друга".
Очень боюсь того, что жить в эту пору прекрасную уж не доведется ни мне, ни тебе.
Да, бывает безумие смолкает. Но бывает подогревается и подогревается. Десять лет, двадцать. А там уже поколение новое вырастает, которое ничего кроме этой вражды и не видело, и считает это единственно возможным способом бытия.
Невероятно больно разом принять мысль, что тот мир, мир чудесной Украины, потерян.
Я эту мысль цежу и пью как горькую микстуру, морщась. Целиком выпить не могу - кабы не оказалось оно мне смертельным ядом. Чтобы прививка не стала критической дозой.
Вот и сейчас - зачем я пишу эти строки? Чего хочу? На что надеюсь?
Наверное на понимание надеюсь. На милосердие.
"Милосердие - поповское слово" - говорил Глеб Жеглов? Да пошел он в жопу, Глеб Жеглов. Кто он такой? Беспризорная отрыжка сталинизма. Груздев про него верно сказал - для него люди - мусор.
Надеюсь на обратную связь. На слабый пульс. На человечность надеюсь.
На то, что это говнище завершится.
На то, что кто-то, особенно с той стороны, желает того же, что и я - похоронить и оплакать погибших. Отслужить по ним траур.
И как-то начинать учиться жить заново.