Землемямля
Полдень в долине кукол
Весь жизненный путь человека, столетие со дня рождения которого мы отмечаем 19 декабря, есть яркое подтверждение тезиса «Хороший парень - это не профессия». Плохой парень, впрочем, тоже - о чем ниже.
Наследник
Ленин называл Сталина, тогда еще попросту Кобу, «чудесным грузином». Сталин же, на закате дней своих, заметил как-то в толпе у престола Леонида Ильича Брежнева и шепнул кому-то: «Какой красивый молдаванин!» То есть наблюдается определенная преемственность. Правда, между чудесным грузином и красивым молдаванином затесался еще Никита Хрущев, а он не был ни красивым, ни чудесным. Должно быть, поэтому совесть особенно не мучила Брежнева, когда он сдавал своего бывшего покровителя в 1964-м году - «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Коварная формулировка. И злопамятная: через 12 лет, когда самому Брежневу стукнуло 70, он пережил клиническую смерть. Вернее сказать, он ее не пережил: с 1976 года первым человеком в стране был симпатичный и человечный молдавский зомби. А за его спиной и вдвое более широкой (под ордена) грудью шевелились вурдалаки вовсе несимпатичные и бесчеловечные.
Все данные
География его жизни впечатляет - родился на Украине, работал в Белоруссии, на Урале и Украине, в Удмуртии, Молдавии и Казахстане. Воевал, как всем нам известно. Начинал полковником, закончил в звании генерал-майора. Поднявшись за четыре военных года на одну ступеньку. Войну закончил в Праге. В 1968 году туда снова вошли советские танки - «письмо позвало в дорогу». Письмо чехословацких коммунистов лично Брежневу, с просьбой приструнить оппортунистов. После того, как «пражская весна» была раздавлена, была спешно сочинена так называемая «доктрина Брежнева» - о том, что страны-участницы Варшавского договора могут вмешаться во внутренние дела той страны из их числа, в которой покушаются на основы социализма. Мало того, что это задним числом меняло самую суть Варшавского договора - защита от ВНЕШНЕГО врага - так еще и откровенная круговая порука. Которая мажет, как копоть.
Кстати по поводу чумазости. Леонид Ильич родился в семье металлурга (а вы думали, почему у нас так много проспектов Металлургов в стране). Трудовую жизнь, как пишут в биографиях, начал в 15 лет, но где и как ее начал - довольно туманно. В малоизвестной книге «Жизнь по заводскому гудку» об этом написано довольно бегло: «меня взяли на завод кочегаром, потом перевели в слесари, и я довольно быстро освоил эти профессии». Когда он их освоил, непонятно, поскольку в том же году завод остановился, и «мы с отцом из кормильцев стали едоками». Пришлось молодому Леониду заняться сельским хозяйством - тоже без расшифровки. Затем Каменский завод пускают вновь, семья возвращается в Каменское, а юный Брежнев «чувствует себя обязанным остаться». И в 1923-м году поступает в курский землеустроительный техникум. На землемера. Потом «Малую землю» напишет. Напишет опять же не он, но это даже и к лучшему. Сам Леонид Ильич не только говорить, но и писать никогда не был мастер. У него был, как это сейчас говорится, редкостный коммуникативный талант - он безотчетно понимал, как нравиться людям и как с ними общаться, чтобы они почувствовали себя бодрее и увереннее. А вот других талантов за ним не замечалось. Однажды написал стихотворение (когда точно, неизвестно - датировано 1927 годом, а вообще, говорят, в 1923-м) - названное, по классическому канону, «На смерть Воровского». Только почему-то с восклицательным знаком. Вот так - «На смерть Воровского!» Читаем, наслаждаемся:
Это было в Лозане, где цветут гилеотропы,
где сказочно дивные снятся где сны.
В центре культурьно кичливой Европы
в центре, красивой, как сказка страны.
В зале огромном стиле "Ампиро"
у входа где плещет струистый фонтан,
собралися вопросы решать всего мира,
представители буржуазных культурнейших стран».
Ну и дальше там еще всякие красивости, в лучших традициях радио «Шансон», типа: «запах тончайших раскошных духов», «от наркотика лица бессмысленно тупы», «в залу с улыбкой под шум разговора вошел Воровской делегат С.С.С.Р.» После этого с некоторым недоверием встречаешь пассажи все из той же «Жизни по гудку»: «Учился я, как, впрочем, и все мои друзья, хорошо. Во-первых, нравилось узнавать новое, во-вторых, отец строго следил за моими занятиями, а в-третьих, учиться плохо было попросту невозможно - для нас это было бы равносильно исключению из гимназии.
Отношение к нам, сыновьям рабочих, было иное, чем к гимназистам из «Верхней колонии». И нас зло брало и азартное желание доказать, что неправда это, будто мы неспособны к наукам, что не глупее мы сынков из богатых семей, которым многое прощалось».
Конечно, с момента окончания гимназии прошло уже два года, и кое-какие буквы и запятые могли и подзабыться, но все-таки - вы верите, что человек, который написал такое стихотворение, хорошо учился в гимназии? Если верите, почитайте отрывки из дневника Брежнева 1977 года - уже генсека. Орфография и пунктуация, а также мысли и интересы - снова авторские: "Смотрел "программу времени" Ужин - сон... Зарядка. Затем говорил с Черненко... Вес 86-700... Никуда не ездил - никому не звонил мне тоже самое - утром стригся брился и мыл голову... Говорил с подгорным о футболе и хоккее и немного о конституции... Говорил с Медуновым на селе - хорошо..."
Замечательно это «о футболе и хоккее и немного о конституции». Впрочем, в советское время обильно цитировались дневники последнего русского царя, Николая Второго. Один в один.
Один нюанс: за Николая никто книжек умных не писал.
Что касается советских предшественников Леонида Ильича, то Хрущев был плебеем, но при этом - импровизатором и харизматиком (как это часто бывает у плебеев), Сталин сам писал все свои речи, Ленин был блестящим публицистом…
Славный малый
Итак, помыкав пару лет пролетарскую и крестьянскую лямки, наш герой понимает, что создан для чего-то иного, например - «тончайших раскошных духов» или «культурно кичливой Европы», и поступает в техникум. В 24 года он уже начальник. Судьба начинает швырять Леонида по всей стране, при этом все время подбрасывая немножечко вверх. До войны Брежнев успевает сменить с десяток мест проживания и десятка два должностей. Подолгу он не будет задерживаться нигде и дальше, вплоть до 1964 года. И это тоже очень понятно и объяснимо: бюрократическая структура избавляется от худших работников, проталкивая их наверх. Об этом в свое время подробно писал русский философ Александр Зиновьев. Собственно говоря, «Зияющие высоты» - это подробнейший психоанализ одного человека. Брежнева.
При всем при том, он не был плохим или злым человеком. Он был человеком, как бы это сказать… недалеким, но хитрым и добродушным. Принцип «Живи и дай жить другим» Брежнев не то что воплощал - олицетворял. Уже будучи в административной должности землеустроителя, едва не попал под замес НКВД за то, что мерил землю хорошим людям по-хорошему, а уж с корыстью или так - кто его знает. Пришлось с Урала, где он уже в люди, почитай, выбился, возвращаться на Украину. От греха подальше.
Военные достижения Брежнева более чем скромны. Так ведь он и на фронт пошел не командиром - политруком. И в 1942 году получил такую характеристику в личное дело: "Черновой работы чурается. Военные знания весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, а не как политработник. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков". И не только любимчиков, ну и любимиц. Когда генсек Брежнев приезжал погостить на Малую землю, хозяйка дома под Новороссийском, у которой он в войну квартировал, спросила - а куда ты, Леня, ту симпатичную медсестру дел, которая здесь с тобой жила? Брежнев отмахнулся: да у меня этого добра столько было, где всех упомнишь. Лучший его и единственный друг, Константин Грушевой, помогавший Брежневу с юности карьерно расти, возил «на фронт» двух девушек - Аню и Катю. Себе и Лене. Об этом знали многие. К политруку приходили офицеры - брать командировку в Сочи на два дня по делам. «По делам два дня это много, - говорил Брежнев, - а по блядям мало. Берите три дня!» Война идет, напомним…
Вот потому-то и дослужился Леня только до генерал-майора. Зато потом наверстал. В 1976 присвоил себе звание маршала СССР. Преподнес сюрприз однополчанам: на ежегодную встречу приехал в плаще, время от времени разражался криками «Внимание! Едет маршал!» - затем снял плащ, а под ним маршальские погоны (хочется добавить - и не менее маршальский жезл). Показал на погоны и констатировал: «Заслужил!» О том, какой была реакция однополчан, история умалчивает. Хотя, думается, никого из своих близких Леонид Ильич заботой и попечением не оставил. Как замечали некоторые биографы, «можно подумать, что металлургические институты в Днепропетровске и Днепродзержинске (родные города Брежнева - А.А.) готовили не столько инженеров-металлургов, сколько политиков». Забавно, а нынешнюю российскую политическую элиту почти поголовно учили в питерских вузах, в частности - в ЛГУ. На ХХVI съезде ЦК КПСС кандидатами в члены Политбюро стали сын и зять Брежнева. А сейчас у нас иные приоритеты - сыновья и дочки известных политиков сидят в советах директоров крупнейших российских компаний. Вот такое «политбюро». Вчерашний фарс повторяется как трагедия.
Брови черные, густые…
Потому что, конечно же, это был фарс - от начала и до конца. Режиссер Сергей Снежкин в прошлом году снял талантливый сериал «Брежнев», за главную роль в нем Сергей Шакуров получил «Золотого орла», но даже те, кому его герой понравился, спешили оговориться: а все-таки время было омерзительное. И не в последнюю очередь - благодаря дорогому Леониду Ильичу. Это сейчас пошел такой тренд - дескать, Брежнева чуть ли не любили в стране, рассказывали про него добродушные анекдоты... Наглое вранье. Презирали и ненавидели. Что по «добродушию» анекдотов вполне заметно. То, что сам Брежнев ни в какой коммунизм не верил и говорил: «Разреши вам выезд, завтра мы с Косыгиным вдвоем останемся - да и тот через недельку удерет», как-то мало утешало. Может быть, говорят эксперты, если бы он ушел в 1976 году или раньше, отношение к нему было бы совсем иным. Потому что первые годы правления Брежнева были вполне себе позитивные: упразднил дурацкие совнархозы, кукурузу и отраслевые партийные структуры. Лозунг «Догоним и перегоним Америку!» заменил более реалистичным «Построением развитого социализма». Крестьянам вернули приусадебные участки и выдали паспорта. В школах снова стали учиться десять лет, а не одиннадцать. И даже была провозглашена экономическая реформа - та самая, «косыгинская», на которую сегодня принято ссылаться по самым разным поводам без упоминаний о том, что в действительности реформа была тут же и свернута, а суть ее искажена: вместо материальной заинтересованности предприятий в результате своего труда было принято решение об экстенсификации. Все более и более грандиозные стройки народного хозяйства неумолимо сокращали долю потребительского сектора в ВВП. Резко выросла продажа топлива - за 15 брежневских лет его продали больше, чем за всю предыдущую историю России. А вырученные нефтедоллары шли, в первую очередь, на модернизацию армии и содержание госаппарата, во вторую - на «помощь развивающимся странам», с получением ответных даров в виде орденов и медалей лично дорогому Л.И., в третью - на БАМ и разработку проектов типа поворота северных рек, и в самую последнюю - на развитие потребительской экономики. Всех этих, знаете, обывательских мелочей типа действительно асфальтовых дорог или на самом деле вкусной и здоровой пищи.
Возможно, если бы он ушел в 1976-м, все могло бы повернуться по-другому. Как именно - лучше, хуже - кто же знает? Раздавленная бабочка в итоге приводит к победе другого типа цивилизации. Леонид Ильич был добрым человеком, не давил бабочек, не ловил мух и мышей, давал всем жить в свое удовольствие и даже личного парикмахера, периодически уходящего в запой, так и не насмелился уволить. Какая уж тут отставка по собственной инициативе, когда вокруг - стая товарищей, осыпающихся песком, но все еще с волчьим оскалом. Врачи-реаниматоры и специально подготовленные медсестры - еще ближе и постоянно. В конце жизни Леонид Ильич подсел на плохо замаскированные под снотворное наркотики и впал в совершеннейший маразм: однажды принялся разыскивать разведчика Исаева-Штирлица, якобы доживающего свой век в абсолютной нищете, звонил даже Андропову, которого жутко боялся. Несколько месяцев киношного персонажа всерьез искали, так и не нашли, и заранее заготовленную Золотую звезду героя пришлось повесить на Вячеслава Тихонова, чему тот несказанно удивился - и какое-то время после этого читал отрывки из брежневских книг по центральному телевидению и радио.
И одного воспоминания об этом вот художественном свисте достаточно для того, чтобы сказать: надо быть совершенно больным человеком, просто на всю голову больным, чтобы хотеть вернуться в то время, когда унижением было все и для всех - и только из желания никого не обидеть и дать всем жить. Такая вот стабильность - как окончательное разложение…
Комок, 2006
Весь жизненный путь человека, столетие со дня рождения которого мы отмечаем 19 декабря, есть яркое подтверждение тезиса «Хороший парень - это не профессия». Плохой парень, впрочем, тоже - о чем ниже.
Наследник
Ленин называл Сталина, тогда еще попросту Кобу, «чудесным грузином». Сталин же, на закате дней своих, заметил как-то в толпе у престола Леонида Ильича Брежнева и шепнул кому-то: «Какой красивый молдаванин!» То есть наблюдается определенная преемственность. Правда, между чудесным грузином и красивым молдаванином затесался еще Никита Хрущев, а он не был ни красивым, ни чудесным. Должно быть, поэтому совесть особенно не мучила Брежнева, когда он сдавал своего бывшего покровителя в 1964-м году - «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Коварная формулировка. И злопамятная: через 12 лет, когда самому Брежневу стукнуло 70, он пережил клиническую смерть. Вернее сказать, он ее не пережил: с 1976 года первым человеком в стране был симпатичный и человечный молдавский зомби. А за его спиной и вдвое более широкой (под ордена) грудью шевелились вурдалаки вовсе несимпатичные и бесчеловечные.
Все данные
География его жизни впечатляет - родился на Украине, работал в Белоруссии, на Урале и Украине, в Удмуртии, Молдавии и Казахстане. Воевал, как всем нам известно. Начинал полковником, закончил в звании генерал-майора. Поднявшись за четыре военных года на одну ступеньку. Войну закончил в Праге. В 1968 году туда снова вошли советские танки - «письмо позвало в дорогу». Письмо чехословацких коммунистов лично Брежневу, с просьбой приструнить оппортунистов. После того, как «пражская весна» была раздавлена, была спешно сочинена так называемая «доктрина Брежнева» - о том, что страны-участницы Варшавского договора могут вмешаться во внутренние дела той страны из их числа, в которой покушаются на основы социализма. Мало того, что это задним числом меняло самую суть Варшавского договора - защита от ВНЕШНЕГО врага - так еще и откровенная круговая порука. Которая мажет, как копоть.
Кстати по поводу чумазости. Леонид Ильич родился в семье металлурга (а вы думали, почему у нас так много проспектов Металлургов в стране). Трудовую жизнь, как пишут в биографиях, начал в 15 лет, но где и как ее начал - довольно туманно. В малоизвестной книге «Жизнь по заводскому гудку» об этом написано довольно бегло: «меня взяли на завод кочегаром, потом перевели в слесари, и я довольно быстро освоил эти профессии». Когда он их освоил, непонятно, поскольку в том же году завод остановился, и «мы с отцом из кормильцев стали едоками». Пришлось молодому Леониду заняться сельским хозяйством - тоже без расшифровки. Затем Каменский завод пускают вновь, семья возвращается в Каменское, а юный Брежнев «чувствует себя обязанным остаться». И в 1923-м году поступает в курский землеустроительный техникум. На землемера. Потом «Малую землю» напишет. Напишет опять же не он, но это даже и к лучшему. Сам Леонид Ильич не только говорить, но и писать никогда не был мастер. У него был, как это сейчас говорится, редкостный коммуникативный талант - он безотчетно понимал, как нравиться людям и как с ними общаться, чтобы они почувствовали себя бодрее и увереннее. А вот других талантов за ним не замечалось. Однажды написал стихотворение (когда точно, неизвестно - датировано 1927 годом, а вообще, говорят, в 1923-м) - названное, по классическому канону, «На смерть Воровского». Только почему-то с восклицательным знаком. Вот так - «На смерть Воровского!» Читаем, наслаждаемся:
Это было в Лозане, где цветут гилеотропы,
где сказочно дивные снятся где сны.
В центре культурьно кичливой Европы
в центре, красивой, как сказка страны.
В зале огромном стиле "Ампиро"
у входа где плещет струистый фонтан,
собралися вопросы решать всего мира,
представители буржуазных культурнейших стран».
Ну и дальше там еще всякие красивости, в лучших традициях радио «Шансон», типа: «запах тончайших раскошных духов», «от наркотика лица бессмысленно тупы», «в залу с улыбкой под шум разговора вошел Воровской делегат С.С.С.Р.» После этого с некоторым недоверием встречаешь пассажи все из той же «Жизни по гудку»: «Учился я, как, впрочем, и все мои друзья, хорошо. Во-первых, нравилось узнавать новое, во-вторых, отец строго следил за моими занятиями, а в-третьих, учиться плохо было попросту невозможно - для нас это было бы равносильно исключению из гимназии.
Отношение к нам, сыновьям рабочих, было иное, чем к гимназистам из «Верхней колонии». И нас зло брало и азартное желание доказать, что неправда это, будто мы неспособны к наукам, что не глупее мы сынков из богатых семей, которым многое прощалось».
Конечно, с момента окончания гимназии прошло уже два года, и кое-какие буквы и запятые могли и подзабыться, но все-таки - вы верите, что человек, который написал такое стихотворение, хорошо учился в гимназии? Если верите, почитайте отрывки из дневника Брежнева 1977 года - уже генсека. Орфография и пунктуация, а также мысли и интересы - снова авторские: "Смотрел "программу времени" Ужин - сон... Зарядка. Затем говорил с Черненко... Вес 86-700... Никуда не ездил - никому не звонил мне тоже самое - утром стригся брился и мыл голову... Говорил с подгорным о футболе и хоккее и немного о конституции... Говорил с Медуновым на селе - хорошо..."
Замечательно это «о футболе и хоккее и немного о конституции». Впрочем, в советское время обильно цитировались дневники последнего русского царя, Николая Второго. Один в один.
Один нюанс: за Николая никто книжек умных не писал.
Что касается советских предшественников Леонида Ильича, то Хрущев был плебеем, но при этом - импровизатором и харизматиком (как это часто бывает у плебеев), Сталин сам писал все свои речи, Ленин был блестящим публицистом…
Славный малый
Итак, помыкав пару лет пролетарскую и крестьянскую лямки, наш герой понимает, что создан для чего-то иного, например - «тончайших раскошных духов» или «культурно кичливой Европы», и поступает в техникум. В 24 года он уже начальник. Судьба начинает швырять Леонида по всей стране, при этом все время подбрасывая немножечко вверх. До войны Брежнев успевает сменить с десяток мест проживания и десятка два должностей. Подолгу он не будет задерживаться нигде и дальше, вплоть до 1964 года. И это тоже очень понятно и объяснимо: бюрократическая структура избавляется от худших работников, проталкивая их наверх. Об этом в свое время подробно писал русский философ Александр Зиновьев. Собственно говоря, «Зияющие высоты» - это подробнейший психоанализ одного человека. Брежнева.
При всем при том, он не был плохим или злым человеком. Он был человеком, как бы это сказать… недалеким, но хитрым и добродушным. Принцип «Живи и дай жить другим» Брежнев не то что воплощал - олицетворял. Уже будучи в административной должности землеустроителя, едва не попал под замес НКВД за то, что мерил землю хорошим людям по-хорошему, а уж с корыстью или так - кто его знает. Пришлось с Урала, где он уже в люди, почитай, выбился, возвращаться на Украину. От греха подальше.
Военные достижения Брежнева более чем скромны. Так ведь он и на фронт пошел не командиром - политруком. И в 1942 году получил такую характеристику в личное дело: "Черновой работы чурается. Военные знания весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, а не как политработник. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков". И не только любимчиков, ну и любимиц. Когда генсек Брежнев приезжал погостить на Малую землю, хозяйка дома под Новороссийском, у которой он в войну квартировал, спросила - а куда ты, Леня, ту симпатичную медсестру дел, которая здесь с тобой жила? Брежнев отмахнулся: да у меня этого добра столько было, где всех упомнишь. Лучший его и единственный друг, Константин Грушевой, помогавший Брежневу с юности карьерно расти, возил «на фронт» двух девушек - Аню и Катю. Себе и Лене. Об этом знали многие. К политруку приходили офицеры - брать командировку в Сочи на два дня по делам. «По делам два дня это много, - говорил Брежнев, - а по блядям мало. Берите три дня!» Война идет, напомним…
Вот потому-то и дослужился Леня только до генерал-майора. Зато потом наверстал. В 1976 присвоил себе звание маршала СССР. Преподнес сюрприз однополчанам: на ежегодную встречу приехал в плаще, время от времени разражался криками «Внимание! Едет маршал!» - затем снял плащ, а под ним маршальские погоны (хочется добавить - и не менее маршальский жезл). Показал на погоны и констатировал: «Заслужил!» О том, какой была реакция однополчан, история умалчивает. Хотя, думается, никого из своих близких Леонид Ильич заботой и попечением не оставил. Как замечали некоторые биографы, «можно подумать, что металлургические институты в Днепропетровске и Днепродзержинске (родные города Брежнева - А.А.) готовили не столько инженеров-металлургов, сколько политиков». Забавно, а нынешнюю российскую политическую элиту почти поголовно учили в питерских вузах, в частности - в ЛГУ. На ХХVI съезде ЦК КПСС кандидатами в члены Политбюро стали сын и зять Брежнева. А сейчас у нас иные приоритеты - сыновья и дочки известных политиков сидят в советах директоров крупнейших российских компаний. Вот такое «политбюро». Вчерашний фарс повторяется как трагедия.
Брови черные, густые…
Потому что, конечно же, это был фарс - от начала и до конца. Режиссер Сергей Снежкин в прошлом году снял талантливый сериал «Брежнев», за главную роль в нем Сергей Шакуров получил «Золотого орла», но даже те, кому его герой понравился, спешили оговориться: а все-таки время было омерзительное. И не в последнюю очередь - благодаря дорогому Леониду Ильичу. Это сейчас пошел такой тренд - дескать, Брежнева чуть ли не любили в стране, рассказывали про него добродушные анекдоты... Наглое вранье. Презирали и ненавидели. Что по «добродушию» анекдотов вполне заметно. То, что сам Брежнев ни в какой коммунизм не верил и говорил: «Разреши вам выезд, завтра мы с Косыгиным вдвоем останемся - да и тот через недельку удерет», как-то мало утешало. Может быть, говорят эксперты, если бы он ушел в 1976 году или раньше, отношение к нему было бы совсем иным. Потому что первые годы правления Брежнева были вполне себе позитивные: упразднил дурацкие совнархозы, кукурузу и отраслевые партийные структуры. Лозунг «Догоним и перегоним Америку!» заменил более реалистичным «Построением развитого социализма». Крестьянам вернули приусадебные участки и выдали паспорта. В школах снова стали учиться десять лет, а не одиннадцать. И даже была провозглашена экономическая реформа - та самая, «косыгинская», на которую сегодня принято ссылаться по самым разным поводам без упоминаний о том, что в действительности реформа была тут же и свернута, а суть ее искажена: вместо материальной заинтересованности предприятий в результате своего труда было принято решение об экстенсификации. Все более и более грандиозные стройки народного хозяйства неумолимо сокращали долю потребительского сектора в ВВП. Резко выросла продажа топлива - за 15 брежневских лет его продали больше, чем за всю предыдущую историю России. А вырученные нефтедоллары шли, в первую очередь, на модернизацию армии и содержание госаппарата, во вторую - на «помощь развивающимся странам», с получением ответных даров в виде орденов и медалей лично дорогому Л.И., в третью - на БАМ и разработку проектов типа поворота северных рек, и в самую последнюю - на развитие потребительской экономики. Всех этих, знаете, обывательских мелочей типа действительно асфальтовых дорог или на самом деле вкусной и здоровой пищи.
Возможно, если бы он ушел в 1976-м, все могло бы повернуться по-другому. Как именно - лучше, хуже - кто же знает? Раздавленная бабочка в итоге приводит к победе другого типа цивилизации. Леонид Ильич был добрым человеком, не давил бабочек, не ловил мух и мышей, давал всем жить в свое удовольствие и даже личного парикмахера, периодически уходящего в запой, так и не насмелился уволить. Какая уж тут отставка по собственной инициативе, когда вокруг - стая товарищей, осыпающихся песком, но все еще с волчьим оскалом. Врачи-реаниматоры и специально подготовленные медсестры - еще ближе и постоянно. В конце жизни Леонид Ильич подсел на плохо замаскированные под снотворное наркотики и впал в совершеннейший маразм: однажды принялся разыскивать разведчика Исаева-Штирлица, якобы доживающего свой век в абсолютной нищете, звонил даже Андропову, которого жутко боялся. Несколько месяцев киношного персонажа всерьез искали, так и не нашли, и заранее заготовленную Золотую звезду героя пришлось повесить на Вячеслава Тихонова, чему тот несказанно удивился - и какое-то время после этого читал отрывки из брежневских книг по центральному телевидению и радио.
И одного воспоминания об этом вот художественном свисте достаточно для того, чтобы сказать: надо быть совершенно больным человеком, просто на всю голову больным, чтобы хотеть вернуться в то время, когда унижением было все и для всех - и только из желания никого не обидеть и дать всем жить. Такая вот стабильность - как окончательное разложение…
Комок, 2006