О «Словаре Академии Российской»
Оригинал взят у chast_re4i в О «Словаре Академии Российской»
Российскому слову отличную пользу принесшему
О «Словаре Академии Российской»
ч. I-VI. СПб., 1789-1794
Член Российской Академии Николай Михайлович Карамзин в торжественном собрании Императорской Российской Академии 5 декабря 1818 года сказал: «Академiя Россiйская ознаменовала самое начало бытiя своего творенiемъ важнѣйшимъ для языка, необходимымъ для Авторовъ, необходимымъ для всякаго, кто желаетъ предлагать мысли съ ясностiю, кто желает понимать себя и другихъ. Полный Словарь, изданный Академiею, принадлежитъ къ числу тѣхъ феноменовъ, коими Россiя удивляетъ внимательныхъ иноземцевъ. Италiя, Францiя, Англiя, Германiя славились уже многими великими Писателями, еще не имѣя Словаря: мы имѣли церковныя, духовныя книги; имѣли Стихотворцевъ, Писателей, но только одного истинно классическаго (Ломоносова), и представили систему языка, которая можетъ равняться съ знаменитыми творенiями Академiи Флорентiйской и Парижской». Трудно сказать, осознанно ли Карамзин употребил слово «система» и какое содержание он в него вкладывал, но именно это слово лучше многих других отражает замысел и исполнение Словаря Академии Российской (САР).
Создание Российской Академии
В 1783 году между императрицей Екатериной II и княгиней Екатериной Романовной Дaшковой состоялся разговор, которому суждено было войти в историю русского языкознания. В своих «Записках» Дашкова рассказывает, что однажды, когда она гуляла с императрицей по Царскосельскому саду, речь зашла о красоте и богатстве русского языка. «Я выразила мое удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не думала об основании Российской Академии. Я заметила, что нужны только правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое положение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.
-Я и сама удивляюсь, -сказала Екатерина, -почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его». Императрица поручила княгине составить Устав предполагаемой Академии и план работ. Вскоре последовал
Высочайший Указ о создании Российской Академии и назначении Е. Р. Дашковой ее президентом.
Среди пунктов Устава обращает на себя внимание следующий: «Академия есть страж языка; и потому должно ей со всевозможною к общей пользе ревностию вооружаться против всего несвойственного, чуждого, невразумительного, темного, ненравственного в языке».
Начало работы над словарем.
Составители
После утверждения Устава Академии началась большая подготовительная работа по созданию словаря. Сама княгиня Е. Р. Дашкова не только организовывала работу, но собирала слова.
Академик И. И. Лепехин участвовал в подборе материалов, руководил изданием, как ученый естествоиспытатель описывал слова из области естественных наук. Как специалисты в своих областях определением слов для словаря занимались академики: С. Я. Румовский (математик, физик, химик, географ, знаток древних языков), Н. Я. Озерецковский (доктор медицины), С. К. Котельников (профессор математики - определял единицы меры, веса, денег), А. П. Протасов (доктор медицины - термины анатомии и физиологии), П. Б. Иноходцев (астроном, математик, географ и этнограф ― использовал свои диалектологические материалы), И. Н. Болтин (историк), И. И. Мелиссино (ректор Московского университета - привлекал к этой работе), С. Е. Десницкий (профессор Московского университета - древнерусская правовая терминология).
Активными работниками над словарем были лица духовного звания ― митрополит Гавриил, автор «Церковного словаря» П. А. Алексеев, Д. Семенов-Руднев, собиравшие и определявшие слова из церковных книг.
Подбором слов и иллюстративного материала занимались выдающиеся писатели ― М. М. Херасков, Д. И. Фонвизин, Г. Р. Державин, И. Ф. Богданович, М. И. Веревкин и др.; Фонвизиным, кроме того, было написано «Начертание для составления толкового словаря Славяно-Российского». Всего в работе над словарем принимало участие около 60 человек; многие из них за свой подвижнический труд были награждены большой золотой медалью с надписью «Российскому слову отличную пользу принесшему».
Таким образом, в создании словаря принял участие весь цвет русской науки, культуры и церкви того времени. Постоянным вдохновителем всей словарной, да и вообще лингвистической работы в России была сама императрица Екатерина II.
Постановка проблем
Составителям САР необходимо было решить пять основных проблем: проблему словника, проблему источников, проблему орфографического оформления слов, проблему стилистического и семантического описания лексики.
1. Словник САР стал первой в России попыткой собрать основной словарный запас русского литературного языка и дать истолкование и стилистическую характеристику каждого слова. Словарь включал в себя 43 257 слов. Авторы словаря определили, что их труд должен быть словарем славянорусского языка: «Славенороссiйскiй языкъ большею частiю состоитъ изъ Славенскаго, или яснѣе сказать, основу свою на немъ имѣетъ; хотя въ прочемъ великое множество содержитъ словъ собственно Рускихъ, по свойству коихъ нѣкоторыя изъ Славенскаго языка почерпнутыя иное окончанiе, иное образованiе, а другiя и новый смыслъ получили».
Критерием отбора слов в словарь был принцип «всеобщего употребления». На этом основании составители словаря приняли за правило исключить из состава словника: а) имена собственные; б) профессионализмы, которые «единственно ученымъ и художникамъ извѣстны»; в) «всѣ слова и рѣчи благопристойности противныя»; г) вышедшие из употребления архаизмы, «удерживая однако же тѣ, которыя къ разумѣнiю древнихъ дѣянiй, обрядовъ или обычаевъ способствуютъ, яко Тризна»; д) «всѣ областныя слова, кромѣ тѣхъ, которыя своею ясностiю, силою и краткостiю могутъ служить къ обогащенiю языка, или означаютъ тѣхъ странъ произведенiя, или на конецъ могутъ послужить къ замѣнѣ словъ иностранныхъ»; е) «всѣ иностранныя слова введенныя безъ нужды, и которымъ равносильныя Славенскiя или Россiйскiя находятся».
2. Круг текстовых источников, привлекаемых составителями, был достаточен для того, чтобы определить и зафиксировать значения слов. Основным источником, особенно на первом этапе, были церковные книги, но по мере работы над словарем привлечение сочинений светских писателей становилось все более заметным.
3. В церковных текстах имеется целый ряд дублетных букв, а нецерковные тексты XVIII века из-за влияния живого произношения обнаруживают высокую вариативность в правописании; многие просторечные и иностранные слова имели несколько вариантов написания, например: канатъ ― конатъ, каблукъ ― коблукъ, крючекъ ― крючокъ, стаканъ ― стоканъ, таваръ ― товаръ, щелокъ ― щолокъ и т. п.; поэтому вопрос о правилах орфографического оформления слов был весьма острым. Подход составителей Словаря к решению этой проблемы был таков: «Академiя почла за нужное слѣдовать въ Словарѣ своемъ правописанiю книгъ церковныхъ, пока сей же самый трудъ откроетъ ей довольные способы къ утвержденiю единожды навсегда правилъ правописанiя».
Таким образом, составители словаря, подобно Ломоносову, провозгласили традицию как основу своего отношения к орфографическим проблемам; иначе говоря, от САР ведет свое начало традиционно-исторический принцип русского правописания, господствующий по сей день.
4. Создатели САР сумели впервые в России решить основные стилистические проблемы описания словарного состава литературного языка. Теоретической основой САР была стилистическая система Ломоносова, что сказалось прежде всего на разделении словарного состава.
Ведущее положение занимала славянская по происхождению лексика, она обозначалась пометой «Сл.» ― славенское. Состав этого разряда был очень широк. Он включал в себя: а) архаичные слова и значения, а также архаичные грамматические формы, свойственные церковнославянскому, а не русскому языку ― баня ‘омовение’, бесѣда ‘свойство языка, наречие; духовное поучение’, буйство ‘простота, невежество’, одѣяти, вводитися, введохся, бѣахъ, ходиши, мудрѣ, ныю, дска, осмь; б) генетические славянизмы с оттенком книжности, употреблявшиеся в разных жанрах и стилях речи, ― брегъ, бренный ‘слабый, удобосокрушаемый, скудѣльный’; в) собственно стилистические славянизмы, составлявшие главную принадлежность высокого слога: власъ, градъ, длань, дщерь, полунощный, рыбарь.
Этому разряду стилистически противостоит разряд слов с пометой «Въ простор.» ― «Въ просторѣчiи или въ разговорахъ употребляемое», следовательно, в этот разряд входит вся разговорная лексика в ее отличии от книжной, например: «ЕРШЪ, просто же iоршъ, ша. с. м. 1) Perca cernua. Рыбка хищная но весма вкусная и легкую дающая пищу».
См. также есень и осень, мѣдяный и мѣдный; хожду, ходиши, хождахъ, ходити и хожу, ходишь, ходить, хаживать; изъ млада и с молода. Среди слов с пометой «Въ простор.» имеются не только разговорные слова, употребительные в среднем и низком стилях, но и диалектные слова, например: «Вѣялица, или просто Въялица, цы. с. ж. Метелица».
В толкованиях особо оговариваются просторечные значения славенских слов, например:
«ГРѢХЪ, ха. с. м. 1) Нарушенiе, преступленiе закона божiя; дѣло противное которой нибудь изъ заповѣдей божiихъ. Всякъ творяй грѣхъ, рабъ есть грѣха. Iоан: vIII. 34. Всяка неправда грѣхъ есть. I Iоан. V. 17. <∙∙∙> 2) въ просторѣчiи: Вина. Это мой грѣхъ»; «ДЕРЗНОВЕНIЕ, нiя. с. ср. 1) Говоря въ хорошую сторону: бодрость, смѣлость, отважность въ чемъ. Простите моему дерзновенiю, что... Достоитъ рещи съ дерзновенiемъ. Дѣян. 11. 29. Видяще Петрово дерзновенiе. Тамъ же. IV. 13. Благодаримъ Бога приятъ дерзновенiе. Тамъ же. XXVIII. 15. 2) Въ обыкновенномъ языка употребленiи говорится въ худую сторону и означаетъ: неосновательная, безразсудная предприимчивость въ чемъ, или неучтивость, нескромность; неумѣренная, излишняя отвага. Стоитъ того, чтобы за такое его дерзновенiе наказали. Непростительное дерзновенiе. Дерзновенiе его непомѣрно».
Позднее, в литературном языке XIX века, одни из этих слов, утратив оттенок экспрессивности и сниженности, перейдут в разряд нейтральных слов, например: бытъ, вполнѣ, жара, заносчивый, лакомый, мѣшковатый, молодежь, молча, назойливый, плутать, раздумье, тотчасъ, удача, чопорный; то же относится и к фразеологии: быть при деньгахъ, погребать себя заживо, опустить крылья, говорить сквозь зубы, губы надуть, онъ тебе не чета. Другие слова, сохранив свой экспрессивно-эмоциональный оттенок грубоватости, фамильярности, бранности, составят категорию просторечных слов в современном понимании этого слова; таковы слова: бурда, жрать, издохнуть, конать, мерзавецъ, прихвостень, прихрапнуть, пройдоха, пустомеля, пырять, ротозѣй, рохля, турусы, хватъ, хрычъ, чушь, шашни; в еще большей степени это относится к фразеологии: выжить изъ ума, вздернуть носъ, выносить соръ изъ избы, сломя голову, держать ухо востро, навострить лыжи, набить карман, повесить носъ, след простылъ, унести ноги. Падение классицистской системы трех стилей повело за собой высвобождение стилистической энергии этих слов, превращение их в подлинно стилистические синонимы высоких и нейтральных слов.
5. Достижениями САР в области семантики является решение проблем полисемии, омонимии, фразеологической обусловленности значений. Теоретические представления о семантике слова были изложены в проекте словаря, авторами которого были Д. Фонвизин, Н. Леонтьев, И. Лепехин, С. Румовский во главе с митрополитом Гавриилом. Так, многозначность оценивалась составителями как великое благо и достоинство языка: «Надлежитъ великое приложить старанiе къ объясненiю сего метафорическаго смысла, составляющаго главное обилiе языковъ, которое безъ размноженiя словъ достигнуто». Вместе с тем составители отдавали себе отчет в том, что в словаре не может быть установлено и описано все многообразие актуальных и потенциальных переносных значений: «Въ прочемъ какъ метафорическое знаменованiе слова не всегда столько опредѣлено и ограничено, чтобъ не могло оно получить нѣкотораго распространенiя по мѣрѣ ума и воображенiя сочинительства, то изъ сего слѣдуетъ, что на Словарь строго взыскивать не можно. Всѣхъ знаменованiй и присвоенiй метафорическихъ довольно, если въ немъ больше употребительныхъ». Переносные значения слов обозначались звездочкой (*).
Основной семантической процедурой при описании слова в САР было установление собственного, первичного, или исходного, смысла слова, а затем ― распространенных, метафорических значений. Описывая ход работы, составители отмечали, что нужно было «опредѣлять первообразной и точной смыслъ словъ; наблюдать различныя тѣни ихъ знаменованiя; выводить уклоненiя или прехожденiя ихъ въ другой смыслъ». В этом описании семантической процедуры заслуживает внимания глубокая идея семантического развертывания смысла слова от первичного ко всем его филиациям. Такая теоретическая установка определяла повышенное внимание составителей САР к этимологии, но в эпоху, когда научной этимологии, основанной на сравнительно-историческом методе, еще не существовало, составителям не всегда удавалось правильно определить исходное значение слова. Например, значения слова «наглый» в САР описываются так: «Наглый. 1. Нахальный, дерзкій. Наглой человѣкъ. 2. * Относительно къ вѣтрамъ: сильный, бурный, стремительный», однако вряд ли второе значение можно признать метафорическим употреблением первого. В «Лексиконе Треязычном» начала XVIII века верно указано, что исходное значение этого прилагательного - ‘внезапный’, с которым и связаны его переносные значения.
Разные значения одного слова, по предложению Лепехина, стали обозначать при помощи цифр, что затем вошло в практику не только русской, но и европейской лексикографии. Толкование значений осуществлялось при помощи этимологических отсылок, «сословов», т. е. синонимов, развернутых определений или того и другого вместе; значения также демонстрировались при помощи цитат из различных текстов и фраз, придуманных самими составителями.
Например: «ВРАГЪ, га. с. м. Сл. 1) Противникъ, непрiятель; собственно относится къ людямъ, которые на войнѣ открытымъ образомъ другъ другу дѣлаютъ насилiе. Пожену враги моя, и постигну я. Псал. XVII. 38. Преодолѣть, побѣдить враговъ. На ровъ, на валъ бѣгутъ врагами укрепленный. М. Лом. Нерѣдко въ семъ знаменованiи употребляется въ единственномъ числѣ какъ имя собирательное. Врагъ приближается, наступаетъ. 2) Въ пространномъ знаменованiи означаетъ человѣка, который другаго ненавидитъ, или имѣетъ отъ чего отвращенiе; злодѣй, ненавистникъ; просто же говорится ворогъ. Аще алчетъ врагъ твой, ухлѣби его. Притч. XXV. 22. Любите враги ваши, добро творите ненавидящимъ васъ. Матѳ. V. 44. Врагъ лжи, пьянства. Не дай врагамъ возвеселиться / Неправедной враждой своей. М. Лом».
Составителями Словаря учитывались различные сферы употребления слов ― поэзия, красноречие («слог витийственный»), церковные и старинные книги, наука, техника, искусство, ремесла, разговорный язык, областные наречия, ― в каждой из которых происходит развитие особых переносных значений. Например:
«ЖЕЛѢЗО. 1) Металлъ избѣла сѣраго цвѣта, не столь тяжелый и вязкїй какъ мѣдь, но гораздо жестче и болѣе упругости имѣющїй нежели всякой другой металлъ, весма ковкой и тягучей, изъ котораго всякаго рода оружїе, большая часть ремесленническихъ орудїй, и многїя другїя вещи дѣлаются. 2) Въ витiйственномъ слогѣ, а наипаче у Стихотворцевъ, берется вмѣсто меча, копья и вообще за всякое оружiе. Онъ палъ намъ въ руки: мы желѣзо извлекли: // Багряныя струи стремительно текли. Трагед. Синав. и Трув».
Описывая семантику слов, составители САР обратили внимание на то, что их смысловые «уклонения» нередко зависят от их «сопряжения» с другими словами, т. е. от их лексической сочетаемости. Считается, что эта проблема встала перед лингвистикой, когда решалась общая задача создания машинного перевода, однако, как видим, она была уже предметом рассмотрения филологов XVIII века. Например:
«ЖИВЫЙ. 1) Наслаждающiйся жизнью, имѣющiй жизнь. 2) Придается по превосходству сiе названiе Богу, для означенiя, что нѣтъ ни кого другаго кромѣ Бога, который живетъ и существуетъ безначально и безконечно. 3) * Говоря о человѣкѣ, противуполагается вялому. Онъ самой живой дѣтина. 4) * Въ отношенiи къ вещамъ значитъ: а) Говоря о прозябенiяхъ: невредимый, цѣлый, сохранный. Зимою за стекломъ цвѣты хранятся живы. М. Л. б) Въ Сл. языкѣ: руководствующiй къ вѣчному блаженству. Порождей насъ во упованiе живо. 1. Петр. 1. 3. в) Явный, очевидный, действительный. Ты имѣешь живой примѣръ къ подражанiю въ дѣлахъ своего родителя. Говорится такъ же: Живой разумъ. Живое воображенiе. Быстрой, пылкой, острой разумъ; острое, проницательное воображенiе, одаренное способностiю скоро и легко понимать и рѣшить. ― Живыя выраженiя: т. е. исполненныя остроты, пылкости въ воображенiи; или словъ сильныхъ и изображающихъ точно предлагаемое».
Наверное, самой замечательной особенностью САР было гнездовое расположение слов по «чину словопроизводному». «Порядокъ сей на первый случай признала Академiя къ утвержденiю языка необходимо нужнымъ; ибо чрезъ оный корень, сила, различное въ разныхъ случаяхъ употребленiе, сложность, уклоненiе или прехожденiе въ другiй смыслъ, преносительность, и иносказательность словъ и зависящихъ отъ нихъ рѣчей, въ одномъ толкуются и объясняются мѣстѣ». Наверное, это имел в виду Карамзин, когда говорил, что САР представил «систему языка».
Действительно, алфавитный способ расположения слов, при всем его практическом удобстве, представляет словарь языка как механический конгломерат слов, не связанных между собою ничем, тогда как гнездовой способ выявляет системные связи слов - этимологические, словообразовательные, семантические, стилистические, в меньшей степени - синонимические и антонимические, т. е. вводит читателя, так сказать, во внутренность языка. Так, под словом ДОБА «время, пора, случай; такъ же возрастъ», приводятся такие производные, как: надобный, надобно, надобность, надобье, снадобье, подобаетъ, подоба, подобiе, подобный, подобно, подобенъ, подобникъ, подобюся и подоблюся, безподобный, безподобно, преподобiе, преподобный, преподобно, высокопреподобiе, сподобляю, сподобляюся, сподобленный, уподобляю, уподобляюся, уподобленiе, уподобленный, уподобительный, уподобительно, сдоблю, сдоба, сдобный, удобный, удобно, удобность, неудобность, удобiе, удобь, неудобь, а также выражения: преподобный отецъ, высокопреподобный отецъ.
Рассмотрение слова на фоне гнезда родственных слов, единицы на фоне целого принадлежит к ценнейшим достижениям САР: оно открывает перед читателем такие стороны слова, которые в азбучном словаре остаются незамеченными. Обучение языку по такому словарю должно быть эффективным и увлекательным занятием, так как в головах у учащихся будут «оседать» не разрозненные факты, а системные, осмысленные связи и отношения, когда одно языковое явление будет объясняться через другое.
Камчатнов Александр Михайлович
лингвист, доктор филологических наук, профессор МПГУ
Российскому слову отличную пользу принесшему
О «Словаре Академии Российской»
ч. I-VI. СПб., 1789-1794
Член Российской Академии Николай Михайлович Карамзин в торжественном собрании Императорской Российской Академии 5 декабря 1818 года сказал: «Академiя Россiйская ознаменовала самое начало бытiя своего творенiемъ важнѣйшимъ для языка, необходимымъ для Авторовъ, необходимымъ для всякаго, кто желаетъ предлагать мысли съ ясностiю, кто желает понимать себя и другихъ. Полный Словарь, изданный Академiею, принадлежитъ къ числу тѣхъ феноменовъ, коими Россiя удивляетъ внимательныхъ иноземцевъ. Италiя, Францiя, Англiя, Германiя славились уже многими великими Писателями, еще не имѣя Словаря: мы имѣли церковныя, духовныя книги; имѣли Стихотворцевъ, Писателей, но только одного истинно классическаго (Ломоносова), и представили систему языка, которая можетъ равняться съ знаменитыми творенiями Академiи Флорентiйской и Парижской». Трудно сказать, осознанно ли Карамзин употребил слово «система» и какое содержание он в него вкладывал, но именно это слово лучше многих других отражает замысел и исполнение Словаря Академии Российской (САР).
Создание Российской Академии
В 1783 году между императрицей Екатериной II и княгиней Екатериной Романовной Дaшковой состоялся разговор, которому суждено было войти в историю русского языкознания. В своих «Записках» Дашкова рассказывает, что однажды, когда она гуляла с императрицей по Царскосельскому саду, речь зашла о красоте и богатстве русского языка. «Я выразила мое удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не думала об основании Российской Академии. Я заметила, что нужны только правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое положение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.
-Я и сама удивляюсь, -сказала Екатерина, -почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его». Императрица поручила княгине составить Устав предполагаемой Академии и план работ. Вскоре последовал
Высочайший Указ о создании Российской Академии и назначении Е. Р. Дашковой ее президентом.
Среди пунктов Устава обращает на себя внимание следующий: «Академия есть страж языка; и потому должно ей со всевозможною к общей пользе ревностию вооружаться против всего несвойственного, чуждого, невразумительного, темного, ненравственного в языке».
Начало работы над словарем.
Составители
После утверждения Устава Академии началась большая подготовительная работа по созданию словаря. Сама княгиня Е. Р. Дашкова не только организовывала работу, но собирала слова.
Академик И. И. Лепехин участвовал в подборе материалов, руководил изданием, как ученый естествоиспытатель описывал слова из области естественных наук. Как специалисты в своих областях определением слов для словаря занимались академики: С. Я. Румовский (математик, физик, химик, географ, знаток древних языков), Н. Я. Озерецковский (доктор медицины), С. К. Котельников (профессор математики - определял единицы меры, веса, денег), А. П. Протасов (доктор медицины - термины анатомии и физиологии), П. Б. Иноходцев (астроном, математик, географ и этнограф ― использовал свои диалектологические материалы), И. Н. Болтин (историк), И. И. Мелиссино (ректор Московского университета - привлекал к этой работе), С. Е. Десницкий (профессор Московского университета - древнерусская правовая терминология).
Активными работниками над словарем были лица духовного звания ― митрополит Гавриил, автор «Церковного словаря» П. А. Алексеев, Д. Семенов-Руднев, собиравшие и определявшие слова из церковных книг.
Подбором слов и иллюстративного материала занимались выдающиеся писатели ― М. М. Херасков, Д. И. Фонвизин, Г. Р. Державин, И. Ф. Богданович, М. И. Веревкин и др.; Фонвизиным, кроме того, было написано «Начертание для составления толкового словаря Славяно-Российского». Всего в работе над словарем принимало участие около 60 человек; многие из них за свой подвижнический труд были награждены большой золотой медалью с надписью «Российскому слову отличную пользу принесшему».
Таким образом, в создании словаря принял участие весь цвет русской науки, культуры и церкви того времени. Постоянным вдохновителем всей словарной, да и вообще лингвистической работы в России была сама императрица Екатерина II.
Постановка проблем
Составителям САР необходимо было решить пять основных проблем: проблему словника, проблему источников, проблему орфографического оформления слов, проблему стилистического и семантического описания лексики.
1. Словник САР стал первой в России попыткой собрать основной словарный запас русского литературного языка и дать истолкование и стилистическую характеристику каждого слова. Словарь включал в себя 43 257 слов. Авторы словаря определили, что их труд должен быть словарем славянорусского языка: «Славенороссiйскiй языкъ большею частiю состоитъ изъ Славенскаго, или яснѣе сказать, основу свою на немъ имѣетъ; хотя въ прочемъ великое множество содержитъ словъ собственно Рускихъ, по свойству коихъ нѣкоторыя изъ Славенскаго языка почерпнутыя иное окончанiе, иное образованiе, а другiя и новый смыслъ получили».
Критерием отбора слов в словарь был принцип «всеобщего употребления». На этом основании составители словаря приняли за правило исключить из состава словника: а) имена собственные; б) профессионализмы, которые «единственно ученымъ и художникамъ извѣстны»; в) «всѣ слова и рѣчи благопристойности противныя»; г) вышедшие из употребления архаизмы, «удерживая однако же тѣ, которыя къ разумѣнiю древнихъ дѣянiй, обрядовъ или обычаевъ способствуютъ, яко Тризна»; д) «всѣ областныя слова, кромѣ тѣхъ, которыя своею ясностiю, силою и краткостiю могутъ служить къ обогащенiю языка, или означаютъ тѣхъ странъ произведенiя, или на конецъ могутъ послужить къ замѣнѣ словъ иностранныхъ»; е) «всѣ иностранныя слова введенныя безъ нужды, и которымъ равносильныя Славенскiя или Россiйскiя находятся».
2. Круг текстовых источников, привлекаемых составителями, был достаточен для того, чтобы определить и зафиксировать значения слов. Основным источником, особенно на первом этапе, были церковные книги, но по мере работы над словарем привлечение сочинений светских писателей становилось все более заметным.
3. В церковных текстах имеется целый ряд дублетных букв, а нецерковные тексты XVIII века из-за влияния живого произношения обнаруживают высокую вариативность в правописании; многие просторечные и иностранные слова имели несколько вариантов написания, например: канатъ ― конатъ, каблукъ ― коблукъ, крючекъ ― крючокъ, стаканъ ― стоканъ, таваръ ― товаръ, щелокъ ― щолокъ и т. п.; поэтому вопрос о правилах орфографического оформления слов был весьма острым. Подход составителей Словаря к решению этой проблемы был таков: «Академiя почла за нужное слѣдовать въ Словарѣ своемъ правописанiю книгъ церковныхъ, пока сей же самый трудъ откроетъ ей довольные способы къ утвержденiю единожды навсегда правилъ правописанiя».
Таким образом, составители словаря, подобно Ломоносову, провозгласили традицию как основу своего отношения к орфографическим проблемам; иначе говоря, от САР ведет свое начало традиционно-исторический принцип русского правописания, господствующий по сей день.
4. Создатели САР сумели впервые в России решить основные стилистические проблемы описания словарного состава литературного языка. Теоретической основой САР была стилистическая система Ломоносова, что сказалось прежде всего на разделении словарного состава.
Ведущее положение занимала славянская по происхождению лексика, она обозначалась пометой «Сл.» ― славенское. Состав этого разряда был очень широк. Он включал в себя: а) архаичные слова и значения, а также архаичные грамматические формы, свойственные церковнославянскому, а не русскому языку ― баня ‘омовение’, бесѣда ‘свойство языка, наречие; духовное поучение’, буйство ‘простота, невежество’, одѣяти, вводитися, введохся, бѣахъ, ходиши, мудрѣ, ныю, дска, осмь; б) генетические славянизмы с оттенком книжности, употреблявшиеся в разных жанрах и стилях речи, ― брегъ, бренный ‘слабый, удобосокрушаемый, скудѣльный’; в) собственно стилистические славянизмы, составлявшие главную принадлежность высокого слога: власъ, градъ, длань, дщерь, полунощный, рыбарь.
Этому разряду стилистически противостоит разряд слов с пометой «Въ простор.» ― «Въ просторѣчiи или въ разговорахъ употребляемое», следовательно, в этот разряд входит вся разговорная лексика в ее отличии от книжной, например: «ЕРШЪ, просто же iоршъ, ша. с. м. 1) Perca cernua. Рыбка хищная но весма вкусная и легкую дающая пищу».
См. также есень и осень, мѣдяный и мѣдный; хожду, ходиши, хождахъ, ходити и хожу, ходишь, ходить, хаживать; изъ млада и с молода. Среди слов с пометой «Въ простор.» имеются не только разговорные слова, употребительные в среднем и низком стилях, но и диалектные слова, например: «Вѣялица, или просто Въялица, цы. с. ж. Метелица».
В толкованиях особо оговариваются просторечные значения славенских слов, например:
«ГРѢХЪ, ха. с. м. 1) Нарушенiе, преступленiе закона божiя; дѣло противное которой нибудь изъ заповѣдей божiихъ. Всякъ творяй грѣхъ, рабъ есть грѣха. Iоан: vIII. 34. Всяка неправда грѣхъ есть. I Iоан. V. 17. <∙∙∙> 2) въ просторѣчiи: Вина. Это мой грѣхъ»; «ДЕРЗНОВЕНIЕ, нiя. с. ср. 1) Говоря въ хорошую сторону: бодрость, смѣлость, отважность въ чемъ. Простите моему дерзновенiю, что... Достоитъ рещи съ дерзновенiемъ. Дѣян. 11. 29. Видяще Петрово дерзновенiе. Тамъ же. IV. 13. Благодаримъ Бога приятъ дерзновенiе. Тамъ же. XXVIII. 15. 2) Въ обыкновенномъ языка употребленiи говорится въ худую сторону и означаетъ: неосновательная, безразсудная предприимчивость въ чемъ, или неучтивость, нескромность; неумѣренная, излишняя отвага. Стоитъ того, чтобы за такое его дерзновенiе наказали. Непростительное дерзновенiе. Дерзновенiе его непомѣрно».
Позднее, в литературном языке XIX века, одни из этих слов, утратив оттенок экспрессивности и сниженности, перейдут в разряд нейтральных слов, например: бытъ, вполнѣ, жара, заносчивый, лакомый, мѣшковатый, молодежь, молча, назойливый, плутать, раздумье, тотчасъ, удача, чопорный; то же относится и к фразеологии: быть при деньгахъ, погребать себя заживо, опустить крылья, говорить сквозь зубы, губы надуть, онъ тебе не чета. Другие слова, сохранив свой экспрессивно-эмоциональный оттенок грубоватости, фамильярности, бранности, составят категорию просторечных слов в современном понимании этого слова; таковы слова: бурда, жрать, издохнуть, конать, мерзавецъ, прихвостень, прихрапнуть, пройдоха, пустомеля, пырять, ротозѣй, рохля, турусы, хватъ, хрычъ, чушь, шашни; в еще большей степени это относится к фразеологии: выжить изъ ума, вздернуть носъ, выносить соръ изъ избы, сломя голову, держать ухо востро, навострить лыжи, набить карман, повесить носъ, след простылъ, унести ноги. Падение классицистской системы трех стилей повело за собой высвобождение стилистической энергии этих слов, превращение их в подлинно стилистические синонимы высоких и нейтральных слов.
5. Достижениями САР в области семантики является решение проблем полисемии, омонимии, фразеологической обусловленности значений. Теоретические представления о семантике слова были изложены в проекте словаря, авторами которого были Д. Фонвизин, Н. Леонтьев, И. Лепехин, С. Румовский во главе с митрополитом Гавриилом. Так, многозначность оценивалась составителями как великое благо и достоинство языка: «Надлежитъ великое приложить старанiе къ объясненiю сего метафорическаго смысла, составляющаго главное обилiе языковъ, которое безъ размноженiя словъ достигнуто». Вместе с тем составители отдавали себе отчет в том, что в словаре не может быть установлено и описано все многообразие актуальных и потенциальных переносных значений: «Въ прочемъ какъ метафорическое знаменованiе слова не всегда столько опредѣлено и ограничено, чтобъ не могло оно получить нѣкотораго распространенiя по мѣрѣ ума и воображенiя сочинительства, то изъ сего слѣдуетъ, что на Словарь строго взыскивать не можно. Всѣхъ знаменованiй и присвоенiй метафорическихъ довольно, если въ немъ больше употребительныхъ». Переносные значения слов обозначались звездочкой (*).
Основной семантической процедурой при описании слова в САР было установление собственного, первичного, или исходного, смысла слова, а затем ― распространенных, метафорических значений. Описывая ход работы, составители отмечали, что нужно было «опредѣлять первообразной и точной смыслъ словъ; наблюдать различныя тѣни ихъ знаменованiя; выводить уклоненiя или прехожденiя ихъ въ другой смыслъ». В этом описании семантической процедуры заслуживает внимания глубокая идея семантического развертывания смысла слова от первичного ко всем его филиациям. Такая теоретическая установка определяла повышенное внимание составителей САР к этимологии, но в эпоху, когда научной этимологии, основанной на сравнительно-историческом методе, еще не существовало, составителям не всегда удавалось правильно определить исходное значение слова. Например, значения слова «наглый» в САР описываются так: «Наглый. 1. Нахальный, дерзкій. Наглой человѣкъ. 2. * Относительно къ вѣтрамъ: сильный, бурный, стремительный», однако вряд ли второе значение можно признать метафорическим употреблением первого. В «Лексиконе Треязычном» начала XVIII века верно указано, что исходное значение этого прилагательного - ‘внезапный’, с которым и связаны его переносные значения.
Разные значения одного слова, по предложению Лепехина, стали обозначать при помощи цифр, что затем вошло в практику не только русской, но и европейской лексикографии. Толкование значений осуществлялось при помощи этимологических отсылок, «сословов», т. е. синонимов, развернутых определений или того и другого вместе; значения также демонстрировались при помощи цитат из различных текстов и фраз, придуманных самими составителями.
Например: «ВРАГЪ, га. с. м. Сл. 1) Противникъ, непрiятель; собственно относится къ людямъ, которые на войнѣ открытымъ образомъ другъ другу дѣлаютъ насилiе. Пожену враги моя, и постигну я. Псал. XVII. 38. Преодолѣть, побѣдить враговъ. На ровъ, на валъ бѣгутъ врагами укрепленный. М. Лом. Нерѣдко въ семъ знаменованiи употребляется въ единственномъ числѣ какъ имя собирательное. Врагъ приближается, наступаетъ. 2) Въ пространномъ знаменованiи означаетъ человѣка, который другаго ненавидитъ, или имѣетъ отъ чего отвращенiе; злодѣй, ненавистникъ; просто же говорится ворогъ. Аще алчетъ врагъ твой, ухлѣби его. Притч. XXV. 22. Любите враги ваши, добро творите ненавидящимъ васъ. Матѳ. V. 44. Врагъ лжи, пьянства. Не дай врагамъ возвеселиться / Неправедной враждой своей. М. Лом».
Составителями Словаря учитывались различные сферы употребления слов ― поэзия, красноречие («слог витийственный»), церковные и старинные книги, наука, техника, искусство, ремесла, разговорный язык, областные наречия, ― в каждой из которых происходит развитие особых переносных значений. Например:
«ЖЕЛѢЗО. 1) Металлъ избѣла сѣраго цвѣта, не столь тяжелый и вязкїй какъ мѣдь, но гораздо жестче и болѣе упругости имѣющїй нежели всякой другой металлъ, весма ковкой и тягучей, изъ котораго всякаго рода оружїе, большая часть ремесленническихъ орудїй, и многїя другїя вещи дѣлаются. 2) Въ витiйственномъ слогѣ, а наипаче у Стихотворцевъ, берется вмѣсто меча, копья и вообще за всякое оружiе. Онъ палъ намъ въ руки: мы желѣзо извлекли: // Багряныя струи стремительно текли. Трагед. Синав. и Трув».
Описывая семантику слов, составители САР обратили внимание на то, что их смысловые «уклонения» нередко зависят от их «сопряжения» с другими словами, т. е. от их лексической сочетаемости. Считается, что эта проблема встала перед лингвистикой, когда решалась общая задача создания машинного перевода, однако, как видим, она была уже предметом рассмотрения филологов XVIII века. Например:
«ЖИВЫЙ. 1) Наслаждающiйся жизнью, имѣющiй жизнь. 2) Придается по превосходству сiе названiе Богу, для означенiя, что нѣтъ ни кого другаго кромѣ Бога, который живетъ и существуетъ безначально и безконечно. 3) * Говоря о человѣкѣ, противуполагается вялому. Онъ самой живой дѣтина. 4) * Въ отношенiи къ вещамъ значитъ: а) Говоря о прозябенiяхъ: невредимый, цѣлый, сохранный. Зимою за стекломъ цвѣты хранятся живы. М. Л. б) Въ Сл. языкѣ: руководствующiй къ вѣчному блаженству. Порождей насъ во упованiе живо. 1. Петр. 1. 3. в) Явный, очевидный, действительный. Ты имѣешь живой примѣръ къ подражанiю въ дѣлахъ своего родителя. Говорится такъ же: Живой разумъ. Живое воображенiе. Быстрой, пылкой, острой разумъ; острое, проницательное воображенiе, одаренное способностiю скоро и легко понимать и рѣшить. ― Живыя выраженiя: т. е. исполненныя остроты, пылкости въ воображенiи; или словъ сильныхъ и изображающихъ точно предлагаемое».
Наверное, самой замечательной особенностью САР было гнездовое расположение слов по «чину словопроизводному». «Порядокъ сей на первый случай признала Академiя къ утвержденiю языка необходимо нужнымъ; ибо чрезъ оный корень, сила, различное въ разныхъ случаяхъ употребленiе, сложность, уклоненiе или прехожденiе въ другiй смыслъ, преносительность, и иносказательность словъ и зависящихъ отъ нихъ рѣчей, въ одномъ толкуются и объясняются мѣстѣ». Наверное, это имел в виду Карамзин, когда говорил, что САР представил «систему языка».
Действительно, алфавитный способ расположения слов, при всем его практическом удобстве, представляет словарь языка как механический конгломерат слов, не связанных между собою ничем, тогда как гнездовой способ выявляет системные связи слов - этимологические, словообразовательные, семантические, стилистические, в меньшей степени - синонимические и антонимические, т. е. вводит читателя, так сказать, во внутренность языка. Так, под словом ДОБА «время, пора, случай; такъ же возрастъ», приводятся такие производные, как: надобный, надобно, надобность, надобье, снадобье, подобаетъ, подоба, подобiе, подобный, подобно, подобенъ, подобникъ, подобюся и подоблюся, безподобный, безподобно, преподобiе, преподобный, преподобно, высокопреподобiе, сподобляю, сподобляюся, сподобленный, уподобляю, уподобляюся, уподобленiе, уподобленный, уподобительный, уподобительно, сдоблю, сдоба, сдобный, удобный, удобно, удобность, неудобность, удобiе, удобь, неудобь, а также выражения: преподобный отецъ, высокопреподобный отецъ.
Рассмотрение слова на фоне гнезда родственных слов, единицы на фоне целого принадлежит к ценнейшим достижениям САР: оно открывает перед читателем такие стороны слова, которые в азбучном словаре остаются незамеченными. Обучение языку по такому словарю должно быть эффективным и увлекательным занятием, так как в головах у учащихся будут «оседать» не разрозненные факты, а системные, осмысленные связи и отношения, когда одно языковое явление будет объясняться через другое.
Камчатнов Александр Михайлович
лингвист, доктор филологических наук, профессор МПГУ