Интервью президента САР Башшара Аль-Асада представителям российских СМИ. Часть 2.
Вопрос 11:
Все-таки хочу уточнить: объекты Сирийской армии от этих бомбардировок страдают? И еще вопрос был про контингент.
Ответ: Позиции Сирийской армии не подвергались бомбардировкам. Бомбили инфраструктуру, которая принадлежит сирийскому народу. Последствия этого для нас, для народа и государства, негативные. Что касается миротворческого контингента, то он обычно располагается между воюющими странами. И когда кто-то говорит о введении миротворцев применительно к ИГИЛ, он тем самым признает ИГИЛ как государство. Такая риторика неприемлема и опасна. Тем более что террористы, будь то ИГИЛ или «Джебхат Ан-Нусра» (нельзя говорить только об ИГИЛ, «Джебхат Ан-Нусра» тоже террористическая организация - крыло «Аль-Каиды» в Сирии), вторгаются в жизнь людей, большинство из которых не поддерживает экстремистскую и террористическую идеологию. Таким образом, размещение миротворческого контингента неправильно.
Вопрос 12:
Игорь Лоцман, радио «Спутник». Здравствуйте, господин президент. Когда я разговаривал с пресс-секретарем главы Чеченской Республики Альви Каримовым, он подчеркнул, что Рамзан Кадыров принимает личное участие в разъяснении Корана, норм Ислама, культуры, традиций и он объясняет молодым людям, что у террористов нет национальности и нет религии. Он предупреждает чеченцев, что если они станут террористами ИГИЛ или других террористических организаций, то назад им дороги не будет. Расскажите, пожалуйста, а как Вы работаете с молодёжью - с тем, чтобы объяснить, что Ислам - это религия мира, как это делает Рамзан Кадыров?
Ответ: То, что он делает, абсолютно верно и точно с методологической точки зрения. Проблема в первую очередь лежит в плоскости идеологии. Некоторые страны относятся к террористам как к банде, которую нужно ликвидировать. Это - окончательное решение, крайняя мера. Однако верное решение проблемы терроризма - идеологическое. Следовательно, ключевым является участие в этом авторитетов в религиозной сфере, и я это полностью поддерживаю. Конечно, мы не впервые сталкиваемся с этой идеологией. Это началось в первой половины 60-х годов прошлого века, когда мы столкнулись с организацией «Братьев-мусульман», которые стали предвестником появления в исламском мире «Аль-Каиды». Это противостояние достигло апогея в начале 80-х. Тогда мы начали бороться идеологически против «Братьев-мусульман», распространяя правильный ислам. Сегодня ситуация изменилась. Тогда не было интернета, соцсетей, спутниковых каналов. Тогда было легче работать в информационно-культурной сфере. Проблема, с которой сталкиваемся сегодня и мы, и вы, и все страны, в которых есть крупные мусульманские диаспоры, это деятельность спутниковых каналов экстремистской направленности, опирающихся на ваххабитскую идеологию и финансирующихся из Саудовской Аравии - главной союзницы ваххабизма. То же самое относится и к соцсетям. Это - очень большая проблема. Поэтому мы сконцентрировались в первую очередь на религиозных организациях. Они сыграли большую роль в этом процессе, разрабатывая идеологию и обучая имамов, несущих идеи правильного ислама - умеренного и просвещенного. Особое внимание было уделено спутниковому вещанию. Мы запустили канал, несущий идеи умеренного ислама широкой мусульманской аудитории и в то же время рассчитанный и на богословов. Религиозные деятели также проводили просветительскую работу в мечетях и на других площадках, разъясняя, что происходит на самом деле. Терроризм не имеет отношения к религии, как бы мы его не называли, будь то исламский терроризм или иначе. Терроризм остается терроризмом, где бы он ни был. Ислам - религия мира, как и другие авраамические религии. К сожалению, в Сирии во многих случаях с террористами после их изучения мы видим, что переход от умеренности к экстремизму был быстрым. Причина кроется в том, что и в обществе, и в семье позиции умеренного ислама были не очень сильны. Поэтому я считаю, что эта работа востребована везде, где есть исламское сообщество, которое может стать мишенью ваххабитской идеологии и ваххабитских организаций.
Вопрос 13:
Федор Иваница, телеканал «Звезда». Хотел бы вернуться к теме российско-сирийских отношений. Независимо от этого тяжелого периода конфликта в Сирии, в прибрежном Тартусе продолжает функционировать пункт технического обеспечения военно-морского флота России. Если не сейчас, то в дальнейшем рассматривается ли возможность преобразования его в полноценную военно-морскую базу России? Вы видите для себя такую возможность? В дополнение вопроса - с начала конфликта были ли достигнуты новые договоренности в военно-технической сфере между Москвой и Дамаском?
Ответ: Что касается российского присутствия в различных регионах мира, в том числе в Восточном Средиземноморье, в сирийском порту Тартус, оно необходимо для поддержания баланса, который мир потерял после распада СССР более 20 лет назад. Для нас чем больше укрепляется присутствие России в нашем регионе, тем более стабильным он становится, поскольку Россия играет очень важную роль в укреплении стабильности во всем мире. В этой связи я могу сказать, что мы приветствуем расширение российского присутствия в Восточном Средиземноморье, особенно у наших берегов и в наших портах, с той же целью, о которой я только что сказал. Это, конечно, зависит от планов российского военного и политического руководства по размещению и расширению военного присутствия в различных регионах и морях. Если у российского руководства имеется намерение расширить присутствие в Восточном Средиземноморье и Сирии, то мы, безусловно, приветствуем такого рода планы. Что касается контрактов и сирийско-российского ВТС, как вам известно, у него давняя история, которая насчитывает более 60 лет. Характер нашего взаимодействия в этой сфере не изменился и в условиях кризиса. Есть контракты, заключенные до начала кризиса и реализованные после его начала. Есть и другие контракты - о поставках оружия и сотрудничестве, которые были подписаны во время кризиса и выполнение которых продолжается. Естественно, сущность этих контрактов претерпела определенные изменения с учетом характера боев, которые ведет Сирийская армия против террористов. Основным является то, что характер наших отношений не меняется, и они продолжаются, как и прежде.
Вопрос 14:
Господин президент, еще один вопрос. Хотел затронуть гуманитарный аспект катастрофы в течение кризиса, который происходит сейчас в Сирии. Мы видим по новостям и сами об этом пишем, что религиозные и этнические меньшинства в Сирии нередко становятся объектами террористических атак. Есть ли какие-то специальные планы у правительства Сирии в виде их перемещения в другие районы, создания условий для проживания беженцев - представителей этих меньшинств, которые убегают от ИГИЛ, в частности? И сразу хотелось бы уточнить, сколько сейчас человек являются беженцами в Сирии, как тех, кто выехал за ее пределы из-за террора ИГИЛ и других, так и тех, кто остался внутри страны? Спасибо Вам.
Ответ: Что касается первой части Вашего вопроса, то я уже говорил, что террористы с самого начала использовали пропаганду, которая им помогала, поднимали лозунгам, сеявшие конфессиональную и этническую рознь. Их главной целью было принуждение целых составляющих сирийского общества покинуть страну и превратить Сирию в моноконфессиональное государство. А там, где нет разнообразия, всегда расцветает радикализм. Правда в том, что террористы атаковали не только меньшинства, они напали на всех граждан Сирии. Эти лозунги нужны были для внесения раскола в сирийское общество. И если бы мы защищали только меньшинства, мы бы помогали террористам осуществить задуманное. Сирийское государство должно оказывать внимание и защищать всех граждан. Этим и занимается Сирийская арабская армия. Я считаю, что у нас должен быть единый план, нацеленный на защиту нашей страны и нашего народа. Защищая весь народ, мы даем понять, что он един, не разделен на меньшинства и большинство, и весь он является целью террористов.
Что касается количества, у нас нет точной статистики. Этот показатель ежедневно меняется. Многие люди перемещаются из одного региона Сирии в другой к своим родственникам. Поэтому они не входят в число временно перемещенных лиц. Конечно, общее число ВПЛ исчисляется несколькими миллионами. Однако зарубежные СМИ существенно преувеличивают их количество, чтобы использовать в качестве предлога для осуществления вооруженной интервенции под гуманитарным предлогом. Но сирийское государство заботится о тех, кто лишился крова. Развернуты центры временного размещения ВПЛ, которым оказывается медицинская и продовольственная помощь, обеспечивается доступ к школьному образованию для их детей. Конечно, мы не можем полноценно компенсировать им их прежний уровень жизни, но эти меры носят временный характер, пока они не вернутся к родным очагам.
Вопрос 15:
Господин президент, как Вы видите - к чему пришли сирийско-арабские отношения в данный момент, в то время как появляются признаки сирийско-египетского сближения и сотрудничество между Сирией и Ираком? Какова Ваша позиция по предстоящему саммиту ЛАГ без участия Сирии?
Ответ: Что касается саммитов ЛАГ, то со времени, когда я в первый раз там присутствовал, и до настоящего момента никаких сдвигов во внутриарабских делах не произошло. Это связано с межарабскими отношениями. Часть стран-членов на самом деле представляют интересы западных государств, что мешает любому прогрессу в работе Лиги. Другая часть арабских стран не играют никакой роли, оставаясь полностью нейтральными. И, наконец, меньшинство членов ЛАГ пытается играть какую-то роль. Например, когда в ЛАГ был поставлен вопрос о поддержке военной операции против Ливии, единственным государством, проголосовавшим против, была Сирия. Это было до кризиса и стало одной из причин, по которым арабские государства-сателлиты Запада принялись нагнетать негатив в отношении Сирии и разжигать кризис. Поэтому межарабские отношения сейчас подчинены западным интересам и не являются самостоятельными. Что касается отношений с Египтом, то эта страна так же, как и мы пострадала от терроризма (пусть чуть иначе), а также от попыток вмешательства в ее дела со стороны некоторых арабских стран, которые спонсировали террористов. Однако в целом в Египте - как на уровне народа, так и на уровне руководства - существует правильное понимание того, что произошло в Сирии в последнее время. Существует очень ограниченные отношения между нашими странами, в практическом плане - на уровне спецслужб. Однако мы не можем говорить о настоящих отношениях или каком-либо сближении, пока нет прямого контакта на политическом уровне. Этого пока не произошло. Мы хотим в ближайшее время увидеть реальное сближение между нашими странами, так как сирийско-египетские отношения играют важную роль в общеарабском контексте. Конечно же, сирийско-иракские отношения находятся на хорошем уровне. Существует двустороння координация, поскольку борьба против терроризма идет на одном поле.
Вопрос 16:
Господин президент, мы говорили во многих репортажах RT, что вслед за стабилизацией ситуации в Дамаске этот год станет годом перемен. По Вашему мнению, господин президент, каковы прогнозы на грядущие дни в политической и военной сферах после встреч с различными иностранными парламентскими и политическими делегациями?
Ответ: Визиты в последнее время в Сирию иностранных делегаций, некоторые из которых посетили нашу страну открыто, другие - конфиденциально, говорят о двух вещах. Во-первых, они отражают существующее недоверие на Западе к информационной кампании в отношении происходящего в регионе. Та ложь, которая распространяется в течение 4 лет, перестала быть убедительной. Ситуация меняется. На Западе люди начали понимать, что многое из того, о чем мы говорили с самого начала кризиса, оказалось правдой. Например, как в том случае, когда мы говорили, что терроризм расширяется, а они говорили, что его нет. Эти делегации, состоящие из представителей СМИ, НПО, парламентариев хотят посетить Сирию, чтобы на месте ознакомиться с ситуацией. Это с одной стороны. Другой аспект касается отношений с этими странами. Нередко западные официальные лица в ходе встреч говорят нам, что некоторые представители западного политистеблишмента забрались на дерево так высоко, что не могут спуститься, и мы такими встречами должны помочь им спуститься на землю. Они так часто врали общественному мнению своих стран, что если сейчас захотят поменять риторику, общественность справедливо заметит, что они врали четыре года, а теперь говорят нечто диаметрально противоположное. Этим политикам нелегко сказать правду, поскольку это будет означать конец их политической карьеры. Поэтому они часто направляют сюда делегации, которые по возвращении подвергаются нападкам. Мол, они приехали в частном порядке и не имеют отношения к государству. Эти делегации могут быть парламентскими, но с ними приезжают и представители исполнительной власти: спецслужб, минобороны и т.п. Это демонстрирует, что западные страны продолжают врать, но, в то же время, пытаются найти выход из той затруднительной ситуации, в которую сами себя поставили.
Вопрос 17:
И снова «Российская газета». Господин президент, кризис в Сирии продолжается уже 4 года - это очень тяжелое испытание для Вас, как главы государства, который отвечает за его существование. Скажите, пожалуйста, за эти 4 года с учетом того, что это для Вас тяжелая ситуация, какие выводы Вы сделали относительно международных отношений, относительно того, каких позиций стоит придерживаться при управлении государством?
Ответ: Очевидно, что обязанность любого государства - защищать интересы народа и страны. И, безусловно, роль государства заключается в реализации этих интересов. Проблема борьбы на протяжении прошлых десятилетий включает в себя и сирийский кризис. Я постоянно возвращаюсь к тому, что есть связь между сирийским кризисом и происходящим на Украине. Во-первых, потому что обе страны имеют значение для России, во-вторых, потому что в обоих случаях цель - ослабить Россию и создать марионеточные государства. Когда государство защищает интересы народа, естественно, что при проведении своей внутренней и внешней политики оно руководствуется благом народа. Это требует постоянного диалога между властями и гражданами. Естественно, в любой стране есть разные мнения. Но в итоге должна быть генеральная линия, определяющая общую политику государства. В этом случае, даже если ты совершил ошибку, народ во время кризиса тебя поддержит, поскольку твои намерения хорошие, и ты не проводишь политику других государств, а выполняешь волю своего народа - пусть и не всегда идеально. Поэтому я всегда говорю, что залогом нашего успеха за последние 4 года стало то, что мы обращали внимание не на западную кампанию и не на заявления западников, а на то, о чем думает сирийский народ в целом. Особенно в период идеологической поляризации сирийского общества на тех, кто поддержал государство, и тех, кто пошел против. Были и те, кто не определился. Многие из них встали на сторону государства, когда узнали правду. Не из-за того, что они поддерживают государство с политической точки зрения. У них могут быть большие разногласия с государством в сфере политики, экономики, культуры и международных отношений. Они убедились, что наше государство действительно национальное и работает на благо своего народа. Изменения в эту политику могут быть внесены только в конституционном и легальном порядке. Вот что в действительности защитило нашу страну. Любое отклонение от этой позиции могло привести к краху с первых месяцев кризиса. Их расчет на то, что государство и президент падут, казался им верным, так как они исходили из того, что мы отдалимся от народа, идя своим путем. Однако мы этого не сделали.
Вопрос 18:
Если позволите, еще один вопрос. Телеканал «Россия 24». Вот Вы говорили, и мы все знаем о попытках государственных переворотов в разных странах извне, и есть отработанная технология, шаблон, по которому действуют спецслужбы тех государств, которые заинтересованы в этих переворотах. До начала кризиса пытались ли они разыграть подобное с Вами?
Ответ: Да, действительно, такие попытки не прекращались в течение нескольких десятилетий. Эта деятельность велась по двум направлениям. Во-первых, попытки свергнуть власть, но эти попытки постоянно проваливались. После этого они приступили к попыткам ослабить государство изнутри. Или иногда снаружи, устанавливая блокаду, как это происходит в случае с Россией. Блокада России - не что иное, как попытка ослабить ее изнутри. В отношении нас в течение нескольких десятилетий установлена блокада, которая только усиливается. Как это было в случае с Кубой. И там, как и здесь, они потерпели неудачу. Были также попытки ослабить страну изнутри через людей, ментально и своими устремлениями связанных с Западом, а не с нами. Они были восхищены Западом, испытывали перед ним комплекс неполноценности и работали в его интересах. Был и другой путь, по которому пошли, например, «Братья-мусульмане». Эта организация возникла в Египте в начале 20 в. при поддержке Великобритании, а не Египта. Англичане создали ее для того, чтобы в случае нужды использовать для дестабилизации Египта. Ее влияние распространилось на другие арабские государства, в том числе Сирию. Эти посягательства не прекратятся, пока Запад мыслит категориями эпохи колониализма. И пока есть государства, которые не приемлют иностранного вмешательства в свои внутренние дела, в число которых входят Россия, Сирия, Иран и многие другие страны мира. Мне кажется, что западные страны не прекратят эти попытки, потому что это логика истории. Всегда есть государства, которые хотят навязать свою волю другим странам военными, экономическими мерами или путем создания проблем и шантажа.
Пресс-сотрудники: Спасибо Вам, господин президент.
Президент Аль-Асад: Я благодарен вам за ваш визит в таких условиях. Надеюсь, что этот диалог будет полезен вам, российским слушателям и зрителям. Мы, когда общаемся с россиянами, понимаем, что они - народ, который четко представляет, что происходит у нас в Сирии. Происходящее, как я ранее упоминал, не является чем-то исключительным. У нас с вами исторические отношения, совместные семьи. Даст Бог, мы встретимся в других, лучших условиях.
http://www.sana.sy/ru/?p=31262
Click to view