Классическая архитектура Петербурга
Часть 2
Начало здесь:
Часть 1
Эпоха
ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
Ранний классицизм
Мраморный дворец.
1768-1785.
Антонио Ринальди.
Фото 2007.
Прекрасный дворец первого фаворита Екатерины - Графа Римской Империи Григория Орлова, - ставшего во главе заговора, приведшего императрицу к власти 28 июня 1762 года. Дворец построен итальянцем Ринальди в стиле, называемом у нас ранним классицизмом. Отчасти эта стилистика тождествена европейскому позднему барокко: Ринальди был учеником видного мастера Неаполитанского барокоо Луиджи Ван-Виттеля, и помогал своему мастеру на постройке знаменитого дворца в Казерте. Но ещё большее влияние на творчество Ринальди оказал стиль архитектора Филиппо Юварры, работавшего на севере Италии в Турине, а также в Испании. В Мадриде Юварра построил Королевский дворец Паласио Реаль - наиболее близкий аналог Мраморного дворца.
Ринальди стоял в плеяде Русских архитекторов классицизма особняком, выделяясь тонким вкусом и неподражаемым стилем. Начинал работать в России ещё при Елисавет Петровне, сначала послужив Гетману Кириллу Григорьевичу Разумовскому в его украинских владениях, а затем став архитектором Малого двора. Ринальди построил в Ораниенбауме для несчастного Петра Третьего крепость Петерштадт с миниатюрным дворцом, а затем для Екатерины выстроил Китайский дворец и Катальную горку. Тогда (в 50-е - 60-е годы) стиль Ринальди был ближе североитальянскому (в частности Венецианскому) рококо. В период смены правлений 1762 года сменялись и архитектурные предпочтения двора. "Стиль - дело государственное" - эту фразу приписывают ещё Людовику Четырнадцатому. Известно, что Обер-архитектор двора Елисавет Петровны Граф Растелли очень ревновал к Ринальди, как к конкуренту. Однако участь Растрелли, как и созданного им пышного стиля предыдущего церствования была предрешена. Оба слишком дорого обходились Российской казне, и новая императрица Екатерина дала Растрелли отставку...
Мраморный Дворец.
Парадная Лестница.
Фото 2007.
В отделке дворца впервые в Петербурге, да и наверное вообще в России, были активно использованы сибирские породы мрамора (везти из Италии было бы слишком дорого,)) За эту фактурную особенность дворец и получил своё название. Мраморный дворец в некотором роде явился антиподом Зимнего - и в то же время между ними чувствуется явная перекличка: они как бы замыкали с двух сторон новую только строившуюся тогда Дворцовую набережную. Дворец Растрелли пышный и вычурный, дворец его конкурента Ринальди - строгий и изысканный. Первый - воплощённая
пластичность, второй - тонкая графичность рисунка.
Малый Эрмитаж.
1764-1775.
Жан-Батист-Мишель Валлен-Деламот, Юрий Фельтен.
Фото 2010.
Вот это скромное по масштабам здание хронологически стало первым в Петербурге зданием в стиле классицизма (оно было закончено ранее других). Причём в его самом передовом на тот момент - французском варианте. Спроектировал Эрмитаж приглашённый в Петербург "гастролёр" Валлен Деламот. История его приглашения небезынтересна. В 1756 году Иван Иванович Шуваов, основатель Московского Университета (1755) и Академии Трёх Главнейших Художеств (1757), покровитель наук и искусств и всяческих мануфактурностей, а также лично Ломоносова... и вообще наверное один из лучших фаворитов в Российской истории... Так вот Шувалов, повинуясь моде на французское Просвещение, заказал первый проект новой Академии Художеств знаменитому французскому архитектору-теоретику "новой волны" Жаку Франсуа Блонделю, создателю архитектурной школы и популярного трактата "Французская Архитектура". Тот прислал проект, но ехать в Россию (на что видимо надеялся Шувалов) не собирался. Между тем новосозданной Академии требовались заграничные преподаватели, равно как и архитекторы для сооружения здания Академии, задумывавшегося Шуваловым, как некий символ новой архитектуры. Блондель порекомендовал своего ученика и родственника - Деламота. В 1759 году тот и приехал в Петербург. Став первым профессором новой Академии, и учителем Баженова и Старова, именно он принёс на Русскую почву новый переходный стиль от рококо к неоклассицизму (во французской терминологии) - стиль Людовика Пятнадцатого, созданный в Париже его учителем Блонделем и главным образом архитектором короля Жак-Аннжем Габриэлем (манифестом его стиля была знаменитая площадь Людовика Пятнадцатого спроектированная в 1753).
Однако, приехав в Петербург, Деламот скоро очутился в центре интриг, царивших в среде придворных архитекторов. Деламот ввязался в строительство Гостиного двора, спроектированного в 1757 году Растрелли, но не удовлетворявшего купцов дороговизной проекта. Гостиный двор всё-таки был построен по более дешёвому и строгому проекту Деламота, но француз нажил себе в лице обер-архитектора врага. Однако 1762 год всё резко изменил. Растрелли, и без того не бывший в фаворе у Екатерины, был отставлен, на первый план должен был выдвинуться другой итальянец - Ринальди, бывший придворный архитектор Екатерины ещё в бытность её великой княгиней, - однако его опередил Деламот. Что сыграло здесь главную роль? - трудно сказать: возможно француз имел склонность к интриге, возможно ему сыграло на руку желание Екатерины, демонстрируя свою просвящённость, не отстать от ненавистного ей Шувалова. Последнее мне кажется более вероятным. Новая Императрица, первым делом поспешила сослать враждебного ей фаворита Елисаветы (придворная партия Шувалова поддерживала Петра Фёдоровича, тогда как Екатерина "дружила" с партией Разумовских) в "почётное изгнание" за границу. Сразу же после ссылки она беззастенчиво присвоила почти все его достижения на ниве Просвещения: прежде всего создание Академии Художеств, а также французский вкус в архитектуре (характерна "внешняя" демонстративная сторона этих экспроприаций,))
Ну... однако ж мы отвлеклись. Деламот начал проектировать интерьеры новопостроенного Зимнего дворца, а также "нарисовал" проект (скорей всего только фасад) здания Эрмитажа. Собственно эрмитажем он стал несколько позднее: изначально павильон рядом с Зимним задумывался для размещения оранжерей и висячих садов, затем уже в процессе работы над проектом появилась идея со столовым залом и подъёмным механическим столом - непременным атрибутом любого эрмитажа - т.е. павильона для уединения (прежде всего уединения от неизбежного присутствия слуг - за этим и был нужен подъёмный стол). Связанное с этим названием в нашем сознании представление о художественном музее появилось ещё позднее. Но именно Екатерина начала коллекционировать произведения искусства и собирать их в Петербургском императорском Эрмитаже. Кстати основой собрания стала коллекция всё того же Шувалова, собранная во время той самой почётной ссылки заграницу. Правда Шувалов добровольно подарил коллекцию Эрмитажу. не став дожидаться пока и её, быть может, присвоит своенравная Императрица,)) - что и говорить, благородный был человек
Иван Иванович Шувалов.
Всё строительство вёл Юрий Фельтен, целиком по его проекту был возведёт задний павильон. Что же касается архитектуры набережного павильона - то отчасти она повторяла пропорции и членения Зимнего дворца (что было неизбежно для пристройки), но отчасти именно это позволяет легко сравнивать: Сочные округлые формы стиля Растрелли и более строгие, как бы чуть "подсушенные", хотя всё ещё витиеватые формы французского стиля Людовика Пятнадцатого. Характерными деталями являются: ленточный руст нижних цокольных этажей (у нас с тех пор ленточный руст так и называется "французским"), а также портик свободно стоящих колонн, фланкированный статуями (мотив, повторённый строителем Дома Пашкова, как справедливо отмечает Б. М. Кириков).
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
1771-1787.
Юрий Фельтен.
Фото 2007.
Комплекс зданий Эрмитажа наряду с Академией Художеств, стал первым манифестом нового господствующего в столице стиля. По соседству с пышным Зимним дворцом, только недавно построенном Обер-архитектором Бартоломео Растрелли в стиле барокко, новое поколение архитекторов возводило новые здания в более сдержанной и строгой стилистике. Одним из видных мастеров этого поколения был Георг (Юрий) Фельтен, выходец из семьи служителя Академии Наук (жившей всегда особой закрытой жизнью, где преобладали немцы и дух преклонения перед Германией), Фельтен учился в Германии, где познакомился как с немецким искусством позднего рококо, так и с новым привезённым из Франции стилем Людовика Пятнадцатого, а также заразился любовью к псевдоготике (всем известна его Чесменская церковь).
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
Вид на Новый Эрмитаж.
Фото 2011.
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
Вид на Петропавловскую Крепость.
Фото 2010.
Сооружение столь широкой арки над каналом, да ещё с переходом над ней было большим техническим подвигом. Арка Зимней канавки поистине стала одним из символов Петербурга, наряду с Петропавловской крепостью и гранитными набережными, созданными в 1760-70е годы также под руководством Фельтена. Вообще надо сказать, что этот архитектор, работавший сперва под началом Растрелли, а затем приехавшего из Франции Валлен-Деламота, большею частью был вынужден "доделывать" за этими крупными мэтрами всю чёрную работу. И Растрелли и Деламот представляли собой тип архитекторов-творцов, лишь делавших наброски. А доводить до ума гениальные проекты мэтров предстояло команде подмастерьев. Однако если у Обер-архитектора Растрелли за долгие годы работы уже успела сложиться такая команда, то у Валлен-Деламота команды не было, и он остро нуждался в соратниках (читай помощниках). Таковыми были: Кокоринов при строительстве Акадеимм Художеств, и Фельтен на стройке Эрмитажа.
Академия Трёх Главнейших Художеств.
Вид с Английской набережной.
1764-1788.
Жан-Батист-Мишель Вален-Деламот,
Александр Филиппович Кокоринов.
Фото 2009.
А вот и то, ради чего можно сказать, и "затевался" в России новый стиль: грандиозная задумка Шувалова была осуществлена уже после его отъезда заграницу. В 1764 году был создан проект нового здания и его деревянная модель. В 1765 году состоялась торжественная Инаугурация нового здания в присутствии Екатерины и нового Президента Академии И. И. Бецкого. Екатерину конечно же прославляли, как главную просветительницу и благодетельницу - а позднее (1885) на здании даже установили своеобразный памятник Императрице. Фигура Минервы, окружённая гениями искусств в виде путти, прозрачно намекала на высочайшее покровительство (скульптор фон Бок, да Бок - как фрёкен Бок,)). Миневру уничтожил пожар начала XX века, а в 2000-е годы статую воссоздали.
В Советском архитектуроведении часто велись споры об авторстве здания: Кокоринов, или Валлен Деламот. "Конечно Русский архитектор Кокоринов!" - писали в 50-е годы под эгидой борьбы с "низкопоклонством перед западом". "Конечно - француз Валлен Деламот!" - пишут сейчас, опираясь на дореволюционное издание Грабаря. а также на общее теперь мнение, что Россия родиной слонов быть не может. Истина как всегда где-то посередине. Конечно же не бывавший за границей Кокоринов не мог сочинить такой грандиозный проект в совершенно новом для России французском стиле. Однако именно этот талантливый и весьма деятельный человек буквально положил свою жизнь на алтарь огромного долгостроя. По, не совсем впрочем достоверной, легенде Кокоринов, несправедливо обвинённый в злоупотреблениях на стройке, покончил жизнь самоубийством, повесившись на чердаке Академии.
Как бы там ни было - здание действительно поразительное. Одно из самых грандиозных общественных зданий своего времени в Европе. Новаторское и по функции (здесь были и классы, и музей, и пансион учащихся), и по своему архитектурному образу: "дом-квартал" с идеальным центрическим планом, круглым двором в центре - абсолютно замкнутое в себе, самодостаточное здание, в то же время со стороны главного фасада открыто панораме Невы - и плывёт, как корабль, отражаясь в водах реки. Поставленное на набережной Невы, словно перекликаясь с дворцами на противоположном берегу - здание Академии выражает таким образом метафору: "дворец искусств".
И правда в здании много дворцового. Типология, фактически не была новаторской, новаторским было использование дворцовой планировки и объёмной композиции для учебного заведения. Недавно исследователь М. Н. Микишатьев поднял вопрос о стилистике архитектуры Академии Художеств. Классицизм ли это? Как эта стилистика сочетается с господствующим во Франции стилем Жак-Анжа Габриэля? И выяснилось, что не очень-то и сочетается. То есть на первый взгляд всё вроде бы правильно: большой ордер в верхних этажах, строгое однообразие широко развёрнутых фасадов, монотонность ритмов и.т.д. Но некоторые детали обнаруживают черты, присущие скорее архитектуре рококо начала XVIII века. Скруглённые, "вогнуто-выпуклые" углы центрального павильона, безордерные фасады (боковые и внутренний двор), прихотливые волюты-модульоны в антаблементе и др.
Сейчас мне кажется я обнаружил возможный источник нехитрого вдохновения Деламота (о котором мне не встречалось упоминаний - впрочем это не значит, что их нет). Это неосуществлённый проект дворца "Буэн Ретиро" в Испании, созданный Робером Де Коттом в 1715 году. Здесь и общая композиция, да и структура фасада довольно сильно смахивают на нашу Академию. А форма центрального павильона почти идентична. Только вот круглого двора нет. Но зато круглый двор был в другом дворце-замке, построенном Де Коттом в Поппельсдорфе (разрушен в войну 1944, восстановлен не полностью в 1955). Судя по всему, Валлен Деламот, учась в Париже у Блонделя, основательно ознакомился с работами Де Котта, что было к слову сказать в порядке вещей - разного рода "заимствования" вплоть до откровенного плагиата были в то время широко распространены в художественной среде, и смотрели на них не всегда как на воровство. Достаточно напомнить, что великий Иоханн Себастиан Бах таскал популярные мелодии у Вивальди,))
Академия Трёх Главнейших Художеств.
Внутренний двор.
Фото 2009.
Дом И. И. Бецкого на Дворцовой Набережной
1784-1787; 1830-е
Юрий Фельтен (?); Василий Стасов.
Фото 2010.
Дом главного деятеля в области воспитания и просвещения юношества в эпоху Екатерины - Ивана Бецкого. Бастард Фельдмаршала Ивана Юрьевича Трубецкого, Бецкой основал для таких же незаконных (но не столь счастливых) детей Воспитательный Дом в Москве, а также Смольный Институт благородных девиц в Петербурге. Он также был назначен после отставки оппозиционного Екатерине Шувалова (тоже кстати сказать Ивана Ивановича) Президентом Академии Художеств. Здесь Бецкой начал смелый воспитательный эксперимент: в духе Руссо по созданию "идеального человека" с младенческого возраста, как с чистого листа. Однако, как известно: "the road to hell is paved, walled & vaulted with good intentions",)) Как считают эта система воспитания мало способствовала развитию художеств и лишь калечила судьбы людей, делая часто из них не художников, но лишь неспособных горьких пьяниц. В целом благородные начинания Бецкого в области просвещения, за которые вроде бы по нём должна была остаться самая добрая слава, не принесли образу этого вельможи особой популярности. Что-то, вероятно, было в этом сухом чопорном на вид человеке отталкивающее, а возможно даже пугающее. Известно, например, что он содержал у себя в доме молоденькую смолянку в качестве фаворитки, но та от своего "благодетеля" сбежала...
Тайна незаконного рождения и внебрачных связей - столь характерная для восемнадцатого века - тесно сплетена с судьбой этого человека. Сам дитя адюльтера - Бецкой, в молодости путешествуя по Европе (родился он кстати в Швеции), познакомился и даже вероятно состоял в связи с будущей матерью будущей Императрицы Екатерины -
Иоганной Ангальт-Цербстской. Злые языки шептали, будто бы именно Бецкой являлся подлинным отцом Екатерины. Во всяком случае известно, что он был один из немногих, кто говорил с Императрицей на ты... Впрочем это не помешало ей впоследствии отстранить от себя Бецкого, ставшего к старости слишком скучным и тщеславным.
Дом этот часто приписывали Вален-Деламоту, но дата его постройки говорит о том, что архитектор (к 1775 году уехавший из России) явно не мог построить это здание. В последнее время всё чаще склоняются к авторству Фельтена. Однако прототипы тем не менее достаточно очевидны: пропорции и характер членений роднят дом Бецкого с павильонами Малого эрмитажа и ещё со зданием Вольного экономического общества на углу Невского и Дворцовой площади (обе постройки спроектированы Валлен-Деламотом). Сходство с Малым Эрмитажем раньше было сильнее: оба здания, занимавшие всю глубину квартала состояли из двух 3-хэтажных павильонов (по набережной и по улице), соединённых низкими галереями. На крышах этих галерей были устроены висячие сады. Достаточно сказать что в то время подобные сады были в Петербурге лишь в двух экземплярах: в Малом эрмитаже и в доме Бецкого. Впоследствии дом переходил из рук в руки: в начале девятнадцатого столетия здесь даже имел квартиру Дедушка Крылов, устроивший в нижнем этаже типографию. При Николае Первом этот дом-дворец на Марсовом был переделан для Герцога Петра Георгиевича (иногда ошибочно пишут Александровича - путая с его внуком) Ольденбургского. По проекту Василия Петровича Стасова фасады подновили (ещё больше "подсушив" раннеклассицистический декор), висячие сады застроили новыми этажами.
Костёл Св. Екатерины на Невском Проспекте.
1763-1783
Жан-Батист-Мишель Валлен Деламот, Антонио Ринальди.
Фото 2009.
Александр Дюма в своих путевых заметках о Петербурге называл главную улицу северной столицы - Невский проспект - "улицей веротерпимости". И действительно: на проспекте помимо Православного Казанского собора были сосредоточены религиозные представительства почти всех европейских конфессий: Немецкие, Шведские и Голландские Протестанты, Армяне и Католики. Ещё со времён Петра Великого в Петербурге сложилась весьма благоприятная обстановка для иноверцев. Неформальная веротерпимость сохранялась, даже не смотря на попытки Елисавет Петровны, возвысить Православие, как господствующую религию и насаждать Православные традиции (в частности в архитектуре: прекрасно известно её повеление строить собор Преображенского полка пятиглавым с куполами на подобие Успенского собора Московского Кремля). Пётр же Третий одним из первых нововведений объявил в своём январском манифесте 1762 года о введении веротерпимости не только к Католикам и Протестантам, но даже и Староверам. В гвардии даже пошли слухи, что Пётр Фёдорович собирался установить в России любезное его душе Лютеранство (в котором он и был воспитан в Голштинии). Принято считать, что закон о веротерпимости не принёс злосчастному императору желанную популярность, но лишь усилил недоверие основной части населения.
Как бы там ни было, но строительство Франко-Католического Костёла на Невском проспекте было задумано ещё при Елисавете. Первый проект разрабатывал Пьетро Антонио Трезини - фигура вообще яркая и до последнего времени недооценённая (можно отметить хотя бы тот факт, что именно этот заезжий итало-швейцарец стоял у истоков возобновления пятиглавия в архитектуре Елисаветиского барокко, но про архитектора, насколько мне известно, нет даже полноценной монографии, а есть лишь добротная статья Вздорнова конца 60-х годов). Трезини успел выстроить только боковые корпуса при Костёле - дома причта (позднее перестроены и надстроены в XX веке), а также временную деревянную церковь. В середине 1750-х годов архитектор уехал из России. И тут на арену вышел уже знакомый нам Валлен-Деламот. В 1761 году он создаёт проект Костёла с характерным двухбашенным фасадом. История с этим проектом подробно изложена av4 в связи с Подмосковной церковью в Троицком-Кайнарджи - усадьбе прославленного Фельдмаршала Петра Румянцева-Задунайского. Не стану повторяться. Отмечу лишь, что проект был выдержан в духе всё той же переходной стилистики от рококо к классицизму, причём рококо явно превалировало: фасад украшали многочисленные скульптуры и лепнина, стройные башенки завершались витеиватых форм куполками, триумфальная арка в центре была увита гирляндами. Среди французских двухбашенных храмов, ставших прототипами проекту Деламота, можно назвать архитектурный конкурс на фасад Сен Сюльпис (прежде всего проекты Сервандони), а также к примеру чертёж из увража Бризьё, несомненно известного Деламоту.
Строительство началось только с восшествием Екатерины, и то не сразу. В 1763 году была произведена торжественная перезакладка (Екатерина и строительство Костёла поставила себе в заслугу). Стройка тянулась как всегда медленно. Вероятнее всего, непосредственное руководство осуществлял за Деламота вечный его помощник Фельтен (что косвенно подтверждается материалами, опубликованными av4). Но к отъезду француза на Родину завершить Костёл не успели. Достраивать было поручено первому после Деламота по рангу архитектору - т.е. Ринальди (бывшему кстати синдиком Католического прихода). Он упростил первоначальный проект (как это случалось с большинством построек Екатерины: военные расходы страны отражались на удешевлении архитектурных замыслов). Башни так и не были возведены. Фасад завершился плоским аттиком с четырьмя статуями Евангелистов и ангелами-путти, держащими крест. Ринальди привнёс в декорацию и свои индивидуальные черты: прежде всего это знаменитая "лилия Ринальди": перекрещенные пальмовая и лавровая ветви (этот мотив можно в часто встретить на фасадах и в интерьерах Мраморного и Гатчинского дворцов - творений архитектора). Другим "ринальдизмом" стала замена круглых окон над боковыми нишами - овальными. В целом фасад получился несколько суховатым, сказывается и незавершённость (пустые места вместо картушей над проездными арками), но тем не менее это одна из лучших церквей раннего классицизма: и не смотря на то что это Католический Костёл - проект фасада был как минимум дважды повторён в Православных церквах: в Троицком Кайнарджи и в несохранившейся Знаменской церкви г.Твери, построенной в 1820-х годах губернским архитектором Николаем Леграндом (младшим).
Армянская церковь Св. Екатерины.
1771-1780.
Юрий Фельтен.
Фото 2011.
И ещё один оплот веротерпимости на Невском проспекте: на этот раз церковь братского Армяно-Григорианского исповедания (армянская церковь, как известно, является одной из древнейших автокефальных Христианских церквей, появившихся ещё в IV веке). В Петербурге в середине XVIII века "армянское лобби" осуществлял влиятельный купец и придворный ювелир Ованес (Иван) Лазарев. Он-то и стал храмоздателем церкви на Невском. Проект выполнил Юрий Фельтен. Он же осуществлял строительство. Полная изящества архитектура полностью отвечает стилистике раннего классицизма: доминирует ордерная декорация, пилястры оформляют углы, в центре колонный портик-лоджия в антах, придающий фасаду пластическую выразительность. Но строгая ордерная декорация дополнена вездесущей лепниной, ещё почти рокайльной, так и "прорывающейся" сквозь гладь стены: тут и путти-херувимы, парящие в кудрявых облаках, и обязательные гирлянды (даже капители колонн и пилястр украшены характерными "висюльками - пейсами"))). Ещё одним излюбленным мотивом декорации раннего классицизма являются разнообразные филёнки и т.н. накладные доски, расчленяющие поверхности стен. Лежачие овальные окошки верхнего света как бы ещё напоминают о недавнем барокко.
Интересно, что план церкви Фельтен частично позаимствовал из церкви в Соробонне, построенной Лемерсье в XVII веке по заказу Кардинала Решильё. Проект этого популярного здания был растиражирован в разнообразных увражах, от Блонделя до Штурма. В свою очередь Армянская церковь с её причудливыми фасадами послужила образцом для храма в украинской усадьбе всё того же Задунайского - Вишенки (подробно смотри всё у того же av4). Там кстати к церкви добавлены ещё две башни на западном фасаде, а план ещё более схож с Сорбонной.
Продолжение следует...
Начало здесь:
Часть 1
Эпоха
ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
Ранний классицизм
Мраморный дворец.
1768-1785.
Антонио Ринальди.
Фото 2007.
Прекрасный дворец первого фаворита Екатерины - Графа Римской Империи Григория Орлова, - ставшего во главе заговора, приведшего императрицу к власти 28 июня 1762 года. Дворец построен итальянцем Ринальди в стиле, называемом у нас ранним классицизмом. Отчасти эта стилистика тождествена европейскому позднему барокко: Ринальди был учеником видного мастера Неаполитанского барокоо Луиджи Ван-Виттеля, и помогал своему мастеру на постройке знаменитого дворца в Казерте. Но ещё большее влияние на творчество Ринальди оказал стиль архитектора Филиппо Юварры, работавшего на севере Италии в Турине, а также в Испании. В Мадриде Юварра построил Королевский дворец Паласио Реаль - наиболее близкий аналог Мраморного дворца.
Ринальди стоял в плеяде Русских архитекторов классицизма особняком, выделяясь тонким вкусом и неподражаемым стилем. Начинал работать в России ещё при Елисавет Петровне, сначала послужив Гетману Кириллу Григорьевичу Разумовскому в его украинских владениях, а затем став архитектором Малого двора. Ринальди построил в Ораниенбауме для несчастного Петра Третьего крепость Петерштадт с миниатюрным дворцом, а затем для Екатерины выстроил Китайский дворец и Катальную горку. Тогда (в 50-е - 60-е годы) стиль Ринальди был ближе североитальянскому (в частности Венецианскому) рококо. В период смены правлений 1762 года сменялись и архитектурные предпочтения двора. "Стиль - дело государственное" - эту фразу приписывают ещё Людовику Четырнадцатому. Известно, что Обер-архитектор двора Елисавет Петровны Граф Растелли очень ревновал к Ринальди, как к конкуренту. Однако участь Растрелли, как и созданного им пышного стиля предыдущего церствования была предрешена. Оба слишком дорого обходились Российской казне, и новая императрица Екатерина дала Растрелли отставку...
Мраморный Дворец.
Парадная Лестница.
Фото 2007.
В отделке дворца впервые в Петербурге, да и наверное вообще в России, были активно использованы сибирские породы мрамора (везти из Италии было бы слишком дорого,)) За эту фактурную особенность дворец и получил своё название. Мраморный дворец в некотором роде явился антиподом Зимнего - и в то же время между ними чувствуется явная перекличка: они как бы замыкали с двух сторон новую только строившуюся тогда Дворцовую набережную. Дворец Растрелли пышный и вычурный, дворец его конкурента Ринальди - строгий и изысканный. Первый - воплощённая
пластичность, второй - тонкая графичность рисунка.
Малый Эрмитаж.
1764-1775.
Жан-Батист-Мишель Валлен-Деламот, Юрий Фельтен.
Фото 2010.
Вот это скромное по масштабам здание хронологически стало первым в Петербурге зданием в стиле классицизма (оно было закончено ранее других). Причём в его самом передовом на тот момент - французском варианте. Спроектировал Эрмитаж приглашённый в Петербург "гастролёр" Валлен Деламот. История его приглашения небезынтересна. В 1756 году Иван Иванович Шуваов, основатель Московского Университета (1755) и Академии Трёх Главнейших Художеств (1757), покровитель наук и искусств и всяческих мануфактурностей, а также лично Ломоносова... и вообще наверное один из лучших фаворитов в Российской истории... Так вот Шувалов, повинуясь моде на французское Просвещение, заказал первый проект новой Академии Художеств знаменитому французскому архитектору-теоретику "новой волны" Жаку Франсуа Блонделю, создателю архитектурной школы и популярного трактата "Французская Архитектура". Тот прислал проект, но ехать в Россию (на что видимо надеялся Шувалов) не собирался. Между тем новосозданной Академии требовались заграничные преподаватели, равно как и архитекторы для сооружения здания Академии, задумывавшегося Шуваловым, как некий символ новой архитектуры. Блондель порекомендовал своего ученика и родственника - Деламота. В 1759 году тот и приехал в Петербург. Став первым профессором новой Академии, и учителем Баженова и Старова, именно он принёс на Русскую почву новый переходный стиль от рококо к неоклассицизму (во французской терминологии) - стиль Людовика Пятнадцатого, созданный в Париже его учителем Блонделем и главным образом архитектором короля Жак-Аннжем Габриэлем (манифестом его стиля была знаменитая площадь Людовика Пятнадцатого спроектированная в 1753).
Однако, приехав в Петербург, Деламот скоро очутился в центре интриг, царивших в среде придворных архитекторов. Деламот ввязался в строительство Гостиного двора, спроектированного в 1757 году Растрелли, но не удовлетворявшего купцов дороговизной проекта. Гостиный двор всё-таки был построен по более дешёвому и строгому проекту Деламота, но француз нажил себе в лице обер-архитектора врага. Однако 1762 год всё резко изменил. Растрелли, и без того не бывший в фаворе у Екатерины, был отставлен, на первый план должен был выдвинуться другой итальянец - Ринальди, бывший придворный архитектор Екатерины ещё в бытность её великой княгиней, - однако его опередил Деламот. Что сыграло здесь главную роль? - трудно сказать: возможно француз имел склонность к интриге, возможно ему сыграло на руку желание Екатерины, демонстрируя свою просвящённость, не отстать от ненавистного ей Шувалова. Последнее мне кажется более вероятным. Новая Императрица, первым делом поспешила сослать враждебного ей фаворита Елисаветы (придворная партия Шувалова поддерживала Петра Фёдоровича, тогда как Екатерина "дружила" с партией Разумовских) в "почётное изгнание" за границу. Сразу же после ссылки она беззастенчиво присвоила почти все его достижения на ниве Просвещения: прежде всего создание Академии Художеств, а также французский вкус в архитектуре (характерна "внешняя" демонстративная сторона этих экспроприаций,))
Ну... однако ж мы отвлеклись. Деламот начал проектировать интерьеры новопостроенного Зимнего дворца, а также "нарисовал" проект (скорей всего только фасад) здания Эрмитажа. Собственно эрмитажем он стал несколько позднее: изначально павильон рядом с Зимним задумывался для размещения оранжерей и висячих садов, затем уже в процессе работы над проектом появилась идея со столовым залом и подъёмным механическим столом - непременным атрибутом любого эрмитажа - т.е. павильона для уединения (прежде всего уединения от неизбежного присутствия слуг - за этим и был нужен подъёмный стол). Связанное с этим названием в нашем сознании представление о художественном музее появилось ещё позднее. Но именно Екатерина начала коллекционировать произведения искусства и собирать их в Петербургском императорском Эрмитаже. Кстати основой собрания стала коллекция всё того же Шувалова, собранная во время той самой почётной ссылки заграницу. Правда Шувалов добровольно подарил коллекцию Эрмитажу. не став дожидаться пока и её, быть может, присвоит своенравная Императрица,)) - что и говорить, благородный был человек
Иван Иванович Шувалов.
Всё строительство вёл Юрий Фельтен, целиком по его проекту был возведёт задний павильон. Что же касается архитектуры набережного павильона - то отчасти она повторяла пропорции и членения Зимнего дворца (что было неизбежно для пристройки), но отчасти именно это позволяет легко сравнивать: Сочные округлые формы стиля Растрелли и более строгие, как бы чуть "подсушенные", хотя всё ещё витиеватые формы французского стиля Людовика Пятнадцатого. Характерными деталями являются: ленточный руст нижних цокольных этажей (у нас с тех пор ленточный руст так и называется "французским"), а также портик свободно стоящих колонн, фланкированный статуями (мотив, повторённый строителем Дома Пашкова, как справедливо отмечает Б. М. Кириков).
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
1771-1787.
Юрий Фельтен.
Фото 2007.
Комплекс зданий Эрмитажа наряду с Академией Художеств, стал первым манифестом нового господствующего в столице стиля. По соседству с пышным Зимним дворцом, только недавно построенном Обер-архитектором Бартоломео Растрелли в стиле барокко, новое поколение архитекторов возводило новые здания в более сдержанной и строгой стилистике. Одним из видных мастеров этого поколения был Георг (Юрий) Фельтен, выходец из семьи служителя Академии Наук (жившей всегда особой закрытой жизнью, где преобладали немцы и дух преклонения перед Германией), Фельтен учился в Германии, где познакомился как с немецким искусством позднего рококо, так и с новым привезённым из Франции стилем Людовика Пятнадцатого, а также заразился любовью к псевдоготике (всем известна его Чесменская церковь).
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
Вид на Новый Эрмитаж.
Фото 2011.
Старый Эрмитаж.
Арка над Зимней канавкой.
Вид на Петропавловскую Крепость.
Фото 2010.
Сооружение столь широкой арки над каналом, да ещё с переходом над ней было большим техническим подвигом. Арка Зимней канавки поистине стала одним из символов Петербурга, наряду с Петропавловской крепостью и гранитными набережными, созданными в 1760-70е годы также под руководством Фельтена. Вообще надо сказать, что этот архитектор, работавший сперва под началом Растрелли, а затем приехавшего из Франции Валлен-Деламота, большею частью был вынужден "доделывать" за этими крупными мэтрами всю чёрную работу. И Растрелли и Деламот представляли собой тип архитекторов-творцов, лишь делавших наброски. А доводить до ума гениальные проекты мэтров предстояло команде подмастерьев. Однако если у Обер-архитектора Растрелли за долгие годы работы уже успела сложиться такая команда, то у Валлен-Деламота команды не было, и он остро нуждался в соратниках (читай помощниках). Таковыми были: Кокоринов при строительстве Акадеимм Художеств, и Фельтен на стройке Эрмитажа.
Академия Трёх Главнейших Художеств.
Вид с Английской набережной.
1764-1788.
Жан-Батист-Мишель Вален-Деламот,
Александр Филиппович Кокоринов.
Фото 2009.
А вот и то, ради чего можно сказать, и "затевался" в России новый стиль: грандиозная задумка Шувалова была осуществлена уже после его отъезда заграницу. В 1764 году был создан проект нового здания и его деревянная модель. В 1765 году состоялась торжественная Инаугурация нового здания в присутствии Екатерины и нового Президента Академии И. И. Бецкого. Екатерину конечно же прославляли, как главную просветительницу и благодетельницу - а позднее (1885) на здании даже установили своеобразный памятник Императрице. Фигура Минервы, окружённая гениями искусств в виде путти, прозрачно намекала на высочайшее покровительство (скульптор фон Бок, да Бок - как фрёкен Бок,)). Миневру уничтожил пожар начала XX века, а в 2000-е годы статую воссоздали.
В Советском архитектуроведении часто велись споры об авторстве здания: Кокоринов, или Валлен Деламот. "Конечно Русский архитектор Кокоринов!" - писали в 50-е годы под эгидой борьбы с "низкопоклонством перед западом". "Конечно - француз Валлен Деламот!" - пишут сейчас, опираясь на дореволюционное издание Грабаря. а также на общее теперь мнение, что Россия родиной слонов быть не может. Истина как всегда где-то посередине. Конечно же не бывавший за границей Кокоринов не мог сочинить такой грандиозный проект в совершенно новом для России французском стиле. Однако именно этот талантливый и весьма деятельный человек буквально положил свою жизнь на алтарь огромного долгостроя. По, не совсем впрочем достоверной, легенде Кокоринов, несправедливо обвинённый в злоупотреблениях на стройке, покончил жизнь самоубийством, повесившись на чердаке Академии.
Как бы там ни было - здание действительно поразительное. Одно из самых грандиозных общественных зданий своего времени в Европе. Новаторское и по функции (здесь были и классы, и музей, и пансион учащихся), и по своему архитектурному образу: "дом-квартал" с идеальным центрическим планом, круглым двором в центре - абсолютно замкнутое в себе, самодостаточное здание, в то же время со стороны главного фасада открыто панораме Невы - и плывёт, как корабль, отражаясь в водах реки. Поставленное на набережной Невы, словно перекликаясь с дворцами на противоположном берегу - здание Академии выражает таким образом метафору: "дворец искусств".
И правда в здании много дворцового. Типология, фактически не была новаторской, новаторским было использование дворцовой планировки и объёмной композиции для учебного заведения. Недавно исследователь М. Н. Микишатьев поднял вопрос о стилистике архитектуры Академии Художеств. Классицизм ли это? Как эта стилистика сочетается с господствующим во Франции стилем Жак-Анжа Габриэля? И выяснилось, что не очень-то и сочетается. То есть на первый взгляд всё вроде бы правильно: большой ордер в верхних этажах, строгое однообразие широко развёрнутых фасадов, монотонность ритмов и.т.д. Но некоторые детали обнаруживают черты, присущие скорее архитектуре рококо начала XVIII века. Скруглённые, "вогнуто-выпуклые" углы центрального павильона, безордерные фасады (боковые и внутренний двор), прихотливые волюты-модульоны в антаблементе и др.
Сейчас мне кажется я обнаружил возможный источник нехитрого вдохновения Деламота (о котором мне не встречалось упоминаний - впрочем это не значит, что их нет). Это неосуществлённый проект дворца "Буэн Ретиро" в Испании, созданный Робером Де Коттом в 1715 году. Здесь и общая композиция, да и структура фасада довольно сильно смахивают на нашу Академию. А форма центрального павильона почти идентична. Только вот круглого двора нет. Но зато круглый двор был в другом дворце-замке, построенном Де Коттом в Поппельсдорфе (разрушен в войну 1944, восстановлен не полностью в 1955). Судя по всему, Валлен Деламот, учась в Париже у Блонделя, основательно ознакомился с работами Де Котта, что было к слову сказать в порядке вещей - разного рода "заимствования" вплоть до откровенного плагиата были в то время широко распространены в художественной среде, и смотрели на них не всегда как на воровство. Достаточно напомнить, что великий Иоханн Себастиан Бах таскал популярные мелодии у Вивальди,))
Академия Трёх Главнейших Художеств.
Внутренний двор.
Фото 2009.
Дом И. И. Бецкого на Дворцовой Набережной
1784-1787; 1830-е
Юрий Фельтен (?); Василий Стасов.
Фото 2010.
Дом главного деятеля в области воспитания и просвещения юношества в эпоху Екатерины - Ивана Бецкого. Бастард Фельдмаршала Ивана Юрьевича Трубецкого, Бецкой основал для таких же незаконных (но не столь счастливых) детей Воспитательный Дом в Москве, а также Смольный Институт благородных девиц в Петербурге. Он также был назначен после отставки оппозиционного Екатерине Шувалова (тоже кстати сказать Ивана Ивановича) Президентом Академии Художеств. Здесь Бецкой начал смелый воспитательный эксперимент: в духе Руссо по созданию "идеального человека" с младенческого возраста, как с чистого листа. Однако, как известно: "the road to hell is paved, walled & vaulted with good intentions",)) Как считают эта система воспитания мало способствовала развитию художеств и лишь калечила судьбы людей, делая часто из них не художников, но лишь неспособных горьких пьяниц. В целом благородные начинания Бецкого в области просвещения, за которые вроде бы по нём должна была остаться самая добрая слава, не принесли образу этого вельможи особой популярности. Что-то, вероятно, было в этом сухом чопорном на вид человеке отталкивающее, а возможно даже пугающее. Известно, например, что он содержал у себя в доме молоденькую смолянку в качестве фаворитки, но та от своего "благодетеля" сбежала...
Тайна незаконного рождения и внебрачных связей - столь характерная для восемнадцатого века - тесно сплетена с судьбой этого человека. Сам дитя адюльтера - Бецкой, в молодости путешествуя по Европе (родился он кстати в Швеции), познакомился и даже вероятно состоял в связи с будущей матерью будущей Императрицы Екатерины -
Иоганной Ангальт-Цербстской. Злые языки шептали, будто бы именно Бецкой являлся подлинным отцом Екатерины. Во всяком случае известно, что он был один из немногих, кто говорил с Императрицей на ты... Впрочем это не помешало ей впоследствии отстранить от себя Бецкого, ставшего к старости слишком скучным и тщеславным.
Дом этот часто приписывали Вален-Деламоту, но дата его постройки говорит о том, что архитектор (к 1775 году уехавший из России) явно не мог построить это здание. В последнее время всё чаще склоняются к авторству Фельтена. Однако прототипы тем не менее достаточно очевидны: пропорции и характер членений роднят дом Бецкого с павильонами Малого эрмитажа и ещё со зданием Вольного экономического общества на углу Невского и Дворцовой площади (обе постройки спроектированы Валлен-Деламотом). Сходство с Малым Эрмитажем раньше было сильнее: оба здания, занимавшие всю глубину квартала состояли из двух 3-хэтажных павильонов (по набережной и по улице), соединённых низкими галереями. На крышах этих галерей были устроены висячие сады. Достаточно сказать что в то время подобные сады были в Петербурге лишь в двух экземплярах: в Малом эрмитаже и в доме Бецкого. Впоследствии дом переходил из рук в руки: в начале девятнадцатого столетия здесь даже имел квартиру Дедушка Крылов, устроивший в нижнем этаже типографию. При Николае Первом этот дом-дворец на Марсовом был переделан для Герцога Петра Георгиевича (иногда ошибочно пишут Александровича - путая с его внуком) Ольденбургского. По проекту Василия Петровича Стасова фасады подновили (ещё больше "подсушив" раннеклассицистический декор), висячие сады застроили новыми этажами.
Костёл Св. Екатерины на Невском Проспекте.
1763-1783
Жан-Батист-Мишель Валлен Деламот, Антонио Ринальди.
Фото 2009.
Александр Дюма в своих путевых заметках о Петербурге называл главную улицу северной столицы - Невский проспект - "улицей веротерпимости". И действительно: на проспекте помимо Православного Казанского собора были сосредоточены религиозные представительства почти всех европейских конфессий: Немецкие, Шведские и Голландские Протестанты, Армяне и Католики. Ещё со времён Петра Великого в Петербурге сложилась весьма благоприятная обстановка для иноверцев. Неформальная веротерпимость сохранялась, даже не смотря на попытки Елисавет Петровны, возвысить Православие, как господствующую религию и насаждать Православные традиции (в частности в архитектуре: прекрасно известно её повеление строить собор Преображенского полка пятиглавым с куполами на подобие Успенского собора Московского Кремля). Пётр же Третий одним из первых нововведений объявил в своём январском манифесте 1762 года о введении веротерпимости не только к Католикам и Протестантам, но даже и Староверам. В гвардии даже пошли слухи, что Пётр Фёдорович собирался установить в России любезное его душе Лютеранство (в котором он и был воспитан в Голштинии). Принято считать, что закон о веротерпимости не принёс злосчастному императору желанную популярность, но лишь усилил недоверие основной части населения.
Как бы там ни было, но строительство Франко-Католического Костёла на Невском проспекте было задумано ещё при Елисавете. Первый проект разрабатывал Пьетро Антонио Трезини - фигура вообще яркая и до последнего времени недооценённая (можно отметить хотя бы тот факт, что именно этот заезжий итало-швейцарец стоял у истоков возобновления пятиглавия в архитектуре Елисаветиского барокко, но про архитектора, насколько мне известно, нет даже полноценной монографии, а есть лишь добротная статья Вздорнова конца 60-х годов). Трезини успел выстроить только боковые корпуса при Костёле - дома причта (позднее перестроены и надстроены в XX веке), а также временную деревянную церковь. В середине 1750-х годов архитектор уехал из России. И тут на арену вышел уже знакомый нам Валлен-Деламот. В 1761 году он создаёт проект Костёла с характерным двухбашенным фасадом. История с этим проектом подробно изложена av4 в связи с Подмосковной церковью в Троицком-Кайнарджи - усадьбе прославленного Фельдмаршала Петра Румянцева-Задунайского. Не стану повторяться. Отмечу лишь, что проект был выдержан в духе всё той же переходной стилистики от рококо к классицизму, причём рококо явно превалировало: фасад украшали многочисленные скульптуры и лепнина, стройные башенки завершались витеиватых форм куполками, триумфальная арка в центре была увита гирляндами. Среди французских двухбашенных храмов, ставших прототипами проекту Деламота, можно назвать архитектурный конкурс на фасад Сен Сюльпис (прежде всего проекты Сервандони), а также к примеру чертёж из увража Бризьё, несомненно известного Деламоту.
Строительство началось только с восшествием Екатерины, и то не сразу. В 1763 году была произведена торжественная перезакладка (Екатерина и строительство Костёла поставила себе в заслугу). Стройка тянулась как всегда медленно. Вероятнее всего, непосредственное руководство осуществлял за Деламота вечный его помощник Фельтен (что косвенно подтверждается материалами, опубликованными av4). Но к отъезду француза на Родину завершить Костёл не успели. Достраивать было поручено первому после Деламота по рангу архитектору - т.е. Ринальди (бывшему кстати синдиком Католического прихода). Он упростил первоначальный проект (как это случалось с большинством построек Екатерины: военные расходы страны отражались на удешевлении архитектурных замыслов). Башни так и не были возведены. Фасад завершился плоским аттиком с четырьмя статуями Евангелистов и ангелами-путти, держащими крест. Ринальди привнёс в декорацию и свои индивидуальные черты: прежде всего это знаменитая "лилия Ринальди": перекрещенные пальмовая и лавровая ветви (этот мотив можно в часто встретить на фасадах и в интерьерах Мраморного и Гатчинского дворцов - творений архитектора). Другим "ринальдизмом" стала замена круглых окон над боковыми нишами - овальными. В целом фасад получился несколько суховатым, сказывается и незавершённость (пустые места вместо картушей над проездными арками), но тем не менее это одна из лучших церквей раннего классицизма: и не смотря на то что это Католический Костёл - проект фасада был как минимум дважды повторён в Православных церквах: в Троицком Кайнарджи и в несохранившейся Знаменской церкви г.Твери, построенной в 1820-х годах губернским архитектором Николаем Леграндом (младшим).
Армянская церковь Св. Екатерины.
1771-1780.
Юрий Фельтен.
Фото 2011.
И ещё один оплот веротерпимости на Невском проспекте: на этот раз церковь братского Армяно-Григорианского исповедания (армянская церковь, как известно, является одной из древнейших автокефальных Христианских церквей, появившихся ещё в IV веке). В Петербурге в середине XVIII века "армянское лобби" осуществлял влиятельный купец и придворный ювелир Ованес (Иван) Лазарев. Он-то и стал храмоздателем церкви на Невском. Проект выполнил Юрий Фельтен. Он же осуществлял строительство. Полная изящества архитектура полностью отвечает стилистике раннего классицизма: доминирует ордерная декорация, пилястры оформляют углы, в центре колонный портик-лоджия в антах, придающий фасаду пластическую выразительность. Но строгая ордерная декорация дополнена вездесущей лепниной, ещё почти рокайльной, так и "прорывающейся" сквозь гладь стены: тут и путти-херувимы, парящие в кудрявых облаках, и обязательные гирлянды (даже капители колонн и пилястр украшены характерными "висюльками - пейсами"))). Ещё одним излюбленным мотивом декорации раннего классицизма являются разнообразные филёнки и т.н. накладные доски, расчленяющие поверхности стен. Лежачие овальные окошки верхнего света как бы ещё напоминают о недавнем барокко.
Интересно, что план церкви Фельтен частично позаимствовал из церкви в Соробонне, построенной Лемерсье в XVII веке по заказу Кардинала Решильё. Проект этого популярного здания был растиражирован в разнообразных увражах, от Блонделя до Штурма. В свою очередь Армянская церковь с её причудливыми фасадами послужила образцом для храма в украинской усадьбе всё того же Задунайского - Вишенки (подробно смотри всё у того же av4). Там кстати к церкви добавлены ещё две башни на западном фасаде, а план ещё более схож с Сорбонной.
Продолжение следует...