51. М.Линьков, украинские полицаи, абвер, советская разведка, Лепель.
Подолжаю разбираться с деятельностью Р.Шухевича в Беларуси в 1942 году. Новый серьезнейший источник. В каком-то смысле не менее мощный мемуаров Побегущего: воспоминания командира разведывательно-диверсионного отряда, действовавшего с осени 1941г. по май 1942г. как раз в районе Лепеля М.Линькова. Отряд не подчинялся ЦШПД и выполнял задания по линии разведки и диверсий. Возглавлялся очень опытным человеком и по диверсиям и в политике. По словам М.Линькова к апрелю 42г. в районе Лепеля остался единственный действующий партизанский отряд - его. Остальные возникли примерно с апреля начиная и уже к концу года стали очень крупными. Сам Линьков с осени и до апреля 42г. связи с командованием не имел и действовавал полностью самостоятельно. Отряд состоял в основном из москвичей-диверсантов и был нацелен именно на диверсии, а не на защиту населения. В мае 42г. Линьков инициировал переход из-под Лепеля в Пинскую область, не получил на это после двух недель ожидания и уже при наличии постоянной связи с Москвой санкции Центра и все равно совершил марш в 600 км по тылам немцев и осел в районе "Князь-озера" этой области. Причина перехода по егословам - занять новую местность для совершения диверсий, на тех коммуникациях, где нацисты не ожидают. Действовал на всем западном Полесье, Сарны и Ковель и Брест включая и в районе Барановичей. Вел очень активную агентурную работу. Возможно - ключевая фигура в диверсионно-разведовательной системе, не подчинявшейся ЦШПД в западном Полесье, а до того в регионе Молодечно-Полоцк-Витебск-Орша. Постфактум его переход был центром одобрен.
Вызвало внимание:
1. Украинские полицаи "Шухевича" с осени 42-го года перешли в лес, захватили власть в созданной без них УПА и осели поначалу примерно в том регионе, куда летом 42-го года перешел Линьков. Если предполагать, что вся акция украинских полицаев с уходом в лес - это акция абвера или почти абвера, тогда напрашивется какая-то связь между действиями Линькова и действиями Шухевича.
2. Переход Линькова в регион, часть которого стала ареной действий захваченной Шухевичем УПА, состоялся очень быстро после появления у Линькова связи с центром. Линьков пишет, что сам инициировал этот переход. Но центр, значит, дал санкцию. И Линьков специально осел на Полесье в районе удобном для приземления самолетов с "большой земли". Т.е. имел обширные полномочия и задачи, и был полностью выведен из-под контроля местных партизан, подчиненных ЦШПД. Даже отряд местными жителями старался не пополнять.
3. Перебазирование Линьква на Полесье расширило собственную сеть Разв. Управления на новый регион. В районе Лепеля стал действовать другой отряд РУ. РУ не могло не знать о намерении украинских полицаев в сентябре 42-го года уйти в лес на Полесье. Учитывая, что полицаи смогли единовременно бросить свои "лесные крепости" и собраться к 1.10.42 г. в Лепеле, чтобы отказаться от продолжения "контракта", партизаны их просто выпустили. Выпустить их могли только по решению РУ. Ибо с точки зрения местных интересов партизан уничтожение деморализованных полицаев на марше или по самим лесным гарнизончикам было наиболее логичным.
Напоминает игру абвера и советской разведки или игру абвера и Линькова, точнее игру Линькова против Абвера (полгода без рации, 42-й год - коллапс КА на фронтах, своя игра опытного человека в тылу врага - абсолютно логична, а Центр потом санкционировал ее постфактум и подправил - как предположение). Хотя, конечно, это могла быть и цепь случайностей.
Как косвенный фактор: позднее именно в район Лепеля нацисты привели бригаду русских коллаборантов Гиль-Радионова. Эта бригада вся ушла в лес, сам Гиль-Радионов "слетал" к Сталину, был им награжден, вернулся назад. Его бригада получила наименование "1-й антифашистской" и почти вся погибла по время самой масштабной в истории 2МВ блокады партизан нацистами в 1944г.
Примерно тогда же в сам Лепель перебазировалась из Локоти Брянской области РОНА Каминского. 30 тысяч человек с учетом членов семей и др. гражданских. Свои танки и артиллетрий. Св. 10.000 вооруженных чел. РОНА даже провозгласила в Лепеле что-то типа "Русской республики". РОНА была партизанами почти также успешно разложена. Готовился переход в лес одного из его полков, но был вскрыт контрразведкой то ли нацистов то ли Каминского. Но в целом в лес ушло множество русских коллабрантов, просто не так зрелищно, как Радионов. РОНА сократилась в конце концов тысяч до трех.
Вывод:
Слишком часто в район Лепеля нацисты перебазировали очень важные с политической точки зрения крупные подразделения коллаборантов: Шухевич с его полицаями вконце концов стали командным костяком УПА, Гиль-Радионов, РОНА. Напрашивается предположение: весь период оккупации регион Лепеля находился под непосредственным контролем какой-то из спецслужб нацистов, имевшей возможности политического планирования оккупационной политики на уровне Берлина. Этой спецслужбе противостояла аналогичная советская структура, скорее всего - РУ. Это противостояние и неизбежная у разведчиков-политиков игра начались примерно зимой 42-го года, когда Лыньков находился в этих местах один, полгода и "без связи", хотя до лета 42-го года поблизости действовали "Сурожские ворота - крупный разрыв в линии фронта, через который осущевлялись заброски в тыл врага партизанских групп, и даже проходила мобилизация местной молодежи во фронтовые подразделения КА.
Г. М. ЛИНЬКОВ, Герой Советского Союза
ВОЙНА В ТЫЛУ ВРАГА
Воспоминания о прошлом с выводами на будущее
Москва 1961 г.
Подлинные записки Г.М.Линькова (в рукописи), легендарного партизанского командира.
Не отредактированные и не тронутые цензурой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
Благодаря неудачной выброске только тридцать из пятидесяти пяти человек нашего десантного отряда через месяц собралось в тылу у немцев. Это уже была вторая половина октября. По ночам были крепкие заморозки, подпадал снежок. Время было явно упущено. Наступала зима, у нас не было землянок, не было теплой одежды, запаса продовольствия. Появилась тропа - следы. После крепких морозов болота становились проходимыми для военной техники.
Вокруг горсточки москвичей десантников собралось несколько десятков бойцов-окруженцев. Среди этих людей были прекрасные ребята, но были и такие, которых нужно было закалить в боевых схватках с противником.
К этому времени у нас были неплохие связи с нашими людьми в деревнях. Нас хорошо информировали о намерении немцев, о настроениях местных жителей, снабжали продовольствием.
О массовом выводе людей в лес в двадцатых числах октября, когда уже по ночам были крепкие морозы и выпадал снежок, нечего было и думать.
Немцы знали о выброске нашего десантного отряда. Два человека к ним попали в плен живыми. Они нашли грузовые мешки, в которых наряду с прочим имуществом, боеприпасами, взрывчаткой, была рация с бензиновым движком. Да и поиски людьми своего командира и несколько диверсионных вылазок на шоссе насторожили немцев.
В деревнях появились неизвестные посторонние люди, которые всячески добивались связей с москвичами-десантниками. Там, где этим людям оказывали доверие, появлялись каратели, начинались аресты, расстрелы.
В деревнях ускоренными темпами насаждались тайные полицейские.
Я посоветовался со своими людьми и мы решили испробовать организовать несколько групп народного ополчения. Само понятие - народное ополчение, как известно, означает призыв под ружье граждан, но состоящих на действительной военной службе, но способных носить оружие. Конечно, думать о проведении подобного мероприятия в широких масштабах, не приходилось, а попробовать это в нескольких деревнях, а может быть и в нескольких районах было можно.
К тому же, на зиму нам необходимо было подобрать хотя бы несколько таких деревень, в которых можно было бы пристроить раненого, испечь хлеб, пересушить одежду.
Мы выбрали небольшую деревеньку, еще не обработанную немцами. Местность хорошо позволяла вести наблюдение и в случае необходимости организовать оборону - отойти. Название деревни - Московская Гора также отвечало нашим замыслам.
На рассвете мы въехали в эту деревню, выставили надежное охранение с пулеметами. А вечером собрали общее собрание всех жителей деревни, включая подростков. На собрании комиссар объявил, что прибывшая в деревню войсковая часть является штабной ротой авиадесантного партизанского отряда особого назначения, которой поручено организовать в деревне Московская Гора народное ополчение. Начальник штаба зачитал приказ, примерно такого содержания:
1. В д. Московская Гора для борьбы с фашистскими оккупантами создается группа народного ополчения из мужчин призывного возраста.
2. За выполнение всех приказов командования группа несет ответственность по всем строгостям законов военного времени.
3. Разглашение мероприятий командования и действий ополченцев кем-либо из граждан деревни карается смертной казнью.
Приказ подписали командир, комиссар и начальник штаба авиадесантного партизанского отряда особого назначения.Люди были изумлены таким неожиданным поворотом дела. А один из граждан, сын которого был записан в группу народного ополчения, заявил: " Последние две недели у меня были страшные головные боли и я уже потерял всякую надежду на выздоровление. А вот как прослушал этот приказ, то все как рукой сняло ".
Этот гражданин, по твердому его настоянию, был здесь же зачислен в группу народного ополчения и принимал активное участие в выполнении всех боевых заданий вместе с другими ополченцами.
Через два часа после окончания собрания группа в полном составе выступила на выполнение первого боевого задания по разрушению двух небольших мостов и одного километра линии связи на проселке, по которому передвигались немцы.
Чтобы оценить значение этого небольшого мероприятия, нужно представить себе ту обстановку, в которой целая деревня, вооружившись пилами и топорами, под руководством своего командира, вышла наносить вред фашистским оккупантам. Это действительно были ополченцы. Они не имели совершенно огнестрельного оружия, но выступили всей деревней на выполнение боевого приказа штаба партизанского отряда. И тем самым, раз и навсегда покончить со всяким колебанием и нерешительностью. Для них был открыт путь для борьбы. Они могли двигаться только вперед.
Когда на рассвете командир этой группы Ермакович с гордостью по-военному рапортовал мне об успешном выполнении боевого задания, то я его спросил: - Ну, а себя чувствует твое войско, командир?
- Да, что же, мои войска говорят, что сторожить теперь крепко придется, а то ведь чай мосты-то мы за собой порушили и отступать нам больше нет куда.
Да, Ермакович сказал правду. Отступать этой деревне было некуда. А если бы дошло до сведения немцев, что в этой деревне организовано народное ополчение, а уничтожение мостов (кстати, один из них был подпилен так, что он на второй день обрушился под немецкой автомашиной) и линий связи - это их рук дело, то от этой деревни немцы не оставили бы и одной печной трубы. Но этого не случилось.
Деревня, спаянная общим боевым успехом и коллективной ответственностью, продолжала успешно выполнять боевые задания нашего штаба и зорко вести наблюдение за сохранением военной тайны. Спустя несколько месяцев в хате командира ополченской группы Ермаковича были уничтожены четыре агента гестапо. Всей деревней заметались следы и хоронились трупы гестаповцев. А когда появилась опасность разоблачения этой операции, то по согласованию с нами ополченцы отправили своего первого боевого командира к нам на центральную базу и выбрали из своей среды другого и по указанию штаба поехали и доложили немцам, что "деревне в конце концов удалось установить виновника. Таковым оказался гражданин Ермакович Т. Е., вот только задержать не успели. Преступнику удалось скрыться".
Прибывшие в деревню гестаповцы тщательно обыскали и сожгли хату Ермаковича. Но обыскивать в ней было не чего. Ее обыскивали всей деревней прежде чем заявить в гестапо о "бегстве преступника". Сделано было все так, что гестаповцам и в голову не пришло, как поработали здесь " заявители ". В хате кое-что было " небрежно обронено поспешно удиравшим хозяином ". Во дворе визжал не кормленный кабан и мычала не поенная корова.
Две головы скота были платой за четырех "скотов", нашедших себе гибель в этой хате. Это было то, чем пришлось попользоваться представителям гестапо.
Весной сорок второго года в этой деревне был задержан велосипедист-полицейский, который доставлял важное донесение гестапо из одного района в другой. При задержании полициант оказал сопротивление и был убит ополченцами. Для того, чтобы выгородить хлопцев, через несколько часов было продемонстрировано нападение партизан на Московскую Гору. Таким образом ополченцы снова получили возможность "отличиться" перед гестапо своевременным донесением о налете партизан и о гибели неверного прислужника полицианта.
Оккупантам так и не удалось разведать о том, что эта деревня является партизанской и что там существует боевая группа народных ополченцев. Ответственность за разглашение военной тайны гражданами этой деревни была понята правильно. В Московской горе очень бывали партизаны, но они всячески укрывались от жителей других деревень, случайно оказавшихся в этой деревне. Характерно в этом отношении вели себя дети. Встречая каждый день в своей деревне партизан, они не говорили об этом не только незнакомыми людьми соседних деревень, или окруженцем - разыскивающим партизан, но даже своим ближайшим родственникам, проживающим в других деревнях.
Так ополченская деревня и не была раскрыта немцами. Она уцелела до прихода Советской Армии и пострадала значительно меньше тех, жителей которых вовремя не были организованны и в среде которых удалось гестапо завербовать себе пособников.
Ополченцы вступили затем в ряды Советской Армии. Часть этих прекрасных патриотов своей советской родины дошла до Берлина; возвратившись в свою деревню, они ведут борьбу за высокие колхозные урожаи.
Блестящий эксперимент, проделанный в деревне Московская Гора, не получил должного освещения и оценки в нашей советской печати еще и потому, что он не имел широкого распространения на оккупированной врагом территории.
Этот метод организованного сопротивления советских граждан фашистских оккупантам мог найти весьма широкое применение в первые дни фашистской оккупации, когда немцам еще не удалось найти в деревнях осведомителей или насадить таковых за счет пришлых элементов. Подобные мероприятия могли дать блестящие результаты в первые дни, когда еще не было создано немцами административного аппарата, а также и потому, что тогда население еще не приспособилось к режиму оккупантов. В октябре это делать было значительно трудней, а позже и совсем невозможно.
По такому же примеру было организовано ополчение в д. Липовец Холопинического района. Эта группа вначале действовала неплохо, но впоследствии, когда командир этой группы в одной из боевых операций был убит, в деревне, появился предатель и группа прекратила свое существование. Еще хуже получилось в деревне Терешке Лепельского района, где гестапо уже успело насадить своих агентов. Созданная в этой деревне группа от выполнения первого боевого задания отказалась. В Терешки прибыл карательный отряд. Мы на некоторое время потеряли возможность воздействовать на эту группу, а впоследствии возобновлять ее работу было нецелесообразно.
Даже месяцем-двумя раньше, в августе, в начале сентября можно было людей из местного населения большими группами посылать на разрушение линий связей, шоссейных дорог, мостов и т. п.
Оккупанты, как выше указывалось, даже иногда не спрашивали - желают люди того или нет, назначали их старостами, бургомистрами волостей, полициантами и мужики шли и, при соответствующих условиях, подавляющее большинство этих не "спрошенных" впоследствии "входили в с вою роль" и становились предателями своей советской родины.
Почему мы не могли использовать методы принуждения и силой заставить идти и вредить немцам? Фашистские оккупанты не приняли бы потом во внимание, как эти крестьяне добровольно или по принуждению разрушили мост или линию связи. Такие люди безусловно в подавляющем большинстве впоследствии были бы вынуждены вести активную борьбу с оккупантами. Да они и впоследствии всю жизнь были бы благодарны за то, что их поставили на этот путь. Так же, как и те, которых насильно немцы сделали полицейскими, всю жизнь будут проклинать за свою судьбу оккупантов.
В такой войне, в которой враг использовал все - и людей и рабочий скот в одинаковой мере, чтобы волочить впереди свою военную колесницу - нельзя было останавливаться ни перед какими путями и средствами.
Об этом следует вспомнить еще и потому, что много из того, что было тогда у нас, вероятно повторяется в Китае, в Греции и, может быть, и еще где-нибудь, и наш опыт должен помочь там избежать ошибок, вытекающих из нерешительности и из-за неподготовленности.
Если наш советский народ, в том числе часть русского народа, фашистские оккупанты могли использовать безусловно против их подлинного желания, в войне против СССР, то это является весьма показательным и должно учитываться в дальнейшем.
Ведь весь тот сброд, который немцы вовлекли в Р.О.А. и другие антисоветские формирования и сумели использовать в той или иной степени против Советской Армии и против советского государства, безусловно не был классово чуждым элементом нашему социалистическому отечеству.
Это ведь не остатки привилегированных классов капиталистов и помещиков, которым не было иного выхода, как с оружием в руках выступить на борьбу с советским строем против рабочих и крестьян в период первых лет существования Советской власти.
Да и те массы окруженцев, включая политруков, которые на наших глазах разлагались и шли в полицию, или прописываться к немецким комендантам, - разве они при соответствующих условиях не могли бы быть гвардейцами и честно умереть в борьбе со своим исконным врагом? Нужная заблаговременная подготовка и сила во время войны являются решающими факторами воздействия на психологию людей. Необходимо только эту силу решительно использовать в нужном направлении. И сила будет порождать силу, хотя бы тем, что она будет подрывать основу врага, его людские, или экономические ресурсы.
Ведь армия на фронте тоже "когда ни родится - в дело годится". И до сознания на всех в первые дни войны доходило "стоять на смерть и не пропустить дальше врага".
Как много раз приходила мне в голову в тылу врага мысль о том, что наш прекрасный советский народ - соответствует этому определению только тогда, когда он попадает в твердые, но чистые руки прекрасного, хорошо подготовленного волевого командира, умеющего направить эту могучую силу, как тиран в нужном направлении, нанести удар в наиболее слабое место противнику и выиграть сражение.
В этих небольших выводах и рассуждениях я хотел бы достигнуть только одного: - подсказать нашим большим и средним командирам учесть и проанализировать то, что имело место в период Великой Отечественной войны на оккупированной врагом территории.
Поражало меня то, что во время первой немецкой оккупации Белоруссии в 1918 году партизанская борьба разгорелась стихийно и врагу не удалось перетянуть на свою сторону сколько-нибудь значительного количества местного населения. Население саботировало распоряжения оккупантов, нарушало работу его тыла. А после 20 лет существования Советской власти в первые месяцы войны население Белоруссии в целом выполняло указание оккупантов и врагу удалось завербовать большое количество местных жителей и окруженцев в полицию, в низовой административный и насадить свою агентуру. При этом немцы в 1918 году были совсем не такие варвары, какими они стали к началу Великой Отечественной войны.
Почему врагу удалось вербовать советских людей в полицию и даже в войска. Чего никогда не было раньше? Тут ответ очень ясный. Они использовали в своих коварных целях перегибы в коллективизации и вызванный этим голод в начале 30-х годов, использовали беззакония и преступные сталинские репрессии предвоенных лет. Почти в каждой деревне были родственники раскулаченных "подкулачников" и кулаков. Использовали и колхозные "палочки-трудодни" на которые в некоторых колхозах выдавали меньше хлеба, чем нужно человеку на пропитание. Используя страх наказания за попадания в плен, за выполнение указаний оккупантов, за работу на них.
Исторические решения ХХ съезда КПСС сняли с нашего народа тяжелые оковы проклятого, антиленинского культа личности Сталина, который нанес нашей Родине такой огромный вред, который выправить и десятилетиями. Было уничтожено столь много замечательных ленинцев, что трудно восполнить потери. Все мы знаем, что время четырех лет войны мы потеряли меньше генералов, чем их было уничтожено перед войной преступниками сталинскими репрессиями. Перед войной было уничтожено трое первых и действительно настоящих маршалов: (Тухачевский, Егоров, Блюхер), в войне среди маршалов потерь не было. Генеральный штаб был разгромлен не в результате налета вражеской авиации, а в результате желания Сталина убрать свидетелей его "похождений" и вредных последствий его пребывания на фронтах.
На моих глазах уничтожили много умных инженеров-большевиков ленинской закалки, сам я ни один месяц спал в теплом белье, спасаясь ареста и только потому, что мои друзья уже были арестованы. В то время я относил это за счет карьеристов в органах безопасности. Я верил М. И. Калинину когда он при награждении Ежова орденом Ленина сказал, что "Николай Иванович принес в органы безопасности большевицкую партийность", но репрессии усилились и мы все облегченно вздохнули, когда Ежова сменил Берия, который обещал удалить из НКВД карьеристов, и действительно многие арестованные были освобождены. Но после войны опять начали сажать.
Погибли замечательные партизанские командиры Ничипурович, Никитин и другие, а Пономаренко стал членом Президиума, секретарем ЦК, но не только не вступался за репрессированных партизан, а сам зажимал Минское подполье.
Мне много раз приходилось видеть смерть, не раз и был, казалось, в безвыходном положении в тылу врага, но я не боялся смерти. Знал, что если погибну, то с пользой для Родины. Живым не сдамся, а когда в 1938 году спал в теплом белье, то сильно боялся. Боялся потому, что арест означал полную изоляцию, беспомощность, опозоривание и гибель всей семьи. Поэтому трудно переоценить значение ХХ съезда и разгром антипартийной группировки презренных фракционеров.
ХХ съезд нашей партии во много крат увеличил мощь нашей Родины, открыл возможности использования всех сил страны. Теперь не может быть тех уродливых явлений, которые были в минувшей войне. Теперь зрелый командный состав не уничтожается, теперь у врага отрезаны возможности использования советских людей против своей Родины. Теперь никто не спит в теплом белье, никто не умирает с голода.
Вызвало внимание:
1. Украинские полицаи "Шухевича" с осени 42-го года перешли в лес, захватили власть в созданной без них УПА и осели поначалу примерно в том регионе, куда летом 42-го года перешел Линьков. Если предполагать, что вся акция украинских полицаев с уходом в лес - это акция абвера или почти абвера, тогда напрашивется какая-то связь между действиями Линькова и действиями Шухевича.
2. Переход Линькова в регион, часть которого стала ареной действий захваченной Шухевичем УПА, состоялся очень быстро после появления у Линькова связи с центром. Линьков пишет, что сам инициировал этот переход. Но центр, значит, дал санкцию. И Линьков специально осел на Полесье в районе удобном для приземления самолетов с "большой земли". Т.е. имел обширные полномочия и задачи, и был полностью выведен из-под контроля местных партизан, подчиненных ЦШПД. Даже отряд местными жителями старался не пополнять.
3. Перебазирование Линьква на Полесье расширило собственную сеть Разв. Управления на новый регион. В районе Лепеля стал действовать другой отряд РУ. РУ не могло не знать о намерении украинских полицаев в сентябре 42-го года уйти в лес на Полесье. Учитывая, что полицаи смогли единовременно бросить свои "лесные крепости" и собраться к 1.10.42 г. в Лепеле, чтобы отказаться от продолжения "контракта", партизаны их просто выпустили. Выпустить их могли только по решению РУ. Ибо с точки зрения местных интересов партизан уничтожение деморализованных полицаев на марше или по самим лесным гарнизончикам было наиболее логичным.
Напоминает игру абвера и советской разведки или игру абвера и Линькова, точнее игру Линькова против Абвера (полгода без рации, 42-й год - коллапс КА на фронтах, своя игра опытного человека в тылу врага - абсолютно логична, а Центр потом санкционировал ее постфактум и подправил - как предположение). Хотя, конечно, это могла быть и цепь случайностей.
Как косвенный фактор: позднее именно в район Лепеля нацисты привели бригаду русских коллаборантов Гиль-Радионова. Эта бригада вся ушла в лес, сам Гиль-Радионов "слетал" к Сталину, был им награжден, вернулся назад. Его бригада получила наименование "1-й антифашистской" и почти вся погибла по время самой масштабной в истории 2МВ блокады партизан нацистами в 1944г.
Примерно тогда же в сам Лепель перебазировалась из Локоти Брянской области РОНА Каминского. 30 тысяч человек с учетом членов семей и др. гражданских. Свои танки и артиллетрий. Св. 10.000 вооруженных чел. РОНА даже провозгласила в Лепеле что-то типа "Русской республики". РОНА была партизанами почти также успешно разложена. Готовился переход в лес одного из его полков, но был вскрыт контрразведкой то ли нацистов то ли Каминского. Но в целом в лес ушло множество русских коллабрантов, просто не так зрелищно, как Радионов. РОНА сократилась в конце концов тысяч до трех.
Вывод:
Слишком часто в район Лепеля нацисты перебазировали очень важные с политической точки зрения крупные подразделения коллаборантов: Шухевич с его полицаями вконце концов стали командным костяком УПА, Гиль-Радионов, РОНА. Напрашивается предположение: весь период оккупации регион Лепеля находился под непосредственным контролем какой-то из спецслужб нацистов, имевшей возможности политического планирования оккупационной политики на уровне Берлина. Этой спецслужбе противостояла аналогичная советская структура, скорее всего - РУ. Это противостояние и неизбежная у разведчиков-политиков игра начались примерно зимой 42-го года, когда Лыньков находился в этих местах один, полгода и "без связи", хотя до лета 42-го года поблизости действовали "Сурожские ворота - крупный разрыв в линии фронта, через который осущевлялись заброски в тыл врага партизанских групп, и даже проходила мобилизация местной молодежи во фронтовые подразделения КА.
Г. М. ЛИНЬКОВ, Герой Советского Союза
ВОЙНА В ТЫЛУ ВРАГА
Воспоминания о прошлом с выводами на будущее
Москва 1961 г.
Подлинные записки Г.М.Линькова (в рукописи), легендарного партизанского командира.
Не отредактированные и не тронутые цензурой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
Благодаря неудачной выброске только тридцать из пятидесяти пяти человек нашего десантного отряда через месяц собралось в тылу у немцев. Это уже была вторая половина октября. По ночам были крепкие заморозки, подпадал снежок. Время было явно упущено. Наступала зима, у нас не было землянок, не было теплой одежды, запаса продовольствия. Появилась тропа - следы. После крепких морозов болота становились проходимыми для военной техники.
Вокруг горсточки москвичей десантников собралось несколько десятков бойцов-окруженцев. Среди этих людей были прекрасные ребята, но были и такие, которых нужно было закалить в боевых схватках с противником.
К этому времени у нас были неплохие связи с нашими людьми в деревнях. Нас хорошо информировали о намерении немцев, о настроениях местных жителей, снабжали продовольствием.
О массовом выводе людей в лес в двадцатых числах октября, когда уже по ночам были крепкие морозы и выпадал снежок, нечего было и думать.
Немцы знали о выброске нашего десантного отряда. Два человека к ним попали в плен живыми. Они нашли грузовые мешки, в которых наряду с прочим имуществом, боеприпасами, взрывчаткой, была рация с бензиновым движком. Да и поиски людьми своего командира и несколько диверсионных вылазок на шоссе насторожили немцев.
В деревнях появились неизвестные посторонние люди, которые всячески добивались связей с москвичами-десантниками. Там, где этим людям оказывали доверие, появлялись каратели, начинались аресты, расстрелы.
В деревнях ускоренными темпами насаждались тайные полицейские.
Я посоветовался со своими людьми и мы решили испробовать организовать несколько групп народного ополчения. Само понятие - народное ополчение, как известно, означает призыв под ружье граждан, но состоящих на действительной военной службе, но способных носить оружие. Конечно, думать о проведении подобного мероприятия в широких масштабах, не приходилось, а попробовать это в нескольких деревнях, а может быть и в нескольких районах было можно.
К тому же, на зиму нам необходимо было подобрать хотя бы несколько таких деревень, в которых можно было бы пристроить раненого, испечь хлеб, пересушить одежду.
Мы выбрали небольшую деревеньку, еще не обработанную немцами. Местность хорошо позволяла вести наблюдение и в случае необходимости организовать оборону - отойти. Название деревни - Московская Гора также отвечало нашим замыслам.
На рассвете мы въехали в эту деревню, выставили надежное охранение с пулеметами. А вечером собрали общее собрание всех жителей деревни, включая подростков. На собрании комиссар объявил, что прибывшая в деревню войсковая часть является штабной ротой авиадесантного партизанского отряда особого назначения, которой поручено организовать в деревне Московская Гора народное ополчение. Начальник штаба зачитал приказ, примерно такого содержания:
1. В д. Московская Гора для борьбы с фашистскими оккупантами создается группа народного ополчения из мужчин призывного возраста.
2. За выполнение всех приказов командования группа несет ответственность по всем строгостям законов военного времени.
3. Разглашение мероприятий командования и действий ополченцев кем-либо из граждан деревни карается смертной казнью.
Приказ подписали командир, комиссар и начальник штаба авиадесантного партизанского отряда особого назначения.Люди были изумлены таким неожиданным поворотом дела. А один из граждан, сын которого был записан в группу народного ополчения, заявил: " Последние две недели у меня были страшные головные боли и я уже потерял всякую надежду на выздоровление. А вот как прослушал этот приказ, то все как рукой сняло ".
Этот гражданин, по твердому его настоянию, был здесь же зачислен в группу народного ополчения и принимал активное участие в выполнении всех боевых заданий вместе с другими ополченцами.
Через два часа после окончания собрания группа в полном составе выступила на выполнение первого боевого задания по разрушению двух небольших мостов и одного километра линии связи на проселке, по которому передвигались немцы.
Чтобы оценить значение этого небольшого мероприятия, нужно представить себе ту обстановку, в которой целая деревня, вооружившись пилами и топорами, под руководством своего командира, вышла наносить вред фашистским оккупантам. Это действительно были ополченцы. Они не имели совершенно огнестрельного оружия, но выступили всей деревней на выполнение боевого приказа штаба партизанского отряда. И тем самым, раз и навсегда покончить со всяким колебанием и нерешительностью. Для них был открыт путь для борьбы. Они могли двигаться только вперед.
Когда на рассвете командир этой группы Ермакович с гордостью по-военному рапортовал мне об успешном выполнении боевого задания, то я его спросил: - Ну, а себя чувствует твое войско, командир?
- Да, что же, мои войска говорят, что сторожить теперь крепко придется, а то ведь чай мосты-то мы за собой порушили и отступать нам больше нет куда.
Да, Ермакович сказал правду. Отступать этой деревне было некуда. А если бы дошло до сведения немцев, что в этой деревне организовано народное ополчение, а уничтожение мостов (кстати, один из них был подпилен так, что он на второй день обрушился под немецкой автомашиной) и линий связи - это их рук дело, то от этой деревни немцы не оставили бы и одной печной трубы. Но этого не случилось.
Деревня, спаянная общим боевым успехом и коллективной ответственностью, продолжала успешно выполнять боевые задания нашего штаба и зорко вести наблюдение за сохранением военной тайны. Спустя несколько месяцев в хате командира ополченской группы Ермаковича были уничтожены четыре агента гестапо. Всей деревней заметались следы и хоронились трупы гестаповцев. А когда появилась опасность разоблачения этой операции, то по согласованию с нами ополченцы отправили своего первого боевого командира к нам на центральную базу и выбрали из своей среды другого и по указанию штаба поехали и доложили немцам, что "деревне в конце концов удалось установить виновника. Таковым оказался гражданин Ермакович Т. Е., вот только задержать не успели. Преступнику удалось скрыться".
Прибывшие в деревню гестаповцы тщательно обыскали и сожгли хату Ермаковича. Но обыскивать в ней было не чего. Ее обыскивали всей деревней прежде чем заявить в гестапо о "бегстве преступника". Сделано было все так, что гестаповцам и в голову не пришло, как поработали здесь " заявители ". В хате кое-что было " небрежно обронено поспешно удиравшим хозяином ". Во дворе визжал не кормленный кабан и мычала не поенная корова.
Две головы скота были платой за четырех "скотов", нашедших себе гибель в этой хате. Это было то, чем пришлось попользоваться представителям гестапо.
Весной сорок второго года в этой деревне был задержан велосипедист-полицейский, который доставлял важное донесение гестапо из одного района в другой. При задержании полициант оказал сопротивление и был убит ополченцами. Для того, чтобы выгородить хлопцев, через несколько часов было продемонстрировано нападение партизан на Московскую Гору. Таким образом ополченцы снова получили возможность "отличиться" перед гестапо своевременным донесением о налете партизан и о гибели неверного прислужника полицианта.
Оккупантам так и не удалось разведать о том, что эта деревня является партизанской и что там существует боевая группа народных ополченцев. Ответственность за разглашение военной тайны гражданами этой деревни была понята правильно. В Московской горе очень бывали партизаны, но они всячески укрывались от жителей других деревень, случайно оказавшихся в этой деревне. Характерно в этом отношении вели себя дети. Встречая каждый день в своей деревне партизан, они не говорили об этом не только незнакомыми людьми соседних деревень, или окруженцем - разыскивающим партизан, но даже своим ближайшим родственникам, проживающим в других деревнях.
Так ополченская деревня и не была раскрыта немцами. Она уцелела до прихода Советской Армии и пострадала значительно меньше тех, жителей которых вовремя не были организованны и в среде которых удалось гестапо завербовать себе пособников.
Ополченцы вступили затем в ряды Советской Армии. Часть этих прекрасных патриотов своей советской родины дошла до Берлина; возвратившись в свою деревню, они ведут борьбу за высокие колхозные урожаи.
Блестящий эксперимент, проделанный в деревне Московская Гора, не получил должного освещения и оценки в нашей советской печати еще и потому, что он не имел широкого распространения на оккупированной врагом территории.
Этот метод организованного сопротивления советских граждан фашистских оккупантам мог найти весьма широкое применение в первые дни фашистской оккупации, когда немцам еще не удалось найти в деревнях осведомителей или насадить таковых за счет пришлых элементов. Подобные мероприятия могли дать блестящие результаты в первые дни, когда еще не было создано немцами административного аппарата, а также и потому, что тогда население еще не приспособилось к режиму оккупантов. В октябре это делать было значительно трудней, а позже и совсем невозможно.
По такому же примеру было организовано ополчение в д. Липовец Холопинического района. Эта группа вначале действовала неплохо, но впоследствии, когда командир этой группы в одной из боевых операций был убит, в деревне, появился предатель и группа прекратила свое существование. Еще хуже получилось в деревне Терешке Лепельского района, где гестапо уже успело насадить своих агентов. Созданная в этой деревне группа от выполнения первого боевого задания отказалась. В Терешки прибыл карательный отряд. Мы на некоторое время потеряли возможность воздействовать на эту группу, а впоследствии возобновлять ее работу было нецелесообразно.
Даже месяцем-двумя раньше, в августе, в начале сентября можно было людей из местного населения большими группами посылать на разрушение линий связей, шоссейных дорог, мостов и т. п.
Оккупанты, как выше указывалось, даже иногда не спрашивали - желают люди того или нет, назначали их старостами, бургомистрами волостей, полициантами и мужики шли и, при соответствующих условиях, подавляющее большинство этих не "спрошенных" впоследствии "входили в с вою роль" и становились предателями своей советской родины.
Почему мы не могли использовать методы принуждения и силой заставить идти и вредить немцам? Фашистские оккупанты не приняли бы потом во внимание, как эти крестьяне добровольно или по принуждению разрушили мост или линию связи. Такие люди безусловно в подавляющем большинстве впоследствии были бы вынуждены вести активную борьбу с оккупантами. Да они и впоследствии всю жизнь были бы благодарны за то, что их поставили на этот путь. Так же, как и те, которых насильно немцы сделали полицейскими, всю жизнь будут проклинать за свою судьбу оккупантов.
В такой войне, в которой враг использовал все - и людей и рабочий скот в одинаковой мере, чтобы волочить впереди свою военную колесницу - нельзя было останавливаться ни перед какими путями и средствами.
Об этом следует вспомнить еще и потому, что много из того, что было тогда у нас, вероятно повторяется в Китае, в Греции и, может быть, и еще где-нибудь, и наш опыт должен помочь там избежать ошибок, вытекающих из нерешительности и из-за неподготовленности.
Если наш советский народ, в том числе часть русского народа, фашистские оккупанты могли использовать безусловно против их подлинного желания, в войне против СССР, то это является весьма показательным и должно учитываться в дальнейшем.
Ведь весь тот сброд, который немцы вовлекли в Р.О.А. и другие антисоветские формирования и сумели использовать в той или иной степени против Советской Армии и против советского государства, безусловно не был классово чуждым элементом нашему социалистическому отечеству.
Это ведь не остатки привилегированных классов капиталистов и помещиков, которым не было иного выхода, как с оружием в руках выступить на борьбу с советским строем против рабочих и крестьян в период первых лет существования Советской власти.
Да и те массы окруженцев, включая политруков, которые на наших глазах разлагались и шли в полицию, или прописываться к немецким комендантам, - разве они при соответствующих условиях не могли бы быть гвардейцами и честно умереть в борьбе со своим исконным врагом? Нужная заблаговременная подготовка и сила во время войны являются решающими факторами воздействия на психологию людей. Необходимо только эту силу решительно использовать в нужном направлении. И сила будет порождать силу, хотя бы тем, что она будет подрывать основу врага, его людские, или экономические ресурсы.
Ведь армия на фронте тоже "когда ни родится - в дело годится". И до сознания на всех в первые дни войны доходило "стоять на смерть и не пропустить дальше врага".
Как много раз приходила мне в голову в тылу врага мысль о том, что наш прекрасный советский народ - соответствует этому определению только тогда, когда он попадает в твердые, но чистые руки прекрасного, хорошо подготовленного волевого командира, умеющего направить эту могучую силу, как тиран в нужном направлении, нанести удар в наиболее слабое место противнику и выиграть сражение.
В этих небольших выводах и рассуждениях я хотел бы достигнуть только одного: - подсказать нашим большим и средним командирам учесть и проанализировать то, что имело место в период Великой Отечественной войны на оккупированной врагом территории.
Поражало меня то, что во время первой немецкой оккупации Белоруссии в 1918 году партизанская борьба разгорелась стихийно и врагу не удалось перетянуть на свою сторону сколько-нибудь значительного количества местного населения. Население саботировало распоряжения оккупантов, нарушало работу его тыла. А после 20 лет существования Советской власти в первые месяцы войны население Белоруссии в целом выполняло указание оккупантов и врагу удалось завербовать большое количество местных жителей и окруженцев в полицию, в низовой административный и насадить свою агентуру. При этом немцы в 1918 году были совсем не такие варвары, какими они стали к началу Великой Отечественной войны.
Почему врагу удалось вербовать советских людей в полицию и даже в войска. Чего никогда не было раньше? Тут ответ очень ясный. Они использовали в своих коварных целях перегибы в коллективизации и вызванный этим голод в начале 30-х годов, использовали беззакония и преступные сталинские репрессии предвоенных лет. Почти в каждой деревне были родственники раскулаченных "подкулачников" и кулаков. Использовали и колхозные "палочки-трудодни" на которые в некоторых колхозах выдавали меньше хлеба, чем нужно человеку на пропитание. Используя страх наказания за попадания в плен, за выполнение указаний оккупантов, за работу на них.
Исторические решения ХХ съезда КПСС сняли с нашего народа тяжелые оковы проклятого, антиленинского культа личности Сталина, который нанес нашей Родине такой огромный вред, который выправить и десятилетиями. Было уничтожено столь много замечательных ленинцев, что трудно восполнить потери. Все мы знаем, что время четырех лет войны мы потеряли меньше генералов, чем их было уничтожено перед войной преступниками сталинскими репрессиями. Перед войной было уничтожено трое первых и действительно настоящих маршалов: (Тухачевский, Егоров, Блюхер), в войне среди маршалов потерь не было. Генеральный штаб был разгромлен не в результате налета вражеской авиации, а в результате желания Сталина убрать свидетелей его "похождений" и вредных последствий его пребывания на фронтах.
На моих глазах уничтожили много умных инженеров-большевиков ленинской закалки, сам я ни один месяц спал в теплом белье, спасаясь ареста и только потому, что мои друзья уже были арестованы. В то время я относил это за счет карьеристов в органах безопасности. Я верил М. И. Калинину когда он при награждении Ежова орденом Ленина сказал, что "Николай Иванович принес в органы безопасности большевицкую партийность", но репрессии усилились и мы все облегченно вздохнули, когда Ежова сменил Берия, который обещал удалить из НКВД карьеристов, и действительно многие арестованные были освобождены. Но после войны опять начали сажать.
Погибли замечательные партизанские командиры Ничипурович, Никитин и другие, а Пономаренко стал членом Президиума, секретарем ЦК, но не только не вступался за репрессированных партизан, а сам зажимал Минское подполье.
Мне много раз приходилось видеть смерть, не раз и был, казалось, в безвыходном положении в тылу врага, но я не боялся смерти. Знал, что если погибну, то с пользой для Родины. Живым не сдамся, а когда в 1938 году спал в теплом белье, то сильно боялся. Боялся потому, что арест означал полную изоляцию, беспомощность, опозоривание и гибель всей семьи. Поэтому трудно переоценить значение ХХ съезда и разгром антипартийной группировки презренных фракционеров.
ХХ съезд нашей партии во много крат увеличил мощь нашей Родины, открыл возможности использования всех сил страны. Теперь не может быть тех уродливых явлений, которые были в минувшей войне. Теперь зрелый командный состав не уничтожается, теперь у врага отрезаны возможности использования советских людей против своей Родины. Теперь никто не спит в теплом белье, никто не умирает с голода.