*надрывно*
Четвертые сутки в столичном Жан-Жаке
Дают картофан и гнилую треску,
«Охотою» крепкой в зловонной клоаке
Пытаюсь развеять гурмана тоску...
А помните раньше в ка-афешках Волхонки
Бордо с божоле, кок-о-вен и птифур?!
И уиски скотландский двойной перегонки,
Крахмальная скатерть, Ля-Плё гарнитур!
Эльзасский шукрут и фламбе с кальвадо-осом,
Гламур де воляй, эскарго де бургонь!
Шпинат а’ля Рувр и меренги с кокосом,
Ризотто, сальсиччи, в камине огонь...
А ныне, а ныне, - да сгинут тираны! -
Голодная смерть на пороге стоит,
Исчезли навек ароматы каштанов,
Судьба нелегка - катаральный гастрит!
А где-то там лангры и донпериньоны,
Пашот, бешамель и дорблю, наконец.
Дизайнер Голицын, плесни самогону.
Стилист Оболенский, нарежь огурец...
Придумали мы це в Пейсбуке
Дают картофан и гнилую треску,
«Охотою» крепкой в зловонной клоаке
Пытаюсь развеять гурмана тоску...
А помните раньше в ка-афешках Волхонки
Бордо с божоле, кок-о-вен и птифур?!
И уиски скотландский двойной перегонки,
Крахмальная скатерть, Ля-Плё гарнитур!
Эльзасский шукрут и фламбе с кальвадо-осом,
Гламур де воляй, эскарго де бургонь!
Шпинат а’ля Рувр и меренги с кокосом,
Ризотто, сальсиччи, в камине огонь...
А ныне, а ныне, - да сгинут тираны! -
Голодная смерть на пороге стоит,
Исчезли навек ароматы каштанов,
Судьба нелегка - катаральный гастрит!
А где-то там лангры и донпериньоны,
Пашот, бешамель и дорблю, наконец.
Дизайнер Голицын, плесни самогону.
Стилист Оболенский, нарежь огурец...
Придумали мы це в Пейсбуке