Часть четвертая. Глава 46
ГЛАВА 46
МАЙ 1308 ГОДА.
МОНТАЙЮ. НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ.
(Моя бабушка) была в саду и собирала травы для кухни, когда увидела, как Арнот Видаль вышел с двумя мужчинами, Гийомом Отье и Праде Тавернье, из дома Белотов. Потом они долго шли вдоль ограды его сада. Она сказала мне, что Арнот Видаль (…) совершил очень мужественный поступок, поскольку отважился среди белого дня вывести этих людей из того дома, чтобы проводить их в лес…
Показания Жоана Пеллисье перед инквизитором Жаком Фурнье (1323 год).
Было прекрасное весеннее утро. Уже зазеленели луга, а на оградах, кустах боярышника и шиповника, появились первые цветы. Скоро придет время ограждать луга от скота, чтобы тот не приходил туда пастись. Время оставлять траву наливаться соками и засеивать зерном маленькие поля. Наступило время ночных бдений, и юных пастухов часто сурово упрекали за лень и нерадивость. В этот час дня мальчики как раз пасли небольшую отару овец на неогражденных землях вокруг деревни. В конце мая они начнут ходить на высокие пастбища возле трёх пиков, где им часто придётся проводить ночи, далеко от дома, вместе с пастушескими собаками, лабритами и пату. Этим утром пастушки из Монтайю поднимались наверх между садовых оград к зеленым долинам, по длинным дорогам, ведущим из деревни в горы. Они обменивались свистами, смешками, иногда кидая друг в друга камешки.
Десятилетний Жоан Маури шёл вместе с ними, держа за руку младшего брата Арнота. Под урочищем Гасей, на лугу своего отца, он уселся посреди овец и играющих ягнят, стругал палку и иногда поглядывал на товарищей, разбежавшихся по лугу. Возле него, на лугу Гийома Форта, бродил высокий Жоан Пеллисье, почти взрослый парень - его подбородок уже покрывал черный пушок. С другой стороны дороги, на лугу Раймонда Марти сидел и ужасно скучал Пейре Бейль. Неподалеку от них бегал взволнованный Жоан Марти и звал других мальчиков, показывая на небо, где парили два орла, пока они не исчезли из виду, скрывшись за скалой Керкурт. Когда же пастушки вновь опустили головы, они услышали на этот раз крик Пейре Бейля. Он звал всех остальных. Идите сюда, быстро, смотрите! солдаты! Со своего луга, расположенного на другой стороне дороги, мальчик увидал сверху то, что его товарищи не могли видеть из глубины урочища.
Солдаты!
В деревне, в доме Маури, Гильельма и Бернат готовились к скорому отбытию, назначенному на вечер этого дня. Бернат положил на самое дно котомки, между аккуратно сложенной рубахой и выпеченным Азалаис хлебом, кожаный футляр с письмом доброго человека Гийома из Акса, которое тот написал своему брату, Старшему, Пейре из Акса, а также всем остальным братьям, несущим подпольное служение в Тулузен и Альбижуа. Гильельма взяла у матери иглу и принялась чинить штаны, порванные во время путешествия. Когда раздались крики, они не успели ни одеться, ни собраться. «Солдаты!»
Гийом Маури вбежал в дом:
- Они несут штандарт де Фуа. Они из гарнизона Лордата, с кастеляном во главе. Они уже возле замка, скоро будут здесь, говорят, что они собираются обыскивать все дома. Они приближаются. Бегите немедленно.
Перепуганная Азалаис открыла маленькую дверцу с той стороны фоганьи, что примыкала к овчарне. Гильельма схватила свой камзол, Бернат тянул ее за руку, они кинулись наружу. Она подумала, что они забыли плащи, но это было не так уж важно. Им они были не очень нужны, приближалось лето. «Добрые люди!» - закричал Бернат. Нужно было спасать добрых людей, которые прятались у Раймонда Белота.
- Не беспокойтесь, - быстро сказал Гийом Маури, выглядывая из-за стога соломы, освещенного ярким солнцем. - Этим уже занялся Арнот Видаль. Бегите к урочищу Фруад. С ними всё будет хорошо, они там с вами встретятся.
Урочище Фруад, открытое к северу, над Гасей - Гильельма хорошо знала это место. Она также знала тайную дорогу туда, и могла показать ее. Теперь она вела Берната. Они проскользнули, пригнувшись, вдоль длинных садовых оград, по окраине деревни, и медленно спустились с другой стороны холма, не забывая укрываться за кустами. Из Монтайю раздались громкие голоса, резкие и отрывистые возгласы, а потом послышались крики и плач. Миновав овины, они было повернули к террасам, оставив по правую руку ущелье Пишака, как тут Гильельма и сама не удержалась от вскрика. Прямо перед ними стоял какой-то высокий и крупный человек, перегораживая им путь.
- Ты кто, юноша или девица? И куда это вы так спешите, вы двое?
Это был графский солдат. Очевидно, вокруг деревни и по всему откосу расставили солдат, чтобы перекрыть дороги, пока не будут обысканы все дома. Хотя этот человек был вооружен и имел военную сноровку, Гильельма была поражена молниеносной реакцией Берната, который поднял с земли большой камень и швырнул его в солдата. Тот, пораженный в голову, упал наземь, а Бернат опять схватил Гильельму за руку и рванул ее, скрываясь за ближайшей оградой. Они побежали в сторону гор. Теперь они пробирались по руслу ручья, камни летели у них из-под ног. Над лесом Гасей Гильельма схватила Берната за рукав, быстро оглядевшись вокруг. Они остановились отдышаться. Но снова надо было бежать, снова подниматься вверх, прячась за скалами, скрывавшими их из вида деревни. Она показывала ему направление. Они бежали, пока хватало дыхания, пока, наконец, не упали в тенистые объятия урочища Фруад.
В это время пастушки в урочище Гасей, боясь даже пошевелиться, увидели, как по дороге, поднимающейся из Монтайю, приближаются трое мужчин. Они шли решительным и быстрым шагом. Жоан Пеллисье приблизился к дороге и узнал Арнота Видаля, который, проходя мимо Пейре Бейля, поздоровался с ним, как ни в чём ни бывало. Жоан Пеллисье тоже машинально поздоровался, не отрывая глаз от двух следовавших за ним мужчин. Те выглядели как лесорубы, но он не мог их узнать. Они были одеты в широкие коричневые баландраны, которые, развеваясь, приоткрывали взгляду их зеленые и голубые одежды. Они были не очень молоды, эти лесорубы, но шли твердой поступью и несли топоры на плечах. Лицо одного из них, когда полы его капюшона приподнялись, выглядело загорелым и насупленным. Лица другого не было видно, разве что красивую, начинающую седеть бородку и кончик носа. Они перепрыгнули межевую стену, пересекли луг Белотов, поднялись по лугу, охраняемому Жоаном Марти, поздоровались и с ним, и пошли по направлению к урочищу Фруад. Жоан Маури замер на месте и, всё еще держа за руку маленького брата, с облегчением вздохнул. Он хорошо знал этих двоих. Он часто видел их у себя дома, в обществе отца или брата Гийома. Он знал обоих добрых людей.
Вот уже Арнот Видаль и его спутники исчезли в лесу Гасей. Тогда юные пастухи молча сбились в кучку поближе друг к другу. Жоан Марти перепрыгнул межевую стенку. Они стояли группками, украдкой бросая друг на друга взгляды, и молчали, напуганные этими событиями, о которых они не осмеливались ни говорить, ни слушать. Но маленький Арнот Маури, худенький белобрысый мальчик, стал спрашивать, когда же они вернутся в деревню, ведь уже минул полдень и ему хочется кушать. Но что происходит там внизу?
- Никто не будет нас искать, - сказал Пейре Бейль, - но мы должны дождаться вечера, чтобы вернуться с овцами домой. Возможно, солдаты уйдут, так и не встретившись с нами…
Сверху, позади них, появился Арнот Видаль. Он вышел из леса Гасей один, с толстым буковым стволом на плече, в который глубоко вогнал свой топор. Он спускался с гор с непринужденностью дровосека, ушедшего в лес на заре и возвращавшегося оттуда к обеду. Его лицо было хмурым. Пейре Бэйль и Жоан Марти закричали ему:
- А те дровосеки? Они, наверное, из Лавеланет! Мы их здесь не видели…
- Конечно, - ответил Арнот Видаль, улыбаясь. - Это дровосеки с низины…
Он подошел к мальчикам.
- Что нам делать, Арнот? - спросил Пейре Бэйль.
- Оставайтесь здесь, мальцы, сидите тихо и ждите вечера. В деревне никто о вас не спрашивал. Вы ничем не рискуете. Это не вас ищут. Ваше дело - пасти овец ваших отцов, и никто вас ни в чем укорять не будет. Но вам не стоит ничего никому говорить о дровосеках…
Над ними, высоко, на склоне горы, под укрытием деревьев, буков и черных елей, войдя в урочище Фруад, оба добрых человека, наконец, перевели дыхание. Ничего не было слышно, только доносилось одинокое пение дрозда да свист ветра.
- Велико мужество и хладнокровие Арнота, - сказал Бернат, - вы смогли среди бела дня выйти из Монтайю, выскользнуть из-под носа солдат - я бы никогда не поверил, что такое возможно!
- Но на лугу одного стражника мы таки встретили! - сурово воскликнул Андрю из Праде. - Он лежал поперек дороги, сразу возле садов… Арнот Видаль оттащил его вниз, к подножию скалы, к обочине…
- Он не был мертв, - вмешался Гийом из Акса, сверля Берната своим синим, очень пронзительным взглядом. - Я склонился к его груди и прислушался. Он дышал. Его очень сильно ударили…
Бернат отважно выдержал взгляд человека Божьего.
- Я не мог рассчитать силу удара. Только так мы смогли пройти. И только поэтому и вы смогли пройти… Но я испытываю большое облегчение от того, что он не умер. Какое ужасное зло охватило людей из Фуа, раз они теперь получают приказы прямо от инквизитора Каркассона!
- Да, я видел эти мрачные фигуры рядом с Арнотом дю Пеш, кастеляном Лордата, который и командовал всем парадом, - вздохнул добрый человек Гийом из Акса, - эмиссары Монсеньора Жоффре д’Абли. Храни Бог Церковь и ее добрых верующих…
- Добрые христиане, вам нужно теперь хоть немного отдохнуть, - сказал, помолчав немного, Бернат. - Здесь, в этом укрытии, нам ничего не угрожает. Рядом - хороший источник под Балагес, а в моей котомке есть хлеб. Мы уйдем завтра утром, когда Арнот Видаль подаст нам сигнал, что дорога свободна. Мы сделаем всё, чтобы увести вас на север, покинуть горы и обойти Сабартес.
Тогда заговорила Гильельма, очень ясным и удивительно твердым голосом.
- Я знаю, где пройти, - сказала она. Все трое мужчин уставились на нее. Она откинула капюшон, открыв лицо в ореоле взвихренных остриженных кудрей, ее глаза сияли. - Мы повернем на Балагес, - объясняла она, показывая на золотящиеся под солнцем вершины гор. - Обойдем скалу Керкурт, а потом спустимся через перевал дель Тей. Потом мы пойдем через Жебец и попадем прямо на Ниорт де Саулт. А уже из Саулт можно идти любой дорогой…
На следующее утро, в первые часы после рассвета, шел холодный дождик. Арнот Видаль, взяв топор, снова поднялся в горы рубить лес. В это время пастушки из Монтайю опять устроились с овцами на лугах возле урочища Гасей, и вскоре увидели, как он возвращается в деревню, неся, как и намедни, большое буковое бревно на плече и держа топор в руке, а еще два топора были у него за поясом.
Наверху, в урочище Фруад, он вручил четырем беглецам, жавшимся у небольшого костерка на краю леса, большой круглый хлеб и флягу вина.
- Солдаты ушли вместе с арестованными. - По серданьскому тракту, но в направлении Лордата. Для вас дорога свободна. - Потом он повернулся к Гильельме и протянул ей два плаща, которые они оставили в поспешном бегстве вчера в Монтайю. - Вам теперь будет теплее. Твои родители передают вам обоим свое благословение. С ними ничего плохого не случилось. Солдаты едва бросили взгляд на ваш дом, когда проходили мимо. Это не на Раймонда Маури донесли…
И храбрый Арнот стал рассказывать им об облаве и операции «зачистки» на плато д’Айю. Деревню Праде постигла та же участь. Солдаты, возглавляемые кастеляном и прислужниками Инквизиции, явно пользовались чьими-то очень точными донесениями. Они искали именно двоих добрых людей. Обыскали и разгромили весь дом Белотов. Его самого, Арнота Видаля, когда он вернулся из лесу, тоже допросили, но очень быстро. Он также видел, что раненый стражник жаловался на сильные головные боли и заявил, что видел двоих юношей, один из которых был совсем безусым, направлявшихся через Праде в сторону Акса по дороге на ущелье Пишака - слава Богу, он навел их на ложный след. Тем временем, в Монтайю по подозрению в ереси были арестованы Гийом Бенет и Бернат д’Эн Риба, родственники разыскиваемых добрых людей; а также Раймонд Капелле, Бернат Юлия и Гильельма Маурс. Вместе с несколькими несчастными, арестованными в Праде, их закрыли под замком в графском замке, а солдаты из Лордата и их кастелян целый день пили-гуляли с гарнизоном и кастеляном из Монтайю. А может быть, с ними были и эти мрачные рожи из Инквизиции. Утром, когда Арнот уходил в лес, он видел, как по направлению к Лордату уходит печальный конвой узников, понукаемый злобными охранниками. В какую зловещую игру играют люди графа? Скорее всего, несчастных отведут в Фуа, а возможно, и прямо в Каркассон, в застенки этого ужасного города. Для допросов Инквизиции.
- Когда я проходил мимо дома Пеллисье, - продолжал Арнот Видаль, - я перекинулся парой слов с бабушкой Пеллисье, которая как раз воспитывала своего внука, юного Жоана. Он сейчас пасет свою отару возле Гасей. Ржали кони, шумно фыркая и стуча копытами перед замком, жаловались и стенали несчастные женщины, разлучаясь с мужьями, и эта бедная старуха тоже чуть не плакала. И она говорила очень громко, совершенно не боясь, что ее кто-то услышит, наверное, для того, чтобы ее внук хорошо ее понял. Честно говоря, я ею восхищаюсь. Она во всеуслышание говорила, что это ужасная несправедливость арестовывать тех, кто защищает добрых людей. И те, кого называют еретиками - лучшие христиане, чем Римские попы. Они не лгут, они никого не осуждают на смерть, они не прикасаются к женщинам и не отбирают хлеб у бедняков…
- Вот истинная добрая верующая, - наставительно сказал Андрю из Праде, и отряхнул с себя холодные капли дождя, - она ведь тетя бедной Гильельмы Маурс, которую они арестовали…
- Она также говорила, она почти кричала, - продолжал Арнот Видаль, - она кричала, что эти двое людей, которых с таким злобным рвением разыскивали солдаты, не бандиты, а очень хорошие люди, которые никогда никому не причинили зла. Люди известные и уважаемые. Один из них, Гийом Отье, муж Гайларды Бенет и деверь Гийома Бенета, арестованного вчера, а другой, Андрю Тавернье, деверь Берната д’Эн Риба, которого тоже арестовали. Они же не бандиты, наши добрые люди! - кричала бедная старуха. Я едва уболтал ее, чтобы она говорила потише.
Они же не бандиты, наши добрые люди…