Часть четвертая. Глава 44
ГЛАВА 44
САБАРТЕС, АПРЕЛЬ 1308 ГОДА.
САВЕРДЕН, ТАРАСКОН, АКС.
Пейре Маури… спросил меня, правда ли, что я сын Себелии Бэйль. Я ответил ему, что да, правда, и тогда он сказал мне: «Ты - сын самой честной и достойной женщины», и добавил также, что он хотел бы быть там, где находится душа моей матери, потому что она была лучшей из женщин, и так тверда в вере, как никто другой.
Показания Арнота Сикре из Акса перед инквизитором Жаком Фурнье (1321 год).
В одежде мальчика, практичной и более удобной, Гильельма чувствовала себя, как на крыльях. Так ходить намного лучше, говорила она, потому что ноги не путаются в юбках. Их путешествие было веселым. Это удивительное ощущение свободы, когда ничто не сковывало ноги, наполняло Гильельму радостным восхищением. Ей хотелось, чтобы путь этот никогда не кончался. Горы, мир ее детства, становились все ближе. Это была ее страна, и туда она вела Берната. Возможно, Несчастье и сможет нанести по ним удар, но это будет потом. А сейчас жизнь казалась ей бесконечной, трепетной, как новорожденная весна… и, казалось ей, конец может оказаться не таким уж плохим.
Они старались, где только можно, избегать бургад и больших дорог, опасаясь ненужных встреч, особенно со стражей, городской охраной или дозорными. Что, если им покажется подозрительным, как низко Гильельма опускает свой капюшон, дабы скрыть волосы? Бернату были хорошо известны все дороги до самого Лантарес. А потом добрые верующие указывали им путь. Они разувались и закатывали штаны до колен, чтобы переходить вброд реки. Иногда она брызгала на него водой и разражалась хохотом.
- Смейся громче, Гильельма, - говаривал ей на это Бернат. - Мой младший брат не должен смеяться, как девчонка!
Гильельма все лучше узнавала Берната и понимала: вот истинный друг, данный ей для утехи ее души, чтобы они вместе достигли врат Царствия. Таким он стоял перед нею, бывало, в свете утра, худощавый и смуглый, с резкими чертами лица и горящим взглядом. И он всегда хохотал от души, когда Гильельма пыталась подражать его широкому шагу.
Капюшон Гильельмы постепенно становился их главной проблемой. Вечно скрытое лицо было самым слабым местом ее маскарада. Юноша, которого она изображала, должен был быть свободен в движениях, ходить с непокрытой головой, а не скрывать волосы от любопытных взглядов. Поэтому, как только они попали в Саверден, в дом нотариуса Гийома Уго, то сразу же приняли решение и осуществили его. Орудуя хорошо отточенными ножницами для стрижки густой овечьей шерсти, хозяйка дома, дама Аструга, сама остригла длинные волосы Гильельмы, а потом красиво подровняла их, чтобы они падали на хрупкие плечи, открывая тонкую шею. Бернат с напряженным лицом следил за каждым жестом дамы Аструги, молча оплакивая такую потерю. Какое-то время он оставался недвижим, но потом его лицо просветлело:
- А ты похожа теперь на своего младшего брата Жоана! - воскликнул он.
Супружеская пара нотариусов смотрела на результат и качала головами. Теперь подпольные путешественники выглядели совсем как двое товарищей - первый, мужчина с довольно длинными волосами, завязанными в узел по пастушескому обычаю. А второй - который раньше был женщиной - стал его младшим братом Гийомом, очаровательным отроком с безусым еще лицом и детским голосом, острым птичьим профилем и решительным взглядом, бесстрашно глядящим на мир.
- Очень хорошо, - сказала дама Аструга, - теперь, Гильельма, вас никто не разоблачит. Вы прекрасно сойдете за юного мальчика. Но еще более удивительно то, что между Вами и Вашим мужем и в самом деле существует некоторое сходство. Вы оба в чем-то выглядите как настоящие братья…
Племянник Мессера Пейре Отье стоял, покусывая губу, и улыбался, глядя на обоих молодых людей. Сколько их, таких, он сам, Мэтр Гийом Уго, видел в своем благородном доме, скольких принимал, кормил, разведывал для них обстановку, указывал безопасные дороги - тайным посланцам, беженцам и путешественникам, подпольным агентам и добрым людям, приходящим ночью. Прежде всего, конечно же, он помогал своим дядьям, господам Пейре и Гийому из Акса, и кузену Жауму. А также и другим своим кузенам и кузинам, добрым верующим, которых он встречал и провожал на дорогах изгнания в Тулузен или в Гасконь, Матьюде и Гильельме, дочерям доброго человека Пейре, которые возвращались в Ломбардию со своими мужьями и детьми. Он давал им лошадей и вьючных животных. Деньги и документы. И сегодня снова он кормит, принимает и провожает этих двоих. Эту пару добрых верующих, беглецов из-за ереси, которые вновь пытаются установить связь между Тулузен и Сабартес, хотя он и видит, что дни Церкви сочтены. Он больше не верит в успех, он, нотариус и племянник нотариуса. Нет, сам он не может предать веру своей семьи. Но он больше ни на что не надеется.
- Клещи сжимаются, - сказал он, обращаясь к Бернату. - Лучше было бы, чтобы вы объяснили моему дяде, доброму христианину Пейре из Акса, если вам еще посчастливится увидеть его, что вся наша семья в Сабартес отныне стала объектом гонений. Буквально всех наших родственников вызвали на допросы: моего дядю Раймонда Отье, брата добрых людей, который остался в Аксе; моих кузенов, нотариусов из Тараскона, Жерота и Гийома де Роде, сыновей моей бедной тети Раймонды Отье; Бланшу, жену Гийома де Роде; а также обеих несчастных жен добрых людей - Азалаис, жену моего дяди Пейре, и Гайларду, жену моего дяди Гийома. Вся наша родня получила вызовы явиться в Фуа или Памье и поступить в распоряжение помощников инквизитора Каркассона. Как смогут они уберечься от допросов? Нас самих предупредил обо всем этом мой кузен Раймонд де Роде - он сам доминиканский монах в монастыре в Памье, но всегда помогает нам, чем может. Увы, ему самому не удалось отвертеться. Возможно, моим самым младшим кузенам еще и повезет бежать в Гасконь или Италию, но для него это уже слишком поздно. Кроме того, я не знаю, что с моим дядей, добрым человеком Гийомом Отье. Может, если вы будете в Ларнат, вам удастся поговорить с ним? Мне кажется, что скоро всем добрым верующим, одному за другим, придет вызов явиться перед помощниками Жоффре д’Абли…
Бернат нахмурился и помрачнел. Ужасная реальность, о которой он не знал, пребывая в безопасном убежище в Фергюс, и путешествуя все эти дни с Гильельмой, потрясла его.
- Мессер Пейре Отье очень обеспокоен последствиями крупной операции, совместно предпринятой обоими инквизиторами в этой земле, - сказал он. - Бернард Ги начал серьезно прочесывать Тулузэ, закончив свои расследования в Лаурагэ, скоординированные с его коллегой из Каркассона. Значит, здесь, в Сабартес, граф де Фуа больше не хочет нас защищать?
- Увы, друг мой, - печально ответил нотариус. - Времена графа Роже-Берната давно миновали. Нынешний граф Гастон очень заботится о благоволении курии Римской, поскольку хочет добиться наследства, претендуя на Беарн, и выиграть спор по этому поводу с графом Арманьяком. Он начал переговоры с папой и всячески будет искать его расположения и поддержки. Он не будет реагировать ни на какие действия, предпринимаемые против нас. Что мы теперь значим для него, графа? Что для него теперь значит даже то, что большая часть его знати в Сабартес придерживается нашей доброй веры? Я уверен, что Инквизиция уже просочилась в графский замок и дергает там за ниточки…
- Значит, теперь Несчастье ринется на наши бедные хижины! - воскликнула Гильельма.
В Тараскон на Арьеже они попали ночью и постучались в двери Арнота Пикье. Он сразу же понял, кто они такие. Хозяин быстро впустил их с озабоченным видом. Его домом управляла молодая жена, смешливая блондинка, которая сразу же оценила, что Бернат выглядит несравнимо моложе и соблазнительнее ее старого мужа, и стала бросать на него красноречивые взгляды. Однако, в этой маленькой темной фоганье, где слышался неумолчный и постоянный шум реки, атмосфера вовсе не располагала к веселью. Арнот вздыхал. Бернат, видевшийся с ним два года назад, был удивлен.
- Раймонда - моя новая жена, - объяснил старый ремесленник. - Моя бедная Матьюда, которую ты знал, достигла счастливого конца в прошлом году, получив его из рук Мессера Гийома Отье. Раймонда также добрая верующая: она из семьи Марти, тех, что из Жюнак. Сестра юного доброго человека Арнота Марти, который, как я знаю, находится сейчас в Лаурагэ. А что это за милый юноша с тобой?
Гильельма опустила свой капюшон, представ перед взглядами присутствующих со своим личиком андрогина, и равнодушно взирая на красавицу Раймонду.
- Это моя жена Гильельма, - просто сказал Бернат. - Она тоже добрая верующая, из семьи добрых верующих…
- Ну, конечно же! - воскликнул Арнот Пикьер, - Это же Гильельма, дочь Эн Маури из Монтайю. Так, значит, это с тобой она сбежала?
Они не смогли провести ночь в доме у ремесленника. Было видно, что Арнот Пикье очень боится. Он отвел обоих путешественников в овин, возле которого начиналась безопасная дорога на Викдессус, недалеко от городских ворот.
- Сможем ли мы выйти? - спросил Бернат. - Не наткнемся ли мы на стражу у входа, или она совершает обход замка?
- Я покажу вам тайный ход, - сказал Арнот Пикьер. - Между двумя охраняемыми башнями. Графский кастелян, Мэтр Арнот Сикре, очень гневается на добрых верующих. У него личные счеты с нашей Церковью, и он повсюду заявляет, что Церковь отняла у него жену, На Себелию. Но стражники нашего города, каждый по своим личным причинам, предпочитают закрывать на все глаза, если, само собой, их сержанта нет поблизости… Но в любом случае, завтра вы не сможете пройти ни через Ларнат, ни через Миглос, ни через Буан. Возможно, сейчас на дорогах посты стражи, а это очень опасно для вас. Кроме того, никто не отважится ни принять, ни приютить вас. Владелец этих мест Фелип де Ларнат, его мать, и вся семья Изаура получили вызовы к помощникам инквизитора Жоффре д’Абли. Они этими днями должны явиться в Фуа. Говорят, что эти помощники приедут с вооруженным эскортом, чтобы привести тех, кто не явится сам…
- Завтра, - чуть позже сказал Бернат, лежа рядом с Гильельмой на соломе в маленьком овине под двумя плащами и ероша пальцами густые, коротко стриженые волосы молодой женщины, - завтра мы пойдем прямой дорогой в Акс, не заходя в Ларнат… Добрая Себелия Бэйль, вне всякого сомнения, не побоится ни принять нас, ни сообщить нам всю нужную информацию. У нее одной больше мужества, чем у всех верующих мужчин Тараскона!
И когда молодые люди, наконец, уснули, пара сов, испуганных звуками, доносившимися из овина, снова принялась за свою прерванную любовную песнь.
Идя по дороге карнизов, огибающей массив Таб, глядя с высоты на долину Арьежа, Бернат и Гильельма прекрасно видели с высоты охранные посты графа де Фуа, пещерные укрепления Буана, мосты и броды через реку. Приближаться к деревням или проходить через них было слишком рискованно. В это время, когда всюду таилась Инквизиция, царило повсеместное подозрение к чужим, пришельцам. Именно в такой ситуации им очень пригодилась помошь Гильельмы. Она знала, какими лугами и полями, какими тайными тропками обойти сомнительные дома и выйти к более благородным соседям. Однажды, возле Сенконака, они внезапно столкнулись на дороге лоб в лоб с двумя мужчинами с вилами, и вынуждены были поздороваться с ними. Гильельма окликнула их с таким характерным для Монтайю акцентом, что те пошли своей дорогой, даже не глянув на двух прохожих, и пробурчав себе в бороду «Добрый день». К середине дня оба путешественника вынуждены были еще более удлинить себе дорогу и пойти через Аксиат, чтобы обогнуть внушительную крепость Лордат, где находился укрепленный гарнизон графа де Фуа.
Утро застало их в гроте на скале де Квие проблесками удивительного весеннего света, хотя стоял еще довольно ощутимый холод. Охряные громады массива Таб все еще оставались в тени, но вершины уже таяли в весенней голубизне. Среди голосов птиц, приветствовавших это раннее утро своим пением, Гильельма распознала трель соловья. Далеко, почти на горизонте, виднелись дымки деревень на карнизах. А потом свет стал потихоньку рассеивать молочно-белый туман в глубине долины.
- Как этот мир может казаться таким ласковым, таким невинным, а таить в себе столько угроз? - громко удивилась Гильельма, останавливаясь перед усыпанным цветами кустом боярышника. Не ответив, ее друг и возлюбленный откинул со лба черные пряди волос, упавшие ему на глаза, снял с плеча флягу с водой, протянул ей. И пока она пила, он стал быстро говорить:
- Не переживай, мы же знаем, что нет ничего истинного, кроме иного мира, Гильельма. Просто иногда мы и здесь можем увидеть сходство с настоящим…
Она улыбнулась, протянула руку к Бернату и отдала ему флягу.
Чтобы добраться от Тараскона до Кассу по горам, им понадобился длинный день пути, утомительный и еще более изнурительный из-за разницы высот, но Гильельма воспринимала это путешествие, как настоящее возвращение домой. Особенно когда постепенно перед ней возникали в голубой короне снегов знакомые очертания вершин Андорры и дю Паллар, все выше поднимаясь над склонами, хранившими свой красноватый свет даже в самые морозные зимы. Ночью, краем леса, они пришли в Кассу, и там заночевали у одной старухи, родственницы Маури, которая приняла их с тайной радостью и, зная, чем рискует, даже не задавала им лишних вопросов. После полудня на следующий день они осторожно поднялись на Тиньяк, чтобы избежать дороги через ущелье Мармар, куда прибыло подкрепление солдат из гарнизона Акса. Когда они одолели перевал Шиуля, прозрачное солнце уже золотило верхушки гор до самого горизонта, освещая и Зуб Орлю, указующий на Доннезан, и гору Валиер, доминировавшую над далеким Кузеран, и громаду массива Таб за их спинами.
- Едва ли даже ты лучше меня знаешь более прямой спуск к Аксу, - смеясь, сказал Бернат. - Я знаю, что есть проход через Аcаладор, вполне безопасный, и я знаю, как им идти. Мы уже так ходили - еще не прошло и двух лет. Твой брат Пейре, добрый человек Фелип и я. На Себелия, из Акса, посоветовала нам подняться в Монтайю именно этой быстрой дорогой, чтобы убедить твоего отца дать нам возможность вырвать тебя из рук твоего злого мужа…
- Если Бог так захочет, мой отец так же быстро найдет достаточно причин, чтобы закрыть глаза и на нас с тобой, - кротко ответила Гильельма, - я же хотела бы поблагодарить госпожу Себелию Бэйль.
- Да я тоже получила вызов к инквизитору, - сказала с усталой улыбкой добрая Себелия. - Приходской священник Акса демонстративно пришел с этим известием к дверям моего дома с двумя почтенными горожанами, долженствующими быть свидетелями этого акта, а еще объявил об этом во время мессы. Я даже не знаю, как быть. Если инквизитор просто сопоставит два показания по моему поводу, у меня не останется ни едного шанса. Возможно, мне придется бежать к сестре, которая замужем в Андорре…
Когда Гильельма и Бернат пришли сюда глубокой ночью, то даже не знали, стучаться ли в дверь. Они были беглецами, а На Себелия была под подозрением. Бернат рискнул постучаться один, Гильельма в это время пряталась в потайном месте. Когда она увидела, что дорога безопасна, что за домом никто не следит, что хозяйка дома свободна и сказала все необходимые пароли и отзывы, то присоединилась к Бернату. Конечно же, ни в интересах дамы, ни в их собственных интересах не было задерживаться у нее надолго.
- Как там наши добрые люди? - переспросила дама. - Сейчас они бежали из долины, которую методически прочесывает Инквизиция. Они нашли приют на плато д’Айю. Твой отец, Гильельма, теперь почти все время помогает им или сопровождает их, как и твой брат Гийом. Теперь я сделаю все возможное, чтобы помочь вам встретиться с добрым Гийомом Маури…
Себелия Бэйль мягко улыбалась, в ее очень ясных глазах блистали лукавые искорки. Гильельма была восхищена и поражена светлой и глубокой красотой дамы. «Вокруг нее словно распространяется ореол добра», - говорил о ней Пейре Маури. Эта женщина обладала исключительной добротой, и это выражалось в окутывающем ее простом и радостном настрое. Именно из-за этой безмятежной доброты, которой лучилось ее лицо, оно выглядело еще очень молодым, хотя на нем уже видны были морщинки, а губы в улыбке, казалось, слегка дрожали.
- Ночь на исходе, - ласково продолжала дама. - Скоро не замедлит явиться Гийом, и будет ждать у входа на большую лестницу водной лечебницы. Он будет вместе с добрым человеком Андрю де Праде, который сейчас находится в Меренах у одного верующего, у которого умирает старая мать. Но еще затемно Гийом отправится вместе с ним в Праде, а потом в Комюс. Думаю, что вы не были бы против пройтись в их компании до Монтайю? А пока что тебе стоило бы немного прилечь поспать, Гильельма, если ты хочешь, чтобы твои ноги еще имели силы нести тебя прямо к твоему отцу…