Сарацинские города. Часть 1. Глава 9
ГЛАВА 9
ПЕЙРЕ МАУРИ - ПЛАНА-ДЕ-ЛА-СЕНЬЯ, ВЕСНА 1315 ГОДА
Я сказал ему: «Пейре, неужели ты будешь вечно следовать этим дурным путем?Люди уже знают, что Гийом Белибаст, которого ты называешь своим кузеном, принадлежит к плохой религии… Хорошо, что мы не у себя на родине, но всегда может настать день, когда кто-нибудь явится оттуда, и узнают, что вы, Белибаст и ты, - еретики. Тебя вместе с ним арестуют и начнут сжимать клещами». Услышав это, Пейре заулыбался.
Показания Гийома Маурса перед Жаком Фурнье, октябрь 1321 года
Гийом Маурс вернулся из Тортозы взбешенный, незадолго перед шестью часами, в полдень. Он явно хотел поговорить со мной, и нервничал, видя, что мои руки и внимание заняты вовсе не им - я как раз учил нескольких мудехарских пастухов вязать из пеньковых веревок хитроумные узлы, который мой отец, ткач из Монтайю, учил меня вязать из нитей вычесанной шерсти. Меня смешило нетерпение друга, но, в конце концов, я и сам стал переживать, видя его озабоченную физиономию, и вышел из загона для скота. Мы вместе отошли на несколько шагов. Я помог ему втащить в большой летник мешок с провизией, который он принес от жителя Тортозы, у которого мы там снимали комнату. По небу кружили стаи птиц, огромные перелетные стаи, прибывшие с юга. Мягко повевал ветерок. Скоро и мы пойдем на север, а за нами поползет огромная змея из овечих спин. Но мы отстанем от птиц, которые перелетят через горы. Мы останемся по эту сторону границы, на высотах. Я потянулся.
- Весна пришла, Гийом!
Но его лицо оставалось хмурым и беспокойным:
- Все это плохо кончится, я тебе говорю!
Что плохо кончится? Гийом Белибаст приходил к нам на два или три дня, чтобы закончить работу сезонного пастуха на зимний период. А сегодня сюда на пастбища приходил Пейре Изаура, младший брат Раймонда, чтобы увидеться со мной. Он передавал мне привет от доброго человека Раймонда из Тулузы, который собирается вскоре покинуть Праде. Он говорил мне, что за последние месяцы стал чаще встречать моего младшего брата Жоана, который пас овец Пейре Ильета на зимних пастбищах Льейда и Монсан. Жоан, как и его друг Пейре Кортиль, кажется, не могут обойтись без речей доброго человека Раймонда и постоянно ищут его общества. А мне было так радостно думать о том, что эта разбросанная община - пастухи и беженцы - вспоминают о том, что они добрые верующие, и понемногу возвращаются на дорогу Добра, собираясь вместе в его свете. Если Бог так захочет, мы еще заживем мирно и счастливо. На сердце у меня полегчало, и я уже чувствовал первый зов летних дорог, еще радовался тому, что сын моего отца и моей матери, Жоан Маури, мой брат по крови, постепенно становится мне братом по вере и по духу. Мой отец говорил: «Нет худа без добра».
Но Гийом Маурс внезапно вырвал меня из моих блаженных мечтаний.
- Все это плохо кончится!
Я посмотрел на него. Воротник камзола приоткрыл нервно подергивающийся кадык на его шее, он раздраженно встряхнул черными всклокоченными волосами, обернул ко мне острое, как сарацинский клинок лицо и прошипел:
- Его уже начали замечать, твоего доброго человека!
Я прервал его, одновременно сделав умиротворяющий жест:
- Нашего доброго человека… Продолжай, Гийом, что ты хочешь сказать?
И он рассказал: после Пасхи он остался в Тортозе у нашего хозяина квартиры Раймонда де Байеса. Тем утром он готовился отправиться на пастбища с мешком муки и соли, и остановился на минутку на пороге, чтобы поговорить с хозяином дома. В это время на улице показался Гийом Белибаст, поздоровался с ним и спросил обо мне. «Пейре Маури? Его здесь нет, он вернулся в Плана де Ля Сенья, к отарам…» Внезапно вмешался Раймонд де Байес, грубо прервал прибывшего, который собирался поздороваться с ним, и специально повернулся к нему спиной, обращаясь к Гийому Маурсу: «Кто это такой, человек, который явился ко мне и спрашивает Пейре Маури? Ты его знаешь, Гийом? Откуда он пришел? Что у него за дела с Пейре Маури?» И Гийом Маурс пробормотал: «Конечно, я его знаю, это кузен Пейре, его кузен из Ларок д’Ольм. Пейре Пеншенье. Он поселился в Тортозе с женой и ребенком. Пейре Маури и я, мы ведь оба родом из Монтайю, из Сабартес, Вам же об этом хорошо известно…»
Тогда Раймонд де Байес резко развернулся к Гийому Белибасту и спросил: «А Вы, что Вы на это скажете? Откуда Вы? Мне говорят о Вас правду?» Добрый человек тут же ответил: «Вам же сказали, что я из Ларок…» Тогда хозяин квартиры ринулся в атаку: «А почему Вы пришли в Тортозу? Что Вы здесь делаете?» Добрый человек вздохнул и принялся объяснять, не без некоторого апломба, что он мастер в ремесле изготовления ткацких гребней, и пришел сюда, чтобы заработать на жизнь. «Но я вижу, - добавил он, - что Тортоза не лучшее место, где можно жить таким трудом. Скорее всего, я пойду дальше, в горы Праде, в Монбланш или Льейда.» Он думал таким образом утихомирить хозяина квартиры, но лучше бы он не говорил перед ним таких речей, потому что они вызывали в нем еще большее подозрение. «Тортоза? Да это же царство овцеводства и столица ткачей! - немедленно воскликнул Раймонд де Байес - И если есть место, где можно разбогатеть на любом ремесле, связанном с шерстью, так это здесь. Не говоря уже о том, что в дельте Эбре растет лучший тростник для ткацких гребней. Лучшего не бывает! Я уверен, что если Вы хотите уйти отсюда, так это по другим причинам, о которых Вы не хотите говорить.» Тогда псевдо Пейре Пеншанье из Ларок д'Ольм извинился и пошел дальше своей дорогой, а когда он поднялся уже высоко по улице, наш хозяин квартиры бросил Гийому Маурсу: «Мне кажется, что вы оба просто-напросто не придерживаетесь хорошей веры…»
Гийом Маурс пристально смотрел на меня.
- Пейре, Белибаст начинает приобретать плохую репутацию в городе! Подумай, ведь если Раймонд де Байес так говорит, это значит, что те или иные слухи уже достигли его ушей. Его заметили, доброго человека. И нас вместе с ним. Особенно тебя, ведь это ты привел его и заявил, что это твой кузен. Я всегда смогу сказать, что ничего больше не знаю. Но ты? Рано или поздно кто-то донесет на вас обоих. Как на еретиков! Тебя арестуют вместе с ним! Ты будешь отвечать на вопросы инквизитора. А ты ведь знаешь, как они умеют спрашивать…
Гийом Маурс сделал недвусмысленный жест. Он взмахнул обеими руками у меня под носом, и стиснул два пальца между другими пальцами. Да, пытка клещами, чтобы легче было исповедаться, признаться и донести… Чтобы предложить мне, Пейре Маури, выдать Гийома Маурса и моих товарищей-пастухов. Я представил себе коварную, кривую физиономию инквизитора Церкви, которая сдирает шкуру, и меня вдруг разобрал смех: «Пейре Маури! Ваши признания принесут Вам отпущение. Видели ли Вы, как кто-нибудь поклонялся еретику? Ел хлеб, благословленный им? Назовите нам имена. Признавайтесь!» И пытка клещами. Пальцы, разможженные в тисках. Эти мучения или другие… Но что я мог ответить Гийому Маурсу этим приятным днем, под дуновением весеннего ветерка, чтобы утишить его тревоги? Боялся ли я за себя? Ну, мне еще слишком рано думать о страхе, и даже если я захочу сбежать, то судьба все равно меня настигнет. Эта судьба называется верностью. Какое-то время я молчал, пока Гийом не вскричал вновь:
- Я тебе говорю, а ты улыбаешься! Как раз тот случай для веселья!
- Это все ерунда, Гийом, возможно, что это ничего не значит.
Но на самом деле я вовсе не был в этом уверен. Просто я был очень счастлив, что скоро можно будет идти на летние пастбища. И думал, что Гийом Белибаст правильно сделает, если уйдет из города. Раймонд де Байес часто общается с пастухами. Если он что и слышал, то именно из этого источника. Может, это Раймонд Баралье дал ему пищу для подозрений? Гийом Маурс, кажется, немного успокоился. Какое-то время он просто стоял рядом и молчал. Потом он спросил меня немного насмешливым тоном:
- А кстати, твой добрый человек, который, как апостолы Господа Нашего, не должен ни лгать, ни обманывать, почему же он не побоялся подтердить, что он из Ларок д'Ольм, хотя он на самом деле из Кубьер?
Я спросил его:
- Он на самом деле сказал «Из Ларок д'Ольм»?
- Он сказал «Я из Ларок».
- Это не то же самое. - Я пытался найти нужные слова. - Он думал про себя: «Я из под скалы в Кубьер» (прим. переводчика: la roque - скала). Чтобы не солгать. Он бы солгал по-настоящему, если бы сказал «Из Ларок д'Ольм».
Добрый человек Фелип однажды объяснял мне, что добрые люди могут иногда, не нарушая по-настоящему обета говорить правду, пробовать таким образом избегать ловушек и слишком опасных вопросов доносчика или инквизитора. Разумеется, этот метод очень ограничен…
Еще до того, как весна установилась окончательно, в суматохе сборов к первой ярмарке, где продавали всех животных, которых нельзя было взять в горы - слишком старых овец, слишком слабых ягнят, слишком жирных баранов - на пастбища прибыли мой дядя с кузенами и стали спрашивать старшего пастуха Пейре Маури. Раймонд Баралье выполнил свое обещание. Вот и еще один Пейре Маури, мой дядя и старший в семье, младший брат моего отца, человек, которого я должен уважать. Пейре Маури-старший, родом из Жебец, крепкий вдовец, еще в расцвете сил, с массивной и коренастой фигурой, опаленным солнцем лицом, ясными и прищуренными глазами. С ним были два худеньких паренька с ломающимся голосом и первым пушком на подбородке. Мои кузены, сыновья его сестры, моей тети Гильельмы, которая была женой Берната Марти из Монтайю. Дядю я узнал сразу же. Он не очень изменился с тех пор, как я ходил между Фенуийидес и землями Фуа, а иногда навещал их дом под Ребенти. А вот кузены - это другое дело. В Монтайю я, скорее всего, видел их еще детьми, до того, как они все сбежали. Жоан старше, а Арнот младше. Я практически не знал их в лицо. Они были с меня ростом. Я положил руку на плечо дяди Пейре, улыбнулся ему, а он в ответ заулыбался мне, и первое, что я сказал, так это то, что мой отец будет счастлив узнать, что мы, наконец, встретились. Услышав это, он воскликнул:
- Ты до сих пор ходишь к своему отцу в Монтайю, сынок? Но это же безумие! Кто-то из деревни тебя увидит, донесет и тебя схватят.
- А я хожу по ночам, дядюшка! - отвечал я ему, смеясь.
Никто не помешает мне видеться с отцом, пока я жив. Я хожу в Монтайю под конец каждого летнего сезона…
Я обнял каждого из кузенов и энергично потряс их за плечи. Это были красивые юноши с живым и смышленым взглядом. Старшему, Жоану, было где-то около двадцати лет, и он был настоящим Марти из Монта йю, с высоким лбом, черными проницательными глазами, узкими скулами и немного выдающимся подбородком. Второй, Арнот, был в возрасте моего брата Жоана, и у него было широкое открытое лицо моего отца Раймонда Маури.
Дядя Пейре объяснил мне, что с тех пор, как они покинули Сабартес - а это было уже четыре года тому - то пытались не расставаться и повсюду переезжали вместе: он, его сестры, двоюродные братья, племянники и племянницы, вместе стараясь наняться на работу и повсюду пытая счастье. Понемногу жизнь стала налаживаться. Сейчас они в Хункозе - и он показал рукой на северо-восток, в сторону земель Льейда. Я сказал ему, что прекрасно знаю, где Хункоза. Более того, на летние пастбища я пойду именно в ту сторону. Так что скоро мы встретимся. И больше не потеряем друг друга!
Гийом Белибаст наконец вернулся из Тортозы, чтобы закончить зимовку вместе с нами, уладить все дела и получить плату. Перед тем, как расстаться с нами, он сказал, что собирается покинуть Тортозу; летом есть тысячи возможностей найти работу и наняться куда-нибудь на сезон, а в перерывах можно будет и дальше делать гребни в тиши мастерской. А потом - когда мы снова вернемся с гор - он поищет лучшее место, чтобы поселиться там и не терять связи с верующими. Я подавил все грустные озабоченные мысли, которые всплыли во мне, чтобы с легким сердцем вдыхать горный весенний воздух. Я не хотел ничего слышать, кроме зова высот, зова дальних перегонов скота, приближавших меня к небу и моей родине. Я наслаждался счастьем осознания того, что смогу увидеться с родичами, которые у меня еще остались, и что мы будем делать все возможное, чтобы жить вместе в мире. А еще я испытывал счастье от того, что во второй раз отправляюсь на летние пастбища, получив благословение доброго человека.
Во Фликсе, как и было договорено, мы присоединились к людям и животным Арнота Фабра из Пючсерда. Все его пастухи были серданьцами, и я многих из них знал: Пейре Мессагюйе, Раймонд из Лакомы, Гийом из Эрр, и даже человек по прозвищу Перпинья - маленький вертлявый добряк, явно из Руссильона. Для Пейре Кастелль из Бага мы были сплоченной артелью пастухов, знающих, как перегонять скот через горы - то есть мы трое из Монтайю, Пейре и Гийом Маурсы и я. Кроме того, мы получили пополнение в лице Кароля Рюч из Гранадельи, которого мы хорошо знали. В этом году мы решили пойти на очень высокие летние пастбища Коль дель Паль - весьма трудные и даже изматывающие места, но потрясающе красивые, напротив западных склонов Канигу, в виду вершин Сердани, Конфлен и Валлеспир.