Так попал ли Пётр по Риге?
Нечасто краеведу-дилетанту вроде меня удаётся откопать такое аппетитное зёрнышко. Для истории это безусловно незначительный факт, но в масштабе моих краеведческих ковыряний - это БОМБА! Итак, речь действительно пойдёт о бомбе. Вот этой.
Эта бомба вмурована в стену колонного зала нынешнего музея истории Риги и мореходства, расположенного в бывшем Домском монастыре.
Когда-то давно экскурсовод рассказывал посетителям о легенде, по которой эта бомба была выпущена по Риге самим Петром I и застряла в стене Домского собора, а впоследствии была с почётом перенесена сюда и украшена стенной росписью. Нынче никакой информации об этом факте нет. Пётр у нынешних латвийских властей - фигура нон грата, «русские времена» Риги демонизированы, а в музейной экспозиции зияет временная дыра в полтора столетия. Но я не об этом. А о конкретной бомбе. Действительно ли Пётр выпустил её по нашему городу во время осады в ноябре 1709 года?
Книга Марсова "Юрнал о аттаке города Риги с Цитаделем" повествует об этом эпизоде так:
В 14 день по полуночи в 5 часу его Царское Величество изволил быть в Копор шанцах, где наши люди введены, и наречен оной Питер шанцом, и на учрежденном (на курляндской стороне в садах, на берегу реки Двины ниже Питер шанец) кеселе, из поставленных 3х мартиров изволил с начала сам его Величество бомбардировать. И выброшено в Ригу 3 бомбы, которые неприятелю в городе зело были чувственны, и одна из них попала в кирху.
Более того, другие источники уточняют, что ещё одна петровская бомба попала «на больварк», т.е. бастион, а третья в «дом партикулярный купеческий».
Вроде бы всё ясно, факт имел место. Но нынешние рижские историки придерживаются другого мнения. Олег Пухляк в своей брошюре "Великая Северная Война на территории Латвии" пишет по этому поводу:
По преданию, одно из ядер, выпущенных Петром, застряло в стене Домского собора и позже было вмуровано в стену Колонного зала, сейчас являющегося частью музея Риги и мореходства. Собственно, это не более, чем легенда, так как установленные в спешке к царской стрельбе лёгкие полевые пушки не добрасывали ядра до крепостных валов, о чём свидетельствуют записки Иоакима Андрея Гельмса...
Он же на круглом столе историков, посвящённому 300-летию взятия Риги в своём прошлогоднем выступлении поведал:
В начале бомбардировки использовали легкие орудия. Петр действительно произвел первые выстрелы по Риге. Практически невероятно, что выпущенные им ядра долетели до крепостной стены. Ядро в стене Музея истории Риги и сопутствующая история - не более чем легенда. Источники свидетельствуют, что первые ядра падали в реку.
В то время пушки, при стрельбе ядрами, а не картечью, имели две дистанции поражения противника. Непосредственное поражение на поле боя - 600 шагов. При рикошете от земли - плюс еще 400-600 метров.
Ну что ж, надо разобраться не спеша. Во-первых, была ли под стенами Риги русская осадная артиллерия и могли ли её ядра долететь до города?
Смотрим для начала технические данные петровской артиллерии.
Самые малые полевые орудия русской армии того времени - 3-х фунтовые пушки имели дальность стрельбы горизонтально - 470 шагов, а элевационно (под углом 45°) - 2900 шагов. 12-фунтовые полевые пушки соответственно 800 и 4000 шагов.
Дальность стрельбы 2-пудовой мортиры - 2000 шагов.
Расстояние от батареи севернее Кобер-шанца до Домского собора - около 1000 метров или всего 1450 шагов.
Таким образом, практически вся площадь города находилась в пределах досягаемости даже самой лёгкой полевой артиллерии русских, не говоря уже о тяжёлых осадных мортирах. Но успели ли их подвезти? На этот вопрос ответ тоже положительный. Из дневника рижанина Гельмса:
9 ноября, вечером в 9 часов, прибыли различные неприятельские струги с провиантом и орудиями; наши это увидали при ярком свете луны, и вслед за тем, чтобы помешать причаливать, открыли учащенную пальбу, но без успеха.
То есть, Пётр имел возможноть попасть бомбой в Ригу и имел такое желание. Желание это базировалось на чувстве обиды, затаённом после неласкового приёма властями города Великого посольства в 1697 году. Желание и возможность совпали. Именно за этот тост пил Шурик в фильме "Кавказская пленница". Так почему же он не исполнил его? Откуда это взяли?
Всё из того же дневника Иоакима Антона Гельмса, пережившего осаду и в своём скрупулёзном дневнике запечатлевшего важнейшие её события. Вот что он пишет на дату начала бомбардировки:
14 ноября, в воскресенье, утром в четыре часа неприятель пустил в город несколько бомб, которые, однако, не долетели. Когда неприятель заметил это, то тотчас же прекратить пальбу и затем целый день был спокоен.
Далее следует примечание переводчика дневника:
Бомбардирование Риги начал сам Петр: первые три бомбы он лично бросил с Кобер-шанца в город и писал Меньшикову и министрам своим при иностранных дворах: “Сегодня о пятом часу по полуночи бомбардирование началось с Риги, и первые три бомбы своими руками в город отправлены, о чем зело благодарю Бога, что сему проклятому месту сподобил мне самому отмщения начало учинить" (см. Соловьева, XV, стр. 392). Нет сомнения, что слова были вызваны воспоминанием о том неблагосклонном приеме, который оказали Петру в Риге во время его первого путешествия за границу за пятнадцать лет тому назад. В рижской городской библиотека в стену вделана бомба, по преданно, одна из брошенных Петром. Предание это неверно: первые бомбы - пишет Гельмс - не долетали до города, след. упали, надобно полагать, в Двину.
Так вот в чём дело! Вот откуда берут истоки недоверие нынешних историков к артиллерийскому искусству Петра! Но точно ли в эту дату были произведены эти злополучные три выстрела? Увы, да. Письма Петра опубликованы и в них помимо цитируемого переводчиком по труду Соловьёва письма Меньшикову приводится также и письмо похожего содержания, отправленное именно 14 ноября из Риги князю Долгорукову - русскому послу в Дании:
При том объявляем что сего дня о пятом часу пополуночи начали Ригу бомбордировать, которому начатию три бомбы через наши руки подарены. И тако господь бог сподобил нас видеть начало отмщения сему проклятому месту. Мы по начатии сем сего часу отъежаем в Петербурх.
Итак, проясняется примерно такая картина. Пётр со своим генералитетом и придворными далеко заполночь пирует в Кобер-шанце под стенами Риги. Вино и пиво льются рекой. Пьют за Полтавскую викторию, потом за будущие победы, в том числе за взятие города, корторый высится на противоположной стороне Двины. "Ужо погоди, проклятая Рига! - орёт захмелевший Пётр, - Помню я все твои обиды и неправды! Заплатишь за всё мне, коровавыми слезами умоешься! Вот, прям щас!" Царь вскакивает из-за стола и, пошатываясь, бежит к ближайшей, ещё недоконченной мортирной батарее. "Заряжай!" - ревёт он испуганным пушкарям. Те, полуживые от страха, трясущимися руками исполняют монаршию волю. Кое-как суют в дуло картуз, порох просыпается в грязь... "Быстрей!" - торопит нетерпеливый Пётр, выхватывает у сержанта пальник... Бабах - бабах - бабах... грохочут орудия. Огненные дуги от шипящих бомб вырастают над городом и... плюхаются в реку. Но сам Пётр этого уже не видит. Вспышка ярости миновала, винные пары одолели, царь сладко посапывает на соломе возле зарядных ящиков. На вопрос поутру: куда я там ночью попал? следуют льстивые и верноподданические россказни придворных лизоблюдов, которые тут же документируются и увековечиваются в истории.
Могло ли так случиться? Что-то слабо верится. К артиллерийскому делу царь подходил серьёзно, знал его во всех тонкостях, исправно пройдя путь от бомбардира до капитана бомбардирской роты, а также сам составил „Руководство для употребления артиллерии“. Бомбардировка города, размещение батарей продуманы заранее, ещё с дороги Пётр пишет командующему русскими войсками под Ригой Шереметеву:
Также прикажи те мартиры, которые привез Писарев, на сем боку Двины выгрузить, и на том месте, где был Коборшанец, котел зделать.
И после всего этого нам говорят, что Пётр безучастно наблюдает за собственноручными бездарными промахами? На глазах у всего войска Царь промазал по городу и уехал? Нет, не таков был русский самодержец! Надо разбираться со свидетельствами. В первую очередь, что у нас с датами? Оба-на! Гельмет в своём дневнике делает нам бесценный подарок:
14 ноября, в воскресенье!
Воскресенье было 14-м ноября по шведскому календарю. Естественно, по какому же ещё календарю должен жить шведский подданный? Но от юлианского календаря, которым пользовались русские, он отличался на 1 день. 14 ноября по-русски соответствовало 15 ноября по-шведски! А какую запись Гельмет сделал на тот день?
15 ноября неприятель с пяти часов утра начал угрожать городу бомбардированием, которое навело великий ужас в городе и причинило в разных местах большие певреждения домам и людям. Наши должны были допустить это: они хотя и отстреливались изредка, но без успеха, так как наши ядра не долетали. Неприятель между тем продолжал бомбардирование целый день: в соборную церковь ударило две, в церковь св. Петра одна бомба, а именно в 8 часов, когда прихожане были еще в церкви, что причинило такой страх, что многие от страха умерли. Один добрый друг уверял меня, что с утра до 12 часов ночи было брошено около 150 бомб. Он сам с 5 часов вечера до 12 часов насчитал 49; после 12 часов неприятель прекратил пальбу до 7 часов утра.
Бинго! Первые выстрелы, сделанные в воскресенье с недолётами, были пробными, пристрелочными. Пётр пишет в этот день Меньшикову:
Сего дни, с помощию божиею, начнем Ригу бомбандировать.
Но на следующий день, в понедельник в постскриптуме того же письма добавляет:
О бомбандировании объявляю, что оное вчерась не почето, сего дня о пятом часу о полуночи началось, и первыя три бомбы своими руками все в город отправлены...
Не исключено, что Пётр присутствовал и при первых неудачных выстрелах. Возможно, мортиры были установлены неправильно и царь приказал устранить замечания, что потребовало дополнительных суток. Но по документам описания начала бомбардировки всё сходится: и даты, и время, и великий урон, и попадания в соборы, о которых непротиворечиво и согласованно повествуют все первичные источники как русские, так и шведские. Переводчик дневника Гельмета (по всей видимости сам Евграф Васильевич Чешихин, автор сборника) своим комментарием к неверной дате ввёл в заблуждение многие поколения историков и положил начало притчи о промазавшем по городу Петре.
Итак, достоверно установлено, что Пётр I открыл бомбардировку Риги тремя мортирными бомбами, собственноручно выстреленными около пяти часов утра в понедельник, 14 ноября старого стиля (по Юлианскому календарю), или 15 ноября по шведскому календарю, или (для полной точности) 25 ноября по нынешнему, Григорианскому календарю. В коей датировке любой может легко убедиться.
При этом бомбы очевидно ПОПАЛИ в цель, причём одна из них - в Домский собор. Трудно сказать, является ли бомба, вмурованная в стену нынешнего музея "той самой". Возможно, что и нет. Никто в осаждённом городе не подозревал тогда ни о происхождении летящих бомб, ни об исходе блокады, ни о том, кем впоследствии станет Пётр для покорённой Риги, обретшей после многолетних войн и разорений 200 лет мира и процветания. К тому же, правильно снаряженная бомба должна разорваться, а у этой случилась осечка. Но, символ - он и есть символ. И когда какой-нибудь, даже самый маловероятный, но интересный факт нельзя опровергнуть, то почему бы и не поверить красивой легенде?
Спи спокойно, Великий Государь, твоя профессиональная репутация артиллериста незыблема!
Эта бомба вмурована в стену колонного зала нынешнего музея истории Риги и мореходства, расположенного в бывшем Домском монастыре.
Когда-то давно экскурсовод рассказывал посетителям о легенде, по которой эта бомба была выпущена по Риге самим Петром I и застряла в стене Домского собора, а впоследствии была с почётом перенесена сюда и украшена стенной росписью. Нынче никакой информации об этом факте нет. Пётр у нынешних латвийских властей - фигура нон грата, «русские времена» Риги демонизированы, а в музейной экспозиции зияет временная дыра в полтора столетия. Но я не об этом. А о конкретной бомбе. Действительно ли Пётр выпустил её по нашему городу во время осады в ноябре 1709 года?
Книга Марсова "Юрнал о аттаке города Риги с Цитаделем" повествует об этом эпизоде так:
В 14 день по полуночи в 5 часу его Царское Величество изволил быть в Копор шанцах, где наши люди введены, и наречен оной Питер шанцом, и на учрежденном (на курляндской стороне в садах, на берегу реки Двины ниже Питер шанец) кеселе, из поставленных 3х мартиров изволил с начала сам его Величество бомбардировать. И выброшено в Ригу 3 бомбы, которые неприятелю в городе зело были чувственны, и одна из них попала в кирху.
Более того, другие источники уточняют, что ещё одна петровская бомба попала «на больварк», т.е. бастион, а третья в «дом партикулярный купеческий».
Вроде бы всё ясно, факт имел место. Но нынешние рижские историки придерживаются другого мнения. Олег Пухляк в своей брошюре "Великая Северная Война на территории Латвии" пишет по этому поводу:
По преданию, одно из ядер, выпущенных Петром, застряло в стене Домского собора и позже было вмуровано в стену Колонного зала, сейчас являющегося частью музея Риги и мореходства. Собственно, это не более, чем легенда, так как установленные в спешке к царской стрельбе лёгкие полевые пушки не добрасывали ядра до крепостных валов, о чём свидетельствуют записки Иоакима Андрея Гельмса...
Он же на круглом столе историков, посвящённому 300-летию взятия Риги в своём прошлогоднем выступлении поведал:
В начале бомбардировки использовали легкие орудия. Петр действительно произвел первые выстрелы по Риге. Практически невероятно, что выпущенные им ядра долетели до крепостной стены. Ядро в стене Музея истории Риги и сопутствующая история - не более чем легенда. Источники свидетельствуют, что первые ядра падали в реку.
В то время пушки, при стрельбе ядрами, а не картечью, имели две дистанции поражения противника. Непосредственное поражение на поле боя - 600 шагов. При рикошете от земли - плюс еще 400-600 метров.
Ну что ж, надо разобраться не спеша. Во-первых, была ли под стенами Риги русская осадная артиллерия и могли ли её ядра долететь до города?
Смотрим для начала технические данные петровской артиллерии.
Самые малые полевые орудия русской армии того времени - 3-х фунтовые пушки имели дальность стрельбы горизонтально - 470 шагов, а элевационно (под углом 45°) - 2900 шагов. 12-фунтовые полевые пушки соответственно 800 и 4000 шагов.
Дальность стрельбы 2-пудовой мортиры - 2000 шагов.
Расстояние от батареи севернее Кобер-шанца до Домского собора - около 1000 метров или всего 1450 шагов.
Таким образом, практически вся площадь города находилась в пределах досягаемости даже самой лёгкой полевой артиллерии русских, не говоря уже о тяжёлых осадных мортирах. Но успели ли их подвезти? На этот вопрос ответ тоже положительный. Из дневника рижанина Гельмса:
9 ноября, вечером в 9 часов, прибыли различные неприятельские струги с провиантом и орудиями; наши это увидали при ярком свете луны, и вслед за тем, чтобы помешать причаливать, открыли учащенную пальбу, но без успеха.
То есть, Пётр имел возможноть попасть бомбой в Ригу и имел такое желание. Желание это базировалось на чувстве обиды, затаённом после неласкового приёма властями города Великого посольства в 1697 году. Желание и возможность совпали. Именно за этот тост пил Шурик в фильме "Кавказская пленница". Так почему же он не исполнил его? Откуда это взяли?
Всё из того же дневника Иоакима Антона Гельмса, пережившего осаду и в своём скрупулёзном дневнике запечатлевшего важнейшие её события. Вот что он пишет на дату начала бомбардировки:
14 ноября, в воскресенье, утром в четыре часа неприятель пустил в город несколько бомб, которые, однако, не долетели. Когда неприятель заметил это, то тотчас же прекратить пальбу и затем целый день был спокоен.
Далее следует примечание переводчика дневника:
Бомбардирование Риги начал сам Петр: первые три бомбы он лично бросил с Кобер-шанца в город и писал Меньшикову и министрам своим при иностранных дворах: “Сегодня о пятом часу по полуночи бомбардирование началось с Риги, и первые три бомбы своими руками в город отправлены, о чем зело благодарю Бога, что сему проклятому месту сподобил мне самому отмщения начало учинить" (см. Соловьева, XV, стр. 392). Нет сомнения, что слова были вызваны воспоминанием о том неблагосклонном приеме, который оказали Петру в Риге во время его первого путешествия за границу за пятнадцать лет тому назад. В рижской городской библиотека в стену вделана бомба, по преданно, одна из брошенных Петром. Предание это неверно: первые бомбы - пишет Гельмс - не долетали до города, след. упали, надобно полагать, в Двину.
Так вот в чём дело! Вот откуда берут истоки недоверие нынешних историков к артиллерийскому искусству Петра! Но точно ли в эту дату были произведены эти злополучные три выстрела? Увы, да. Письма Петра опубликованы и в них помимо цитируемого переводчиком по труду Соловьёва письма Меньшикову приводится также и письмо похожего содержания, отправленное именно 14 ноября из Риги князю Долгорукову - русскому послу в Дании:
При том объявляем что сего дня о пятом часу пополуночи начали Ригу бомбордировать, которому начатию три бомбы через наши руки подарены. И тако господь бог сподобил нас видеть начало отмщения сему проклятому месту. Мы по начатии сем сего часу отъежаем в Петербурх.
Итак, проясняется примерно такая картина. Пётр со своим генералитетом и придворными далеко заполночь пирует в Кобер-шанце под стенами Риги. Вино и пиво льются рекой. Пьют за Полтавскую викторию, потом за будущие победы, в том числе за взятие города, корторый высится на противоположной стороне Двины. "Ужо погоди, проклятая Рига! - орёт захмелевший Пётр, - Помню я все твои обиды и неправды! Заплатишь за всё мне, коровавыми слезами умоешься! Вот, прям щас!" Царь вскакивает из-за стола и, пошатываясь, бежит к ближайшей, ещё недоконченной мортирной батарее. "Заряжай!" - ревёт он испуганным пушкарям. Те, полуживые от страха, трясущимися руками исполняют монаршию волю. Кое-как суют в дуло картуз, порох просыпается в грязь... "Быстрей!" - торопит нетерпеливый Пётр, выхватывает у сержанта пальник... Бабах - бабах - бабах... грохочут орудия. Огненные дуги от шипящих бомб вырастают над городом и... плюхаются в реку. Но сам Пётр этого уже не видит. Вспышка ярости миновала, винные пары одолели, царь сладко посапывает на соломе возле зарядных ящиков. На вопрос поутру: куда я там ночью попал? следуют льстивые и верноподданические россказни придворных лизоблюдов, которые тут же документируются и увековечиваются в истории.
Могло ли так случиться? Что-то слабо верится. К артиллерийскому делу царь подходил серьёзно, знал его во всех тонкостях, исправно пройдя путь от бомбардира до капитана бомбардирской роты, а также сам составил „Руководство для употребления артиллерии“. Бомбардировка города, размещение батарей продуманы заранее, ещё с дороги Пётр пишет командующему русскими войсками под Ригой Шереметеву:
Также прикажи те мартиры, которые привез Писарев, на сем боку Двины выгрузить, и на том месте, где был Коборшанец, котел зделать.
И после всего этого нам говорят, что Пётр безучастно наблюдает за собственноручными бездарными промахами? На глазах у всего войска Царь промазал по городу и уехал? Нет, не таков был русский самодержец! Надо разбираться со свидетельствами. В первую очередь, что у нас с датами? Оба-на! Гельмет в своём дневнике делает нам бесценный подарок:
14 ноября, в воскресенье!
Воскресенье было 14-м ноября по шведскому календарю. Естественно, по какому же ещё календарю должен жить шведский подданный? Но от юлианского календаря, которым пользовались русские, он отличался на 1 день. 14 ноября по-русски соответствовало 15 ноября по-шведски! А какую запись Гельмет сделал на тот день?
15 ноября неприятель с пяти часов утра начал угрожать городу бомбардированием, которое навело великий ужас в городе и причинило в разных местах большие певреждения домам и людям. Наши должны были допустить это: они хотя и отстреливались изредка, но без успеха, так как наши ядра не долетали. Неприятель между тем продолжал бомбардирование целый день: в соборную церковь ударило две, в церковь св. Петра одна бомба, а именно в 8 часов, когда прихожане были еще в церкви, что причинило такой страх, что многие от страха умерли. Один добрый друг уверял меня, что с утра до 12 часов ночи было брошено около 150 бомб. Он сам с 5 часов вечера до 12 часов насчитал 49; после 12 часов неприятель прекратил пальбу до 7 часов утра.
Бинго! Первые выстрелы, сделанные в воскресенье с недолётами, были пробными, пристрелочными. Пётр пишет в этот день Меньшикову:
Сего дни, с помощию божиею, начнем Ригу бомбандировать.
Но на следующий день, в понедельник в постскриптуме того же письма добавляет:
О бомбандировании объявляю, что оное вчерась не почето, сего дня о пятом часу о полуночи началось, и первыя три бомбы своими руками все в город отправлены...
Не исключено, что Пётр присутствовал и при первых неудачных выстрелах. Возможно, мортиры были установлены неправильно и царь приказал устранить замечания, что потребовало дополнительных суток. Но по документам описания начала бомбардировки всё сходится: и даты, и время, и великий урон, и попадания в соборы, о которых непротиворечиво и согласованно повествуют все первичные источники как русские, так и шведские. Переводчик дневника Гельмета (по всей видимости сам Евграф Васильевич Чешихин, автор сборника) своим комментарием к неверной дате ввёл в заблуждение многие поколения историков и положил начало притчи о промазавшем по городу Петре.
Итак, достоверно установлено, что Пётр I открыл бомбардировку Риги тремя мортирными бомбами, собственноручно выстреленными около пяти часов утра в понедельник, 14 ноября старого стиля (по Юлианскому календарю), или 15 ноября по шведскому календарю, или (для полной точности) 25 ноября по нынешнему, Григорианскому календарю. В коей датировке любой может легко убедиться.
При этом бомбы очевидно ПОПАЛИ в цель, причём одна из них - в Домский собор. Трудно сказать, является ли бомба, вмурованная в стену нынешнего музея "той самой". Возможно, что и нет. Никто в осаждённом городе не подозревал тогда ни о происхождении летящих бомб, ни об исходе блокады, ни о том, кем впоследствии станет Пётр для покорённой Риги, обретшей после многолетних войн и разорений 200 лет мира и процветания. К тому же, правильно снаряженная бомба должна разорваться, а у этой случилась осечка. Но, символ - он и есть символ. И когда какой-нибудь, даже самый маловероятный, но интересный факт нельзя опровергнуть, то почему бы и не поверить красивой легенде?
Спи спокойно, Великий Государь, твоя профессиональная репутация артиллериста незыблема!