(no subject)
ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС, МИЛЫЕ ЖЕНЩИНЫ, С МЕЖДУНАРОДНЫМ ЖЕНСКИМ ДНЁМ!
СЧАСТЬЯ, ВАМ, КРАСОТЫ, УДАЧИ, УСПЕХОВ И ДЕНЕГ ПОБОЛЬШЕ!
Коптится дыба,
Заточены кресты,
Я сделал выбор,
И этот выбор - ты!
Залиты пули,
Я подготовлен впредь,
Я объявляю
Охоту на ведьм!
1611. Все цвета спектра...
Начала Конгрегация зондергруппу комплектовать. На первых порах решили на одежде для тренировок сэкономить - купили неотбеленного полотна, пошили штаны, рубашки… Но ушлый бухгалтер начал допытываться, как часто их надо стирать, чтобы подсчитать расходы на мыльные камни и прочее... Келлер плюнул и пошел за консультацией к самому Хауэру - у кого ж спрашивать, как не у «родоначальника» всего этого?
- А их не надо стирать, - ответил Хауэр, отвлекаясь от расписания тренировок. - Почти белая одежда сначала становится желтой от пота, затем красной от пропущенных ударов, потом коричневой от запекшейся крови соперников, а после этого черным от времени. Это будет идеальный цвет…
1612. Случай на допросе.
- Милостью Темных Богов всё достижимо!
- Ведьмак-позитивист, ну надо же.
- Я думал, вы, как инквизитор, скажете, что всё достижимо милостью Бога?
- Несколько лет деятельности Конгрегации наглядно доказывают, что милостью Бога достижимо отнюдь не всё...
1613. Аутотренинг по-Гессе.
- В самой хреновой ситуации я напомнил себе, что самое жуткое из случившегося здесь - это я. И успокоился.
1614. Почему с маленькой Альтой играл в основном один Мартин?
- Сколько будет один плюс один?
- Д-два...
- Ты слишком много знаешь.
1615. Штюбинг.
Деньги меня не волнуют. Деньги меня как раз успокаивают.
1616. Неизвестный малефик.
Когда Бог придет в этот мир, первое что он сделает - уничтожит человечество, чтобы избавить его от бесконечных страданий.
1617. Обычное дело.
- Я буду рядом, Бруно, пока этот кошмар не закончится.
- Да из-за тебя, Курт-бл*ть-Гессе, эта вся х*йня обычно и происходит!
1618. Сказки по-когрегатски.
Рассказал Курт Альте сказку о принцессе на горошине. Ну и по следовательской привычке подчеркнул, что нужно и важно было проверить истинность принцессы.
Все выводы, которые ребенок сделал, остались с ней. Она только задала вопрос, лучше которого даже Курт Гессе и всё руководство Конгрегации в целом не смогли бы задать.
Альта спросила:
- А как принцесса проверила, что принц настоящий?
Как принцесса проверила, что принц настоящий?!
Нессель, слушавшая сказку рядом, вздохнула и приложила руку к лицу…
1619. В начале было…
- И увидел ангел ребенка и, пожалев его, благословил его. И увидел это Господь и был разгневан: - Как ты мог подарить свою любовь созданию, что является Моим творением? И низверг Он ангела и отправил его в человеческом обличье прожить девять жизней, дабы лучше понять человека…
Курт Гессе, пробираясь через толпу к бродячему проповеднику, пробормотал:
- Я видел ересь, которая начиналась практически так же…
1620. Альта.
Девушки! Не стоит выглядеть так, чтобы на вас оборачивались все. Стоит выглядеть так, чтобы на вас оборачивались те, у кого есть вкус...
1621. Курт Гессе.
Есть только два вида семьи. Та, в которой ты родился. И та, которую ты встретил на своем пути. И порой вторая - куда ближе.
1622. Неизвестный инквизитор.
Не бойся смерти; но бойся того, что жизнь продолжится после того, как почишь…
1623. 1610. De vivus et mortuis…
Век - дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле. (с) Гераклит
Часть 2.
Sile, Fide, Age quod agis
Ты помнишь, брат Питер, дороги Миланщины,
Как жарил нас чертов летний зной,
Как кувшины вина предлагали нам женщины,
И жарко шептали - вернитесь домой!
Как страстно они целовали взасос нас,
И громко кричали - от алеманнов спаси!
И сами себя называли маркитантками,
И Хоквуда слава - с дня битвы при Кресси…
«Старшак» пел хорошо. Даже отлично - если бы Эрих Виндальф не был знаком с некоторыми деталями его биографии, то решил бы, что перед ним - кантор. Но старший команды его сопровождения Витон Моргенштерн, по кличке «Старшак», в прошлом был не настолько благочестив, на что указывала его фамилия, явно образованная от любимого оружия, которым тот в прошлом мастерски орудовал - и вряд ли стал владеть хуже в наши дни. В молодости тот, по слухам, успел поучаствовать при Турнэ, был при Кресси и потом ушёл к Хоквуду, окунувшись в североитальянские разборки… Спустя десятилетия Витон в итоге приземлился в имперских землях, в Инквизиции, где его обширный опыт был широко востребован.
Теперь Витон Моргенштерн с легкостью управлялся крепким фургоном, запряженным четверкой сытых крепких лошадок. Эриха вначале удивило такое проявление щедрости, более чем на телегу с парой запряжных он и не рассчитывал. Только когда благообразный эконом о чем-то пошептался со Старшаком и в фургон загрузили несколько мешков понял - очередная афёра. Решили, сталбыть, попутно что-то куда-то доставить и сбыть. Мешки он даже ощупывать не стал - вряд ли хлеб, скорее - соль. Скорее всего, где-то рухнул зинкверк [1] и эконом не упустил возможность навариться на поднявшихся ценах… Ворье. Ладно, это не его дело. А за фургон спасибо, пусть он теперь и в какой-то степени соучастник этой аферы…
Тем более, что не скупясь ему также отсыпали в дорогу приличную сумму. И еще больше - списали, шепнула ему самая циничная часть его подсознания. Хорошо, что Эрих уже давно не обращал внимания на этот шепот…
Подорожные - в двух экземплярах. Первый - для своих.ю Второй - для всех остальных. Миссия же тайная…
На вопрос - что мешает отправить целую группу? - Эрих получил воистине удрученный ответ:
- Политические интересы препятствуют… Регион сложный, многонациональный, местные лорды, раубриттеры, контрабандисты, славяне, в конце-концов… Да и людей-то свободных нет. Много сил отнимают экспедиции в Литву. Ротация личного состава плохоорганизована… Охрана руководства… В планах - набор еще двух-трех феннлейнов, но все время не хватает то времени, то денег, то рекрутов… Приходится работать с тем, кто есть на месте. Впрочем, вас этот вопрос сильно волнует? Вы же уже работали в одиночку?
Уловив намёк, он заткнулся. Да, работал один. Но по большей части в людных местах, где можно раствориться среди толпы, а то и использовать местных для каких-то манёвров. В малолюдной местности, все же желательна поддержка.
Девчонка скрывалась в Лилиенштайне. Местность КРАЙНЕ неудобная. Малолюдье. Сложный рельеф: реки, горы и ущелья. Рай для беглецов. Поддержка КРАЙНЕ необходима.
В качестве поддерживающей группы ему выделили четверых: двух возчиков, включая Старшака Витона и двух в качестве эскорта. Те еще типы…
Таддеус Эйдерман, он же Тедди - работал на кухне епископа, то ли проштрафился, то ли проворовался - и в итоге загремел в отдел сопровождения. Мечтает открыть свою харчевню. Хорошо управляется с кухонным ножом, виртуоз в разделке мяса и рыбы, но, когда Эрих видел, как у него закреплена перевязь меча, у него слезы наворачивались. Мысленно Эрих окрестил его Поваром.
Гервен Клеат был птицей иного полета - чей-то высокородный бастард, папаша которого предпочел позаботиться о отпрыске, устроив его на непыльную должность в Святую Инквизицию - с парой просьб вдобавок. К просьбам прислушались, парня особо не трепали на тренировках, устроив на непыльную старшую должность при экономе. Кого он там трахнул или попытался трахнуть, Виндальф не знал, но красавчика Клеата предпочли убрать на время с глаз долой, отчего сейчас тот мозолил глаза самому Виндальфу и компании… По классификации Виндальфа тот проходил под кличкой «Петух».
Элвира Мальтена в возчики определил сам Старшак - тот был ему какой-то племянник. То ли пятиюродный, то ли внучатый. Голенастый подросток пятнадцати-шестнадцати лет, постоянно отирающийся поблизости Эриха и норовящий заглянуть в его бумаги, когда тот их раскрывал. Тот сначала считал его шпионом Руггера? Шильдау? Пока не понял, что мальчишка - не умеет читать - это раз, а два - просто видит в нём подобие своего дяди, только молодое, более крепкое и освященное тайной миссией, по устранению Врага Божеского и человеческого. Иной клички, кроме «Придурок» тот не заслуживал.
И Старшак, разумеется, который был единственным из них, кто хоть что-то из себя представлял.
- Возил я таких, как ты, парень. - Буркнул он при первой встрече с Виндальфом. - В Баварию, Саксонию, Богемию… Тёмные дела они там творили…
- Напротив, - возразил Эрих, - они несли там свет Божий.
Свет Божий… Эрих вспомнил Вивенталь. Там он и его группа устранили «противоестественное и противогосударственное общество человек в тринадцать», как окрестил убитых куратор из местного отделения Инквизиции отец Альберт. То, что убитые были молодыми монахами, его вообще не напрягало. Как потом он рассказал, в процессе упаивания вусмерть оперативную группу «Волчьих Сердец», те затевали какую-то реформу в Церкви, накатали то ли семьдесят, то ли восемьдесят положений, которые хотели предложить для введения в жизнь. И их устранение спасло Церковь и Мир от большого кровопролития! - патетически восклицал куратор. Помнится, Виндальф тогда подумал - долго ли простоит Церковь, которой может грозить столь немногое? Захочет какой-нибудь молодой монах сочного тела симпатичной монашки, накатает под сотню thesis’ов - и грянет гром…
А пока что, покойтесь с миром, Генрих Оберштайн, Оган Тольк, Ноэль Горваль, Ролан Латек, Вальдин Ровель, Римель Гарте и еще семеро. И пусть вы будете в этом самом Свете Божьем, Dei lux.
Нет, Эрих Виндальф не вел синодик упокоенных им лично ив группе лиц. Просто память хорошая.
Эрих снова раскрыл сумку с документами, содержащими данные на свою цель:
- «Мари д’Эннад. Появилась в Германских землях в 13… A.D.
Начала появляться в поле зрения компетентных органов из-за близости к местам преступлений, в частности - убийств, совершенных с применением сверхъестественных сил.
Дело №1 «Сын маркиза Карадока» - первый случай, когда она засветилась. Неизвестная пигалица явилась к безутешному маркизу Сегину Карадоку, имевшему обширные владения в Дальмарке. И предъявила ему некого мальчика, заявив, что он - это его пропавший в младенчестве сын. Поскольку девчонка знала мельчайшую информацию касательно похищения мальчика, плюс, хитрюга воспользовалась тем, что маркиза была страстной кошатницей и, наверняка, с помощью корня валерьяны привлекла на свою сторону симпатии хозяйских кошек. В результате:
- безутешная чета утешилась, приняв предъявленного мальчика за своего сына;
- из их казны пропала крупная сумма в полторы тысячи талеров;
- пигалица растворилась в ночи, оставив за собой труп повесившегося дворецкого.
Потом следователи Инквизиции, последовав информации, содержащейся в анонимном письме, раскопают место в замковом рву, где найдут останки младенца, засунутого в сапог его возможного убийцы. Во втором сапоге, найденном рядом, лежали кости кота, ставшего невольным свидетелем преступления и убитого вместе с юным маркизом. Находки было решено сохранить в тайне. Что же тогда произошло?
Дело №2 «Убийства и грабеж ганзейской конторы в Любеке» - спустя примерно год, после первого. Тут уже Мари д’Эннад практически не засветилась - видимо, поумнела. Только вот невеста одного из погибших конторских казначеев Лилина Витте пришла в ратушу с рассказом о визите к ней какой-то молодой девушки, якобы видящей призраков, и предлагающей поговорить с духом её недавно убитого уличным грабителем жениха. Само собой, та восприняла это как дурную шутку, пока незваная гостья не сказала о паре вещей, известных только ей и погибшему Самуэлю Бозену… В ратуше обещали разобраться и сразу забыли, как только девушка в черном оттуда вышла.
В итоге - в Любекской конторе Ганзы погибло несколько человек, вновь исчезли деньги - причем весьма крутые - почти четыре тысячи талеров! Когда уже посетили саму безутешную невесту, та сразу пошла в отказ. И девушку не помнит и деталей разговора с ней… Хорошо хоть названные ей приметы вероятной ведьмы в ратуше запомнили. А потом - сравнили с другими делами. Совпало почти все: зеленые глаза, светлые волосы, даже характерные жесты. Только возраст «гулял» - но его можно и подделать.
Эрих Виндальф вспомнил своего давнего напарника, Андрея Викторова, давнего собутыльника, который предпочел беспределу, царившему на Русских землях, кажущееся спокойствие Имперских территорий. Ганзу тот ненавидел. «Русской кровью, потом и серебром строилась Ганза! И не наши дети, так внуки взыщут с этих уродов по полной, вместе с процентами!» - говорил он. То-то был бы рад, узнав, что ненавистную Ганзейскую контору опустили на деньги…
Третье дело - внезапно сгорел замок барона Матиаса фон Берхофа. Сгорел почти полностью, ночью, из хозяев и слуг почти никто не выжил. Из пожара выскочили двое. О них сообщили окрестные крестьяне, которые помогли выжившим с обработкой ожогов и ран. Это были: один из сержантов баронской дружины и неизвестная очень молодая девушка, со странным поведением. «Гуляющие» зрачки глаз, упоминания призраков, не упокоенных душ… После перевязки солдат аккуратно закинул её на плечо и пропал, сказав перед этим о необходимости раскопать замковые подвалы, мол найдете много интересного… Крестьяне раскопали, рассчитывая на сокровища или, как нимимум - на халявное зерно. Вместо этого были найдены подземные казематы, набитые горелыми останками людей, скелеты давно погибших, орудия пыток…
Так зачем убивать? Эрих почесал в затылке. Таких, как она, нужно брать на работу. Явно маг. Дар или простая жизненная чуйка у неё работает - дай Бог каждому…
Четвертый лист. Даже не дело - донесение сексота из Эйзена, оперативный псевдоним «Зеленый». К местному рыцарю Эберхарду Фернбергу, подрабатывающему на жизнь на склоне лет не разбоем, а более почетным занятием ментора, обратился некий Гавин Кальгер, с просьбой обучить воинскому мастерству своего племянника. За это была заплачена весьма крупная сумма. Подросток - со светлыми волосами, зелеными глазами, тощий, но обладающий достаточной выносливостью, чтобы пройти полугодичную школу верховой езды, основ фехтования и рукопашного боя.
Сексота озадачили в этом рядовом событии две странности: во-первых, рыцарь как-то надрался в трактире, и спьяну говорил, что во сне ему являлись давно умершая супруга, а также - его беспутный разбойный предок, спаливший двести лет назад монастырь со всеми монахами, и замаливавший этот грех в Первом Крестовом походе, под знаменами славного Готфрида Бульонского. И не только привет передавал, но и конкретно указал место в стене, где его родственники замуровали заживо вернувшегося домой крестоносца - и обнаружившего, что его уже похоронили, имущество разделили, а жена - выскочила замуж за другого…
Второе - рыцарь признал в Кальгере старого сослуживца, упомянув, что тот служил барону фон Берхофу. Гавин Кальгер - тот самый сержант. Подросток - переодетая Мари д’Эннад.
Охренеть. Он прошел почти ту же суровую школу воинской подготовки где-то в восемнадцать-двадцать лет и то - чуть не сдох. А тут - девочка. Сколько ей было? Двенадцать-тринадцать… Сейчас старше. Но все равно - девчонка.
Далее - и самое отягчающее дело. Мари и её сопровождающий были замечены в Данкельберге. Довольно широко известный инцидент: гауптман Стефан Эрхардт, командир охранной роты, во время аутодафе восемнадцати ведьм приказал своим солдатам открыть стрельбу по палачам, зарубил рахинбурга [2] и двух шёффенов [3] и был поднят на копья личной охраной инквизитора Иерониха Вимминаля. Через два дня Вимминаль был заколот в своей постели, в спальне, перед дверями которой неусыпно бдило двое телохранителей. Как убийца проник в коннату обнаружили во время простука стен - нашли тайный вход, о котором его нынешние хозяева не знали. В грудь инквизитору воткнули кинжал-боклер, а на стене, над трупом кровью вывели непонятную фразу: «Теперь ты знаешь». Город перекрыли, но безуспешно - еще ночью, неизвестно как его покинули двое - крепкий парень и подросток. Их пыталась ограбить банда по дороге - вот их то и удалось задержать и допросить. Под пытками они выдали приметы и пару имен, которыми обменивались те, кто их тогда раскидал: Мари и Гавин. По одиночке имена не представляли интереса. В совокупности же…
Всё. Девочка и её сопровождающий накрылись… известным женским органом. Этот чертов uschkuinik называл этот орган по-русски, только язык сломаешь...
От убийства инквизитора её и никого никто не отмажет, замажет и прикроет. Она обречена. Приговорена. И палач уже на подходе…
Его встряхнули давно привычные звуки: характерный шум, крики, лязг металла… Ни с чем не сравнимая атмосфера. Здесь она могла значить только одно…
- Что это, блять, такое?! - Повар, как всегда, демонстрировал всем свою нервозность и дрожание всех членов - видимых и нет.
- Погром.
- Что?!
- Еврейский погром. - От Эриха это прозвучало так, будто это - рецепт сегодняшнего ужина.
- Ненавижу, блять, эти звуки, как слышу, какая-то херня происходят… - Повар мигом скрылся за занавесью тента фургона.
- Вы, герр Виндальф, такое уже видели? - Подал голос Старшак Моргенштерн. Он кивнул:
- В 135… - м. В Хольтхузене. Аккурат во время «Чёрной Смерти». Я тогда был мальчишкой…
Тогда, обезумевший от страха народ, безжалостно выкашиваемый невидимой косой Смерти, был готов делать все что угодно, лишь бы это помогло спастись. Тогда добрые бюргеры поверили, что чуму распространяют евреи… Вот только сами евреи местной общины, которых чума также не жалела, быть покорными жертвами не пожелали - несколько сотен мужчин и женщин вышли на баррикады, чтобы дать время спастись остальным, или умереть достойно.
Эрих Виндальф помнил родной город, затянутый мрачным сумраком, пляшущие тени от горящих костров и домов, бесформенные комки трупов на улицах и это: ни с чем не сравнимые крики убиваемых и убивающих… Выстроеные на скорую руку баррикады, над которыми развевались белые знамёна с синей шестиконечной звездой, под которыми суровые люди дорого отдавали свою жизнь…
Еще запала в память звериная - в упор! - усмешка польского купца, который именно так решил отметить страх местного мальчишки; из недавно прибывшего в город торгового обоза.
- Клопы горят. - Бросил поляк, не думая, что мальчишка поймет, не отрывая взгляда от горящих домов. - Клопов палят. Так и надо!
Сопротивление евреев сломили тогда через два дня, с помощью дружинников из охраны купеческих караванов и нескольких местных ландсгерров….
Родители Эриха, на которых всё это произвело жуткое впечатление, выехали в Дромунд… Будто Дьявол этого ждал - в тот же месяц горожане по камешку разнесли и местную еврейскую общину… Вот только желающих сопротивляться там не нашлось. И его, Эриха Виндальфа, сильно поразил этот контраст - мужество тех, кто дрался до конца, на развалинах своих домов и жертвенная покорность других…
Надо же. Он всё это помнит до сих пор. Иногда отличная память - это проклятие.
Этот городишко, как его… Ремарен. Пришлось объехать. Соваться туда, где неподалеку убивают, было откровенно глупо. Минимум двое из сопровождающих хотели туда мотнуться, по-быстрому… Вот только Старшак Моргенштерн был против. Вопли, доносившиеся до них, уже утратили всякий смысл, и понять, чьи они: убиваемых или убивающих было невозможно. От дыма и гари лошади начинали беситься…
- Интересно, сколько местный лорд был должен жидовским ростовщикам? - Неожиданно сам для себя сказал Виндальф. И сразу уловил внимательный взгляд Старшака:
- Не верите в историю о ритуальном убийстве ребенка?
Этой историей их успели одарить коллеги по объезду ставшего негостеприимным городка. На дне большого оврага горожане нашли два тела местных мальчишек, изрядно обгоревших. Кто-то обронил, что сожгли тела специально, чтобы скрыть то, что с них сцедили кровь евреи для своего праздника… Этого хватило.
- Нет. Не верю.
- Я тоже. - Витон Моргенштерн сумел его удивить. - Брат был шахтером. Взрывы там были нередки… А их нашли почти что в штольне.
Эрих промолчал. Просто не хотел говорить. В памяти было… Страшное.
Безучастные ко всему, лежали по узким переулкам, судорожно запрокинув руки, мертвые тела - истерзанные, замученные, согнутые…
И даже, если его версия о задолженности местного феодала перед еврейскими ростовщиками была правдива - он был готов поставить талер против фальшивого шиллинга - погром не коснулся финансовой верхушки израильского анклава в Империи. ОНИ всегда уходят из-под удара, оставляя на растерзание остальных…
- Распахните тент пошире, дышать нечем.
Улёгшись на те самые мешки поудобнее, Эрих достал тот самый рисунок. В общем-то, неприглядный вид: лицо перекошено, губы сжаты, волосы не чесаны… Но ему неожиданно понравилось. Было в ней что-то безбашенное. Лихое. Свободное.
Рисунок опустился, и поле зрения заслонило небо. Хмурое, негостеприимное, расчерченное колоннами грязного дыма. Ожидаемой им сини с белым не было. Синее небо, сильный ветер и мчащиеся в даль белые полотнища скатертей и простыней… И трое детей пытающихся их настичь по земле - с воплями, смехом и несложным счастьем от охватившего чувства свободы, одуряющий запах цветов и… Надежда на будущее.
Интересно. Он перевез взгляд на рисунок. А что у неё было самым запоминающимся воспоминанием в жизни?
1. соляная штольня
2. Судья
3. Нечто вроде судебного пристава