«НАША РОДНАЯ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ...»: ЧАСТЬ № 5
Предыдущая часть - тут.
Прежде чем я продолжу свой рассказ, предлагаю читателю остановиться и оглянуться. Мы определились с тем, что колхозники за свой тяжёлый труд (а крестьянский труд тяжек по определению, вне зависимости от того «пашешь» ли ты на собственной ферме, или работаешь «на дядю») получали сущие гроши. Но это - оценка уровня их доходов в контексте советской реальности, а почему бы нам не оглядеться вокруг и не задать простой вопрос: как там обстояло с этим делом у соседей? Понятно, что у соседей - причём, и у тех, что на западе, и у тех, что на востоке, - колхозов не было: так сказать, не доросли до них пока ещё ни в моральном, ни в интеллектуальном плане, дикари-с. Но была же Германская империя!
Последние лет тридцать, когда в одной строке оказываются СССР и Райх, тут же начинаются пляски с саблями: кто-то с пеной у рта доказывает, что нацисты и коммунисты - братья-близнецы; иные, выпучив от возмущения за попранную честь Отечества глаза, - что это две идеологии, крайние друг по отношению к другу, идеология Добра и идеология Зла. В общем, спорить можно долго и нудно, но, как по мне, точку в дискуссии поставил ещё Богданыч, который как историк, может, и не того, зато прекрасный публицист и обладает неподражаемым талантом ёмко и парадоксально формулировать мысли. В «Разгроме», поставив вопрос «В чём же разница между Сталиным и Гитлером?», он сам на него и ответил: «Разница в форме усов».
Так вот, читатель может соглашаться с такой формулировкой, может не соглашаться: по большому счёту, это не так и важно. Существенным является не то, насколько схожими были эти режимы, а то, что Германский Райх вёл себя на завоёванных территориях приблизительно так же, как Советский Союз - на своих собственных: убивал и грабил, грабил и убивал. Остаётся лишь сравнить, так сказать, ради научного интереса, степень просветлённости в деле грабежа и насилия у «красных» и у «коричневых».
Вообще, это интересный момент. Я неоднократно предлагал - и в частных беседах, и на различных исторических форумах - подобный эксперимент, и в 9 случаях из 10 меня посылали в библиотеку - ознакомиться с печально известным планом «Ост»: дескать, там всё расписано, чего хотели немцы - до таких безобразий даже большевики не додумались. Ну, по поводу большевицких фантазий и их претворения в жизнь я бы поспорил, но согласен: есть такой документ - лежит в архиве папочка (даже папищща!) с аккуратно выписанным на ней готическими буковками названием, лежит, а историки на неё лишь с известной долей испуга и отвращения пальчиком тычут - «Вот ведь мерзость-то какая!».
И всё же план «Ост» не годится для проведения предложенного сравнения. С ним ведь ситуация почти такая же, как и с разговорами об интеграции французской экономики в германское хозяйство: на протяжении всей Второй Мировой войны, с момента капитуляции правительства Петэна в Компьене и до самого оставления территории страны частями Вермахта, в Германии шли разговоры по поводу того, что, де, надо не тащить всё, что плохо (и хорошо тоже) лежит из Франции, а попытаться встроить её хозяйство в систему Великогерманского Райха - так «выхлоп» будет больше. Немецкие промышленники строчили из месяца месяц в правительство меморандумы в таком духе, а германские чиновники с завидной регулярностью кивали головами:
- Верной дорогой идёте, Liebe Kameraden, но сперва надо мир с французами подписать.
- А когда подпишете-то? - Вопрошали с надеждой в голосах толстосумы.
- Да вот, - отвечали им из Имперского министерства экономики, - как закончим войну, так сразу и подпишем.
Иными словами, после дождичка, в четверг. Или, когда рак на горе свиснет. То же и с планом «Ост»: можно, конечно, стращать им народ - дескать, немцы планировали всех славян то ли со свету сжить, то ли в Сибирь сослать, но ведь на поверку ни одного факта уничтожения славян именно за то, что они славяне, и нет. Да и с Сибирью как-то не срослось. А всё почему? Не от того ведь, что нацисты были душками, а на публику выставляли какой-то брутальный образ. Нет, просто для претворения плана «Ост» в жизнь необходимы были время, ресурсы и, главное, завершение войны в нужном для Райха формате. А иначе как станешь одновременно и воевать на нескольких фронтах, и проводить активную политику террора на оккупированных территориях? На такое количество стульев никакого седалища не хватит!
Тем не менее, вообще без плана германцы на оккупированных территориях не жили: что это за немец такой, ежели у него любой чих не расписан по пунктам, не назначены ответственные исполнители и в самом низу списка не стоит привычное «За неисполнение - расстрел!»? Потому, начав в июне 1941 года вторжение в СССР, немецкое командование имело при себе, набросанный на коленке план эксплуатации оккупированных территорий. И вот на этот-то план и интересно взглянуть хотя бы одним глазком. Итак, небольшая цитата [История социалистической экономики СССР. Том 5. - М.: «Наука», - с. 377]:
«… Немецко-фашистская “аграрная политика” на оккупированных советских территориях вершилась специальным министерством по делам оккупированных областей на Востоке во главе с А. Розенбергом, широко разветвлённым аппаратом (сельскохозяйственные отделы в центре, генеральные комиссариаты и уездные управы на местах); они опирались, с одной стороны, на армию, с другой - на многочисленных “господ руководителей коллективов” в сёлах и деревнях, в которые вербовались немецкие колонисты, бывшие помещики и кулаки, а также уголовные элементы. Основной практической задачей на первый период войны являлась заготовка продуктов для германской армии и для вывоза её в Германию (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Прежде всего, крестьянам устанавливалась норма обязательных поставок продукции. В Белоруссии, например, с каждого засеянного гектара крестьянин должен был поставить немецким властям 300 кг зерна, 400 - 500 кг картофеля, а также 500 л молока с коровы, не считая значительных денежных поборов…».
У нас, наконец-то, появились некоторые цифры. Давайте покумекаем над ними.
С началом советско-германской войны продуктивность сельского хозяйства в СССР резко упала. Оно и понятно: деревня в раз, как по мановению волшебной палочки, лишилась большого количества рабочих рук, лошадей и практически всей техники, были уничтожены или пришли в запустение многие питомники и селекционные станции. Возьмём для иллюстрации статистические данные по так называемым тыловым районам страны. Итого имеем: если в 1940 году на 57,7 млн. га удалось собрать урожай зерновых в 40,4 млн. тонн (средняя урожайность - 7,0 центнеров с гектара), то уже в 1942-ом на 60,4 млн. га - 26,0 млн. тонн (4,3 ц/га). Какой стала урожайность зерновых культур на оккупированных территориях сказать сложно. Да, она, наверное, тоже упала, но, вероятно, находилась на более высоком уровне, чем на подконтрольных Советам землях: всё-таки немцам удалось захватить основные хлеборобные районы страны - Украину и Кубань. И, тем не менее, попробуем оценить «фискальную нагрузку» оккупационных властей на того же белорусского крестьянина.
С каждого гектара засеянной земли он должен был отдать 3 центнера зерна. Итого, в закромах у него оставалось что-то около 1,5 - 2,0 центнера, или, в старых мерах, 9,2 - 12,2 пуда зерна. Урожайность картофеля в тыловых советских районах в 1942 году составила 61,2 центнера с гектара. Белоруссия - напомню для тех, кто успел за последние три десятилетия запамятовать, - это страна картошки, Boolbaland. Там могут не сеять рожь или пшеницу, могут сеять, но мало - в общем, по-всякому относиться к хлебу, но картофель там будут сажать всегда! Итого имеем: с каждого гектара обрабатываемой земли у белорусского крестьянина после выплаты налога в 400 - 500 кг оставалось ещё что-то около 56 - 57 центнеров, или 342 - 348 пудов. Напомню: это 68,4 - 69,6 пудов зернового эквивалента при минимальной норме потребления - 14 пудов на человека. Ну и, наконец, молоко: продуктивность коров с началом войны тоже сократилась - в 1942 году в тыловых районах в среднем одна корова давала в год чуть больше тонны молока. Это очень мало, но и при таком раскладе с каждой коровы белорусский крестьянин оставлял себе половину надоев.
Да, и ещё один важный момент: размер наделов. Сперва, в той же Белоруссии, немцы попытались использовать советскую практику колхозного строительства, но на свой манер: за каждым домохозяйством закреплялся надел земли площадью в среднем в 6 - 7 гектар. Его обработка возлагалась на конкретный двор, а коллективная компонента во всей этой истории и с так называемыми общинными хозяйствами сводилась лишь к коллективной же ответственности крестьян за исправную сдачу натурального налога каждым домохозяйством. Позже, в 1943 году, немцы разуверились в практике общинных хозяйств и начали раздавать землю в единоличное пользование. Размер наделов при этом колебался от 4 до 7 гектар в одни руки.
При таком раскладе после сбора урожая и выплаты налога в среднестатистической крестьянской семье должно было оставаться от 36,8 (при обработке участка в 4 га) до 85,4 (участок в 7 га земли) пудов зерна, или от 1.368 до 2.436 пудов картофеля (т.е. от 273,6 до 487,2 пудов в зерновом эквиваленте). Напомню: в большинстве советских колхозов на двор во вполне себе мирном 1936 году колхоз выплачивал до 1.179 кг зерна (72,0 пуда), а в полувоенном 1939 году - до 1.464 кг зерна (89,4 пуда).
Прежде чем я продолжу свой рассказ, предлагаю читателю остановиться и оглянуться. Мы определились с тем, что колхозники за свой тяжёлый труд (а крестьянский труд тяжек по определению, вне зависимости от того «пашешь» ли ты на собственной ферме, или работаешь «на дядю») получали сущие гроши. Но это - оценка уровня их доходов в контексте советской реальности, а почему бы нам не оглядеться вокруг и не задать простой вопрос: как там обстояло с этим делом у соседей? Понятно, что у соседей - причём, и у тех, что на западе, и у тех, что на востоке, - колхозов не было: так сказать, не доросли до них пока ещё ни в моральном, ни в интеллектуальном плане, дикари-с. Но была же Германская империя!
Последние лет тридцать, когда в одной строке оказываются СССР и Райх, тут же начинаются пляски с саблями: кто-то с пеной у рта доказывает, что нацисты и коммунисты - братья-близнецы; иные, выпучив от возмущения за попранную честь Отечества глаза, - что это две идеологии, крайние друг по отношению к другу, идеология Добра и идеология Зла. В общем, спорить можно долго и нудно, но, как по мне, точку в дискуссии поставил ещё Богданыч, который как историк, может, и не того, зато прекрасный публицист и обладает неподражаемым талантом ёмко и парадоксально формулировать мысли. В «Разгроме», поставив вопрос «В чём же разница между Сталиным и Гитлером?», он сам на него и ответил: «Разница в форме усов».
Так вот, читатель может соглашаться с такой формулировкой, может не соглашаться: по большому счёту, это не так и важно. Существенным является не то, насколько схожими были эти режимы, а то, что Германский Райх вёл себя на завоёванных территориях приблизительно так же, как Советский Союз - на своих собственных: убивал и грабил, грабил и убивал. Остаётся лишь сравнить, так сказать, ради научного интереса, степень просветлённости в деле грабежа и насилия у «красных» и у «коричневых».
Вообще, это интересный момент. Я неоднократно предлагал - и в частных беседах, и на различных исторических форумах - подобный эксперимент, и в 9 случаях из 10 меня посылали в библиотеку - ознакомиться с печально известным планом «Ост»: дескать, там всё расписано, чего хотели немцы - до таких безобразий даже большевики не додумались. Ну, по поводу большевицких фантазий и их претворения в жизнь я бы поспорил, но согласен: есть такой документ - лежит в архиве папочка (даже папищща!) с аккуратно выписанным на ней готическими буковками названием, лежит, а историки на неё лишь с известной долей испуга и отвращения пальчиком тычут - «Вот ведь мерзость-то какая!».
И всё же план «Ост» не годится для проведения предложенного сравнения. С ним ведь ситуация почти такая же, как и с разговорами об интеграции французской экономики в германское хозяйство: на протяжении всей Второй Мировой войны, с момента капитуляции правительства Петэна в Компьене и до самого оставления территории страны частями Вермахта, в Германии шли разговоры по поводу того, что, де, надо не тащить всё, что плохо (и хорошо тоже) лежит из Франции, а попытаться встроить её хозяйство в систему Великогерманского Райха - так «выхлоп» будет больше. Немецкие промышленники строчили из месяца месяц в правительство меморандумы в таком духе, а германские чиновники с завидной регулярностью кивали головами:
- Верной дорогой идёте, Liebe Kameraden, но сперва надо мир с французами подписать.
- А когда подпишете-то? - Вопрошали с надеждой в голосах толстосумы.
- Да вот, - отвечали им из Имперского министерства экономики, - как закончим войну, так сразу и подпишем.
Иными словами, после дождичка, в четверг. Или, когда рак на горе свиснет. То же и с планом «Ост»: можно, конечно, стращать им народ - дескать, немцы планировали всех славян то ли со свету сжить, то ли в Сибирь сослать, но ведь на поверку ни одного факта уничтожения славян именно за то, что они славяне, и нет. Да и с Сибирью как-то не срослось. А всё почему? Не от того ведь, что нацисты были душками, а на публику выставляли какой-то брутальный образ. Нет, просто для претворения плана «Ост» в жизнь необходимы были время, ресурсы и, главное, завершение войны в нужном для Райха формате. А иначе как станешь одновременно и воевать на нескольких фронтах, и проводить активную политику террора на оккупированных территориях? На такое количество стульев никакого седалища не хватит!
Тем не менее, вообще без плана германцы на оккупированных территориях не жили: что это за немец такой, ежели у него любой чих не расписан по пунктам, не назначены ответственные исполнители и в самом низу списка не стоит привычное «За неисполнение - расстрел!»? Потому, начав в июне 1941 года вторжение в СССР, немецкое командование имело при себе, набросанный на коленке план эксплуатации оккупированных территорий. И вот на этот-то план и интересно взглянуть хотя бы одним глазком. Итак, небольшая цитата [История социалистической экономики СССР. Том 5. - М.: «Наука», - с. 377]:
«… Немецко-фашистская “аграрная политика” на оккупированных советских территориях вершилась специальным министерством по делам оккупированных областей на Востоке во главе с А. Розенбергом, широко разветвлённым аппаратом (сельскохозяйственные отделы в центре, генеральные комиссариаты и уездные управы на местах); они опирались, с одной стороны, на армию, с другой - на многочисленных “господ руководителей коллективов” в сёлах и деревнях, в которые вербовались немецкие колонисты, бывшие помещики и кулаки, а также уголовные элементы. Основной практической задачей на первый период войны являлась заготовка продуктов для германской армии и для вывоза её в Германию (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Прежде всего, крестьянам устанавливалась норма обязательных поставок продукции. В Белоруссии, например, с каждого засеянного гектара крестьянин должен был поставить немецким властям 300 кг зерна, 400 - 500 кг картофеля, а также 500 л молока с коровы, не считая значительных денежных поборов…».
У нас, наконец-то, появились некоторые цифры. Давайте покумекаем над ними.
С началом советско-германской войны продуктивность сельского хозяйства в СССР резко упала. Оно и понятно: деревня в раз, как по мановению волшебной палочки, лишилась большого количества рабочих рук, лошадей и практически всей техники, были уничтожены или пришли в запустение многие питомники и селекционные станции. Возьмём для иллюстрации статистические данные по так называемым тыловым районам страны. Итого имеем: если в 1940 году на 57,7 млн. га удалось собрать урожай зерновых в 40,4 млн. тонн (средняя урожайность - 7,0 центнеров с гектара), то уже в 1942-ом на 60,4 млн. га - 26,0 млн. тонн (4,3 ц/га). Какой стала урожайность зерновых культур на оккупированных территориях сказать сложно. Да, она, наверное, тоже упала, но, вероятно, находилась на более высоком уровне, чем на подконтрольных Советам землях: всё-таки немцам удалось захватить основные хлеборобные районы страны - Украину и Кубань. И, тем не менее, попробуем оценить «фискальную нагрузку» оккупационных властей на того же белорусского крестьянина.
С каждого гектара засеянной земли он должен был отдать 3 центнера зерна. Итого, в закромах у него оставалось что-то около 1,5 - 2,0 центнера, или, в старых мерах, 9,2 - 12,2 пуда зерна. Урожайность картофеля в тыловых советских районах в 1942 году составила 61,2 центнера с гектара. Белоруссия - напомню для тех, кто успел за последние три десятилетия запамятовать, - это страна картошки, Boolbaland. Там могут не сеять рожь или пшеницу, могут сеять, но мало - в общем, по-всякому относиться к хлебу, но картофель там будут сажать всегда! Итого имеем: с каждого гектара обрабатываемой земли у белорусского крестьянина после выплаты налога в 400 - 500 кг оставалось ещё что-то около 56 - 57 центнеров, или 342 - 348 пудов. Напомню: это 68,4 - 69,6 пудов зернового эквивалента при минимальной норме потребления - 14 пудов на человека. Ну и, наконец, молоко: продуктивность коров с началом войны тоже сократилась - в 1942 году в тыловых районах в среднем одна корова давала в год чуть больше тонны молока. Это очень мало, но и при таком раскладе с каждой коровы белорусский крестьянин оставлял себе половину надоев.
Да, и ещё один важный момент: размер наделов. Сперва, в той же Белоруссии, немцы попытались использовать советскую практику колхозного строительства, но на свой манер: за каждым домохозяйством закреплялся надел земли площадью в среднем в 6 - 7 гектар. Его обработка возлагалась на конкретный двор, а коллективная компонента во всей этой истории и с так называемыми общинными хозяйствами сводилась лишь к коллективной же ответственности крестьян за исправную сдачу натурального налога каждым домохозяйством. Позже, в 1943 году, немцы разуверились в практике общинных хозяйств и начали раздавать землю в единоличное пользование. Размер наделов при этом колебался от 4 до 7 гектар в одни руки.
При таком раскладе после сбора урожая и выплаты налога в среднестатистической крестьянской семье должно было оставаться от 36,8 (при обработке участка в 4 га) до 85,4 (участок в 7 га земли) пудов зерна, или от 1.368 до 2.436 пудов картофеля (т.е. от 273,6 до 487,2 пудов в зерновом эквиваленте). Напомню: в большинстве советских колхозов на двор во вполне себе мирном 1936 году колхоз выплачивал до 1.179 кг зерна (72,0 пуда), а в полувоенном 1939 году - до 1.464 кг зерна (89,4 пуда).