текст 1969 года о сегодняшней России
"Хотя в нашей стране уже есть социальная среда, которой могли бы стать понятны принципы личной свободы, правопорядка и демократического управления, которая в них практически нуждается и которая уже поставляет зарождающемуся демократическому движению основной контингент участников, однако в массе эта среда столь посредственна, ее мышление столь “очиновлено”, а наиболее в интеллектуальном отношении независимая ее часть так пассивна, что успехи демократического движения, опирающегося на этот социальный слой, представляются мне весьма проблематичными.
Но следует сказать, что этот “парадокс среднего класса” соединяется любопытным образом с “парадоксом режима"... Привыкнув беспрекословно подчиняться и не рассуждать, чтобы прийти к власти, бюрократы, наконец получив власть, превосходно умеют ее удерживать в своих руках, но совершенно не умеют ею пользоваться. Они не только сами не умеют придумать ничего нового, но и вообще всякую новую мысль они рассматривают как покушение на свои права… Естественно, что единственной целью подобного режима, во всяком случае во внутренней политике, должно быть самосохранение[20]. Так оно и есть. Режим... только хочет, чтобы все было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами. Режим не нападает, а обороняется. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем. Его цель: пусть все будет, как было...
Таким образом, пассивному “среднему классу” противостоит пассивная бюрократическая элита. Впрочем, сколь бы пассивна она ни была, ей-то как раз менять ничего не надо и, в теории, она может продержаться очень долго, отделываясь самыми незначительными уступками и самыми незначительными репрессиями... режим считает себя совершенством и поэтому сознательно не хочет меняться ни по доброй воле, ни, тем более, уступая кому-то и чему-то... режим стареет и уже не может подавлять все и вся с прежней силой и задором: меняется состав его элиты, как мы уже говорили; усложняется характер жизни, в которой режим ориентируется уже с большим трудом; меняется структура общества. Можно представить себе аллегорическую картинку: один человек стоит в напряженной позе, подняв руки вверх, а другой в столь же напряженной позе, уперев ему автомат в живот. Конечно, слишком долго они так не простоят: и второй устанет и чуть опустит автомат, и первый воспользуется этим, чтобы немножко опустить руки и чуть поразмяться[27]. Но если считать... “либерализацию” не обновлением, а дряхлением режима, то ее логическим результатом будет его смерть, за которой последует анархия.
… никто, в том числе и бюрократическая элита, толком не знает, какие настроения существуют в широких слоях народа[28]. Как мне кажется, эти настроения правильнее всего было бы назвать “пассивным недовольством”. Недовольство это направлено не против режима в целом - над этим большинство народа просто не задумывается или же считает, что иначе быть не может, - но против частных сторон режима, которые, тем не менее, есть необходимые условия его существования...
При этом следует заметить, что есть еще один мощный фактор, противоборствующий всякой мирной перестройке и одинаково негативный для всех слоев общества: это крайняя изоляция, в которую режим поставил общество и сам себя. Это не только изоляция режима от общества и всех слоев общества друг от друга, но прежде всего крайняя изоляция страны от остального мира. Она порождает у всех - начиная от бюрократической элиты и кончая самыми низшими слоями - довольно сюрреальную картину мира и своего положения в нем. Но однако, чем более такое состояние способствует тому, чтобы все оставалось неизменным, тем скорее и решительнее все начнет расползаться, когда столкновение с действительностью станет неизбежным...
Отчего всякое внутреннее дряхление соединяется с крайней внешнеполитической амбициозностью, мне ответить трудно. Может быть, во внешних кризисах ищут выхода из внутренних противоречий. Может быть, наоборот, та легкость, с которой подавляется всякое внутреннее сопротивление, создает иллюзию всемогущества. Может быть, возникающая из внутриполитических целей потребность иметь внешнего врага создает такую инерцию, что невозможно остановиться - тем более, что каждый тоталитарный режим дряхлеет, сам этого не замечая. Зачем Николаю I понадобилась Крымская война, приведшая к крушению созданного им строя? Зачем Николаю II понадобились войны с Японией и Германией? Существующий ныне режим странным образом соединяет в себе черты царствований как Николая I, так и Николая II, а во внутренней политике, пожалуй, и Александра III. Но лучше всего его сравнить с бонапартистским режимом Наполеона III...
... Между тем бюрократический режим, который привычными ему полумерами не в состоянии будет одновременно вести войну, разрешать экономические трудности и подавлять или удовлетворять народное недовольство, все больше будет замыкаться в себе, терять контроль над страной и даже связь с действительностью. Достаточно будет сильного поражения на фронте или какой-либо крупной вспышки недовольства в столице - забастовки или вооруженного столкновения, - чтобы режим пал..."
Это фрагменты из эссе Андрея Амальрика "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?" - наиболее значимого интеллектуального документа позднесоветской эпохи http://www.vehi.net/politika/amalrik.html Про прошествии лет можно упрекать автора и в преувеличении рисков военного конфликта с Китаем, и в ряде других неточных оценок, но ничто в советской политической мысли тех времен (не только официальной, но и оппозиционной) по уровню анализа и близко не стояло к статье Амальрика. Многие из наблюдений 1969 года не утратили актуальность и по сей день, хотя Советского Союза с его тогдашними вождями уже давно нет на свете. Но мы видим и общественную пассивность при нарастании скрытого недовольства положением дел в стране, прячущегося за высокие рейтинги властей, и усугубление международной изоляции страны на фоне внешнеполитических амбиций руководства, и немало другого из того, о чем писал Амальрик. И да, мировая политика в 1969 году сотрясалась массовыми протестами и войной во Вьетнаме ничуть не меньше, чем сегодня всеми брекситами, трампами и беженцами из Сирии, и Брежнев тогда был почти в том же возрасте, что и сегодня - Путин. Дряхление режима станет заметно потом, но еще даже в том же самом 1984 году сотрудники КГБ глумились над предсказанием: "Amalrik is long dead... but we are still very much present" https://en.wikipedia.org/wiki/Andrei_Amalrik Через семь лет, однако, прогноз сбылся, пусть и не фактически, но по существу.
Конечно, между 1969 и 2016 годами - дистанция огромного размера. Но стремление превратить сегодняшнюю Россию в эдакий "хороший Советский Союз", который конструируется как нормативный идеал для нашей страны https://eu.spb.ru/images/M_center/M_49_16.pdf содержит риски, подобные тем, о которых было написано почти полвека назад и которые в те времена почти никто не склонен был воспринимать всерьез...
Но следует сказать, что этот “парадокс среднего класса” соединяется любопытным образом с “парадоксом режима"... Привыкнув беспрекословно подчиняться и не рассуждать, чтобы прийти к власти, бюрократы, наконец получив власть, превосходно умеют ее удерживать в своих руках, но совершенно не умеют ею пользоваться. Они не только сами не умеют придумать ничего нового, но и вообще всякую новую мысль они рассматривают как покушение на свои права… Естественно, что единственной целью подобного режима, во всяком случае во внутренней политике, должно быть самосохранение[20]. Так оно и есть. Режим... только хочет, чтобы все было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами. Режим не нападает, а обороняется. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем. Его цель: пусть все будет, как было...
Таким образом, пассивному “среднему классу” противостоит пассивная бюрократическая элита. Впрочем, сколь бы пассивна она ни была, ей-то как раз менять ничего не надо и, в теории, она может продержаться очень долго, отделываясь самыми незначительными уступками и самыми незначительными репрессиями... режим считает себя совершенством и поэтому сознательно не хочет меняться ни по доброй воле, ни, тем более, уступая кому-то и чему-то... режим стареет и уже не может подавлять все и вся с прежней силой и задором: меняется состав его элиты, как мы уже говорили; усложняется характер жизни, в которой режим ориентируется уже с большим трудом; меняется структура общества. Можно представить себе аллегорическую картинку: один человек стоит в напряженной позе, подняв руки вверх, а другой в столь же напряженной позе, уперев ему автомат в живот. Конечно, слишком долго они так не простоят: и второй устанет и чуть опустит автомат, и первый воспользуется этим, чтобы немножко опустить руки и чуть поразмяться[27]. Но если считать... “либерализацию” не обновлением, а дряхлением режима, то ее логическим результатом будет его смерть, за которой последует анархия.
… никто, в том числе и бюрократическая элита, толком не знает, какие настроения существуют в широких слоях народа[28]. Как мне кажется, эти настроения правильнее всего было бы назвать “пассивным недовольством”. Недовольство это направлено не против режима в целом - над этим большинство народа просто не задумывается или же считает, что иначе быть не может, - но против частных сторон режима, которые, тем не менее, есть необходимые условия его существования...
При этом следует заметить, что есть еще один мощный фактор, противоборствующий всякой мирной перестройке и одинаково негативный для всех слоев общества: это крайняя изоляция, в которую режим поставил общество и сам себя. Это не только изоляция режима от общества и всех слоев общества друг от друга, но прежде всего крайняя изоляция страны от остального мира. Она порождает у всех - начиная от бюрократической элиты и кончая самыми низшими слоями - довольно сюрреальную картину мира и своего положения в нем. Но однако, чем более такое состояние способствует тому, чтобы все оставалось неизменным, тем скорее и решительнее все начнет расползаться, когда столкновение с действительностью станет неизбежным...
Отчего всякое внутреннее дряхление соединяется с крайней внешнеполитической амбициозностью, мне ответить трудно. Может быть, во внешних кризисах ищут выхода из внутренних противоречий. Может быть, наоборот, та легкость, с которой подавляется всякое внутреннее сопротивление, создает иллюзию всемогущества. Может быть, возникающая из внутриполитических целей потребность иметь внешнего врага создает такую инерцию, что невозможно остановиться - тем более, что каждый тоталитарный режим дряхлеет, сам этого не замечая. Зачем Николаю I понадобилась Крымская война, приведшая к крушению созданного им строя? Зачем Николаю II понадобились войны с Японией и Германией? Существующий ныне режим странным образом соединяет в себе черты царствований как Николая I, так и Николая II, а во внутренней политике, пожалуй, и Александра III. Но лучше всего его сравнить с бонапартистским режимом Наполеона III...
... Между тем бюрократический режим, который привычными ему полумерами не в состоянии будет одновременно вести войну, разрешать экономические трудности и подавлять или удовлетворять народное недовольство, все больше будет замыкаться в себе, терять контроль над страной и даже связь с действительностью. Достаточно будет сильного поражения на фронте или какой-либо крупной вспышки недовольства в столице - забастовки или вооруженного столкновения, - чтобы режим пал..."
Это фрагменты из эссе Андрея Амальрика "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?" - наиболее значимого интеллектуального документа позднесоветской эпохи http://www.vehi.net/politika/amalrik.html Про прошествии лет можно упрекать автора и в преувеличении рисков военного конфликта с Китаем, и в ряде других неточных оценок, но ничто в советской политической мысли тех времен (не только официальной, но и оппозиционной) по уровню анализа и близко не стояло к статье Амальрика. Многие из наблюдений 1969 года не утратили актуальность и по сей день, хотя Советского Союза с его тогдашними вождями уже давно нет на свете. Но мы видим и общественную пассивность при нарастании скрытого недовольства положением дел в стране, прячущегося за высокие рейтинги властей, и усугубление международной изоляции страны на фоне внешнеполитических амбиций руководства, и немало другого из того, о чем писал Амальрик. И да, мировая политика в 1969 году сотрясалась массовыми протестами и войной во Вьетнаме ничуть не меньше, чем сегодня всеми брекситами, трампами и беженцами из Сирии, и Брежнев тогда был почти в том же возрасте, что и сегодня - Путин. Дряхление режима станет заметно потом, но еще даже в том же самом 1984 году сотрудники КГБ глумились над предсказанием: "Amalrik is long dead... but we are still very much present" https://en.wikipedia.org/wiki/Andrei_Amalrik Через семь лет, однако, прогноз сбылся, пусть и не фактически, но по существу.
Конечно, между 1969 и 2016 годами - дистанция огромного размера. Но стремление превратить сегодняшнюю Россию в эдакий "хороший Советский Союз", который конструируется как нормативный идеал для нашей страны https://eu.spb.ru/images/M_center/M_49_16.pdf содержит риски, подобные тем, о которых было написано почти полвека назад и которые в те времена почти никто не склонен был воспринимать всерьез...